Соблазнение в академии

24-е Цветеня

В этом году яблони зацвели рано, и часть лепестков уже усеевала свежую траву. Сад вновь стал белым, но уже не от снега, а от душистых маленьких цветочков. Любава побелила стволы и заодно обновила краску на качелях, и теперь они сливались с яблонями.

Мы долго выбирали день для обряда, и я рада что остановились на сегодняшнем — сразу после весенних экзаменов. Их я сдала с блеском, не то что осенние и зимние.

Конец зимы и весна прошли для нас непросто. Иногда обида прорывалась, выплескивалась на Демьяна, и я припоминала ему все. Плакала, кричала. Он принимал это стоически. Но каменел, застывали даже черты красивого лица.

Потом я приходила в себя и чаще всего находила силы попросить прощения. Демьян и так достаточно наказан — он больше не видит нити. Восстановление сознания прошло не так хорошо, как хотелось, Аде пришлось залезть очень глубоко, чтобы стереть мои следы. И лекарь не смог вычистить заразу, не повредив нечто важное и глубинное — саму суть дара.

Я бы восприняла такой удар как смертельный, но на удивление, Демьян считал иначе. И пусть он не мог больше работать с артефактами напрямую, я стала его руками. Он рисовал сотни чертяжей, наглядно показывая, где и какие связи должны быть. Направлял, подсказывал, учил.

И создавали мы не порталы и не ловушки. Юрий Михайлович уверен, что войны не будет. Царь Земли Обетованный не пожелал ссориться с королем Галиции, ведь покушение случилось именно на дочь Стефана. Черняхов смог это доказать, и его устами дядя пригрозил сделать преступление Ады Охана достоянием мировой общественности. Исключительно в том случае, если Земля Обетованная откажет в поддержке Державе.

Поэтому вместо нелюбимых мною боевых артефактов, мы создавали бытовые — новую доску, которая передает сообщения на дальние расстояния, систему подсчета голосов для Думы, вход по отпечатку пальца для Черняхова.

Если я не училась и не работала с Демьяном, то занималась театром. Дни пролетали незаметно — яркие, насыщенные, полные бесконечных сообщений на доске и горячих поцелуев.

Про Аду мы не говорили. Даже когда на меня нападала хандра и я вспоминала начало нашего с Демьяном знакомства, я старалась не думать о девушке. Знаю только, что обошлись с ней максимально строго — лишили дара. Впрочем, как показал пример Демьяна — полноценная жизнь возможна и без магии.

А еще на Аду надели браслет, ограничивающий передвижение. Юрий Михайлович обещал, что Землю Обетованную девушка покинуть не сможет.

Я спрашивала Черняхова о мотивах. Мне важно было знать, почему Ада так поступила. Я была настойчива, и графу пришлось выложить мне часть правды. Иносказательно и завуалированно, но выводы я сделала. Ада не случайно встретила Демьяна, ее дяде нужен был свой человек в Державе. И государев артефактор, наследник князя Пермского для этой цели подошел идеально.

Так что судьба Демьяну отомстила за меня задатком. Соблазнитель сам оказался в роли соблазненного, пусть Аде и пришлось для этого использовать способности иллюзиониста… Не знаю, на что был рассчитан такой план, ведь потеря дара главным артефактором Державы очень скоро вызвала бы вопросы. Хотя бы у того же Юрия Михайловича. Возможно, Ада просто не осознавала, что чувства ко мне проросли так глубоко.

Но прочь мысли об Аде. Сегодня наш день, и я запомню его на всю жизнь, как самый теплый и трепетный. Как цветы яблони в моем саду.

Для обряда государь предоставил дворцовое святилище. Мы стояли за прозрачными занавесями вчетвером, ожидая появления жреца. Где-то с другой стороны в такой же нише ждал Демьян.

— Откуда столько людей? — внезапно на меня накатила паника.

Я, конечно, понимала, что желающих будет немало, но не думала, что просторное святилище окажется неспособно всех вместить!

— Тут только с академии человек пятнадцать, — тихо хмыкнула Вера за спиной.

Я быстро огляделась, вылавливая знакомые лица — иллюзионисты в полном составе, Мирон со Жданой, даже несколько наставников. Егор заметил выглядывающую из-за занавеси Есю и помахал рукой. Есения сдавленно хихикнула.

Нашла глазами маму. Аглая выглядела прекрасно, улыбалась, разговаривая с какой-то смутно знакомой женщиной. Кажется супругой одного из князей.

Повернулась к сестре. Марийка тоже сияла, и я подумала, что пережила бы все еще раз, лишь бы не потерять ту близость, что связывала нас. Как когда-то в детстве.

— Даже Степан приехал, — шепнула сестра, и я разглядела рядом с Аглаей своего верного управляющего.

Государева семья была в полном составе. Митя выглядел немного печальным, наверное переживал отъезд Изабеллы. Это было обговорено заранее, но брат все равно расстроился. Павка по секрету рассказал, что Митя успел передать Изабелле новую доску, изобретенную Демьяном, и влюбленная парочка пишет по сотне приторных посланий в день. На этих словах Павка скривился с непередаваемым пренебрежением, а я рассмеялась и расцеловала мальчишку.

Дядя Демьяна, конечно, тоже приехал. И он, и его жена выглядели посвежевшими и помолодевшими, словно груз наследования княжества ощутимо давил на их плечи, а теперь они перекинули ответственность на Демьяна и освободились от гнета.

Другие старшие князья тоже были тут. Не каждый день объединяются два из четырех великих родов.

Теодор не пришел. Я встречала его несколько дней назад в академии. Тео выглядел спокойным, даже умиротворенным. Его помолвка состоялась в прошлом месяце, и Тео если не счастлив, то как минимум, доволен случившимся.

Гомон внезапно стих, словно в святилище включили артефакт, поглощающий звуки. К алтарному камню вышел жрец.

— Иди, — пихнула меня Вера, практически выталкивая за занавеси.

Несколько шагов до алтаря я сделала в абсолютном молчании, ощущая на себе множество взглядов, но видя только один. Демьян успел раньше и теперь стоял, не отрывая от меня глаз — ярких, синих и любящих.

— Испейте, — торжественно произнес жрец, строило нам развернуться к нему лицом.

Демьян взял чашу, осторожно поднес к моим губам. Я сделала пару глотков. Зелье, на вид неотличимое от воды, обожгло гортань. Следующий глоток, напротив, показался проглоченным снежком. Несколько капель крови, которые взяли у каждого из нас, не чувствовались совершенно. Острый, резкий, дурманящий вкус. Голова чуть закружилась, и Демьян, словно почувствовав это, придержал меня за локоть.

Свою порцию он допил в один глоток и, не глядя, поставил чашу на алтарь. Смотрел он мне в глаза.

— Капли вашей крови смешались в воде, теперь у вас одна кровь на двоих. Один дар, одна сила, одна жизнь.

Я сглотнула. Во рту все еще чувствовался резкий привкус зелья, оно словно обострило мои чувства, сосредоточив их на единственном важном в этот момент человеке.

— Соедините руки и возложите их на камень, — голос жреца звучал торжественно и громко, разносясь по святилищу и проникая в самую душу.

Ян бережно взял мою руку и положил на алтарь. Накрыл сверху своей ладонью. На черном камне искрились причудливые символы, его поверхность казалась горячей и гладкой. Я уставилась на наши соединенные руки, дрожа от непонятного предвкушения и почти не слыша слова священнослужителя:

— Вода соединила ваши тела, камень соединяет дар, а я божьей властью соединяю ваши помыслы.

Одну ладонь жрец положил на мою макушку, вторую на голову склонившегося Яна. Старческая рука была крепкой и жесткой. Через несколько секунд жрец убрал руки, позволяя выпрямиться.

— Закрепите обряд поцелуем, — велел он, и Демьян немедленно развернул меня к себе. Так, словно всю церемонию ждал этих слов.

Его поцелуй сегодня был немного другим. Такой же упоительный и сладкий, но я мне кажется, что этой нежности — такой щемящей, такой цепляющей — в нем раньше не было. В эти мгновения в святилище не было никого кроме нас. В целом мире никого больше не было.

— Я рада, что ты тогда решил меня соблазнить, — выдохнула в его ухо, когда горячие руки соскользнули с моей спины.

— Я еще и не начинал, — шепнул он в ответ.