Соблазнение в академии

17-е Златолиста

Утром Марийка вновь меня проигнорировала. Позавтракала рано, еще до прихода Любавы, оставив на столе крошки и грязную посуду. Когда я спустилась в гостиную, служанка убирала со стола, а сестра уже стояла в дверях. Посмотрела на меня, но ничего не сказала. Ушла молча, бережно прикрыв за собой дверь.

— Ну хоть поела, — я развела руками, словно оправдываясь перед Любавой.

— Да не переживайте так, барыня, — Любава посмотрела на меня едва ли не с жалостью. — Молодая ещё, перебесится.

— Угу, — вздохнула я, присаживаясь к столу. — Скорее бы.

В классе артефакторики из двух моих подруг была только Еся.

— А где Вера? — удивилась я.

Девушки жили вместе, учились на одном факультете и почти не расставались, так что даже странно было видеть их по отдельности.

— Собиралась поговорить с Машей, — ответила подруга, раскладывая перед собой инструменты. Рабочее место Веры она уже подготовила.

Я тоже не стала медлить. Вытащила шкатулку, достала из нее заготовки артефакта, несколько отверток, нож, шило и иглы. Наставник Греков подбирал для создания такие предметы, которые могли бы пригодиться в реальной жизни. В прошлом году мы делали светильник и указатель направления, а сейчас создавали будильник.

Большинство деталей, особенно мелкие и сложные, уже были подготовлены для нас заранее, наша задача заключалась в том, чтобы собрать их вместе и напитать энергией.

Вера зашла в класс перед самым занятием. Наставник пропустил ее перед собой и сразу направился к кафедре, а подруга упала на сиденье рядом с Есей.

— Поговорила? — шепотом спросила я, перегнувшись через Есению.

— Потом расскажу, — также тихо ответила она.

— Доброго вам утра, судари и сударыни, — начал урок Греков. — Сегодня мы приступим к созданию циферблата. Достаньте заготовку.

Пока мы копались в деталях, наставник начертил на доске большой круг.

— Вы можете создать хронометр, который будет отсчитывать только секунды или минуты. Это важно, например, зельеварам для того, чтобы не переборщить с кипячением или насыщением энергией.

По внутреннему краю круга появились полосочки делений, но никто не торопился их перерисовывать, все слушали наставника.

— Также вы можете создать именно будильник, который будет работать как обычные часы, но отзываться только на нужное вам время.

Наставник стер деления и написал несколько слов в разных частях круга: "подъем", "первое занятие", "обед", "третье занятие", "отдых", "сон".

— Названия условны, у каждого из вас есть свои важные дела, которые не хотелось бы пропустить.

Наша небольшая группа завозилась, тихо перешёптываясь.

— Давай ты сделаешь секундомер, а я будильник? — предложила Есения Вере.

Греков дал нам время пофантазировать, потом снова все стер.

— А ещё вы можете создать циферблат, отсчитывающий дни, месяцы или даже года.

На доске появились названия отдельных дней, для меня большинство из них было совершенно бессмысленно, но, наверное, важно для наставника. Я понимала только несколько. Первое Листопада — начало занятий, четвертое Студеня — день рождения наставника, пятнадцатое Снегогона — праздник Солнцеворота, шестнадцатое Капеля — весенний карнавал.

— Такой артефакт всегда напомнит вам о важных датах, но… — тут наставник стер все надписи и, повернувшись к нам, с улыбкой сказал, — этот проект вы можете делать факультативно. Для нашей работы такие большие отрезки времени не подойдут, мы просто не успеем его настроить. Наш предел — седьмица.

Я решила сделать будильник на пять минут — ровно такой отрезок можно было записать на один хранитель. И для меня, и для актеров будет удобно иметь перед глазами напоминание об оставшемся времени.

После артефакторики поговорить с Верой не получилось. Они с Есенией торопились на зельеварение, а у меня по расписанию стояло сценическое мастерство.

На прошлой седьмице на занятии было только пятеро иллюзионистов с двух старших годов, но сегодня я познакомилась с новенькими. Их тоже было только двое — улыбчивый, но молчаливый Георгий и нервный, непоседливый Родион.

— Начнем с дыхания, — наставница Маркова улыбнулась всем с такой теплотой, словно видела перед собой любимых внуков. — Медленный вдох, задержка, выдох. Расправьте лёгкие, наполните мозг кислородом, а слова силой и уверенностью.

Я видела, как Гоша и Родион недоуменно переглядываются, но старательно повторяют за наставницей. Остальные выполняли упражнение безропотно, привычно и даже с удовольствием.

— Теперь разминка для языка, — объявила Маркова. — Я подготовила для вас несколько новых скороговорок.

Тихон сдавленно хмыкнул, Даша качнула головой, Миша склонил голову, пряча улыбку. Фантазия у наставницы была богатая, но…

— Схрон у дракона, Мирон у схрона. Броня на Мироне, Мирон в драконе, — радостно протороторила наставница.

Всегда серьезный Леша закатил глаза, Тихон улыбался во весь рот. Новенькие снова переглянулись.

— И вторая. Вор украл мой артефакт — это факт. Скоро ждал его удар, древний дар врага подрал, — со счастливой улыбкой выдала новый "шедевр" наставница.

Мы с Дашей слаженно вздохнули. Ближайшие месяцы нам предстоит повторить эту белиберду сотни раз. И первые десятки раз — сегодня.

— А теперь создание образа, — сказала Маркова, закончив пытать нас скороговорками. — Начнём с привычной тренировки. Задумывайте образ известного всем наставника. Продумайте осанку, походку, движения. Как он говорит, как держит голову, где делает паузы. А остальное постараются угадать, чей образ вы выбрали.

Я неоднозначно относилась к предмету наставницы Марковой. С одной стороны, любой иллюзионист должен знать принципы актерской работы изнутри, а с другой — никто из нас не собирался быть актером.

Когда я попала на первое занятие сценического мастерства в прошлом году, я была точно в таком же недоумении, как и Гоша с Родионом. Думала, что буду слушать теорию, а вышло, что меня саму заставили играть.

— Здесь нет никакой теории, — рассмеялась пожилая наставница, когда я всё-таки решилась спросить ее. — Вы должны это почувствовать и прочувствовать. Только так.

Но каждый раз выходя на сцену, чтобы отыграть выбранное наставницей задание, я первые секунды чувствовала себя глупо и неуютно. Потом это проходило, я увлекалась, появлялся необъяснимый азарт, и окончание занятия всегда казалось преждевременным и внезапным.

На обед я шла, гадая, присоединится ли к нам Маша или снова уйдет в общую столовую. Ответ я получала, даже не успев дойти до калитки.

— Зачем ты рассказала все подружкам?! — налетела на меня Марийка. Сестра запыхалась, щеки раскраснелись — видимо, девушка бежала, чтобы меня догнать. — Уже вся академия знает?!

— Знает что, Маша? — мягко спросила я, хотя все внутри протестовало против ее тона.

— Ты совсем не умеешь хранить секреты?! — продолжала напирать сестра.

Я огляделась. Улочка была пуста, но я все-таки толкнула калитку и пошла за дом, зная, что сестра последует за мной. Села на качели, оставив Марийку стоять.

— Какие секреты, Маша? — спросила ровным голосом. — Разве ты мне доверяла какие-то тайны?

— Ты знаешь, о чем я! Ко мне подходила твоя Вера! Пыталась выставить меня влюбленной дурой!

Я посмотрела на серое пасмурное небо, отметила, что листья яблонь пожухли и скоро усеют траву плотным ковром. Задержала взгляд на красных глянцевых яблоках, обильно усеивающих ветки ближайшего дерева, досчитала до десяти и только потом взглянула на взъерошенную сестру.

— И как поговорили?

— Поговорили?! — вновь взорвалась притихшая было Марийка. — Она отчитывала меня как служанку! Кто дал ей такое право?! Да кто она такая?!

— Человек, которому небезразлично твое благополучие. Как и мне.

Никто не знал, чего мне стоило сохранять спокойствие.

— У меня все хорошо, — вздёрнула подбородок сестра. — И безо всякой вашей заботы.

— Маша, — рычащие нотки все-таки проскользнули в голос, — я глава твоего рода и единокровная сестра. Выбери, какая роль станет главенствующей в наших отношениях!

— Вот как? — Марийка даже чуть отшатнулась. Потом незнакомо и взросло усмехнулась и сказала. — Ваше сиятельство, прошу простить мою непочтительность.

— Прекрати паясничать! — последние остатки спокойствия слетели с меня куда раньше, чем я надеялась.

— Как бы я посмела, ваше сиятельство…

— Уходи, Маша, — тяжело роняя слова, сказала я. — Поговорим позже.

Марийка развернулась так резко, что голубая юбка взметнулась облаком. А вечером я узнала, что она просила великого наставника перевести ее в общежитие. К счастью, он отказал.

22-е Златолиста.

— Я рада, что мы смогли выбраться вдвоём, — сказала я Теодору.

— Я тоже рад, — Тео оторвался от управления и улыбнулся мне улыбкой, от которой защемило сердце. — Ты надолго на почту?

— Нет, мне ничего не нужно забирать, отчеты привезли с посыльным. Я только отправлю несколько писем.

Жаль, что на доску можно писать только на небольшие расстояния. Когда-нибудь родится тот, кто найдет способ передавать сообщения между городами, а пока приходится обходиться письмами.

— Как Маша?

— Плохо. Не разговаривает со мной. С другой стороны, у нее появились друзья среди сверстников, это радует.

— Я беседовал со Стасом. Он не будет поощрять ее интерес.

— Спасибо, Тео.

— Да не за что. Стас вообще удивился, когда я завел этот разговор. Сказал, что общался с Машей только на общих встречах.

Я нахмурилась, но не стала говорить Тео, что его друг лукавит. Некоторые оговорки Марийки свидетельствовали о том, что они со Стасом как минимум переписывались на досках.

После почты мы погуляли по городскому парку — все еще зелёному и нарядному, хотя первые листья уже шуршали под ногами. Выпили горячего виноградного сока с пряностями и впервые за последние две седьмицы долго целовались под уже желтеющим кленом.

— Сегодня можно изменить традициям, — сказал Тео, когда мы выходили из парка. Я стянула капюшон с головы, подставляя лицо слабому осеннему ветерку и прикрыла глаза, доверяя мужчине вести меня.

— Никакого "Медовика"? — уточнила с лёгкой улыбкой.

— Никакого.

— Но ты же знаешь, что мне нельзя…

— Я помню, Лисса. Никаких заведений, где тебя могут узнать. Стас рассказывал про одно место с прекрасной кухней и отдельными кабинетами.

— Для тайных встреч? — хмыкнула я, вдруг развеселившись. — Очень удобно. И от столицы недалеко. Стас, говоришь, завсегдатай?

— Не всем повезло встретить такую прекрасную девушку как ты, — улыбнулся Тео, — Стасу пока не повезло. Ну что, едем? Кабинет я заказал, но можем и отменить.

— Едем, — весело согласилась я. — Должна же я взглянуть на это гнездо разврата. Как оно, кстати, называется? "Приют чародея"? Хм, забавное название.

Не знаю, что именно я ожидала от места, куда обеспеченные мужчины приводили тех дам, с которыми не могли появиться в свете, но "Приют чародея" оказался симпатичным отдельно стоящим особняком. Тео остановил экипаж у крыльца, и из здания сразу вышел мужчина в строгом, почти военном мундире.

— Я поставлю самоходку на стоянку, барин, — с достоинством сообщил он. — И подам экипаж сразу, как он вам понадобится.

— О, какая таинственность, — продолжала веселиться я, поднимаясь по ступенькам. — Это чтобы никто не смог узнать экипажи друг друга?

— Мне нравится, когда ты такая, — глаза Теодора согревали. — Улыбчивая, беззаботная. Как редко я вижу тебя такой. И как часто хотел бы видеть.

— Это все благодаря тебе, — улыбка не желала сходить с губ. — Давно мне не было так легко.

Другой слуга распахнул дверь сразу, как мы поднялись на крыльцо. Запустил нас в уютное тепло небольшой прихожей и принял верхнюю одежду. Словно ожидая этого момента за дверью, в прихожей появился третий мужчина.

— Сударь, сударыня. Ваш кабинет на втором этаже, прошу за мной.

Интерьер сдержанной роскоши приятно радовал глаз. Все здесь было на своём месте — и бархатные абажуры, и высокие зеркала в резных рамах, и светлые ковры с высоким ворсом. Я отмечала это почти неосознанно. Просто увиденное совпадало с тем, как я изобразила бы подобное место в иллюзии.

Мы поднялись на второй этаж и даже успели сделать несколько шагов, когда неприметная стенная панель открылась, оказавшись потайной дверью, и оттуда вышла Ада Охана, а следом за ней Ян.

Несколько мгновений мне казалось, что вокруг меня иллюзия, остановленная моей волей. Настолько неподвижны были все присутствующие.

Ада, шедшая первой, остановилась так резко, словно ударилась о невидимую стену. Тео, не ожидавший встретить незнакомцев в месте, где гарантируют уединенность, тоже застыл. Я успела качнуться к мужчине, цепляясь за его руку, и замерла, не сводя удивлённого взгляда с Яна. А тот смотрел на мои пальцы, сжимающие плечо Тео. Даже слуга растерял все достоинство и испуганно взирал на непредвиденную встречу.

Потом Ян чуть склонил голову:

— Прошу прощения за отсутствие манер, я не ожидал увидеть вас здесь, Василиса.

— Вы знакомы? — отмер Тео.

— Д-да, — с легкой запинкой проговорила я. — Мы работаем с сударем Градским в театре. А с его знакомой встречались также случайно седьмицу назад. Сударыня Охана.

— Будем знакомы, сударыня, — вежливо, но прохладно откликнулся Теодор.

— А вы, сударь? — нарушая все правила обращения к дворянину, спросил Ян.

— Его сиятельство, граф Теодор фон Конуг… — торопливо сказала, стараясь сгладить неловкость.

— Жених Василисы, — закончил за меня Тео.

— Правда? — в чувственном голосе Ады мне почудился смех, и я удивлённо взглянула на неё. И только отвернув голову, поняла, что до этого смотрела только на Яна.

— Не читал о вашей помолвке, — глухо проговорил Градский.

— Мы планируем сделать заявление в начале зимы, — пояснила я, снова возвращаясь к лицу Яна.

Этот мужчина был мне не знаком. Если бы сейчас я видела его впервые, то ни за что бы не подумала, что этот человек актер, притворяющийся дворянином.

"Может Вера была права, и у Яна есть титул? Но он не поправил меня, когда я представила его сударем Градским".

— Ваше сиятельство, — слуга, наконец, нашел в себе смелость подать голос. — Кабинет для вас и вашей спутницы готов.

— Нам пора, — тут же сказал Тео. Осторожно высвободил руку из моей хватки и переложил мне на талию. Прижал к себе еще теснее. — Сударь, сударыня, хорошего вечера.

— Увидимся в театре, — слабым голосом попрощалась я, обернувшись на ходу. Теодор не дал мне остановиться, уверенно увлекая в сторону двери, которую слуга уже открыл для нас.

Демьян

— А я говорила, что у девушки уже есть жених, — с притворным участием сказала Ада, когда мы уже сели в экипаж.

Я промолчал, вспоминая увиденное. Улыбку на лице девушки — непривычно легкую, радостную — которая увяла, когда Василиса заметила нас. Ее тонкие пальцы без перчаток, вцепившиеся в рукав викинга. Фон Конуг, говорите. Посмотрим, что ты за птица.

— Они хорошо смотрятся вместе, — продолжала Ада певучим голосом. — Оба светловолосые, голубоглазые. Ты видел его глаза? У графа сильный дар.

— Мы не будем больше появляться на людях вместе, — ровным голосом сообщил я.

— Что? Дёма?! Ты же обещал… — Ада редко выглядела растерянной, и на секунду я испытал укол совести.

— Я собираюсь ухаживать за княгиней, — напомнил девушке. — Как-то неискренне будет выглядеть мой интерес, если учесть, что она уже дважды видела нас вместе.

— Ты говорил, она будет бегать за тобой собачонкой!

— Поторопился, — признал я, поморщившись.

Ада говорила что-то еще. То повышала голос, ругаясь, то срывалась едва ли не в слёзы. Я вставлял что-то успокаивающее, а сам думал о другом.

Прошло две недели, а я не стал ближе к княгине ни на шаг. Она доброжелательна и тактична со всеми: актёрами, помощниками, другими учениками. И любому говорит то, что думает. Меня Василиса не выделяет никак. В ее словах и жестах нет привычного мне женского обольщения, нет желания привлечь и понравиться. А значит, нужно действовать иначе.

— Я не смогу остаться у тебя сегодня, — сказал Аде, хотя и знал, что именно сегодня стоило бы провести вместе ночь, чтобы стереть слезы с прекрасных карих глаз.

Но меня охватил небывалый азарт. И преследовала впечатанная в память картинка: широкая мужская ладонь на тонкой талии девушки, которая обязана быть моей.

Адрес Марьяны был записан на доске. Актриса дала его мне сразу после проб, а я привычно сохранил, даже не думая, что он может мне понадобится.

Вот и посмотрим что перевесит — желание стать актрисой и получать серебрушку в день или, скажем, десять полновесных золотых разом.