Сорняк

Сорняк — Глава 30. Эльфийская принцесса

Раньше, после разговора с богиней эльфов, героя трясло, и он судорожно благодарил силы высшей судьбы за то, что ему удалось пережить встречу со всевышней. Однако в этот раз всё прошло совершенно иначе. Он не только узнал много нового об устройстве мира, но и смог насладиться беседой, отчего поверил в собственные силы.

Казалось бы, что после такого удивительного диалога никакая случайная встреча не сможет пошатнуть поднявшийся настрой героя. И все же, стоило ему покинуть место силы и вновь оказаться на улицах покинутой деревни, как он столкнулся с очередным испытанием.

Как только я выбрался из травяных зарослей, ко мне вновь вернулась способность ощущать окружающее пространство. Обрадовавшись возвращению расширенного видения, я решил ещё немного погулять по деревенским улочкам. Но вскоре я почувствовал посторонних, расположившихся в нескольких переулках от меня. Хоть я и находился относительно близко, но для зрительного контакта тут было слишком много препятствий в виде домов и заборов.

Всё моё естество вопило, что не время рисковать. Тревога, похожая на паранойю, усилилась, заставляя быть максимально осторожным. Ведомый страхом, я присел на корточки и укрылся за невысокой оградой. Глубоко дыша и периодически оглядываясь по сторонам, сконцентрировался на внутреннем радаре, чтобы получше изучить неизвестных.

Это были два зелёнокожих великана, атлетического телосложения. Один облачился в шкуру какого-то зверя и прямо сейчас насаживал сырое мясо на палки. Другой же, раздетый до пояса и татуированными кровавыми рунами, подкидывал в огонь куски разломанной мебели.

Закутанный в шкуру великан обильно размахивал руками и, судя по тому, как из его рта летели слюни, он что-то возбуждённо рассказывал. Я зачем-то попытался разобрать его речь, приглядевшись к губам, и получил приступ отвращения. Ведь с каждым движением его челюсти я всё отчётливее видел кривые жёлтые зубы, но даже они не выглядели столь отвратительно, как два огромный клыка, которые торчали из-под нижней губы.

Когда я перевёл внимание на второго, более симпатичного, орка, взор зацепился за длинные острые уши, похожие на эльфийские. Словно ударом молота в моей голове всплыли слова Хельты. Она запретила мне прикасаться к людям и тем более к её детям — эльфам, но в тоже время с улыбкой говорила про перспективу поглощения орков и гоблинов. И вот сейчас, пока я гляжу на эти заострённые уши, мне кажется, что орки тоже как-то связаны с богиней эльфов. Неужели что-то произошло в прошлом? Она их создала, но потом изгнала? Странно это всё…

Уйдя в собственные мысли, я сам не заметил, как моё видение сконцентрировалось на внутреннем пространстве дома, у которого сидели великаны. Большая часть мебели разломана и свалена в кучи. По центру помещения виднелась свободная от хлама площадка, и на этом относительно чистом деревянном полу валялась чумазая девушка в разорванной одежде.

Приглядевшись к её глазам, я увидел полную отречённость от происходящего. В чёрных точках той травяной куклы и то побольше жизни было, чем во взгляде этой девушки.

Вспомнив, что недалеко здесь расположилась защитница эльфов, я осмотрел её уши. Чумазая оказалась простым человеком.

Тем временем один из орков вошёл в дом, сбросил с себя шкуру животного и начал что-то высказывать девушке. Судя по её расширившимися зрачкам, она его слышит, однако ей уже наплевать на его речи. Выглядит так, что она не просто смирилась и перестала концентрироваться на происходящем, а уже давно сломалась, и от её разума осталась лишь одна пыль.

Наблюдая за происходящим, понимаю, что мне жалко девку. Да и выглядит она симпатично. Только вот не думаю, что этих аргументов хватит заставить меня рискнуть жизнью. Особенно если вспомнить, что я видел возле костра огромный топор, который блеском не уступает мечу Крестыча. Даже и представлять не надо, как один из этих великанов размахивает острым куском метала, чтоб остудить зародившуюся во мне решимость.

Пока я договаривался с внутренним героем, орк уже избавился от своих портков и, оставшись совершенно голым, склонился над девушкой.

Осознав происходящее, я тут же поднялся и выйдя из-за своего укрытия, зашагал вдоль забора.

Фу-у-у! Мерзость! Как же это отвратительно…

Стараясь не засматриваться на процесс совокупления внутри дома, я спешил поскорее покинуть деревню.

Мне, конечно, хочется спасти девушку, но думаю лучше сделаю это в другой раз. Например, на обратном пути. Когда они наконец закончат со своими извращениями. Фу-у!

— Фу-фу-фу… Дикари не воспитанные. Такими вещами надо заниматься дома и под одеялом. А не на глазах у товарищей. Хорошо хоть второй решил дождаться своей очереди и не стал присоединяться третьим. Фу-у-у… Какие же они мерзкие…

Оказавшись за пределами деревни, я не смог расслабиться и продолжил путь в том же темпе. Даже несмотря на то, что мой внутренний радар перестал улавливать происходящее в доме, меня продолжало трясти. И всё потому, что мой мозг не мог перестать прокручивать омерзительные сцены жестоких совокуплений.

Периодически вспоминая о своей цели, я ненадолго задирал подбородок, дабы высмотреть на небе выстроившиеся в ряд крупные светлячки. А после того, как я корректировал маршрут, в моей голове вновь всплывали отвратительные образы.

Желая хоть как-то отвлечься и немного забыться, я штудировал окружающее меня пространство, но, как бы не старался, ничего кроме шипастых деревьев векта обнаружить не мог. От безысходности даже начал всматриваться в трещинки, которые обильно покрывали безжизненный грунт осквернённого леса. В этих маленьких расщелинах ничего не было, лишь чернота и мрак. Но если продолжить вглядываться и включить фантазию, то можно испытать страх и не только.

Пока я от скуки вглядывался в мёртвую землю, пытаясь увидеть что-нибудь странное и одновременно пугающее, в радиус моего внутреннего радара попал рыжебородый коротышка. Он сидел под деревом на голой земле и прижимался спиной к стволу дерева.

Задумавшись, остановился. Ещё немного подумав, тут же осознал, что зря трачу время на раздумья. И решил обернуться, чтоб вовсе передумать и направиться в сторону гнома.

По мере того, как я к нему приближался, его образ становился более чётким. Вскоре я смог отметить, что он не просто сидит под деревом, а старательно что-то записывает на листе пергамента. Но я был ещё достаточно далеко, чтобы разобрать его мелкий почерк. Поэтому я начал разглядывать его балахонистые одеяния, пытаясь понять род его деятельности. Но как бы не старался, мне не удалось сделать значимые выводы, кроме того, что его борода с одеждой выглядели ухоженными и чистыми, особенно если сравнивать с тем чумазым гномом, который похитил фею.

Подойдя чуть поближе, я наконец смог сконцентрироваться на миниатюрных рунах, которые так старательно вырисовывал рыжебородый гном.

С каждым годом корни древа матери прорастают всё с большим усердием. И во время очередного землетрясения произошёл раскол могучей горы. Вскоре в образовавшуюся расщелину стали стекаться эльфы, желающие заняться добычей редких кристаллов. Так и образовалось горное поселение, в котором и родился наш маленький герой.

Гимн Стамблдак всё детство проводил в окружении опытных взрослых, потому как в недавно образованной деревни не было детей его возраста, кроме ещё одной девочки. Хоть он и знал о существовании сверстницы, что жила на самой вершине расщелины, но из-за её происхождения ему было запрещено к ней приближаться.

Семья Даймондзаров обладала огромным влиянием в поселении, потому как они скупали все найденные материалы по хорошей цене. И чтобы случайно не испортить отношения с могущественной семьёй, все жители сторонились их единственной дочери. Даже в разговорах между собой её никогда не называли по имени, а лишь по прозвищу — эльфийская принцесса.

Несмотря на то, что Йорлин не было и шести лет, она уже всё прекрасно понимала. Смирившись, что ей не суждено завести друзей, она поднималась на самую вершину утёса и наблюдала за птицами, мечтая в душе обрести такие же крылья, чтоб упорхнуть прочь. Она мечтала оказаться в месте, где её наконец смогу принять и не будут сторониться.

Однажды маленький Гимн решил порадовать маму и нарвать её любимых цветов. Когда поднимался на вершину, он услышал звонкий голосок и словно заворожённый стал приближаться к исполнителю песни. Выйдя на поляну и осознав, что смотрит на ту самую принцессу, он поспешил скрыться, дабы не расстраивать родителей. Однако Йорлин окликнула Гимна, дабы уговорить его остаться. Мальчик сопротивлялся, но всё же быстро сдался под напором искренней улыбки.

Со временем вершина утёса стала их тайным местом встречи. Даже несмотря на то, что дети начали проводить вместе много времени, их родители ни о чём не подозревали. Гимн и сам не заметил, как полюбил девочку. Его чувства были настолько кристально чистыми, что Йорлин не замечала их в упор, и это совсем не расстраивало шестилетнего мальчика.

Всё было прекрасно. Дети были счастливы до момента, когда на утёс прилетела искательница талантов на службе древа-матери. Фея принесла в своих крохотных лапках божественный персик и, подлетев к принцессе, вложила его в протянутые ладошки. Йорлин понимала, что это её шанс покинуть это место, потому без раздумий съела фрукт. И вскоре она потеряла сознание, а её тело начало меняться. Кожа побледнела, а волосы поседели. В конце превращения её заострённые ушки вытянулись и стали похожи на кинжалы.

После случившегося Гимн приходил на утёс, но сидел там в одиночестве, потому как родители Йорлин забрали дочь и переехали в другое место. Оно и не удивительно, это ведь огромная редкость, когда к ребёнку прилетает фея с предложением изменить суть своего существования. После того, как девушка отведала персик, она стала альвом — нестареющим, почти бессмертным существом. И через восемьдесят лет, когда её эльфийские родители состарятся, она будет всё ещё выглядеть как ребёнок. Впереди Йорлин ждёт иная, более долгая и счастливая жизнь. И даже понимая всё это, Гимн продолжал сидеть на вершине утёса и тихонько плакать, скучая по любимой.

В очередной раз, когда мальчик поднялся на утёс, чтоб пролить слёзы, глядя в бескрайнее небо, произошло чудо. К нему прилетела спасительница. Гимн смотрел на парящую перед лицом фею и не верил в реальность происходящего, ведь в тоненьких ручках насекомого находился божественный персик. Персик, который он тут же засунул в рот и, толком не прожёвывая, проглотил. Не успев съесть и половины, он почувствовал, что его тело отторгает фрукт, и потерял сознание, не выдержав пронизывающую боль.

Очнувшись, Гимн почувствовал изменения в теле. Его кожа стала грубее, а руки покрылись морщинами, как у старика. Оглядевшись и найдя мёртвое тельце феи, он заплакал, потому что осознал ужасную реальность. Ему не удалось превратиться в альва. Теперь ему остаётся лишь влачить жалкое существование проклятого неудачника, не способного ни повзрослеть… ни умереть. Гимн Стамблдак стал бесконечно живущим и вечно стареющим гномом.