Солдат и пес. Книга 1 (СИ)

Глава 14

Блондинка открыла окошко, убрала табличку «Буду через 10 мин.»

— Армейский привет, девушка! — бодро объявил я, нагнувшись к «амбразуре», сделанной чудовищно неудобно: маленькая, низенькая… Видеть киоскершу из такого ракурса было почти невозможно. Но слышал я ее хорошо, и это было очень приятно. У нее оказался удивительно мягкий, приветливый голос:

— Здравствуйте. Вы со всеми так здороваетесь?

Ага! Начало неплохое. Предполагает дальнейший контакт.

— Нет, конечно. Только с избранными!

— Хм, — многозначительный звук. — И меня уже избрали? Без спросу?

— Ну почему? — сманеврировал я. — Тут все зависит от вас…

На нормальных девушек хорошо влияет развитая речь, пронизанная умелыми, ненавязчивыми любезностями. Это безошибочно цепляет именно те струны женской души, что ответственны за отношения с мужским полом. Ну, разумеется, и женщины разные. У простушек эти струны бренчат вразнобой, никакого ладу, никакого строя нет, на них, конечно, словесные приемы не подействуют. По крайней мере, такие.

Но девушка в киоске совершенно точно была не такая. Я это уловил совокупностью чувств, хотя видел свою собеседницу мельком, она маячила за картинками журналов и всякой бижутерией, которой «Союзпечать» приторговывала, делая на этом какой-никакой гешефт. И отвечала сдержанно, аккуратно, как бы взвешивая слова. Но за всем этим я никак не почувствовал отчуждения, такого вежливого: «Молодой человек, я воспитанная девица, потому и разговариваю с вами. Но я надеюсь, вы понимаете, что никаких перспектив насчет дальнейшего знакомства у вас нет…» Нет. Напротив, я чувствовал ответный интерес ко мне, хотя и понимал, что сейчас он никак не проявится. Но я и не настаивал. Решил, что можно ставить промежуточную точку:

— Ну что ж, приятно было познакомиться. Правда, мы еще не представились… Меня зовут Борис! А вас?

Самую малость помедлив — доли секунды, но все-таки эта пауза была — она ответила:

— Ольга.

И это тоже хороший показатель.

— Очень приятно! — с подъемом воскликнул я, решив, что уйти, ничего не приобретя, будет неправильно.

С деньгами у меня дело обстояло скромно, но приемлемо. Еще в первый день обревизовав свои капиталы, я обнаружил их на сумму 17 ₽ 51 коп. Мое ежемесячное денежное довольствие, как я тоже успел выяснить, составляло 3 ₽ 80 коп. Немного. Но с учетом того, что я состоял практически на полном государственном обеспечении, то есть все мои базовые потребности обслуживались бесплатно, то этих денег, в общем, хватало, чтобы приобрести всякую мелочь в магазинчике, именуемом «чипок» (или чепок?.. — здесь редкий случай, когда вполне нейтральное, не ругательное слово является ненормативным и не имеет правописания, и более того, толком никто не знает, откуда оно взялось, при том, что версий куча… — но об этом в свое время). Ну, а здесь особый случай.

Что купить?.. Газеты и журналы мне ни к чему, однако повторюсь: подобно нашему чепку, «Союзпечать» предлагала множество полезных мелочей, только без военного уклона, само собой. И после недолгого обзора и раздумья я решил купить карманную пластмассовую расческу за 18 копеек. Конечно, таковая у меня имелась, но запас не повредит. Да и не в ней дело, а в укреплении контактов.

Расстались мы с киоскершей Ольгой если не друзьями, то уже хорошими знакомыми. Я объявил, что буду заглядывать регулярно, она милостиво улыбнулась. И в хорошем настроении я двинул дальше.

Жизнь небольшого городка, точнее, его предприятий, вплотную была привязана к железной дороге. Она делила городскую территорию на две части: одну более архаичную, почти деревенскую, другую более урбанистическую, с четырех- и пятиэтиажками, включая администрацию. Естественно, это вынудило организовать железнодорожный переезд с будками, шлагбаумами, деревянными настилами… Здесь всегда было многолюдно, рядом возник стихийный рыночек-толкучка, на который местные власти, видимо, смотрели сквозь пальцы. А на улице, ведущей от переезда к центральной площади, те же самые власти вполне резонно разместили множество разных магазинов, включая легендарные «Культтовары». Туда я и заглянул.

Ну, здесь у меня глаза разбежались!..

В таких небольших городках эти магазины выполняют роль и «Спорттоваров», и музыкальных, и радио, и товаров для охоты-рыбалки… Да, купить я ничего не собирался, зато глазел с огромным удовольствием. На новенькие ружья, капканы, спиннинги, фотоаппараты, велосипеды… Хотя бы потому, что все это было блестящее, сверкающее, с иголочки. Да и вообще народ здесь толпился. Место притягательное.

Налюбовавшись вдоволь, пошел дальше. Предчувствие визита в библиотеку грело мне душу, но я не спешил. Просто прогулялся, осматриваясь по сторонам. Богомилов оказался прав: осень, да еще в такой роскошный солнечный день как сегодня, была самым лучшим, что только могло быть в данном населенном пункте. Если не считать молодых девушек, конечно. Солнечный свет словно бы перелился в золото и пламя листвы — хотя леса вокруг были почти все хвойные, в городе постарались высадить березы, клены, рябины, и опять-таки это надо признать толковым решением. Так что прошелся я с удовольствием, неспешно дошагал до библиотеки, располагавшейся в двухэтажном квадратном здании, где также обреталось фотоателье, еще что-то, на что я не обратил внимания.

Библиотека была на втором этаже, и по гулкой тишине на лестнице, где мои шаги отдавались как в резонаторы, нетрудно было догадаться, что место это не из разряда посещаемых, скажем так. И открыв дверь, я сразу понял, что сейчас я тут единственный посетитель. Подозреваю, что и за весь рабочий день таким мог быть.

И вообще, во всем обширном помещении присутствовали только два человека: я и Мария.

Она вскинула на меня взор. То есть, собственно, смотрела она не на меня, а на вошедшего. Словно ей было все равно, кто вдруг посетил ее здешними нехожеными тропами.

И все-таки какие у нее роскошные глаза!.. Никогда я не встречал столь чудесного зеленовато-голубого цвета.

— Здравствуйте! — я откозырял рассчитанно-небрежным движением. Вышло именно так, как я хотел: вежливо и как бы немного с юмором.

— Здравствуйте, — прозвучал прохладный ответ. — О, мы немного знакомы, кажется?..

— Не кажется, — твердо заявил я. — Познакомились в экстремальных обстоятельствах!

— Да-да. Спасатель, помню.

— Я бы даже сказал — спаситель!

— Ну, с этим словом надо обходиться осторожнее, — она усмехнулась, встала.

— Так я вроде бы за буйки и не заплывал. В переносном смысле.

— А в прямом?

— А это неважно.

Диалог настроил меня на бодрый лад. Легкая интеллигентская колкость библиотекарши подзадорила и даже вдохновила. Я догадался, что этой девушке для полноты жизни необходимо вот такое словесное фехтование, где под разными туманными фразами можно понимать все, что душа пожелает. Не могу сказать, чтобы мне это сильно нравилось, но с психологической точки зрения интересно. Я мгновенно навострился на такой стиль общения, но Мария вдруг перешла к нормальной дружелюбной беседе.

— Послушайте, — сказала она, — э-э… вас ведь Борис зовут?

— Так точно, — отчеканил я все еще с шутливым оттенком.

— Хочу вас спросить: а как вы вообще сюда забрели? У нас тут посетителей раз-два и обчелся. За сегодня вы третий…

Надо же, почти угадал!..

— … и то двое первых школьники. Им задали всякое по внеклассному чтению, вот они и пришли. По заданию.

— Интуиция! — со значением провозгласил я. — Недаром же я кинолог. Помните моего пса, Грома?

— Ну как же! Вы с ним друзья.

— И это кроме шуток, — я переменил тон на серьезный. — Знаете… люди, от этого далекие, даже не представляют, что это за создания такие!

— Собаки, вы имеете в виду? — в небесно-океанских глазах возник искренний интерес.

— Конечно!

Я почувствовал, что попал на верную почву. И постарался внушительно, «научно» изложить часть своих знаний на собачью тему. Мария слушала с совершенно реальным интересом, но я угадывал, что ей интересно не столько содержание, сколько форма. То есть, молодой человек, умеющий внятно, толково изъясниться. Явно развитой, да к тому же, скажем прямо, симпатичный, и неважно, как одет… Хотя, нет! Тут надо сказать, что дизайн парадной военной формы так и задуман, чтобы сделать элегантным практически любого молодого мужчину. Может быть, не с каждым это удается, но в моем-то случае, при моем росте и спортивном телосложении!..

Короче говоря — у меня сложилось впечатление, что и здесь перспективы просматриваются. И это, конечно, интересно. Попробуем продвигаться в двух направлениях! Чисто по-военному. Брусиловский прорыв.

Разговор наладился, мы уже болтали по-приятельски, я стал расспрашивать ее о городе, об его истории… Она умеренно удивилась:

— А что, это вам так интересно?

— Так это естественное дело, — учтиво сказал я. — Знать место, где живешь.

Она пожала плечами:

— Возможно. Хотя, скажу вам, вот у меня это никогда не вызывало особого интереса. Даже не знаю почему. Правда…

— Правда?.. — подхватил я.

Мария глянула на меня со странным выражением. Вряд ли я его точно опишу. Некая смесь сомнения, любопытства и лукавства.

— Правда, про вашу часть слухи разные ходят…

Оркестр, туш!

Так крикнул я — про себя, разумеется. В лице не изменился. Вернее, изменился, но в нужную сторону. Я выразил нечто вроде скептического интереса:

— То есть?

Девушка слегка замялась.

— Ну, я не знаю точно… Помню, как папа говорил кому-то…

Тут Мария предупредила, что это было давно, лет шесть-семь тому назад — она была школьницей. К ее отцу зашел какой-то сослуживец по делу. Как водится, деловой разговор потек под водочку с закуской — очень прилично, как подобает солидным людям…

— Простите, — мягко перебил я, — а папа ваш… он где работает?

— В райисполкоме. Замначальника отдела. Планово-экономического.

Я кивнул. Понятно. Чиновник местный. Ну, карьера, скажем прямо, так себе… Хотя в этом городишке он, конечно, фигура.

Так вот. Школьница Мария делала уроки в другой комнате, а отец с гостем вели чинно-солидный разговор… и вдруг что-то у них разгорелось, не в смысле ссоры, конечно, а беседа заполыхала живыми горячими красками. И тут как раз семикласснице потребовалось зачем-то выйти в кухню. Она вышла и услышала, как раскрасневшийся папа жарко втолковывает гостю:

— Да ты пойми, я в области слышал! От одного работника Обкома!.. Он так и сказал: ты от этой вашей части держись подальше. Вообще, во всех смыслах! Понимаешь⁈

Тут он осекся, увидев дочь, криво разулыбался:

— А-а, дочка!.. Помешали тебе нашей болтовней?

— Нет, папа, что ты, — воспитанно молвила дочка… ну, на этом, собственно и все. Но навсегда запомнился этот отцовский накаленный тон: от этой части ты держись подальше!

Двумя-тремя наводящими вопросами я выяснил, что тогда речь шла о размежевании территорий, и райисполком в чем-то зарубился с Минобороны: дескать, военные оборзели, требуя какой-то там участок… Чем дело угомонилось, Мария по малолетству не ведала, но в память это врубилось.

— Ты знаешь, — сказала она, — и вот совсем недавно вновь это вспомнила. У вас там завхоз работал… Не знаю, вы его застали или нет?

— Николай Николаевич⁈ — вырвалось у меня.

— Да! Знаком?

Я объяснил, что нет, незнаком — прибыл в часть после его увольнения — но слышал от сослуживцев.

— Вот как раз насчет увольнения, — значительным тоном сказала Мария…

И продолжила так: Николай Николаевич был приятелем ее отца. Подружились, можно сказать. Хотя он и не местный… Общались, выпивали в меру. И вот однажды отец пришел домой и сказал примерно так: «Слушай, Таня!..»

— Это мама моя, — пояснила собеседница. — Татьяна Михайловна…

— А папа?

— Александр Сергеевич. Как Пушкин.

Я лишь кивнул, улыбаясь.

Так вот, папа Александр Сергеевич пришел изумленный и сказал, что его приятель Николай забежал проститься: уезжаю, все такое, будь здоров… Но вид и спешка были такие, будто не уезжает, а бежит. Как будто с ним случилось что-то скверное, и он вынужден покинуть город.

— Вот тут-то я и вспомнила тот разговор, — сказала Мария.

— Да, — молвил я спокойно. — Действительно, странно.

— А вы сами, — она внимательно посмотрела на меня, — ничего особенного не замечали?..

Я пожал плечами.

— Да вроде бы служба как служба. Ну, конечно, всякое бывает. Тревоги, разные ЧП… Но это обычное дело…

Ну и дальше у нас пошел разговор самый рядовой, потом темы для первого знакомства иссякли. Закрыли беседу так:

— Я не знаю, как будет у меня с увольнениями, поэтому ничего обещать не могу. Но когда окажусь свободен, к вам загляну. Надеюсь, вы не возражаете.

Последнее я произнес вежливо, но уверенно.

Я нарочно не стал заводить разговоры про адрес, телефон… угадав, что с Марией это не прокатит. Напротив, она оценит мою скромность. Книг тоже никаких не стал брать: солдат человек служивый, кто знает, что завтра будет! И в общем, расстались, полные надежд. Я это совершенно точно могу про нее сказать.

А про себя…

Познай самого себя! — настоятельно говорили древние. И были правы. Себя познать труднее, чем кого бы то ни было. Трудно смотреть в глубину своей души правдиво. Все хочешь повернуть то так, то эдак…

Я это к тому, что на обратном пути мне очень захотелось увидеть Ольгу.

Вроде бы чего тут хотеть? — мимо «Союзпечати» не пройти, хочешь-не хочешь. Но дело в другом. Мне захотелось именно поговорить с ней, хоть парой слов перекинуться. Услышать голос, увидеть ее улыбку…

В таких сложных чувствах я дошагал до перрона… и увидел, что газетно-журнальный ларек закрыт. На сей раз без письменных объяснений. Просто закрыт, и все. Я даже постоял немного, посмотрел. Ну, нет так нет! И я пошел на базу.

По дороге усердно думал над услышанным от Марии, встраивая в цельную картину. Конечно все эти мазки, детали ложатся в одну масть. Слишком много не то, что странностей, а самых настоящих тревожных сигналов вокруг нас. И как-то все это чересчур, что ли! Что-то в этом есть бессмысленное. Хотя… Хотя, конечно, это мне может так показаться, потому что я со своего уровня смотрю, а на каком-то другом уровне некто складывает невидимый мне паззл.

Вернувшись, я вновь хотел потолковать с Богомиловым, но он как раз сдавал дежурство по части, и разговор пришлось отложить. Я переоделся, сразу же пошел проведать Грома и прочих псов, обиходил их. За этим занятием меня и застал Зинкевич.

Помкомвзвода поощрительно посмотрел на мои усердные труды, отметил:

— Неплохо у тебя выходит, молодец… Я сразу заметил, что собаки для тебя не случайность в жизни.

— Ну, что верно, то верно, — подтвердил я.

— А вообще к этому делу талант надо иметь. Уж это или есть, или нет. Как музыкальный слух.

Я распрямился, переводя дух:

— Талант ко всему надо иметь…

— Это точно, — сказал он и почему-то вздохнул. — Слушай! У нас с завтрашнего дня аврал начнется. Готовься.

— То есть? — не очень понял я.

Он пояснил: официально еще не объявлено, но войсковая часть что деревня, слухи разлетаются мгновенно… Короче, говоря на нас внезапно обрушились две напасти: срочная отгрузка огромной партии дизтоплива, а соответственно после этого и прием такой же партии — это первое. А второе: нагрянул срок замены автотехники, стоящей на длительном хранении. До настоящих морозов машины надо обслужить, отправить в войска, а новые принять, поставить на консервацию.

— А это, брат… — Гена покачал головой. — Это такая тягота… Всех на это дело кинут. Нас, пожарных, гражданских всех… Короче, увидишь.

Увидели назавтра. На утреннем разводе Романов выглядел строже и озабоченнее обычного.

— Товарищи офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты! — объявил он. — На нас возложена очень ответственная задача. Всем слушать, вникать и запоминать!

От автора:

Свежая боярка про лекаря! Без монстров и разломов, клубок интриг, развитие героя, тайны и заговоры, закрученный сюжет:

https://author.today/reader/384999/3550735