Солнечное знамя

Глава 30

«Хорошо этой Алионе, греби себе и греби… А тут думать надо, как жить дальше» — подумала Алиона и налегла на весла. Зай, развалившийся на носу лодки, искоса посмотрел на нее и опять прищурил глаза, подставив свой, уже слегка облупившийся, нос солнышку.

На самом деле, конечно, ситуация у них была не как с семейством чукчей из анекдота. Во-первых, Алиона гребла не в одиночку, они периодически менялись. Во-вторых, Зай явно не думал о том, как жить дальше, а, скорее всего, просто дремал. Ну и в-третьих: она напросилась быть гребцом сама. И даже выдержала по этому поводу небольшую битву с Заем, который собирался героически переть на веслах до самой границы в одиночку. Сын охотника воспитывался в лесу — хорошо хоть не волками и медведями — и поэтому битва была небольшая. Алиона хочет грести? Она уверена, что справится? Окей, пусть гребет. Такая женская манера поведения, как «Я сказала, что хочу не потому, что хочу, а чтобы ты уговорил меня отказаться» для него явно была незнакома. Хотя… Было подозрение, что сталкивайся он с такими девушками — его поведение нисколько бы не изменилось.

Закрытый глаз охотника — хотя теперь наверняка бывшего — блеснул синевой в чуть приоткрывшейся щелке. Бдит. Следит, чтобы она не слишком сильно устала.

Прияяятноо…

Алиона почувствовала, что опять чуть сбавила темп — на что и среагировал Зай, даже в полудреме — и опять поднажала, чувствуя легкую боль в мышцах. Ничего, это приятная боль. Как пели Скорпионсы «Nopain — nogain». Не боли — нет результата. А ей нужен был результат.

Алионе смертельно надело быть слабой.

Как известно любому учившемуся в школе, кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая. Вот, например, герои американских ужастиков в школе учились точно — да по большей части все еще учатся в ней — поэтому от маньяка, монстра, зомби, автомобиля, катящегося камня побегут строго по прямой, даже не пытаясь свернуть.

Зай с Алионой себе такой роскоши позволить не могут, потому что точно знают — эльфы ТОЖЕ учились в школе. Поэтому, предполагая, что беглая игрушка и носитель странного проклятья рванут в людскую Империю, они будут выслеживать их и ставить ловушки и засады там, куда рвутся 90 % всех беглецов.

На границе Тениндора, королевства Истинных эльфов и Лайтмера.

Государства полуэльфов.

— Никогда не верьте полуэльфам! — наставлял их дядька Грок, — Полуэльф — хуже эльфа!

Тут он сделал паузу, которую явно нужно было заполнить словом «Почему».

— Почему? — послушно спросила девушка.

— Что ты думаешь, когда видишь эльфа? — прищурился дядька.

— Ну, что… Понятно что.

— Мне — непонятно, — отрезал Грок, — Я мыслей читать не умею. Что ты думаешь, когда видишь эльфа?

— Что это — враг.

— Правильно. А что ты думаешь, когда видишь человека?

— Ну, другом сразу считать не стану…

— А врагом?

— Тоже.

— Вот! Вот твоя ошибка… Зай!

— Что? — вскинулся тот, как натуральный заяц, вспугнутый слежки.

— О чем я сейчас говорил?

— О том, что Алиона в чем-то там ошиблась?

— А ты?

— А я — нет. Я же ничего не говорил, значит, не ошибся…Ай!

Дядька Грок дал племяннику еще один щелбан, для закрепления эффекта, после чего продолжил:

— Вы оба ошибетесь, даже к гадалке ходить не надо. Тем более, то она простыла и кашляет так, что шторы колышутся… Ошибетесь, если будете считать полуэльфов — людьми. Полуэльфы только походи на людей, но сами себя считают эльфами. И ведут себя как эльфы. Только еще хуже.

— Почему хуже? — не совсем уяснила Алиона. Зай снова положил голову на руки и прикрыл глаза.

— Потому что эльфу не нужно доказывать самому себе, что он эльф.

Как уже было сказано, 90 % всех беглецов рвутся в Империю через полуэльфийское королевство Лайтмер. По очень простой причине — Лайтмер вытянулся узкой полосой вдоль Менисарского озера, по которому проходит граница с Империей. В наиболее узком месте от эльфийского королевства до человеческой Империи расстояние составляло около пятисот хадов, что по земным меркам — километров пятьдесят, из которых с полкилометра — по озеру.

Совсем немного, кажется, рывок — и ты в безопасности.

Но ведь эльфы тоже ходили в школу, помните?

Эльфийская граница в этом месте перекрыта так, что железный занавес по сравнению с ней — легкий заборчик, а сам Лайтмер нашпигован агентами «Дортеко» — эльфийской тайной полиции.

Количество тех, кому удалось здесь прорваться, измеряется единицами. Из многих сотен.

Где же пытают судьбу остальные?

Еще 9 % идут через горы Финнела. Горы-то там — тьфу, скорее цепочка высоких, поросших лесом, население мало, а ширина Финнела — чуть больше, чем Лайтмера. К тому же в Финнеле не любят, когда по их земле шастают дортековцы.

Проблема в том, что людей в своих лесах полуэльфы Финнела не любят еще больше.

В общем, тех, кому удалось скрыться от лесных егерей — те же самые единицы.

Кратчайший путь — не всегда короток.

Путь Алионы и Зая по эльфийским землям, вычерченный на карте дядькой Гроком, коротким не был. И прямым — тоже. Он вился, петлял и извивался, повторяя петли и извивы лесных рек.

— Медленнее, зато надежнее, — напутствовал их дядька, сажая в купленную лодку, — На дороге всегда есть риск наткнуться на проверку документов, а твою руку, Зай, от проверки не спрячешь. Да и паспорта ваши… При беглом взгляде — прокатят, но…

Эльфийские паспорта выглядели как узкие дощечки с выжженой вязью, которую Алиона до сих пор не могла прочитать. Впрочем, читать там было особо нечего, главным там были солнечная звезда Тениндора сверху и изящная спираль магической печати — внизу. Если к ней приложит палец настоящий владелец— печать мигнет синим. Главное, чтобы печати на паспортах Зая и Алионы больше никто не трогал. Они исправно мигали синим на любое прикосновение. Даже на севшую муху.

Дни шли за днями, прошла неделя, пошла вторая… Алиона почувствовала, что ее начинает отпускать вечное напряжение, поселившееся в ней вместе с первым ударом «бича». Или даже… Или еще раньше? Она уже не могла сказать, что в ней изменилось, но, кажется, она никогда не чувствовала себя такой… Свободной? Смелой? Независимой? Непонятно, что именно, но было чувство, что с нее сняли какой-то тяжелый груз, который она носила чуть ли не с рождения. И на душе поселилась доселе незнакомая легкость.

Днем они плыли, среди зеленых лесов, среди которых Алиона чувствовала себя неожиданно защищенной. Казалось бы, странно, ведь они скрываются от эльфов — обитателей леса, но девушка уже поняла, что хваленые «обитатели леса» в подметки не годятся ее Заю.

Эльфы не любят леса. Значит, она — любит.

Иногда они приставали к берегу, чтобы развести костер и поджарить на маленькой походной сковородке жирных дуинлимов — неизвестных Алионе, но очень вкусных рыбешек с черными пятнышками на серебристых боках и высоким плавником на спине. Зай, ничем не отличаясь от земных рыбаков, каждый раз обещал сварить из них «настоящую уху», и каждый раз ему чего-то не хватало для этого. Чаще всего — желания.

В качестве компенсации он, обсасывая косточки от очередного жареного дуинлима, раскрыл девушке секрет того, зачем рыбаки, сварив уху, тушат в ней головешку из костра. Оказывается, делается это не с каждой рыбой — с дуинлимами, например, не надо — и для того, чтобы устранить болотный запах, который эти самые некоторые рыбы придают. Потом Зай пустился в длинный рассказ о том, что подходит еще и не каждое полено, потому что разные породы дерева придают разный вкус и некоторые особенные гурманы еще и специально выбирают дерево… Но тут охотник сбился, замолчал и смущенно признался, что какое дерево будет лучшим — он и сам не помнит.

Еще вечерами Зай учил Алиону драться.

Иногда во время плаванья они просто молчали, глядя на проплывающие берега, на воду или друг на друга. Забавно, но это молчание не было неловким, из тех молчаний, которые хочется прервать любым способом. Наоборот, оно было умиротворяющим.

Иногда же — разговаривали, рассказывая друг другу о себе и об их мирах.

Забавно, но Заю были не очень интересны технологические чудеса Земли. Может, потому, что в этом мире чудес, вроде деревьев-небоскребов или стреляющих мечей, было нисколько не меньше, а может потому, что каждое «чудо» вызывало ассоциацию с эльфами.

Послушав про автомобили и самолеты, Зай сказал, что это очень похоже на человеческую Империю. По крайней мере, он слышал, что там есть нечто подобное. Про Империю Зай знал примерно столько же, сколько и сама Алиона: интересующийся Империй в эльфийском королевстве имел неиллюзорные шансы познакомиться с Зеленой Рощей.

Во время одного рассказов о своей жизни, девушка неосторожно упомянула о сослуживце, который хватал ее за попку. Зай потемнел лицом и выразился в том смысле, что таким людям руки нужно отрывать, а потом…Рассказ о том, что нужно проделать с оторванной рукой и ее владельцем занял несколько минут: в части ругательств словарный запас охотника был очень большим.

После этого он предложил девушке научить ее драться.

Понятно, что сделать из нее супербойца, который будет раскидывать толпу нападающих по сторонам, одновременно подпиливая ногти, за пару недель было невозможно, но вывернуться из захвата, сломать нос, врезать в живот, отбить руку, которая схватила тебя за запястье или отбить что-нибудь другое тому, кто схватил тебя за что-нибудь другое — этому Алиона успешно научилась. Самое главное, как выяснилось, в любой драке — не бояться.

Не бояться противника, не бояться боли, не бояться крови, текущей из собственного носа…

Хотя до крови у них, понятное дело, не доходило. Но Алиона знала, что не испугается.

Еще она училась стрелять из старого дядькиного кинжала. И теперь не забыла бы снять его с предохранителя и не побоялась бы выстрелить в эльфа. Даже не задумываясь.

Даже попала бы.

Если бы эльф, конечно, стоял неподвижно. Потому что училась стрелять она по пням и кустам, а те очень редко перебегают с места на место.

Когда же наступала темнота, они забирались в поставленную палатку, и занимались тем, чем занимаются влюбленные всех миров, оставшись одни и в темноте… О чем вы сейчас подумали? О чем, о чем?! Фу-фу-фу! Нет, они этого не делали… нет, и этого тоже, Алиона девушка приличная!

До, так сказать, кульминации любовных отношений дело у них за все время путешествия не дошло ни разу.

Были объятья, были поцелуи, были робкие исследования тел друг друга, но… Они боялись. Оба. Причем, самое смешное, больше всего боялся Зай. Алиона, как дитя современного информационного мира, хотя бы теоретическое представление имела о взаимоотношениях полов, сын охотника, конечно, некоторое представление тоже имел, но на уровне неких смутных представлений.

Господи, да они даже голыми друг друга не видели! Вернее, в темноте они друг друга и так не могли рассмотреть, но зажатость и стеснительность не позволяли им полностью обнажиться, на влюбленных всегда оставался как минимум один предмет одежды, последний барьер целомудрия и девственности.

Хотя подвижки были: первое время они даже раздеваться стеснялись друг при друге. А Алиона только к концу второй недели смогла поверить, что ее вечное проклятье, позор и предмет насмешек добрых подруг, Маленькая Грудь, может — о, ужас — НРАВИТЬСЯ. И теперь девушка получала огромное удовольствие от искреннего восхищения Зая.

Ну… И не только восхищения… Еще от пальцев… И…

— Щекотно…

Алиона прикрыла глаза, ее пальцы пробегали по ребристой спине юноши, пока его пальцы скользили по «чашечкам». Сначала Зай поддразнивал ее грудь этим прозвищем, а потом Алионе начало нравиться.

Ее рука скользнула со спины на плечо, кончики пальцев провели по коже, туда-сюда, туда-сюда. Граница между живой плотью и живой сталью чувствовалась даже наощупь.

Да, стальное проклятье продолжало медленно ползти по телу Зая. Серое пятно уже протянулось вдоль всей шеи, перешло на нижнюю челюсть и коснулось щеки. Нижний правый коренной зуб стал стальным, как будто вместо него вставили протез из нержавейки. Если так пойдет и дальше — улыбка Зая станет похожа на фиксатый оскал старого зэка…

Юноша осознал, что умереть, когда сталь дойдет до сердца, не умрет, зато заработал новую фобию: теперь ему казалось, что, когда его мозг тоже будет затронут проклятьем, он лишится разума и станет бездумной куклой, вроде зомби.

Успокаивало, и то слабо, только одно: путешествие кончилось. Они добрались до границы.

— И что будем делать?

Они добрались до последнего пункта, отмеченного на карте дядьки Грока, небольшой людской деревушки, продали там лодку и большую часть барахла, и двинулись пешком к границе, чтобы обследовать возможность тихонько ее пересечь, не сталкиваясь с эльфийскими или любыми другими пограничниками.

И тут оказалось, что сведения дядьки устарели.

Он предложил им вырваться из Тениндора через тениндоро-эдхейскуюграницу.

Эдхе — самое большое государство полуэльфов, расстояние до Империи — самое длинное, поэтому беглецы сюда обычно не совались. А, значит, граница была наименее укрепленной. Тем более, что в этом месте граница проходила по краю пропасти. Через которую был перекинут узкий мост.

Раньше на мосту торчал пикет из местных солдат, которым было достаточно сунуть несколько «деревяшек»: Эдхе считалось у эльфов союзником, поэтому граница охранялась постольку-поскольку. План был прост: подошли к мосту, накинув капюшоны — они снова переоделись в членов секты Любителей Удушающих Ароматов, потому что серое пятно на лице Зая скрыть иначе уже не получалось — подошли к мосту, показали паспорта, сунули деньги и вуаля.

Сейчас — нет.

На мосту стояли эльфы.

И настроены они были серьезно.

Всех, кто пытался перейти в Эдхе, они заворачивали без разговоров. Просто — всех. Без разговоров, без условий, без второй попытки. У идущих из Эдхе — проверяли документы. Пропускали, похоже, только того, у кого были какие-то спецразрешения. Разницы для Зая и Алионы — никакой. Им не надо в Тениндор.

Им нужно отсюда.

Юноша и девушка сидели в кустах, глядя на методичную работу эльфов. Всех впускать, никого не выпускать. Система ниппель, блин.

Стемнело.

У эльфов прошла смена караула — или как там это называется— и теперь три эльфа сидели в будке, которая торчала у моста. Будка выглядела как сложное переплетение веток, с листвяной крышей и, судя по всему, была выращена совсем недавно.

— Может, попробуем пробежать, пока они не смотрят? — задумчиво предложил Зай.

Эльфы действительно с приходом темноты перестали постоянно торчать у моста, однако каждые три минуты, как по секундомеру, один из эльфов выходил с жезлом в руках. На верхушке жезла голубел массивный стеклянный шар, который бросал длинный луч света, освещавший мост. Эльф убеждался, что по мосту никто не идет и скрывался обратно в будке.

Перебежать мост за три минуты — невозможно.