Ст. лейтенант (Часть 3) Назад в СССР. Книга 12

Глава 20 Под ударом

Следующие два дня на этой же даче пролетели в тревожном ожидании.

Погода стояла просто замечательной — голубое небо, яркое солнце. Дул очень легкий южный ветерок. Повсюду лезла зеленая травка.

На фоне неожиданно теплой весны, воздух вокруг наполнился запахом каких-то цветущих деревьев и кустарников, выяснять названия которых никто не стал. В кронахз деревьев пели какие-то птицы, жужжали пчелы. Тут и там порхали пестрые бабочки, которых я уже черт знает сколько не видел. Вернее, может и видел, просто не замечал. Казалось бы — наслаждайся и умиротворяйся — ведь вокруг все хорошо!

Да только все это никак не способствовало крайне напряженной атмосфере, что нависла над этим местом. Каждый звук — скрип калитки, отдаленный гул мотора — заставлял меня хвататься за оружие. Нет, я вовсе не скажу, что чего-то боялся или опасался… Просто невозможно нормально воспринимать информацию о том, что за тобой послали банду убийц, цель у которых всего одна. Причем ладно бы это был просто слух, так нет же… Игнатьев чушь пороть не будет, раз сказал такое, значит, есть основания так полагать.

Кэп покинул нас тем же вечером. Даже пиво не допил. Но все прекрасно понимали, будь у бывшего командира время и возможность, он был непременно остался. Раз уехал, значит на то была веская причина.

Время пребывания здесь тянулось настолько медленно, что ожидание уже всерьез начало действовать мне на нервы. Согласно указанию Кэпа, группа «Зет», при оружии, должна была оставаться вместе со мной до тех пор, пока не подтвердится информации о том, что генерал-майор Калугин действительно меня заказал. Ну или пока ее не опровергнут. Само собой, на общем фоне, судьба какого-то там лейтенанта не сильно волновала людей в больших погонах. Генерал-полковник Волков, опять же по понятным причинам, видимо забыл о своих гарантиях.

Вообще, в Москве, в Генеральном Штабе Министерства Обороны СССР, равно как и на Лубянке, сейчас был полный бардак и неразбериха. Шло серьезное и очень объемное разбирательство, причем важность и суть этих событий естественно скрыли от общественности. Что-то где-то безусловно просочилось, но кто-то быстро сообразил и дал команду приставить ко всем печатным издательствам и телестудиям сотрудников комитета, которые должны были все контролировать. Они бдили днем и ночью, прослушивали телефоны, вели слежку и много чего еще…

Сегодня мы сидели в прохладной гостиной, на столе перед нами лежали разобранные и почищенные пистолеты ПБ-1С. Любой разведчик знает, что механический ритуал чистки своего оружия заметно успокаивал нервы. И я не исключение.

Мне было хуже всех по двум причинам. Первую я уже озвучил, но эта мысль была мне привычна — меня постоянно кто-то пытается убить. Это в порядке вещей. А вот вторая причина нервировала куда больше. До запланированной свадьбы — рукой подать, а я, как пес в железной клетке, отрезан от всего мира. От Лены. От родных.

Я понимал, что так нужно. Что иных вариантов особо-то и нет. Тут только ждать. Держать бдительность и не расслабляться. Чуть дашь слабину, как враг окажется под самым носом. Подобным нельзя было пренебрегать.

— Не могу больше, ожидание выматывает! — устало заявил я Шуту, который в очередной раз протирал механизмы своего пистолета. — Мне нужно в город, позвонить.

— Макс, зачем? Ты же знаешь, что нельзя светиться. А вдруг наемники Калугина уже здесь, только и ждут, пока ты высунешь нос с дачи? Нужно ждать, нельзя рисковать зря!

— Паша, у меня свадьба меньше чем через пять дней! — негромко возразил я.

Корнеев поднял на меня усталые глаза.

— Да знаю я, ты меня сейчас вот совсем не удивил! Но позволь тебе напомнить, тебя же предупреждали, Макс. Опасность слишком велика! И это вовсе не ерунда, на которую стоит махнуть рукой. Сиди тихо, жди. Смотри в оба. Держись за штаны — скоро всё прояснится. Плохо тебе тут, что ли? Ну, вот ты сам подумай, где тебя легче достать? Здесь, в под нашей защитой, в этой крепости или в городе, где-нибудь в темном проулке у торговой палатки.

— Не в этом дело, — сдержанно возразил я, зная, что он прав. — Если бы не события на личном фронте, я бы тут сидел и полгода и даже носа не показывал. Мне многого не нужно, обойдусь малым. Но сейчас просто обстоятельства другие! Время поджимает… Но ты вот о чем подумай… Прошло столько времени, а от меня вновь, ни слуху, ни духу! Лена там уже, наверное, с ума от волнения сходит! Нет, Паша, я должен ей позвонить! Должен услышать ее голос, иначе за себя не отвечаю. Она там одна, не знает ничего, ждет и надеется. Дата свадьбы все ближе и ближе, пятое мая не за горами. Представь, каково девушке! Понимаешь меня?

Он понимающе вздохнул, посмотрел на меня укоризненным взглядом.

— Эх, Макс, да я-то все понимаю… Игнатьев же ясно дал понять, что к чему. Но командир у нас ты, тебе и окончательное решение принимать. Только если все же решишься ехать, кто-то из нас непременно с тобой поедет. Вон, Смирнова возьми! Он и водитель и помощник. Всем выдвигаться в город нет смысла. Но ты все равно, глаза на затылке держи! И это… чебуреков, если что, привезите. Хорошо? С мясом, побольше. Задолбались уже тушёнку да галеты из сухих пайков есть, и один и тот же чай заваривать. От такой еды уже изжога полезла.

Ну да, знакомое явление. У многих разведчиков, да и вообще военных людей, в связи с нервной работой, условиями и качеством пищи, появлялись проблемы с ЖКТ. В норме у обычного человека три приема пищи в день, а у нас, с такой-то службой, бывает и ни одного. Влияние стресса, работа на износ, постоянная смена обстановки, недосыпы — все это негативно сказывается на здоровье. Если продолжать в таком духе, то лет через десять организм скажет хватит. Рассыплешься на глазах. А то и раньше.

Само собой Корнееву хотелось нормальной еды. И остальным тоже. Особенно потому, что как раз неподалеку от стен дачи располагалась большая чебуречная, откуда постоянно прилетали восхительные запахи, дразнящие наше обоняние. Димка Самарин, стоя на наблюдательном посту, даже пальцы начал себе грызть.

Я еще несколько секунд думал, взвесил возможные риски, а затем согласно кивнул и встал с кресла. Решительно сунул в кобуру скрытого ношения свой недавно почищенный пистолет, в карман положил запасную обойму — хоть какое-то ощущение безопасности. В ботинок сунул нож. На всякий случай.

Вышел за ворота дачи. Остановился в нескольких метрах. Осмотрелся — ничего. Мой наметанный глаз угрозы не видел, хотя я и пытался постоянно анализировать все, что видел.

Ташкент встретил меня ослепительным солнцем и оглушительной, мирной суетой. Город большой, оживленный. После войны здесь население чуть убавилось по той простой причине, что многих узбеков призвали в армию, для подготовки замены для отдельных подразделений общевойсковой сороковой армии.

Воспользовавшись картой, спрашивая местных, я нашел почтамт — прохладное, пропахшее пылью и старыми досками здание. Долго стоял в очереди к единственной свободной кабине, чувствуя, как ладони потеют от нервного напряжения.

Наконец, пришла моя очередь — буквально ввалился внутрь, кое-как прикрыв за собой дверь. Номерной диск завертелся, послышались щелчки. Сердце начало колотиться.

— Алло? — из трубки прозвучал до боли знакомый голос, которого я не слышал уже несколько месяцев. Это время казалось вечностью.

— Лена… — внезапно осипшим голосом произнес я. — Это я. Максим.

— Максим! Боже мой… Жив? Здоров? Где ты? — ее голос дрогнул, в нем мгновенно смешались слезы, радость, волнение, удивление, чувства.

— Жив, здоров. Сейчас в Ташкенте сидим. Ждем отправки домой. Все уже позади, задание выполнили. — Я сжал трубку так, что костяшки побелели. — Так что ты не волнуйся, я уже жду документы, мне тут, кстати, отпуск дали, представляешь? В связи со свадьбой. Так что у нас будет аж целый месяц! Месяц отпуска. Только для нас двоих.

В трубке повисла пауза, и я услышал, как она едва сдерживается от нахлынувших чувств.

— Правда? Целый месяц?

— Да и никаких тревог. Клянусь. Только ты, я и наша свадьба. Ну и родные! Ты главное на меня не злись, что я вот так вот пропадаю на месяца, а потом появляюсь из ниоткуда. Обещаю, это скоро закончится!

— Я не злюсь, Максим, — прошептала она. — Я понимаю. Я всегда понимала, ведь отец таким же был. Я просто так соскучилась по тебе, не могу уже одна оставаться. Возвращайся. Пожалуйста, возвращайся целым. Ты обещаешь?

— Обещаю. Я уже в пути, родная. Скоро. Очень скоро.

От этих слов что-то перевернулось внутри. Стало и тепло, и невыносимо больно от мысли, что этот долгожданный мир может рухнуть в одночасье. А все потому, что призрачные нити войны все равно тянутся следом за мной.

Вернувшись на дачу с заветной коробкой полной еще горячих чебуреков, я застал там майора Игнатьева. Он сидел на веранде, держа в руках алюминиевую кружку чая. Вид у него был угрюмый, но я знал, что он меня поймет. Рядом с ним стоял Корнеев, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну что, жених, нервы треплешь? Не сидится тебе за этими стенами? — встретил он меня с легкой, уставшей ухмылкой.

— Как есть, товарищ майор, — честно ответил я, ставя дымящуюся коробку на стол. — Позвонил невесте! Так было нужно!

Игнатьев отставил кружку. Его лицо стало серьезным.

— Понимаю, не оправдывайся. Сидеть в четырех стенах, когда там такое дело — не сахар. Но теперь слушай меня внимательно. Очень внимательно. По поводу той информации о наемниках Калугина… Никаких подтверждений за двое суток так и не поступило. Я сам проверял, звонил нужным людям. Даже ХАД и те в какой-то мере подключились. Итог — ничего! Ни по нашим каналам, ни по линии МВД. Тишина. Полная.

Он сделал паузу, глядя мне прямо в глаза. Повисла небольшая пауза.

— Я лично связывался со всеми возможными источниками. Ни одного сигнала. Ни одного подозрительного факта. Ни в Ташкенте, ни в Афганистане, ни в Союзе в целом.

Я молчал, чувствуя, как в груди замирает надежда.

— И что это значит?

— Это значит, что я, как старший оперативный начальник, склоняюсь к версии, что была дезинформация. Причем искусная и намеренная. Цель — держать тебя в тонусе. Нервы помотать, помешать тебе спокойно вздохнуть и, возможно, заставить совершить какую-нибудь глупость. Калугин действительно сбежал, это факт. Но не в Польшу, как мы думали первоначально. По уточненным данным, которые поступили буквально сегодня утром, его следы ведут в Европу.

Я молча ждал продолжения. Но Кэп не торопился делать поспешные выводы.

— Человек он прагматичный. Потеряв все здесь, он, вполне возможно, теперь думает только о том, как бы устроиться на новом месте, легализоваться и не светиться. Вспоминать о тебе, организовывать сложные операции с наймом профессионалов — значит лишний раз рисковать. Для него это точно сейчас не самое важное. Он спасает свою шкуру. Да, он в курсе, кто предоставил на него компромат и благодаря кому ему пришлось бежать. Но я не думаю, что он настолько одержим местью к тебе.

В груди что-то дрогнуло, сжатый ком тревоги начал понемногу рассасываться.

— Кэп, ты уверен? — не удержался я.

— Ну… В нашем деле стопроцентной уверенности не бывает, Громов, — спокойно ответил майор Игнатьев. — Но я опираюсь на факты. А факты таковы: угрозы на данный момент не обнаружено. В Ташкенте тоже все спокойно. Считай, что ты в безопасности. Я обсудил это с Хоревым — он еще думает, но мой тебе совет… Готовься к отъезду. И к свадьбе.

Еще тридцать шесть часов пролетело в томительном ожидании. Мы продолжали наблюдать за периметром, нести дежурство, контролировать прилегающую территорию. Однако уже без прежней паранойи. И вот наступило первое мая.

Утром, когда я еще спал, в коридоре раздались гулкие шаги. Хлопнула дверь. В комнату ввалился здоровяк Самарин — сегодня он был дежурным связистом.

— Макс, тебя полковник Хорев вызывает!

— Сейчас буду! — я рывком принял почти вертикальное положение.

Не прошло и минуты, как я уже оказался в той же комнате. Сел на табуретку, нахлобучил на голову гарнитуру.

— Хорек?

— Он самый. Слушаю вас, товарищ командир.

Звание я не стал озвучивать не просто так. Были причины — вдруг нас прослушивают⁈

— Слушай внимательно. Очень внимательно. — Его голос был ровным, но в нем слышалась сталь. — По твоему вопросу проведена максимально возможная проверка. Задействованы все ресурсы, которые только можно было использовать без лишнего шума. Результат — угроза не подтвердилась. Информация о наемниках была ложной. Повторяю, ложной. Все наши источники, все агентурные каналы, все наблюдение за подозрительными личностями — чисто. Ни одного намека, ни одной зацепки. Тишина. Я это говорю тебе как твой непосредственный командир и как человек, несущий за это ответственность. В том числе и как друг.

Я закрыл глаза, чувствуя, как последние капли адреналина покидают мое тело.

— Понял. Принял к сведению.

— Отлично. Теперь по делу. Документы на отпуск готовы, полетите прямо из Ташкента, в Крымск.

— Я лечу не один⁈

— Именно так. Пара твоих ребят из группы отправятся с тобой. На всякий случай. Так что можешь отправляться домой. Выполняй свой главный боевой приказ. — Он сделал небольшую паузу, и его голос смягчился, стал почти отеческим. — И… поздравляю! С тем, что все это позади. Дай бог, чтобы у вас с твоей невестой все сложилось. Вы это заслужили. Оба.

— Спасибо, товарищ полковник. Огромное спасибо. За все.

Вместе со мной выдвигались земляки — Смирнов и Самарин. На всякий случай. Оба из Батайска, оба хотели домой.

Мы покинули дачу, воспользовавшись служебным транспортом. Затем запасной военный аэродром, гул турбин, и наконец — посадка в Крымске. И здесь нас накрыло волной — теплый, такой знакомый весенний воздух Кубани.

А в Краснодаре, на вокзальной площади, стояла она. Лена. В простом ситцевом платье, с веточкой сирени в руках. Увидев меня, она не побежала, не закричала. Она замерла, и только по ее лицу я понял, сколько всего в ней накопилось. Я подошел, взял ее за руку.

— Все, Ленка, — прошептал я, обнимая ее. — Все, теперь я с тобой!

Она прижалась ко мне, спрятав лицо в плече.

— Больше никуда?

— Никуда. Целый месяц. Гарантирую, это мне на самом верху сказали!

До Батайска мы добрались на электричке через несколько часов. Мама ждала нас на перроне. Невысокая, уже седая. Она не плакала, только обняла меня так крепко, словно боялась отпустить.

— Сынок, родной мой, наконец-то ты дома!

Началась подготовка к свадьбе. Дом наполнился хлопотами и смехом. Все это было словно в каком-то пьяном тумане — все мелькало вокруг, а я как будто бы ничего не замечал. Мозг разведчика переключился с постоянного анализа обстановки вокруг на радости простого человека.

Накануне свадьбы, ближе к вечеру, закончилось молоко и хлеб.

— Сбегай, сынок, в магазин, за углом, еще открыт, — попросила мама.

Я переоделся в спортивный костюм. Воздух этим вечером был теплым, в воздухе пахло чем-то приятным и неуловимым. Уличные фонари только-только зажглись. Я шел, погруженный в мысли о завтрашнем дне.

Именно поэтому я почти не обратил внимания на темный «Москвич-412», припаркованный в тени за углом. Почти. Но краем глаза зафиксировал его. Машина с номерами другого региона.

Я двинулся дальше, к магазину, но спина уже напряглась сама собой. Купив хлеб, я на мгновение замер у выхода. В грязном стекле отражалась улица. И там, через дорогу, у остановки, стоял мужчина в темной ветровке и кепке. Он не смотрел на расписание. Он смотрел на дверь магазина. Ждал, пока она откроется и я выйду наружу.

Внутри все похолодело. Мгновенно сработала моя верная чуйка!

Черт возьми, информация Игнатьева вовсе была не дезой. Наемники действительно существовали, и совершенно очевидно, что это они устроили за мной слежку. Вот уроды, нашли не в далеком Афгане, ни в Ташкенте или где-либо еще. Нашли здесь, прямо дома, где собралось столько родных и близких людей…

Я, будто ни в чем не бывало, двинулся домой, не ускоряя шаг. Прошел метров пятьдесят, свернул в более темный и безлюдный проулок. Оружия при мне не было — кто же за хлебушком с оружием ходит⁈

Сердце заколотилось. Адреналин, горький и знакомый, ударил в голову. Я прислушался. Сзади, примерно метрах в пятидесяти, послышались шаги. Тяжелые, мужские, ритмичные. Так ходят те, чьи ноги привыкли к солдатским ботинкам.

Я остановился. Склонился, делая вид, что завязываю развязавшийся шнурок. Шаги тоже прекратились.

Война, месть Калугина… Все настигло меня тогда, когда я этого совсем не ждал.

Да-а, вот все и пришло прямо сюда, в мой родной городок. Накануне свадьбы. Генерал Калугин не забыл, не зря тогда спрашивал и люди его собирали информацию. Они нашли меня! Ну, что же, они еще не знают, с кем связались!