Сорняк

Сорняк — Глава 14. Пришлый чужак

Герою настолько понравилась компания причудливого старичка, что он наконец смог расслабиться и перестать отвлекаться на внутренние тревоги. Понимая, что на его волчьих плечах эта шкура смотрится как на настоящей овце, он перестал страшиться разоблачения и погрузился в непринуждённую беседу.

После вкусной трапезы мне стало настолько комфортно, что я почувствовал себя здесь в полной безопасности. Наверное, потому я без сомнений воспользовался гостеприимством старичка и остался у него на ночь, чтобы наутро вновь отведать вкусных угощений.

После завтрака он привёл меня в свою мастерскую и продемонстрировал те самые кожаные доспехи. И мне они, конечно, показались очень красивыми и крутыми, пока меня в них не запихнули и не заставили стоять в неудобной позе с поднятыми руками и раздвинутыми ногами.

Не знаю, сколько времени я так уже торчу, ожидая, пока Тощак подгонит каждую часть обмундирования… но я уже успел как следует устать. Благо, болтливая натура старичка помогает отвлечься.

— Слушай, Чад, а все арсанты такие здоровые и мускулистые?

Сегодня за завтраком я узнал, что в этом мире существует множество рас и народов, начиная от атлантов и заканчивая гномами. Теперь выясняется, что я и сам не являюсь человеком… а каким-то арсантом.

— А что ты сам знаешь о нас?

— То, что вы появляетесь по воле божьей в городах-обелисках. Рождаетесь сразу взрослыми и сильными. Ну и там же, на месте, ставят перед выбором: уйти прочь в неизвестность или до конца дней своих жить в городе на благо народа. Кстати, а ты не жалеешь, что выбрал изгнание?

— Думаешь, есть из-за чего расстраиваться?

— Конечно. Ведь тем, кто остаётся, дарят множество тайных знаний. Я слышал, что у вас там в городах-обелисках не только оружие из особых материалов, но и удивительная броня. Тонкая и лёгкая! Я вот не отказался бы поработать с такими таинственными тканями… А то за всю жизнь ничего кроме дублённой кожи, да и не трогал.

— А что ты ещё знаешь об арсантах?

— Почти ничего. Лишь то, что ты сам мне когда-то рассказывал. Хотя нет… Помню, хотел я как-то потравить крыс в мастерской, вот и спросил у Крестыча об ядовитых растениях. Так он мне тогда не только рассказал о скрытых свойствах поганок, но и пожаловался, что большая часть этой отравы, вообще, не подействует на вас. Сказал, что «арсанты невосприимчивы к болезням». И ещё он добавил, что раз я действительно надумал избавиться от непутёвого мужа своей дочери, то лучше бы мне купить нормальный яд, приготовленный мастером алхимии.

— Ну и что? Купил?

— Хах-ха, если бы я купил, то ты бы тут уже не стоял. Хех-хе… Ладно, я всё. Вроде закончил. Можешь двигаться.

Старик отошёл в сторону, давая мне пространство покрутиться на месте. И действительно. Броня сделана под меня! Движения не стесняет, и даже в местах ремешков и заклёпок ничего не давит.

Встав в стойку и попрыгав на носочках, я понял, что мне намного комфортнее в этих высоких сапогах, чем в старой обуви. Да и перчатки с накладками на кулаках так приятно сдавливают пальцы, что мне хочется их сразу же испробовать в действии.

— Тощак, спасибо тебе. Мне очень нравится.

— Ты не меня благодарить должен, а Любаню. Ладно, давай не будем о грустном. Расскажи лучше, куда сейчас планируешь? Небось даже домой заходить не станешь и сразу отправишься к старой мельнице, в подвал к своему другу?

— Не понимаю. Почему ты так сильно не хочешь, чтобы я к нему ходил?

— Если задуматься… Мы оба с тобой желаем одного и того же: чтоб Люба вернулась домой. И раз ты считаешь, что альв может хоть как-то поспособствовать с этим, то я даже готов предложить свою помощь.

— Договорились. Если что-то понадобится… я обязательно скажу.

Старичок подошёл поближе и, похлопав меня по спине, указал на дверь мастерской.

— Больше не смею тебя задерживать. Удачи, Чад…

Подойдя к выходу и уже собираясь шагнуть на улицу, я напоследок обернулся и посмотрел на улыбчивого мужичка, что продолжал махать мне в спину.

— Ага. И тебе.

Покинув мастерскую и выйдя на дорогу, я остановился и сориентировался. А пока выбирал направление, обратил внимание, что на улице нет ни одного прохожего… Видимо, в деревне преобладает ночная жизнь. Ложатся поздно, а встают ещё позже.

И зачем я об этом думаю? Мне ведь надо разобраться, куда идти.

Вот только как бы я не старался расширить своё видение, мне никак не удавалось найти мельницу за пределами деревни. И пока я ощупывал окрестности шестым чувством, единственное, что я смог отыскать, — это подобие тропинки, уходящей из деревни и ведущей куда-то вниз к реке. Но перед тем, как выдвинуться и проверить свою догадку, я решил немного прогуляться и осмотреть деревню.

Все дома были типовыми и одинаково кривыми, словно их все построил один человек с ужасной фантазией. Хотя, возможно, кто-то изначально сделал плохо, а другие начали так же плохо за ним повторять. И все же, если присмотреться, в этих неровностях есть своя красота, а одинаковые оградки и вовсе привносят глазу приятное однообразие.

Остановившись у забора, я заглянул на один из участков и увидел аккуратно вспаханную грядку с ухоженными клубнями.

М-м-м, как вкусно пахнет.

Этот сладкий и душистый аромат тянулся с другой стороны улицы: из распахнутого настежь окна.

Чтоб разглядеть источник запаха, я сконцентрировался и внутренним радаром просканировал весь дом. В помещении оказалось двое людей. Огромный мужик крепко спал, укутавшись в шкуры животных. Молодая девушка старательно помешивала стоящий на каменной печи котелок.

Орки разве забрали не всех девушек?.. Тогда откуда взялась она? Точно! Крестыч ведь спас дочь кузнеца.

Снова сконцентрировавшись на спящем мужике, я убедился, что у него действительно покалечены ноги. А рядом с его кроватью стоит странная штуковина из чёрного железа, в форме сапог.

Вдруг на меня нахлынули непонятные образы, и я машинально развернулся и пошёл в направлении, казавшемся безопасным и привычным. Тело двигалось само, а мой внутренний дискомфорт продолжал сгущаться. Я начал осуждать самого себя, за то, что расслабился и потерял бдительность. Появилось давящее чувство тревоги, заставляющее ускорить шаг. Мне хотелось обернуться и высмотреть затаившуюся угрозу. Паранойя нарастала. Сердцебиение усилилось, а дыхание стало прерывистым и хриплым.

Глубоко вдохнув, я попытался расслабиться, но дрожь в руках лишь усилилась. Паника подступила уже к самому горлу, затуманивая разум. И несмотря на это, я продолжил глубоко и медленно дышать, не давая телу окончательно захлебнуться страхом.

Раньше казалось, что мне неподвластны воспоминания Чада, но сейчас осознаю, что я захлёбываюсь негативными эмоциями, вызванными образами прошлого. Вот только я не понимаю, какие именно образы меня так напугали⁈

Это сложно. Сложно бояться не понимая, что именно пугает. Сложно постоянно копаться в мыслях и искать в них подвох. Сложно противостоять тому, что закрыто для понимания. Сложно бороться, не получая результата.

Перед глазами всё плыло, но я продолжал идти.

Внезапно осознал, что уже давно покинул деревню и уже смотрю на постройку у реки с массивным механизмом, двигающемуся благодаря бурному потоку воды.

С каждым оборотом колеса мои внутренние опасения убегали прочь. Отступила паника и даже тревога ушла. Я вновь мог дышать спокойно, не опасаясь надуманных фантазий.

Недалеко от мельницы возвышался небольшой домик. И когда я сосредоточил на нём свой взгляд, в голове что-то щёлкнуло. Мне захотелось запереться внутри этого маленького, но очень безопасного пространства. В сознании появилось странная уверенность, что я вернулся в личную обитель, где меня никто не посмеет потревожить и тем более обидеть.

И тут я столкнулся с выбором тяжёлых дум. С одной стороны, мне хотелось укрыться в той хибарке и не выходить на улицу до завтрашнего дня, а с другой, — мне так же сильно хотелось спуститься в подвал мельницы и познакомиться с тем самым альвом.

Я начал двигаться ещё до того, как окончательно определился с решением. И уже по мере того, как я приближался к мельнице, мой разум убеждал меня в том, что пришедший в деревню чужак никак не сможет во мне распознать самозванца.

По мере моего приближения шум воды и скрипучий стон колеса усиливались, отчего я задавался вопросом: как можно жить в месте, переполненном раздражающими звуками? Но когда я зашёл в строение и закрыл за собой дверь, гул стих и ответ пришёл сам с собой. Внутри самой мельницы было относительно тихо, лишь слышался небольшой скрежет механизмов.

Касаюсь рукой стены и чувствую, что они покрыты пористой смесью, похожей на белую глину с битыми ракушками. Видимо, именно это уплотнение и создаёт шумоизоляцию, ведь им даже покрыта внутренняя сторона двери.

Хм. А вот и дверь, ведущая в подвал…

Толкнув её, я увидел уходящий вниз лестничный пролёт. Свет сюда почти не проникал, но я всё же смог разглядеть нескончаемые сети паутины, тянущиеся по потолку прохода.

Когда я решил сделать глубокий вдох, дабы собраться с силами, почувствовал странный запах. Наклонив голову и принюхавшись, понял, что это смешанный аромат гари и пепла.

Тут что? Недавно был пожар?

Осмотревшись и не найдя никаких следов сажи на стенах, я наконец решился спуститься вниз. И стоило мне шагнуть на первую ступеньку, как я тут же ощутил, как страдательно прогибается подо мной доска.

Услышав неприятный скрип, я стиснул зубы и продолжил путь, уже стараясь не издавать лишних звуков. Вот только каждая последующая ступенька оказалась музыкальнее предыдущей. И в какое бы я место не ступил, оно предательски сообщало о моём присутствии…

— Эй! Кто там крадётся⁈

Услышав из глубин подвала голос ребёнка, я застыл от неожиданности. Я думал, альв будет постарше.

Я сконцентрировался на внутреннем радаре. Мне удалось взглянуть сквозь мрак и разглядеть помещение, где находился мальчик.

Радует, что моему ощущению пространства не нужны источники света, так как в небольшой комнатке подвала была кромешная тьма. Несмотря на все неудобства, я смог разглядеть множество деревянных бочек и ящиков. На одном из них сидел светловолосый ребёнок с очень длинными ушами и пустым взглядом.

— Отзовись! Живо!

Очередной выкрик выбил меня из раздумий, и я поспешил успокоить парня:

— Это я, Чад.

— А на кой ты меня пугаешь⁈ Чад!

— Да я это… Ещё не привык к новым сапогам.

— Я тебя плохо слышу! Спускайся давай.