Солдат и пес. Книга 1 (СИ)

Глава 21

Зрение у меня исключительно острое. Наверное, я вижу лучше, резче и дальше, чем девяносто семь-девяносто восемь человек из ста. И в полумраке за оградой парка… а лучше сказать, почти во мраке — это было темнее, чем полумрак — я в доли секунды угадал убегающее движение.

Нечто скрылось меж елей, колыхнув ветви.

И даже не зрение, а некое глубинное чутье маякнуло мне, что это человек.

Ни малейших сомнений! Конечно, можно предположить, что в парк мог забежать какой-то крупный зверь. Ну черт знает, медведь там, лось, волк… Но во-первых, звери, если они не дураки, вообще не любят соваться в человеческие владения, разве что под конец зимы… Мне уже тут успели рассказать местные легенды: года два назад была зима страшнейшая, лютая, и вот приходили на хоздвор лосиха с лосенком, подъедали сено у наших коров и лошадей. Последние — две единицы — между прочим, были штатные. Коровы-то имущество стихийное, существующее по командирской прихоти и милости, а вот лошади числились в какой-то там ведомости и являлись объектом материальной ответственности завхоза. Следовательно, и головной боли. Вот ведь и лошади, как люди, как собаки, всякие, и характеры у них разные!.. Одна-то кобыла, Звездочка, была нормальная, спокойная животина, которая трудилась по хозяйству, жевала сено, овес, траву, мирно гуляла себе… Словом, никаких проблем с ней не было. Зато другая, Дашка!.. Ох, это было чудо из чудес. Николай Николаевич шут знает, как ухитрился купить ее у местных цыган — были здесь такие, проходили табором. Ну и купил молодую красивую кобылку, уж больно хорош у нее был экстерьер. И в цене сошлись с бароном, или кто там у этой братии главный. И вообще, говорят, толк в лошадях Николай Николаевич знал.

Только вот Дашкиного цыганского характера он предусмотреть не смог. Заставить работать эту тварь было невозможно. Будучи в стойле, она начинала фыркать, скакать, бесноваться, если чуяла, что идут ее запрягать. Когда шли к ней со жратвой — вела себя совершенно спокойно, даже хвостом махала. А позапрошлым летом, говорят, убежала куда-то. Вот просто так, взыграл вольный дух — и унеслась, только ее и видели. И уже думали, что пропала в лесу. Что ее, дуру, задрали волки или медведи, какого добра в здешних чащобах водилось предостаточно… А может, своих цыган побежала искать, кто знает. Николай Николаич рвал и метал — скотина, по оценкам военных финансистов, стоила рублей триста, а завхоз был человек, мягко говоря, бережливый. Ну и прошла неделя примерно — явилась красавица! Сняла тяжкий груз с завхозовой души. Где шлялась, неведомо, но вернулась целая, здоровая. Сообразила, что лучше жить там, где регулярно кормят. А уж откосить от работы как-нибудь постараюсь — наверное, такое умозаключение родилось в лошадиной башке.

И какое-то время Дашкина стратегия работала. Сладить с кобылой никто не мог. Унгуряну она вообще чуть не убила, лягнув — даром, что кривой, хромой, а чудом увернулся. После этого его привычно отругали и запретили к лошадям приближаться. Вообще говоря, хоздвор был как раз его стихия, с коровами и бычками он справлялся успешно. А вот на непарнокопытных существ квалификации не хватило. В результате Дашке жилось весело и вольготно.

Но до поры-до времени. Пока не появился в части деревенский парень из Ставропольского края: рядовой Левченко, здоровенный детина, успевший уже поработать трактористом. Он вмиг кобылу подчинил. И захомутал, и заседлал… шут знает, как это правильно называется. Но с тех пор он и верхом на Дашке ездил, и в тележку ее впрягал — и ничего, почувствовав сильную хозяйскую руку, «цыганка» присмирела.

Ну да ладно, это к слову. Я к тому, что дикие звери если и суются к людям, то либо подростки по молодой дурости — и таких частенько валят; либо под конец зимы, когда от лютой голодухи побежишь куда угодно…

Да и не в этом даже дело! Дело в самом движении. Оно было человеческое. Совершенно! Я не успел увидеть убежавшего, лишь колыхнулись хвойные кроны. Но зверь бы просто ломанулся напролом, а это движение было виляющее, хитроумное, с зигзагом. Некто шмыгнул в заросли и исчез.

— Ты чего? — изумленным шепотом переспросил Богомилов.

Уж он-то, очкарик, ни хрена не разглядел, конечно.

— Показалось?.. — тоже негромко ответил я. И сам себе ответил: — Нет! Не почудилось.

— Да что такое⁈ — в голосе лейтенанта прорвалось нетерпение.

Я кратко, сухо объяснил. Он застыл с огорошенным видом. Наконец, пробормотал:

— Час от часу не легче… И что это значит? Что проблемы наши не собираются кончаться?

— Видимо, настоящие проблемы даже и не начинались еще, — молвил я.

Он покивал, хотел что-то сказать, но за нашими спинами, со стороны штаба внезапно послышался шум автомобильного мотора.

— Кто бы это мог быть?.. — удивился вслух лейтенант.

Мы поспешили повернуть за угол здания и увидели: по ярко освещенной центральной дороге части, сияя включенными фарами, в нашу сторону мчится командирский «уазик».

— Шеф, что ли⁈ — так и ахнул Богомилов.

— Похоже на то… — пробормотал я.

— Ну, — заторопился лейтенант, — версия для начальства: я с проверкой зашел к вам, в вашу службу кинологическую…

— Да ведь так оно и есть, — подхватил я, — чем это не проверка?

— Да, да, да!.. Ну, встречаем по всем правилам!

В сторону КЖ от главной дороги сворасивала вправо уже грунтовка со щебенкой. Командирское авто свернуло, запрыгало по ухабам, со скрипом затормозило. Богомилов устремился к нему, на ходу одергивая полы плаща.

По сентябрьскому холодку он утеплился форменным офицерским плащом, на рукав которого и нацепил повязку дежурного по части. Портупея, пояс, кобура с пистолетом — все осталось под длиннополой одеждой.

Фары «уазика» погасли. И-за руля действительно вышел Романов. Почему-то он был в полевой форме: наглухо застегивающийся китель, портупея, галифе, сапоги. Зеленая фурнитура: кокарда, звезды на погонах, эмблемы на петлицах, пуговицы. Все «защитного» цвета.

— Товарищ полковник! — старательно и все-таки неуклюже козыряя, начал рапорт Богомилов. — За время дежурства в войсковой части 52506 происшествий не случилось! В настоящий момент производится проверка несения службы нарядом взвода вожатых караульных собак! Нарушения в несении службы не выявлено! Дежурный по части лейтенант Богомилов!

Все это он старался чеканить тоном, явно ставя на конце каждой фразы восклицательный знак.

— Вольно, — скомандовал полковник.

Лейтенант с силой бросил правую руку вниз.

— Не выявлено, значит, нарушений, — молвил командир с такой ледяной интонацией, от которой подчиненных должно бросать в дрожь. Ну, минимум в сомнения насчет правильности своих действий. Но лейтенант браво подчеркнул:

— Так точно!

— Вот как, — в голосе послышался сарказм. — А ваше пальто, товарищ лейтенант — это не нарушение?

Да, официально, на языке приказов, это называлось не «плащ», а «пальто».

— Ну… — промямлил двухгодичник.

— Где ваше личное оружие?

— Здесь… При мне. Как положено…

— Не как положено! Объясните мне, товарищ лейтенант, как вы будете действовать в нештатной ситуации? Пистолет в кобуре?

— Так точно! Как предписано Уставом…

— Предписано! Зато все остальное не предписано. Как носится пальто? С повседневной формой, то есть брюками навыпуск. А вы на дежурстве находитесь в строевой форме! Сапоги и брюки в сапоги. И как с этим совпадает ваше пальто?

Богомилов убито молчал. Потом, наконец, промямлил:

— Да, товарищ полковник… Учту. Только холодно уже по ночам, прошу прощения…

— Холодно? — вкрадчиво переспросил Романов. — Очень может быть. А почему тогда мне не холодно?

— Ну… У вас, наверное, теплое белье под п/ш…

Полковник с одобрением покивал:

— Вот за что тебя стоит ценить, лейтенант, так за мозги. Что дано, то дано. Все верно! Надел фланель, и не холодно. Это, конечно, тоже не совсем правильно, но по крайней мере никто не видит. Осознал хитрость?

— Конечно… Так точно!

— Но это ведь не главное, — голос стал каким-то отеческим, что ли. — Вот ты представь, как тебе до пистолета дотянуться? Немыслимо! Случись нештатная ситуация… А она, сволочь, случится, как назло. Нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь! Как любовь, только с обратным знаком. Представь, как ты будешь пальто расстегивать, кобуру… Представил? Вот. Ты трижды труп.

— Ну, товарищ полковник… — протянул Богомилов.

— Что — ну? Хочешь сказать, такое только в кино бывает?.. Эх, юноша! Ты мал и глуп, и не видал больших залуп… Короче! Пальто снять. Кто там у нас, Сергеев?

— Так точно! — я вышагнул из тени.

— Тебя по росту ни с кем не спутаешь… Есть у вас какая-нибудь нижняя одежда?

— Да, в каптерке что-то должно быть.

— Покажешь лейтенанту. Значит, Богомилов, происшествий не случилось?

— Никак нет.

Лейтенант произнес это с усиленной твердостью, из чего следовало, что о тенях и колыханиях ветвей в резервуарном парке говорить не стоит.

— Хорошо. Вот я и проверю, как дело обстоит. Совершим круиз по всем постам… Сергеев, ты, как я понял, в наряде сегодня?

— Так точно.

— Очень кстати. Значит, давайте в каптерку, Богомилов, приводи себя в подобающий вид — и оба на КПП. Жду вас там.

Он сел в машину. Взревел мотор, вспыхнули фары, УАЗ попятился к главной дороге.

— Идемте, товарищ лейтенант? — сказал я.

— Идем… Так что там у вас есть?

— Найдем! Чистое, не беспокойтесь. Х\б, правда, но все-таки лучше, чем ничего.

— Да уж. Идем…

В каптерке нашей казармы в самом деле хранилось чистое бельишко. Я даже предложил лейтенанту поддеть под китель, вернее, под рубашку, две хэбэшки… но он лишь рукой махнул:

— Нет уж! Буду как робот Роберт из кино… Не помру, не декабрь.

И переоделся. И мы потопали на КПП. Злосчастное пальто он поволок с собой, в комнату дежурного по части.

На КПП и в караульном помещении царила легкая нервная суматоха, вызванная визитом начальства. Командир заглянул и в караулку: естественно, нашел там множество мелких недостатков, велел немедленно их устранять. Но, в общем, все было в пределах нормы.

— Так, — подвел полковник промежуточный итог. — Богомилов!

— Я!

— Остаешься здесь. Барражируешь в районе КПП — штаб. Лукьянов!

— Я!

Младший сержант Лукьянов был дежурным по КПП.

— Твоя задача — быть подхвате у лейтенанта. Бдительность, бдительность и бдительность! Понятно?

— Так точно.

— Где начкар?

— Здесь!

Пред очами начальства предстал начальник караула прапорщик Слепцов.

— Отлично. Слепцов, Сергеев, со мной в обход постов. Вперед!

— Товарищ полковник… — вдруг сказал прапорщик.

— Ну?

— А что, он… то есть, рядовой Сергеев… он с нами?

— Ну а как же. Кому смотреть собачьи посты, как не дежурному собаководу!.. Еще вопросы есть?

Казалось, Слепцов чуть помедлил, прежде, чем сказать:

— Никак нет.

— Ну так вперед.

И мы пошли против часовой стрелки.

Первый пост, как известно — КПП и окрестности, а на втором нас встретил исправный лай пожилого старательного пса Гектора. И тут же завопил часовой:

— Стой, кто идет!..

У меня отлегло от сердца. Молодец, Гек, старина! Сработал отлично.

— Начальник караула с сопровождающими!

— Пароль!

— Байкал! Отзыв?

— Иркутск!.. Начальник караула ко мне, остальные на месте!

Слепцов зашагал к часовому.

Гектор старательно побрехал и угомонился, видя, что все свои. Часовой скомандовал:

— Продолжить движение!

Мы с Романовым двинулись дальше. Когда подошли, часовой вытянулся в струнку:

— Товарищ полковник! Докладывает часовой поста номер два рядовой Левченко. На посту номер два за время несения службы никаких происшествий не случилось!

Это и был тот самый Левченко, укротитель Дашки.

— Вольно. Все спокойно, так?

— Так точно!

— Левченко службу знает, — решился вставить свое и начкар. — У него муха не пролетит.

— Это хорошо, — с какой-то странной задумчивостью протянул командир. — Хорошо… Вот каждый на своем месте должен правильно дело делать, и тогда весь мир будет в порядке. Верно?

— Так точно! — грянули мы в три голоса, вернее, в полтора, потому что каждый вполголоса — в ночном безмолвии каждый инстинктивно придерживал себя.

— Да, — полковник обвел взглядом горизонт. — А раз мир не в порядке, значит, кто-то где-то либо гадит, либо дурак. Он-то, может, и честный, но раз ума нету, толку от его честности, как от репейника. Так?

И с этим внезапным философским выводом не поспоришь. Согласились.

— Ладно, — сказал командир. — Левченко, молодец. Службу несешь хорошо. Так держать!

— Служу Советскому Союзу! — придушенным голосом рявкнул Левченко.

Двинулись дальше.

Уже вот тут Романов показался мне странноватым. Какой-то отвлеченно-философский юмор и сумрачность, за которыми кроется напряженность… Впрочем эта мысль скользнула вторым планом, а первым — я переживал за то, как проявят себя остальные псы. Гектор-то, конечно, молодец, отработал безупречно, а вот что будет дальше…

Зря беспокоился. Везде собаки показали себя хорошо. Где-то они подняли лай, где-то просто бегали вдоль троса с невнятным рычанием, но во всех случаях — молодцы. Все показывали служебное рвение. К часовым тоже претензий не было, разве что имелись мелкие нарушения формы одежды и снаряжения, но командир и к этому придирался, велел исправлять. Вообще ничего старался не упускать. И

Так мы добрались до пресловутого шестого поста. Пес Аркан, служивший здесь, довольно флегматичный и тугодумный, все же для борядка гавкнул пару раз — ну, тоже молодец… Часовой, старослужащий ефрейтор Писарев, без пяти минут дембель, тоже отрапортовал четко. Я, уже зная это «нехорошее место», осматривался, все глаза проглядел, но ничего худого не увидел.

— Ладно, — сказал полковник, взглянув на часы. — А теперь…

Тут он прервался, точно собираясь с духом, прежде, чем сказать. И сказал:

— А теперь, ефрейтор Писарев и рядовой Сергеев, ваша задача — не удивляться. И держать язык за зубами. Навсегда! На всю жизнь.

И объявив это, он зашагал по скошенной траве к внешнему периметру. Писарев обомлел:

— Товарищ прапорщик! — произнес он шепотом. — А чего это?.. Куда…

— Тихо! — цыкнул Слепцов. — Командир знает, что делает! Рот на замок!

А я увидел, что там, у внешней границы из тьмы в полусвет вышла мужская фигура.

Человек был в темной куртке, в джинсах, кажется?.. Или просто какие-то грубые штаны. То есть, во всем таком расхоже-непарадном, именно для блуждания по нехоженым местам. И все-таки я своим острым зрением распознал, что это один из тех двоих, приезжавших к нам на КПП. Ни малейшей ошибки! Это он.

Полковник подошел к нему, и они вступили в диалог. Очень спокойно говорили, без всякой жестикуляции. Командир держал руки сцепленными за спиной в замок, пришелец держал их в карманах куртки.

Разговор длился минут пять. В самом его начале прапорщик буркнул ефрейтору:

— Писарев! Чего стоишь, глаза таращишь? Ты часовой?

— Так точно…

— Ну так и занимайся своим делом! Давай, ходи вдоль периметра, следи за обстановкой. Выполняй свои обязанности! А ты, Сергеев, иди пса своего посмотри, там у него все в порядке, не все…

Я был уверен, что у Аркана все в порядке, но пошел выполнять приказ. Тот вообще был неплохой экземпляр, только уж очень спокойный, а это минус. Ну, я посмотрел его будку, проверил крепление на проволоке… а сам бросал незаметные взгляды на встречу полковника с незнакомцем. Они беседовали все так же невозмутимо.

Наконец, Романов повернул обратно. А тот растворился в ночи.

Слегка хрустя сапогами по стерне, командир подошел к нам.

— Идем дальше, — объявил он.

От автора

Вышел 4-й том цикла «Гридень»: XII век, Русь, князья воюют меж собой, сдабривая Землю-матушку русской кровью. Не гоже Русь изнутри терзать! Не зря меня судьба сюда забросила — мне и наряд держать.

На 1-й том хорошая скидка:

https://author.today/work/380161