Соблазнение в академии

7-е Листопада

Мы сделали большую часть работы. Стадии знакомства, помолвки, сближения после пережитой опасности уже были записаны и проработаны. Сегодня пришла пора отыграть первый поцелуй.

— Мы не будем целоваться, — сразу предупредила я мужчину. — Для записи достаточно, если ты замрешь в паре сантиметров от моего лица.

Ян лукаво улыбнулся, чуть склонил голову, окинул смеющимся взглядом. Его, в отличие от меня, словно совершенно не беспокоил застывший в кресле для зрителей Тео.

— Напомню последовательность, — нервозность дрожью проникла в голос, и я глубоко вдохнула, прогоняя ее. — Мы гуляем по саду, ты увлекаешь меня в беседку, изображаешь поцелуй. Быстрый, не более трех секунд. Потом отстраняешься, говоришь свои реплики. Ольга прижимается к тебе, ты изображаешь лёгкие объятия. Все понятно?

Ян снова улыбнулся. Тепло, понимающе и без привычной насмешки. Я бросила быстрый взгляд на Тео. Мой будущий муж сидел, скрестив руки на груди, и неотрывно смотрел на Яна.

"Никто не обещал, что будет легко".

Мы сделали несколько прогонов до беседки. Поцелуй и объятия я планировала записать с первого раза, колени и так подкашивались от нехорошего предчувствия.

— Начинаем, — решительно выдохнула я и коснулась артефакта для записи.

— Вы обворожительны как никогда, Ольга, — говорит Ян, следуя сценарию.

— Благодарю вас, — я чуть опускаю голову, изображая потупленный взор. Взгляд останавливается на месте, где концы мужского сюртука соединяются застежкой в виде изумрудного жука.

На секунду я замираю, вспоминая, где видала подобное украшение, но роль требует сосредоточения, и я выбрасываю застежку из головы.

— Пройдемся по саду?

— С удовольствием.

Ян предлагает руку, я опираюсь на нее и мы идем по краю сцены. Я будто бы исподтишка смотрю на мужчину, занимая им весь обзор. Маленькая хитрость, чтобы избежать прорисовки окружающего пейзажа в будущем.

— Боитесь покидать дом, Ольга? — спрашивает Ян.

Я делаю паузу перед ответом:

— Немного. Гораздо меньше чем раньше.

Свадебные иллюзии заказывают именно с этой целью — уменьшить страх перед будущим, зародить теплые чувства к незнакомцу, что станет мужем. Уверена, для мужчин также создаются иллюзии, возможно с другим сценарием, но с одной целью — лучше испытывать хоть какие-то чувства у женщине, к которой привязываешь себя на всю жизнь. Ни один отец из дворянского рода не отдаст дочь без обряда. И главная причина вовсе не любовь к собственному чаду, а гарантия союза двух родов.

Мы тихо разговариваем, неспешно приближаясь к беседке. Краем глаза я вижу Ждану, которая показывает, что записи осталось на две минуты.

— Здесь прохладно, — говорит Ян. Увлекает меня под арку. Усаживает на скамью и садится рядом в пол оборота.

В иллюзии это будет беседка, скрытая от любопытных глаз плотным зеленым плетением, а сейчас мы у всех на виду, и кажется, что мои волосы шевелятся от висящего в воздухе напряжения.

— Простите мою наглость, — ласково говорит Ян и склоняется к моему лицу.

Я с ужасом жду, что он не последует сценарию и коснётся моих губ. Сердце замирает от этого ужаса и какого-то странного предвкушения. Но Ян останавливается в нескольких сантиметрах. Все равно очень близко, я чувствую теплоту дыхания, запах дорогого парфюма и понимаю, что предательски краснею.

Потом он отстраняется и наступает моя очередь потянутся к мужчине, чтобы спрятать лицо на его груди. И я безумно рада этой передышке. Руки Яна смыкаются на моей спине, но он не делает попытки прижать ближе. Замирает, давая мне возможность прийти в себя. Я знаю, что артефакт уже исчерпал ресурс и запись закончена, но ещё некоторое время сижу, успокаивая сердцебиение.

— Спасибо, — едва слышно прошептала я, отодвигаясь. Поднялась и сказала уже громче, чтобы услышала Ждана. — Перерыв на пятнадцать минут. Дождёмся ребят и запишем сцену ревности.

Каждая свадебная иллюзия включает одни и те же этапы — зарождение чувств, их развитие и укрепление, первый поцелуй и первая ревность. Сценарий был написан профессиональным психологом, а мне оставалось только верить, что подобные испытания действительно укрепляют чувства.

— Ян вёл себя безупречно, — я с некоторой опаской села рядом с Тео. — Верно?

— Действительно хочешь услышать мое мнение? — вздохнул Тео и перевел взгляд с Градского на меня.

Я неуверенно кивнула.

— Мне все равно как он себя ведёт, если держится подальше от тебя, а не обнимает у меня на глазах.

— Таких отрывков не так много…

— Что за сцена ревности? — с несвойственной ему резкостью перебил меня Теодор.

— Я бы не стала ставить ее в один день с поцелуем, — пространно начала я, — но если Ян вдруг уйдёт, то лучше записать как можно больше сцен с его участием…

— Не веришь, что он останется после объявления о помолвке? — Теодор отвел глаза от моего лица и теперь рассматривал что-то на сцене.

"Вернее, кого-то".

— Не знаю, — честно ответила я и тоже посмотрела на Яна. Тот разговаривал с моей помощницей. Ждана отвечала охотно, улыбалась, но работу не прекращала — раздавала доски постепенно подтягивающимся для массовки ученикам.

— И все же? Что за сцена? Хочу морально подготовиться.

Последние слова Теодор произнес с мрачным смешком.

— Будет бал, — начала рассказывать я. — Меня пригласит на танец один из присутствующих кавалеров. Руслану покажется, что мужчина допускает вольности, и он вмешается, — я пожала плечами и закончила, морщась от непрошенных извиняющихся интонаций в собственном голосе. — Это есть в сценарии. Автор считает, что ревность — это проявление любви.

— Хм, — прищурил синие глаза Тео. — И кто будет этим кавалером?

— Петр, — я кивнула в сторону светловолосого парня. — Он единственный из присутствующих в списке постоянных актёров.

— А ты не возражаешь, если я попробую сыграть его роль?

— Возражаю, — твердо сказала я. — Мало нам одной недоактрисы?

— Ты ведь не в курсе моих возможностей, — Тео не выглядел обиженным отказом, но, кажется, намеревался настаивать.

— Конечно, не в курсе. Ты ни разу не приходил на пробы. Не знаешь реплик.

— Дай мне шанс. Если ничего не выйдет, я уйду после первой же репетиции.

"Мой проект превращается в балаган", — тоскливо подумала я, но вслух сказала:

— Не понимаю, зачем это нужно, но если для тебя это важно, хорошо. Сиди, я принесу доску с репликами. Их немного.

— Небольшая просьба, — сказал Теодор, ухватив меня за руку. Пальцы утонули в огромной мужской ладони. — Запиши эту сцену. Я оплачу новый артефакт, если тебе не понравится записанное.

Звучало это как-то зловеще. И, если бы я не знала Тео, решила бы, что сцена может закончиться безобразной дракой. Но я верила в благоразумие своего будущего мужа, поэтому отдала ему доску с текстом и попросила Петра посидеть в партере.

— Вы как всегда блистательны, — Ян начинает сцену сразу, как я касаюсь артефакта записи.

— Спасибо, — я легко приседаю в положенном на балу приветствии.

— Не откажите мне в удовольствии танцевать с вами? — Ян тепло улыбается. Он расслаблен и уверен в себе. Но выражение его лица каменеет, когда я, запинаясь, говорю:

— Простите, но я уже обещала…

— Вы обещали свой первый танец? — удивлённо и напряжённо спрашивает он.

— Мне сказали, вы опоздаете, — едва слышно шепчу я, потупив глаза.

Ждана включает музыку, девушки и парни из массовки выходят на сцену, начинают кружиться в несложном танце. Ян не отходит, он насторожен и сердит. Синие глаза сощурены, красивые губы искривлены в нехорошей усмешке.

Я успеваю восхититься его игрой, особенно когда в глазах мужчины загорается откровенная неприязнь. Одновременно с этим раздаётся голос Тео:

— Прошу вас, Ольга.

Теодор предлагает мне руку, и я кладу на нее свою ладонь. Оборачиваюсь через пару шагов. Этого нет в сценарии, но взгляд Яна прожигает спину, и я действую инстинктивно.

Теодор прижимает меня к себе. Безобидное расстояние для людей, встречающихся больше года, но непозволительное для случайного танца. Я не отстраняюсь. На иллюзии разница не будет заметна, а портить запись из-за мелочи я не хочу.

Поднимаю взгляд на Тео. Он серьёзен и сосредоточен, но в глазах привычная теплота. Я слабо улыбаюсь и, согласно сценарию, перевожу взгляд на Яна. Тот уже шагает к нам, ледоколом прокладывая путь сквозь танцующие пары.

Теодор тоже его замечает и притягивает меня ещё ближе, его рука соскальзывает со спины куда-то неприлично ниже талии. Я стоически молчу. Этого нет в сценарии, подозреваю, что Тео делает это неосознанно. Или хочет позлить Яна еще сильнее.

Хотя тот и так в ярости. Настолько натуральной, что мне внезапно отчаянно хочется прекратить запись и позорно спрятаться в кабинете. За спиной Яна Ждана показывает табличку с двумя минутами.

— Ваш танец затянулся, — говорит Ян трескучим от холода голоса.

— Не вам решать, — спокойно отвечает Теодор.

Мы останавливаемся, Тео опускает руку, что держала мои пальцы, но его вторая ладонь ложится на мою талию, приковывая взгляд Яна. Через секунду Градский снова смотрит на Тео.

— Вы изволите танцевать с моей невестой, — холодно роняет слова Ян.

На мгновение мне кажется, что Теодор отойдет от сценария и ответит что-то личное, но мой будущий муж меня не подводит.

— Это не запрещено, — говорит он все также ровно.

Ждана показывает последнюю табличку, но я знаю, что мы пока укладываемся во время.

— Ольга, — Ян обращается ко мне, холод в синих глазах тает, сменяясь ласковым теплом. — Мы можем поговорить?

— Сейчас? — растерянно говорю я, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

— Найдите в себе силы и дайте нам закончить танец, — с легкой насмешкой говорит Тео, но Ян на него не смотрит.

— Пожалуйста, — говорит он, и я киваю, заворожённая огнем в синих глазах. Выкручиваюсь из объятий Тео и делаю шаг к Яну.

"Очнись!"

Наваждение спало. Я подняла руку и сняла ободок с артефактом. Пошла к Ждане, не глядя ни на одного из мужчин.

— На сегодня все, — объявила громко, передавая запись помощнице. — Давайте доски для подписи, всем спасибо.

Демьян

Что-то идёт не так, выходит из-под контроля. Иначе как объяснить ту злость, совершенно ненаигранную, которая поднялась во мне, затопив разум? Лапа блондина на хм… филейной части моей будущей жены!

Я не могу позволить ей объявить о помолвке. К сожалению, помолвка — это не просто слова. Это обещание, данное у обрядного камня, своего рода магическая клятва. Если государь даст разрешение, мне останется только похитить Василису перед храмом.

"Боги, какие глупости лезут в голову!"

Это все громила викинг и выражение торжества на его лице. Блондин уверен, что осталась последняя запись до отъезда Василисы, а потом она уедет, чтобы вернуться с разрешением на помолвку.

Придётся поговорить с государем первым.

12-е Листопада.

Осень, почти достигшая своего апогея, забросала наш маленький сад мелкими желтыми листьями. Красные поздние яблоки все ещё висели на почти голых ветках, как забытые игрушки на осыпавшейся ёлке. Я стояла у окна своей спальни и глядела во двор, отвлекаясь только чтобы дать очередное указание Любаве.

— Подарки убери отдельно, пожалуйста. Нет, лучше в тот сундук, там стенки помягче, больше шансов довезти в целости и сохранности.

— Нет, много не нужно. Во дворце есть с десяток моих платьев.

— Бумаги соберу сама, хочу поработать в дороге.

— Еда? Если только немного и то, что можно есть на ходу.

— С остальным разберёшься? Спасибо, пойду попрощаюсь с Машей.

Коротко постучалась в соседнюю дверь, дождалась разрешения и вошла. Марийка сидела на кровати с ногами и явно ждала моего прихода. Ни книги, ни доски поблизости видно не было.

— Меня не будет пять дней, может быть шесть, — сказала я, присаживаясь в изножье. — Справишься?

— Все будет хорошо, — дёрнула плечом сестра.

— Если что, обращайся к Любаве. Она будет ночевать на диване в гостиной, пока я не вернусь.

— Я бы и сама справилась.

— Мне так будет спокойнее.

— Хорошо, как скажешь.

Мы помолчали. Потом я спросила, чтобы занять паузу:

— Что пишет мама?

Вчера мы получили письма от Аглаи, я передала в ответ свое, Маша сказала, что напишет позже.

— Ничего такого. Спасибо, что не стала жаловаться.

Я подавила усмешку, вспомнив мамино письмо. Жаловаться Аглае бессмысленно, это мне пришлось принять к сведению кучу мелких сложностей, с которыми она не стала обращаться к Степану, а решила поведать мне.

— Зачем? У нас же все налаживается.

— Да, — согласилась Марийка, отводя взгляд к окну.

"Я принимаю желаемое за действительное"

Наши отношения и в самом деле стали спокойнее. Мы не ругались и не кричали, но ближе друг другу не стали. Два очень вежливых незнакомца. Но я радовалась даже этому хрупкому миру.

— Уже ввела новый адрес?

— Да, — терпеливо подтвердила сестра. — Контора сообщений Кузьмина.

— Хорошо.

Доски не работали на большие расстояния, но до Белозерска доставали. Умные люди придумали, как передавать сообщения дальше, копируя их на свои доски и пересылая адресатам в соседних городах. Иногда записка проходила через пять-шесть досок, чтобы добраться до цели. Ничего личного не напишешь, но для срочных сообщений подходит вполне.

Раздался далекий стук в дверь. Я услышала, как Любава поспешила вниз, и неловко обняла сестру.

— Мне пора. Нужно ещё собрать бумаги и проверить дорожные сундуки.

— Хорошей дороги.

— Привезу тебе подарок.

— Спасибо, — Марийка улыбнулась одними губами.

Через час, загрузив самоходку Тео моими чемоданами и попрощавшись с подругами, мы отъехали от ворот академии.

— Когда ты встречаешься с государем?

— Завтра. С понедельника начнутся заседания, времени не будет. Ни для доклада, ни для разговора.

— Государь может отказать?

— Нет, — я уверенно качнула головой. — Причин для отказа нет, дядя обещал, что одобрит мой выбор.

На станции мы почти двадцать минут стояли, обнявшись. Сундуки давно погрузили, но садиться в вагон не хотелось. Я прижималась к Тео, вдыхала знакомый запах и чувствовала себя тепло и уютно в кольце сильных рук.

— Пора, — грустно улыбнулась, когда раздался второй гудок.

Тео помог мне подняться, проводил до моего отделения. Мы долго целовались, не услышав даже третьего гудка, и разорвали объятия только тогда, когда кондуктор деликатно постучал в дверцу.

— Я встречу тебя в пятницу, — Тео быстро поцеловал меня и вышел, не оглядываясь.

До темноты я работала, внося последние правки в доклад государю. Поужинала тем, что принес кондуктор, и снова села за работу, уже при свете ночника. Потом аккуратно собрала бумаги, сняла верхнее платье и забралась в приготовленную постель.

Вагон ритмично раскачивался, колеса глухо и убаюкивающе стучали, а я никак не могла заснуть. Меня тревожил предстоящий разговор и оставшаяся без присмотра Марийка. Чем больше я размышляла, тем сильнее беспокоилась за сестру.

Марийка всегда была доверчивой и ранимой. Обижалась даже на невинные шутки, и в детстве мне хватало ума не задевать сестру. А ещё она была ласковой, смешливой и безрассудно смелой. Мы замечательно ладили, были друг другу самыми близкими людьми.

А потом я уехала. Наверное, все сложилось бы иначе, если бы осталась. Но тогда меня все чаще и больнее терзала мысль, что я погрузилась в дела отца так глубоко и крепко, что если не вырвусь сейчас, то не сделаю этого уже никогда.

Аглая тогда меня поддержала:

— Езжай, милая. Ты и так взвалила на себя то, что не каждый взрослый мужчина вытянет. Мы справимся.

А Маша плакала. Кричала, что я ее бросаю. И сейчас, положа руку на сердце, признаю, что так и было. Тогда я была душевно истощена и думала не о сестре, а лишь о том, чтобы вырваться из тяжелых будней. И была вполне счастлива эти два года.

"Ты ей не мать", — голос в моей голове звучит с рассудительными интонациями Веры, — "И имела право на собственную мечту".

"Ей, наверное, было тоскливо и одиноко", — возражает голос Еси.

Я понимала, что засыпаю и этот странный спор мне почти снится, но не пыталась его прервать.

"Ее баловали и целовали в носик всю жизнь", — Вера говорит жёстко, даже сердито. — "И вырастили эгоистку".

"Маша добрая и наивная", — защищает сестру Еся. — "Все дети эгоисты, это проходит".

"Вот только Маша уже не ребенок".

"Так может пора вести себя с ней как со взрослой?", — серьезно говорит новый голос, и перед тем как окончательно уснуть, я успеваю удивиться, что это голос Яна.