Солдат и пес. Книга 1 (СИ)

Глава 23

— Товарищ лейтенант… — проговорил я голосом чревовещателя, — мне кажется, я понял в чем тут дело…

Богомилов воззрился на меня

— Раз понял, так излагай, — сказал он.

— Смотрите…

Суть моей идеи совершенно логично вытекала из произошедшего, увиденного под нужным углом. Романов и Слепцов вели себя так, будто они заодно. Ну так это и значит, что они заодно! И КГБ-шники заодно с ними. И почему Слепцов такой блеклый, стертый, ровный, тише воды, ниже травы?.. Да потому, что он предназначен таким быть. Чтобы не привлекать ничьего внимания. И если при этом он начальник трех складов, то и эти склады, выходит, не должны привлекать внимания. Именно эти три! Или…

— Или один из них, — подхватил Богомилов. — А два прочих для прикрытия!

— Или так, — охотно согласился я. — Да! Это логичнее.

— Так, — лейтенант вскочил, в приступе азарта ему стало тесно. Но комнатка не предполагала размаха, он рыпнулся и вновь сел. — Значит, что у нас получается? Одно из хранилищ является тайником, что ли. Где под видом склада ГСМ… или какой-то техники хранится нечто секретное. Так⁈

— Совершенно секретное, — дополнил я. — И еще…

— Да?

— Вот какая мысль, — сказал я сдерживая себя. — Кстати! Вы были в этих самых хранилищах? Которые под началом у Слепцова?

Лейтенант задумался, побарабанил пальцами по столу.

— Хм! Интересный вопрос. Я как-то не задумывался… Складов-то этих у нас сколько! Но постараюсь вспомнить.

Вспоминал он в районе полминуты. Сказал твердо:

— В одном был, ревизию проводили. Смазочные масла. Все в порядке, недостачи не было. Два других склада… Быть я там не был, но заглядывал. Ну… какая-то специфика там есть, но ничего особенного. Склады как склады. Ничего такого секретного!

— Так я и думал, — произнес я голосом Штирлица, готового обнародовать вскрытую информацию. И обнародовал.

Если предполагать, что Слепцов руководит потаенным хранилищам, то вероятно, что и вход в него должен быть потаенный. То есть, на вид ангар как ангар, а внутри есть замаскированный ход куда-то. В подземелье. И вот там-то, в этом неведомом миру подземном помещении содержится нечто тоже неведомое. Вернее, о чем известно очень узкому кругу лиц.

— Так что… — я сделал почти актерскую паузу, — можно предполагать, что и Романов, и Слепцов — тоже агенты под прикрытием. Только наши.

— Контрразведка… — понимающе произнес Богомилов. А я вспомнил разговор с Романовым у него в кабинете. «Ну, Сергеев, ты у нас прямо контрразведчик прямо какой-то прирожденный! Может, у тебя вообще талант к этому делу⁈»

Тут наши с лейтенантом взгляды встретились и мы прочли в глазах друг друга одну и ту же мысль.

Если все наши предположения — правда, то можно допустить, что все помещения в части прослушиваются…

Богомилов рассмеялся:

— То же самое подумал?

Я кивнул. Лейтенант расхохотался пуще прежнего:

— Да не волнуйся! Если и услышат, то нас сразу же на помощь привлекут. Как самородков. А скорее всего, до таких тонкостей вряд ли здесь дело дошло… Но все-таки! Если уж мы до этого докумекали, то наш противник…

— Или противники…

— Да. Так неужели они не поняли?

— Кто его знает…

Я хотел было продолжить фразу, но тут меня вновь осенило.

Я замер на мгновенье.

— Слушайте, товарищ лейтенант! Мне кажется, они другое поняли!..

Какого черта Соломатин шастал в резервуарном парке? Что делала там ночная тень?.. Все это объяснимо, если мы предположим: подземелье под нашей частью имеет сложную структуру. Это не просто бетонный бункер, а достаточно разветвленная сень бункеров, коммуникаций, ходов и выходов. Такое своего рода метро. Про запас, на всякий случай.

Должно быть, это откуда-то стало известно противникам. Или же у них возникла такая гипотеза. Видимо, достаточно обоснованная. Они решили ее проверить. Начали осторожные поиски на территории и рядом с ней — можно ведь допустить, что какие-то тоннели «метро» ведут и за пределы части. Что сделано из принципа «пусть будет на всякий случай»… Опять-таки будет не пустым предположение, что «июньский дембель», стоя на шестом посту, засек какую-то мутную движуху, но трухнул, никому не сказал и с облегчением дембельнулся. А потом все же, мучимый чувством долга, решил написать Богомилову. И похоже на то, что наше руководство в лице Романова… возможно, еще кого-то — заподозрило противника в поисках запасных выходов. Теперь полковник, Слепцов плюс сотрудники спецслужб пытаются вести наблюдение за этими выходами, предполагая накрыть кого-либо с поличным… Судя по всему, пока безрезультатно.

А противник, в свою очередь, пытался дезориентировать наших, переводя внимание на внешние воздействия. Но смерть Соломатина изменила расклады. Понятно, что сливщик-то как раз и занимался поисками тайных выходов из «метро»; влип глупо и в большой степени случайно. И устранять его пришлось спешно, с риском раскрыться. Но это был именно тот случай, когда не до жиру, быть бы живу. Нашему «Иксу» пришлось жестко рисковать…

— Будем называть его Икс? — усмехнулся Богомилов.

— Да хоть Зет!

— Нет, все-таки пусть будет Икс. Как его вычислить?

— Ну а кто приносил ту кружку с водой?..

— Да принес-то дежурный по КПП! Клянется, что налил из графина в стакан и все.

— Значит, яд либо в графине был, либо в стакане…

— А туда мог закинуть кто-то, бывший рядом. Логично?

— Да. И в принципе, не такой уж большой круг подозреваемых. А кроме того, ведь и стакан и графин наверняка взяли на экспертизу…

Лейтенант вновь негромко рассмеялся:

— Ты извини, я закурю! Знаешь, мне нравится, как мы перешли на язык органов дознания. Круг подозреваемых, экспертиза… Но в принципе, жизнь ведь заставила! А что, глядишь, так ведь и вывернем на верный путь, а?

— Надеюсь.

На этом наш разговор по существу закончился. Ясно было, что сумму фактов и гипотез на данный момент мы вычерпали. Наши текущие позиции выглядели так.

В части под видом кого-то из высокопоставленных служащих действует вражеский агент. Икс. У него наверняка есть поддержка в городе. И ему удалось завербовать часть служащих. Часть из которых по разным причинам пришлось устранить, но это отдельный вопрос… То есть, действует группа. Естественно, их целью является разветвленное подземелье с чем-то чрезвычайно секретным… В общем, ситуация ясна. Но есть нюанс: этого Икса надо вычислить. Как? Как⁈

Вот над этим я и думал, шагая в казарму. Ну как! Буду мысленно рассматривать всех наших служащих сверху вниз. Я ведь уже более или менее присмотрелся к ним, какое-никакое мнение составить могу. А теперь его надо развить, углубить.

Чем больше я об этом думал, тем интереснее — и, разумеется, сложнее — представлялась мне задача. Но ее сложность только раззадоривала меня. Было особенно остро думать о том, насколько мои выводы совпадут с результатами профессионалов. Прямо-таки разжигало душу!

Розжиг пришлось поумерить по возвращению в казарму. Зинкевич сообщил, что завтра меня ожидает наряд по кухне.

Такая нагрузка циклически выпадала на все подразделения. Хоть и был у нас «вечный дневальный» Унгуряну — но его малой мощности, 0,25 лошадиных силы, как ядовито выражался Богомилов, оказывалось недостаточно. Да ведь, надо признать, что он дневалил и по роте, и по кухне, и на хоздворе с коровами возился… И при большей мощности его бы на все это не хватило. Поэтому на подмогу ему отряжали кого-то либо из роты охраны, либо из нашего взвода, либо из пожарной команды.

Обычно наряд по кухне считался делом двусмысленным. С одной стороны непрестижно — «бабское дело». С другой стороны, отпадали формальности вроде утреннего осмотра, построений, разводов… а, впрочем, это не главное. Главное, в таком наряде при известных смекалке и ловкости рук всегда можно было несанкционированно пожрать. Этот плюс нивелировался в тех местах, где готовили похабно, но у нас-то случай не тот! Так что плюс самый весомый. Правда, встать надо было пораньше, до основного подъема — да только для меня это не проблема. И вообще, я воспрянул, увидев в этом возможность за неспешной, рутинной монотонной работой поразмыслить о своем.

У меня в принципе есть свойство внутреннего будильника. Если есть задача проснуться в шесть утра — можно быть уверенным, что открою глаза где-нибудь без десяти шесть. И в этот раз будильник меня не подвел. С Зинкевичем заранее договорился, что встану, умоюсь, и сразу на кухню. Завтракал кухонный наряд на месте — вот тут-то и открывалось окно возможностей.

Ну и тут придется сказать, что работа у нашей поварихи была не из легких. Завтрак, обед и ужин примерно на восемьдесят рыл! Это серьезно. Зачастую в столовой питались и офицеры, и прапорщики, во всяком случае, находящиеся на дежурстве, да и гражданским во время авралов надо было где-то поесть… И приходить в столовку надо было ни свет ни заря, и закрываться чуть ли не затемно. Так что усушку и утряску продуктов в свою пользу Светлана, должно быть, расценивала как морально законный бонус к зарплате.

Когда я приблизился к столовой, то свет в окнах уже горел, из трубы вился дымок, а от продовольственного склада спешил Унгуряну, таща на спине мешок с крупой.

Стало быть, надо сразу включаться в дело!

Я шагнул в столовую, прошел в кухонное отделение, увидел шеренги банок с тушенкой на столе…

Ага! Сегодня, стало быть, на завтрак предстоит потреблять тушенку. Не самый лучший вариант. Но ничего, пойдет.

— Эй, добрый молодец! — звонкий женский голос сзади.

Я резко повернулся и увидел упитанную, мягко говоря, круглолицую молодую женщину. Глазки-щелочки, толстые губы. Из этих амбразур она смотрела на меня с каким-то странным интересом.

— Тебя сегодня в наряд по кухне?.. — спросила она.

— Так точно. Брошен на усиление, — я постарался выразиться сухо и корректно.

— А-а… — протянула она по-прежнему с непонятным мне загадочным выражением. — Как зовут?

— Борис.

Она вновь хмыкнула с подтекстом.

Скрытые смыслы мне надоели:

— Что-то не так?

— Да почему? — она пожала плечами. — Нормально… Один вопрос только меня разбирает.

— Ко мне вопрос?

— К тебе.

— Ну, если разбирает — надо спрашивать.

— А ты не обидишься?

Я не успел ответить, потому что в помещение ввалился Унгуряну.

— Свьета, — сказал он плачевным голосом, — я грьечку принес, туда поставил…

— А, хорошо, хорошо! Давай, переодевайся. Ты, Борис, тоже. Амуницию свою долой, сапоги сыми. Белая куртка, белая шапка. Тапочки. Вон там возьмешь, в кандейке.

— Понял. Так что там за вопрос?

— А ты не обидишься?..

— Не имею такой привычки. А на женщин и вовсе обижаться грех.

— Ты смотри-ка!.. Это почему?

— Долго объяснять. Что с вопросом-то?

— Ну, гляди, я за язык не тянула! Это… это ты Гельку в лаборатории чебурахнул? Длинный, говорят, такой, симпатичный. Это кто ж такой у нас?

— Не длинный, а высокий. А симпатичный — все верно. Согласен.

Она так и закатилась смехом:

— Ну ты за словом в карман не лезешь!.. Так это ты был⁈

— Есть на белом свете вещи, которые касаются только близких людей, — произнес я с сугубым достоинством.

Тут Света чуть не лопнула от смеха:

— Ну точно ты! Молодец!..

— Почему молодец?

— Потому что нашел тропинку. Она-то Гелька, ведь такая фифа, к ней не подойди! Нос дерет выше неба. А ты смотри-ка: раз-раз — и на матрас!

Все это у нее летело с языка с деревенским простодушием.

Я как-то отшутился, а сам подумал, что и вправду, войсковая часть что деревня — никто и ничто не скроется… Как узнали⁈ Кто пошел трясти языком?.. Теперь уж, поди, и не доберешься до правды! Ну да ладно, посмеялись и будет, пора действовать.

И я облачился в белые куртку и шапочку — умеренно чистые. Снял сапоги, надел шлепанцы. И понеслось!

Зря я подумал, что буду в наряде дело делать, а сам рассуждать. Куда там! Какие рассуждения!.. Я носился как заведенный. Мыть гречку! Открывать тушенку консервным ножом! Считать тарелки! Считать кружки! Накрывать на столы!..

Едва мы с Унгуряну позавтракали, как понадобилось мыть посуду, готовиться к обеду… И все помчалось по новой.

Как ни странно, утих этот ритм тогда, когда понадобилось обрабатывать на ужин картошку. Она у нас имелась в нескольких видах: и свежая в хранилище, и консервированная и сушеная, и Света по каким-то своим соображениям варьировала эти виды. Сейчас она избрала самую хлопотную готовку: из свежего картофеля. Который надо было мыть и чистить. Вот механическое однообразие этой работы как нельзя лучше подходило для усиленного мыслительного процесса. Картошки я на своем веку перечистил достаточно и заработал ловко, почти не хуже Унгуряну, который в этой сере был ас. За что и удостоился похвалы Светы:

— Ну, ребяты, вы даете! Как машины!..

— Премию нам за это выпишите, — сквозь зубы пошутил я.

Света расхохоталась:

— Это ты с полковником нашим решай!..

Она, видать, вообще была веселого нрава.

Ладно. Руки работают, нож работает, картофельная шелуха струится и летит в ведро. Включаем логику!

Наш бомонд. Первые лица части. Ну, полковника Романова исключаем. Дальше по чину замполит. Подполковник Синяков. Хм… Его-то я почти и не знаю. Ничего про него сказать не могу. Дальше! Начальник штаба майор Демин. Энергичный, подвижный, крикун и матершинник. Ну как-то совсем не похож на агента-нелегала… А вот это может как раз стать показателем. Супруга, кстати, работает завхозом, вместо того самого Николая Николаича… Это о чем-то говорит? Да честно говоря, нет. Конечно, можно тут тянуть факты за уши, но это будет несерьезно. Так, ладно пока, по первому разу достаточно. Дальше! Майор Гончаров, зампотех. Вот этот по внешности как раз похож на классического шпиона! Джеймс Бонд. Ну, а раз так, значит сразу кандидатуру его отбрасываем?.. По законам жанра, так сказать.

Я мысленно проговаривал все это, а руки сами работали, ровная картофельная стружка завивалась кольцами, летела в ведро. Унгуряну уже посматривал на меня с удивлением, а может, даже, с ревностью: ничего себе! Как так, уже достиг моей квалификации⁈..

Я размышлял дальше.

Значит, Гончаров. Подождем пока его отбрасывать. Хотя в его пользу говорит существенный аргумент: зампотеху проще, чем любому другому выявить тайное хранилище. А раз этого до сих пор не сделано, значит наш Икс какой-нибудь гуманитарий…

Ладно, это пока умозрение! Дальше.

Капитан Лемешев, командир роты охраны. Похоже засиделся в звании и в должности, из тех капитанов, которым никогда не стать майором… Да и наш Смольников, правду скажем, такой же. А вот кстати! Это может быть мотив: не реализовался по службе, так попробовал найти себя вот так странно… Ну, конечно, это такая психологическая фантастика, но чем черт не шутит…

Так я рассуждал, увлекаясь, чувствуя, что процесс втягивает меня. Интересно, черт возьми!..

И тут в кухню вошел фельдшер Сан Саныч, заодно бывший в части кем-то вроде внештатного санитарного инспектора. Немолодой толстяк, малость страдавший одышкой.

— Та-ак, солдатушки-бравы ребятушки, как тут у вас дела? Ну, Унгуряну всегда на посту… А это у нас Сергеев? Будем знакомы!

— Очень приятно.

— Ты смотри, какой культурный… Вот что, Сергеев, будешь посвободнее, зайди-ка ко мне. Осмотрю.

— Зачем? Я здоров! А форму 100 я еще в первый день Демину отдал.

Форма 100 — первичная медицинская карточка военнослужащего.

— Да знаю, у меня твоя форма 100. Но осмотреть все же надо. Света!

— Ну?

— Сергеев пусть ко мне зайдет, как посвободнее будет.

— А когда это он посвободнее будет⁈ Я тут и так заплюхиваюсь, как бобик, с утра но ночи! — сердито завопила Света.

— Ну-ну! — сердито пригрозил фельдшер. — А то сейчас заберу. И тебя тоже! Укол в жопу сделаю.

Повариха, несмотря на недовольство, вновь чуть не обхохоталась:

— Мне бы в другое место кто укол сделал! И не таким шприцем!..

— Ну это не ко мне, — махнул толстой ручищей Сан Саныч и пошел на выход. — Значит, Сергеев, жду в течение дня!