Ст. лейтенант (Часть 3) Назад в СССР. Книга 12

Глава 17 Точка назначения

Экипаж нашего Ми-8 был толковым. Свое дело знал. Вертолет резким мощным толчком качнулся вправо, правда, едва ли не в самый последний момент.

От такого маневра я и большая часть команды едва удержались на своих местах, а Самарин с грохотом приложился головой о переборку. Шишка там была обеспечена.

Глухой, вытянутый «хлопок» прошелся по воздуху, и дымный след ракеты прошел буквально в метре от кабины.

— Черт, это что, ракета от ПЗРК? — громко выдохнул я, держась за поручни чтобы не упасть. — Стингер?

— Не-а, — донесся до меня напряженный голос бортового техника. — Гранатомет. Реактивная граната, прошла по прямой. Промахнулись, сволочи! Но прошло очень близко, не больше метра. Уроды, воспользовались моментом пока мы высоту набирали, машина в этот момент плохо управляема!

Странно, почему РПГ? Глупая же ошибка. Неужели не успели нормально подготовиться, били из того, что было? Человеческий фактор? Случайность?

Командир экипажа, резко переложил рукоять вправо, затем влево. По нам еще стреляли из стрелкового оружия, но почти все летело мимо или рикошетило. Вертолет уверенно набирал высоту, уходя в направлении высокой сопки, что прикрывала заброшенный аэродром с севера.

Сердце ещё колотилось, гоняя адреналин по организму. Еще бы несколько секунд — и мы были бы грудой горящего металла, в экипаж и разведгруппа попали бы в статистику доблестно погибших. На радость генерал-майору Калугину.

Когда земля окончательно уплыла вниз, превратившись смазанное полотно коричневых и серых тонов, я наконец перевел дух. В салоне Ми-8 царила напряженная тишина, нарушаемая лишь мерным гулом работы двигателей и ритмичным стуком лопастей.

Шут, бледный, но уже пришедший в себя, первым нарушил молчание.

— Ну, что мужики… — громко рассмеялся он. — Вы, как раз вовремя! По пути что, за квасом залетали?

Разведчики заулыбались. Напряжение немного спало.

Я молча окинул взглядом салон.

Моя группа «Зет» — Димка Самарин, Женька Смирнов, Док Хорев. Все здесь. Кроме Герца — тот после крайнего задания с упавшим спутником, теперь валялся в госпитале. Странно, что связиста на замену им так и не дали. Кэп что, отправил парней в неполном составе? А впрочем, разве у него был выбор? И на том спасибо, что майор проделал такую сложную работу, вытаскивая наши с Шутом задницы из Кандагара, а после и из ХАД. Игнатьев в Герате, в одном штабе с генералом. Очень сложно за пятьсот километров что-то организовать и координировать, тем более в чужой стране, где порядка так и не навели. А учитывая сложные условия, которые создал генерал Калугин, можно себе представить, в каких условиях майор Игнатьев все это дело организовывал. Скорее всего, полковник Хорев, несмотря на поддерживаемую с Матвеевичем связь, находился вне Герата.

Весь контроль происходил сугубо дистанционно. А это очень непросто.

В глазах своих ребят я видел знакомую стальную решимость, которая не раз выручала нас в самых отчаянных передрягах. А их было немало. Шутка ли, за короткую историю своего существования наша разведгруппа сделала столько, что всего и не вспомнишь уже. Результат сложно недооценить. Нас знали многие. Все-таки Кэп умел подбирать нужных людей, а в учебном центре нас сплотили и научили действовать слаженно, создав чуть ли не лучшее подразделение.

— Макс, между прочим, мы рады тебя видеть! — огласил Самарин, в который раз потирая свою шишку на голове.

— И я вас тоже! — парировал я, перекрикивая гул. — Рад, что вы здесь! Честно говоря, несколько раз возникала ситуация, когда я уже серьезно думал, что мы больше не свидимся. Но сейчас не это главное.

Я коротко, без лишних деталей, изложил суть происходящего. Большую часть информации они знали и так — Игнатьев вкратце поставил их в известность. Предательство Калугина, архив в северном кишлаке — реальный, но опасный шанс вытащить на свет всю эту паутину лжи и государственной измены. Что могло за этим последовать в рамках целой страны, я, конечно же, упоминать не стал. Зато рассказал им про нашего бывшего боевого товарища, прапорщика Иванова, что предал все, что только было можно. Новость о том, что я его пристрелил как собаку — их почти не удивила. Все как один были уверены, что раз я так поступил, значит иначе было нельзя. Предателей нигде не ждут, а их мотивы никому не интересны. Урду не просто предатель, он намного хуже.

Еще я рассказал им про лагерь смерти, про наш побег. Про то, как ликвидировал американского военного советника, про то, как я с травмой спины сидел в зиндане у Малика. Ну а про подлого генерала и его коллег, которые готовы развязать гражданскую войну везде, где только можно, лишь бы навариться, сохранить или приумножить свою власть, при этом сдвинув всю верхушку Союза, продав страну Америке. Впрочем, про последнее это я уже от себя добавил. Этого они знать не могли.

Говорить приходилось громко, но парни слушали внимательно. Я видел, как сжимаются их кулаки, как лица искажает ярость и решительность действовать. Наша разведгруппа знала цену предательству. Они сами чуть не стали его жертвами. Видели, что происходило на территории Ирана, когда мы ту чертову камеру со снимками вывозили. История капитана Филатова была известна здесь каждому. Но никто не спросил, что с ним произошло после того, как мы разъехались.

— Теперь вы все знаете. Если и остались вопросы, то об этом уже после. А сейчас, план у нас такой, — подвел я итог. — Летим в Мазари-Шариф. Там наша бывшая авиабаза, сейчас она полностью под контролем правительственных войск ДРА. Полковник Хорев должен был договориться, чтобы нас там приняли. Это вовсе не означает, что нас там ждут и проблем не будет. Все совсем наоборот. Афганский ХАД, частично, тоже пляшет под дудку Калугина, уж не знаю, как он смог это сделать. Но совершенно точно, пока вы рядом со мной, вам грозит опасность.

— Макс, как бы там ни было, мы с тобой! — уверенно заявил наш санинструктор. — Мы с тобой до конца, это даже не обсуждается!

Остальные согласно закивали головами. Даже уставший прапорщик Корнеев.

Я был по-прежнему удивлен, что полковник до сих пор не вытащил своего сына из разведгруппы. Ну неужели у него нет власти над сыном? В голове не укладывалось, но видимо, у Дока с отцом были напряженные отношения, потому что сколько полковник не пытался, так и не сумел отстранить его от дел. А вообще, чего додумывать? Вопрос когда-нибудь встанет ребром и возможно, Док сам нам все расскажет.

— Рад, что вы меня поняли! — кивнул я.

— Какой у нас план?

— Как только сядем, сразу ищем транспорт! — ответил я. На этот счет у меня инструкций ни от Хорева, ни от Игнатьева не было. Приходилось импровизировать. Ну, как всегда. — Выдвигаемся к границе, а там недалеко до точки, где лежит то, что нам нужно забрать. Если все получится, это позволит такую жирную падаль как Калугин, посадить в тюрьму. Причем, очень надолго.

Несколько минут было тихо. И вдруг командир вертушки знаками показал, чтобы я надел гарнитуру. Едва я это сделал, как он тут же передал через переговорное устройство:

— Лейтенант, нас вызывает Герат. Плохо дело.

Я знаками показал, чтобы и меня подключили. Мне нужно было понимать, о чем речь.

В наушниках зашипело, послышался голос, холодный и официальный.

— Экипаж вертолета Ми-8, бортовой номер 154, это командный пункт «Герат». Вам приказано немедленно изменить курс и следовать на координаты…

Вмешавшись, я не дал ему договорить.

— Чей приказ? Генерал-майора Калугина?

В ответ тишина и легкие потрескивания.

— Я знаю, что вы меня слышите. Я лейтенант Громов, тот самый, кого объявили врагом народа и предателем… Не там вы врага ищете, товарищи. Не там. В общем, передайте товарищу Калугину, что его приказы преступные. Если у него еще осталось хотя бы какое-то понимание о чести, пусть бежит. Пока может. А летим мы на север. Куда? А догадайтесь, здесь достаточно подсказок.

В наушниках повисла тяжелая пауза.

— Лейтенант Громов, вы понимаете, что это прямое неповиновение? Вас же объявили…

— Я знаю, что меня объявили, — резко оборвал я. — А вы передайте тому, кто отдает вам приказы, что у меня на руках скоро будут доказательства, которые отправят его на скамью подсудимых. Конец связи.

Однозначно, говоривший со мной связист Герата был в шоке. Он впервые слышал настолько резкое заявление.

Я неторопливо снял шлемофон. Командир экипажа, старший лейтенант Панкратов, молча кивнул мне. Рисковал он не меньше нашего, но, видимо, и у него были свои счеты с «комитетчиками». А еще, его кто-то предупредил, чтобы он не поддавался на фальшивые провокации и помогал бы нам в любой ситуации.

К счастью, оставшийся путь прошел без происшествий. Бескрайние, выжженные солнцем горы, сопки, холмы и ущелья медленно проплывали под нами. Мы молчали, каждый погруженный в свои мысли. Через боковой иллюминатор я смотрел на проплывающие внизу дувалы, на узкие ленты разбитых дорог, а в голове назойливо крутилась одна мысль: «Успеем ли?» Неизвестно, что еще готов сотворить Калугин!

В Мазари-Шарифе нас, что называется, встретили без аплодисментов. Правительственные войска, предупрежденные Хоревым, пропустили нас, но делали это с таким видом, будто мы незваные гости, от которых одни проблемы. Вертолет приземлился на пыльной бетонной площадке, почти на самой окраине базы. Мы быстро покинули борт, чувствуя на себе тяжелые, недружелюбные взгляды афганских солдат.

К слову сказать, вся группа была при полном комплекте снаряжения. Еще и нам с Шутом прихватили. Теперь не придется искать оружие и левую форму.

Нам нужен был надежный и защищенный от случайностей транспорт.

И он нашелся, благодаря все тому же Хореву. Это был старый, видавший виды БТР-60, стоял в стороне, похожий на гигантского жука, который изо всех сил пытался не ржаветь. Комендант авиабазы, афганский подполковник, сухо сообщил, что бронемашина передается нам «во временное пользование», и пожелал счастливого пути. Я ответил тем же. Мысленно.

Бронетранспортер был дряхлым, видавшим виды. Лязгал каждой заклепкой, внутри пахло бензином, старостью и потом. Но двигатели завелись с полоборота, выбросив в воздух облако сизого дыма. Мехводом сел Смирнов. Ну а кто бы сомневался, ведь Женька наш лучший водитель. И руки у него растут откуда нужно. До сих пор он так и не смог в полной мере продемонстрировать свои таланты — просто не пришлось. Но это и хорошо. Если судьбе будет нужно, время придет.

Мы загрузились внутрь, в тесный и узкий салон.

По пути Самарин, копошась у радиостанции, перехватил обрывки переговоров. К моему удивлению выяснилось, что по нам стреляли не случайные душманы. Это была группа американских «инструкторов», начальство которых Калугин успел предупредить о нашем маршруте. Но они существенно опоздали, не успели развернуть ПЗРК, и их импровизированная засада с РПГ провалилась. Но это же была и хорошая новость. Значит, генерал серьезно нервничает. Отсюда простой вывод — мы на правильном пути.

Плохая новость пришла сама собой, километров через тридцать. Звук двигателей БТР вдруг начал работать как-то странно, гулко, с металлическим лязгом. Из внутренностей бронированной машины донесся звук, похожий на разрыв подшипника размером с ведро, и мы замерли посреди пустынной дороги, окутанные клубами едкого маслянистого дыма.

Пришлось остановиться и осмотреться изнутри. Минут двадцать и Смирнов, весь по уши в мазуте, выполз из люка и развел руками.

— Все, приехали. Машину же обслуживать было нужно, а кто ей тут заниматься будет? В общем, итог не радостный — дальше на этом ведре далеко не уехать. «Шестидесятка» свое отслужила. Пусть и так неудачно.

Мы оказались в глухой, практически безлюдной местности. До кишлака, где был спрятан архив, оставалось еще добрых километров сорок. Ну, судя по имеющейся карте. Пройти столько пешком — безумие. Мы начали обсуждать варианты, которые звучали все более дерзко и безнадежно. Пешком слишком далеко и сложно, а с транспортом тут, судя по всему, очень проблематично.

Прошло примерно часа полтора. Близился закат.

Вдруг, на дороге, со стороны Мазари-Шариф, раздался шум. Приближались какие-то грузовики.

— Занять укрытия! Не высовываться! — скомандовал я. Группа шустро разбежалась во все стороны, будто стайка потревоженных тараканов.

Мы быстро залегли среди камней, скал и чахлых кустов с обоих сторон обочины. Кто-где. Из пыли вынырнули два допотопных грузовика японского производства, доверху набитые… живыми баранами. Ну или овцами. Животные блеяли, толкались, распространяя зловонный, специфический запах. Я его узнал быстрее всех — вспомнил то баранье стадо, что едва не стало причиной нашей гибели, когда мы с Кикотем бежали из Пакистана.

И тут у Шута хитро блеснули глаза.

— Ребята, — усмехнувшись, заявил он. — А не прокатиться ли нам с ветерком? Тьфу, то есть я хотел сказать с запашком! Вот прямо сейчас! А? Они же идут до самой границы!

Идея была безумной. Но другой, более рабочей, у нас пока не было. Пока грузовики, подпрыгивая на ухабах, медленно приближались, мы разработали импровизированный план. Когда первая машина поравнялась с нами, парни короткими перебежками, под прикрытием поднятой пыли, быстро и ловко добрались до ее борта. Самарин и Шут, действуя синхронно, вскарабкались наверх и буквально утонули в море грязной шерсти. Я, Док и остальные проделали то же самое со второй машиной. Сложнее всего пришлось Женьке — он с детства баранов терпеть не мог.

Идея Паши хотя и оригинальна, но имела массу неудобств. Бараны то и дело блеяли прямо в уши, топтались, тыкались тупыми и мокрыми мордами, от них шел невыносимый аромат навоза. Мы зарылись в гущу стада, стараясь не шевелиться. Ленивые водители-афганцы, похоже, ничего и не заметили.

Грузовики, пыхтя и скрипя, неторопливо тащились дальше на север.

Мы проехали так часа два. Наконец, грузовики начали сбавлять ход. Мы были уже почти у самой границы с Туркменской ССР. До заветного кишлака оставалось пешком не более десяти километров — ну, если карта не врала. Мы бесшумно, один за другим, скатились с кузовов на ходу и залегли в придорожной пыли. Грузовики, не подозревая о своих «безбилетных пассажирах», скрылись в рассветной дымке.

— У всех все нормально?

Ответ был утвердительным. Все в норме.

Оставшийся путь мы проделали пешком, двигаясь по безлюдным холмам, стараясь избегать даже намека на старые, исхоженные разведчиками тропы. Усталость валила меня с ног, но адреналин и злость гнали вперед. Мы должны были успеть.

И вот, наконец, после этого марш-броска, мы оказались на вершине одного из невысоких холмов. Взяв бинокль, я увидел его. Тот самый кишлак. Тот самый, который мне описал ефрейтор из Дамаска. Узкое ущелье, высохшая речка, глинобитные дувалы, прилепившиеся к скале. Я это уже видел, хотя в прошлый раз у меня со свободой были некоторые проблемы.

Сердце заколотилось от предвкушения. Мы добрались.

Я спустился к дороге, оставив группу прикрывать меня с высоты. Расстояние небольшое — до ста метров. Шел быстро, почти бежал, сверяясь с имеющейся картой.

Вот там вроде бы должен был быть колодец. А тот дувал с полуразвалившейся стеной мне вроде и знаком, а вроде и нет. А архив… архив должен быть в полуразрушенной стене, на самом краю кишлака. Мне тогда не дали возможность наблюдать и просто усыпили.

Мое сердце резко, болезненно ушло в пятки. Не было того дувала, в котором я сидел. Ранее это было что-то вроде невысокой башни, с одной дверью и почти без окон. Там меня и держали люди Калугина.

На ее месте зиял пустой участок земли, утрамбованный, будто здесь никогда и ничего не стояло. Лишь несколько обломков глинобитных кирпичей да торчащий из земли обугленный брус говорили о том, что когда-то здесь было строение.

Первая мысль, дикая и нелепая, пронзила мозг, как раскаленная игла: «Ефрейтор что, солгал?». Это не то место. Или то?

Это был тот самый кишлак. Но где же начинать поиски?

Я стоял в нерешительности, не двигаясь, чувствуя, как волна отчаяния накатывает на меня, сковывая разум. Все. Конец. Все наши жертвы, весь этот адский путь, гибель людей, предательство, погони — все насмарку. Строения нет. Архива нет. Доказательств нет. Калугин что, победил⁈

Нет! Ничего подобного!

Я со злостью сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Где-то в груди что-то оборвалось. Я закрыл глаза, пытаясь совладать с яростью и пустотой.

И в этот момент, я обратил внимание на отдельный полуразвалившийся дом, что стоял прямо под горой. Это был тот самый дом, где меня держали. Он мне сразу показался знакомым. Материалы стен, крыша.

Ну-у нет, это точно тот самый кишлак. Получается, ефрейтор не солгал. Люди Калугина, по какой-то причине уходя из этой точки, просто взорвали дом?

— Но черт возьми, цел ли архив? — вслух пробормотал я. — Что если его кто-нибудь нашел?