Соблазнение в академии

16-е Студеня

Так и знала, что во дворце непременно найдется место, где можно спрятаться и незаметно наблюдать за присутствующими. Не удивлюсь, что такие тайники устроены в каждом кабинете, но именно в этом мне бывать не приходилось.

Государь выбрал для встречи один из малых залов. Со своего места я прекрасно видела огромное кресло-трон и правую руку дяди, лежащую на подлокотнике. Черняхова скрывало кресло, зато диван для Демьяна и Ады был виден как на ладони.

Граф и дядя обсуждали предстоящую встречу, и благодаря улавливающему звук артефакту я слышала каждое слово.

Слуга объявил о гостях, и я поддалась вперед, стараясь разглядеть Демьяна сквозь тонкие рейки дверцы. Браслет нагрелся, но пока это ни о чем не говорило. Артефакт мог реагировать на Демьяна, а не Аду.

— Садитесь, гости дорогие, — предложил государь после нескольких минут положенных приветствий, — сейчас накроют на стол.

Демьян дождался, пока сядет Ада, и устроился рядом. Я почувствовала, как мои пальцы немеют и заставила себя расслабиться.

Ада украдкой оглядывалась по сторонам. На ее лице блуждала легкая улыбка, поза не выдавала никакого беспокойства. Ян казался отрешенным, задумчивым и напряженным.

Пока слуги накрывали на невысокий овальный стол между креслами, Юрий Михайлович расспрашивал Демьяна о работе и, кажется, был обескуражен ответами. Я слышала его преувеличено удивленный голос:

— Ни разу? Вы ни разу не появились в мастерской после помолвки?

— Да, — мне показалось, что Ян сам озадачен. Мастерская была его страстью настолько же, насколько моей был театр. — Не могу сосредоточиться на работе.

«Видимо, все силы уходят на Аду», — промелькнула горькая мысль. Глаза наполнились непрошеной влагой, которую я не стала промокать. В комнате повисла тишина, разбавленная тонким звяканьем фарфора, шорохом ткани и тихим покашливанием графа.

— Ада, вы очаровательны, — дядя дождался, пока пройдут положенные для обеда минуты тишины и гости утолят первый голод. — Давно хотел познакомиться ближе.

— Я мечтала об этом моменте, — тут же отозвалась Ада. И даже моей предвзятости не хватило, чтобы уловить фальшь в красивом грудном голосе.

Полчаса, во время которых дядя и Черняхов задавали Аде и Демьяну пространные вежливые вопросы, тянулись бесконечно. Сиденье, поначалу мягкое и комфортное, начало казаться жестким и неудобным. Я поерзала, переместила вес на бедро, но и оно вскоре затекло. Браслет был все таким же горячим — не обжигающим, но снять его хотелось немедля.

— Государь, — дождавшись паузы, наконец сказал Черняхов, — графа Вольского вызывает князь Пермский. Мне перенаправили сообщение на доску. Что-то срочное.

— Ну, если срочное, — добродушно прогудел дядя, — пусть идет. Но вы, дитя, побудьте еще немного со стариками.

Ада занервничала. Проводила Демьяна беспокойным взглядом, села так, словно готовясь выскочить следом за Вольским, и с опаской уставилась на дядю.

Браслет оставался все таким же горячим. Я медленно наклонилась и подняла с пола свою доску.

«Горячий!»

«Выждем немного», — пришел ответ от Черняхова, и почти немедленно я услышала его вопрос:

— Как вам Держава? После Земли Обетованной, наверное, холодно?

Ада бросила быстрый взгляд на дядю, но тут же отвела его. Уставилась на стол, на котором остались только фрукты.

— Мне здесь нравится.

— Приятно слышать. Хотя и немного странно, что особа вашего положения путешествовала по стране инкогнито.

Ада, как и я, явно расслышала в голосе упрек, но ответила с достоинством, возвращая укоризну:

— Думаю, вы понимаете причины моей скрытности, Юрий Михайлович? Мне не хотелось ничьей жалости.

Черняхов молчал, и со своего места мне не было видно выражение его лица.

— Отстань от нашей гости, Юра, — произнес государь с некоторым опозданием.

Ада улыбнулась, видимо, отвечая на улыбку дяди, и немного расслабилась.

— Возьмите, милая.

Государь протянул Аде раскрытую ладонь, и мы обе поддались вперед, разглядывая подарок. Кажется, перстень.

Ада осторожно взяла дар. На ее красивым лице приступило едва ли благоговение. Несколько секунд девушка любовалась перстнем, а затем надела его на правую руку поверх тонкой перчатки.

— Ох, нет, дитя, это не простое кольцо, это ценный артефакт. Его носят без перчатки.

Ада побледнела, и даже смуглая кожа не смогла скрыть это. Она сняла перстень и медленно стянула перчатку. Потом молниеносным движением надела кольцо на палец и стиснула пальцы кулак.

Я нахмурилась, не понимая. Но, кажется, происходящее сообщило что-то важное мужчинам.

— Позвольте вашу руку, сударыня? — после продолжительной паузы попросил граф. И холодные нотки в голосе заставили девушку вздрогнуть.

Но Ада быстро взяла себя в руки. Вскинула подбородок и царственным жестом протянула руку графу.

Вы одаренная?

«Что?!»

— Нет! — одновременно с моим беззвучным воплем воскликнула Ада.

Камень вспыхнул красной вспышкой, заставив девушку отпрянуть.

— Это действительно ценный артефакт, девочка, — в голосе дядям слышалось искреннее сожаление. — Он отзывается на ложь.

— А теперь давайте поговорим начистоту, — граф придвинулся ближе к Аде, так что теперь я могла видеть его хищный профиль. — Вы приезжали в Белозерскую академию?

Ада вздохнула, обвела помутневшим взглядом комнату, посмотрела на кольцо и обмякла. Безвольная рука упала на колени, тело повалилось набок, голова упала ровно на мягкий подлокотник дивана.

— Притворяется? — с легкой тревогой спросил дядя.

— Уже вызвал лекаря. Сейчас проверим.

Мне не дали узнать, что случится дальше. Черняхов выпроводил меня из кабинета потайным ходом — тем же, каким и привел. А еще через пару дней нас с сестрой отправили обратно в академию.