Слепое пятно

Глава XLVII Последний лист

Итак, рассказ Уотсона подошел к концу. В течение всего времени, что он говорил, его слушатели едва ли проронили хоть слово. Это было изумительно — почти как откровение. За исключением разве что, возможно, сэра Генри Ходжеса, никто не ожидал ничего настолько масштабного. Ибо всё услышанное отсылало их к изначальному предположению Холкомба: ПОТУСТОРОННЕЕ ОСЯЗАЕМО!

Действительно, если поведанное Уотсоном не было ложью, то понятие Бесконечности можно было возвести в квадрат. Бесконечным стоит считать не только пространство, которое мы видим, глядя на звезды, но и нечто другое, не менее великое, соседствующее с нами здесь, на Земле. Потустороннее оказалось не только возможным, но и ничем не ограниченным.

Следующие несколько минут должны были доказать, говорил ли он правду.

На часах была почти полночь.

Джером и генерал Хьюм вернулись из Беркли. Их поход завершился успехом: теперь у Уотсона был недостающий зеленый камень. По дому был распределен отряд солдат. Уотсон обратил внимание на этих людей, кода закончил свой отчет, и сказал:

— Отлично. Они могут нам понадобится, хоть я и надеюсь на обратное. К счастью, «пятно» небольших размеров, и нескольких людей хватит чтобы сдержать приличное количество нападающих. Мы должны будем вытащить оттуда своих друзей и закрыть его. После у нас будет время для более неторопливых исследований. Однако нам следует помнить прежде всего о черном портфеле профессора Холкомба! В нем спрятаны истинные тайны! Теперь я вынужден попросить вас выйти из этой комнаты. Как вы знаете, библиотека — это «Слепое пятно».

Он попросил их встать вдоль перил лестницы в холле так, чтобы они хорошо видели происходящее через широкий арочный проход, оставаясь при этом в безопасности.

Это было занятное испытание. Не имея при себе ничего, кроме своих познаний в математике и чертежа, Уотсону предстояло вернуть три камня в их невидимые лунки. Он осторожно развернул карту и лист с расчетами.

Взгляд в сторону, на которую выходит фасад дома, на север, затем еще немного измерений, три пометки мелом на ковре — и вот Чик готов к последнему шагу.

Он взял роковое кольцо и перочинным ножом отогнул зубцы, удерживавшие камень. Как только тот вырвался, Чик поймал его одной рукой. Потом он посмотрел на ряд светящихся любопытством лиц, растянувшийся вдоль лестницы, и сказал:

— Думаю, должно сработать. Однако помните: не подходите близко! Я постараюсь справиться! Если что-то пойдет не так, не пытайтесь меня спасти!

С этими словами он поднес камень к первой из меловых пометок на линии большого круга. Он крепко прижал его к ковру, а потом отпустил. Камень взмыл вверх примерно на фут — и исчез.

Не было слышно ни звука. Следующим Уотсон взял красный камень. Тут процедура изменилась. Вместо того, чтобы поднести его к полу, он поднял ключ так высоко, как только мог достать, прямо над второй меткой. И отпустил. Камень не долетел до пола, чуть раньше чем на полпути он пропал.

Оставался последний камень, зеленый. Уотсон поднес его к последней, третьей метке на окружности, обозначавшей «пятно», тщательно стараясь держаться за ее пределами. Эта точка была прямо напротив сводчатого входа. Чик повернулся к остальным.

— Смотрите внимательно, — сказал он. — Я не знаю, что могло произойти в храме в течение последних нескольких часов. Будьте готовы КО ВСЕМУ, все вы!

Он отпустил камень. И одновременно с этим движением выскочил в холл.

Хотя они ничего не услышали, каждый что-то почувствовал: некий шипящий отголосок, холодное колебание, вспышку натянутого притяжения. Потом все увидели голубую точку — раскаленный луч. «Слепое пятно» открывалось.

Уотсон тихо велел остальным оставаться на месте и сам торопливо отошел к лестнице. В этот же момент кто-то бесшумно спустился с верхнего этажа, незамеченным миновал охранников и вошел в холл.

Это была тоненькая, хрупкая фигурка в белом — Арадна, и шла она так, словно ею руководила высшая воля. Не успели они и пошевелиться, как она ступила в «Слепое пятно», прямо под голубую точку, в поток света. А затем… она исчезла.

Всё это произошло быстрее мысли, неумолимо, неуловимо для глаз, а оттого и внушало нечто весьма похожее на ужас. Собравшиеся замерли в ожидании, едва дыша. Что же случится дальше?

Раздался резкий, дребезжащий щелчок, словно кто-то ударил по железному листу. А в следующее мгновение…

«Пятно» открылось человеческому взору!

Библиотека дома 288 по Чаттертон-Плэйс исчезла. Вместо нее люди с лестницы смотрели сверху вниз на «Пятно Жизни», что располагалось в безразмерном Храме Харадоса.

Он было именно таким, каким его описывал Чик — огромным, не поддающимся осознанию. Сквозь большие парадные двери было видно весь народ Томалии, собравшийся снаружи, исполненный благоговения, точно в ожидании трубного гласа.

Над толпой, высоко на противоположной стене виднелся чудовищных размеров Клеверный Лист Харадоса: трехцветный и сияющий, будто жидкое пламя; он казался настолько живым, что становилось жутко.

В это мгновение по залу пробежала рябь волнения. Руки взмыли вверх — все как один показывали на помост. Они тоже смотрели в «пятно». А затем бесчисленная масса пришла в движение. Она пошла волнами, поднялась, бросилась к центру. Стражи оказались оттеснены к Барам, Бары — к охраняемой Рамдами лестнице. Людскому наводнению ничто не могло противостоять. Оно стремилось вперед и вверх, сметая все на своем пути.

Непосредственно на переднем плане находился белый камень. В его центре стояла Куин — она пригнулась к земле, шерсть встала дыбом. Рядом с ней опустился на одно колено, словно в ожидании сигнала, Гарри Вендел. Возле него была Нервина, она поддерживала Арадну, пока та приходила в чувство. А впереди всех виднелась мощная фигура Хобарта Фентона, стоявшего на верхней площадке лестницы; он был готов схватиться с первым, кто поднимется туда же.

Но что было важнее всего — там стоял сам доктор. Он был рядом с Нервиной, а в руке держал портфель с бесценными сведениями. Он смотрел сквозь «пятно» и подавал какие-то знаки Уотсону, в ответ на которые тот бросился к границе невидимого круга.

Что-то пошло не так. «Пятно» открылось не полностью. Сквозь него проходило только изображение.

Однако времени уже не было. По лестнице поднимались Бары, возглавлявшие людей и подталкиваемые ими вперед. Впереди всех бежал Бар Сенестро, великолепный, как Александр.

Хобарт шагнул было вперед, дабы встретить его, но доктор велел ему остановиться.

Секунды, разделявшие смерть и спасение, истекали. И снова доктор подал знак Уотсону, но не раздалось ни звука. Уотсон застыл, колеблясь.

Куин вскочила на лапы. Тут Сенестро, обогнавший остальных и увернувшийся от Хобарта, взбежал на помост.

На стенах храма проступал Лист Харадоса, точно зловещее пламя. Он пульсировал и дрожал, как живой. Верхний лепесток — голубой — внезапно обернулся клокочущим пламенем.

Но Уотсон все еще ждал. Он не мог понять, чего хочет Холкомб.

Куин подождала, пока Сенестро ступит на помост. Тогда она припала к земле и прыгнула.

И это случилось! Молниеносным взмахом проворной ноги пылкий Бар пнул овчарку в бок. Удар застиг ее в прыжке, она опрокинулась назад и рухнула. Это было СВЯТОТАТСТВО! Даже Бары, шедшие за Сенестро, остановились в ужасе. К Четвероногому — священному даже для Харадоса — посмели прикоснуться! Неужели Сенестро уничтожил всё, что было сделано ради «Пятна Суда»? И что же теперь будет?

Фентон начал действовать. Он поймал Сенестро прежде, чем тот сумел восстановить равновесие, и мощным броском отправил его в полет обратно в сторону лестницы. Еще миг — и всё было кончено.

Следующая секунда стала последней. Ибо великий Лист Харадоса раскрылся. Зеленый и красный остались неподвижны, но из голубого ударил слепящий свет — мощное сияние, настолько яркое, что казалось плотным. Оно описало дугу по храму и коснулось ПРОРОЧЕСТВА. Пятно великолепного цвета блуждало по его завиткам, пока не достигло строк:

«Остерегайтесь же святотатства! Дабы я не забрал у вас все, что дал, и дабы не отдалился День — остерегайтесь Святотатства!»

Странный свет замер на мгновение, словно чтобы каждый из присутствующих миллионов мог прочитать. Потом он переместился на помост. Там он расширился, повис над стоявшими людьми, так что будто бы связал их вместе: Нервину с Гарри, Арадну с Хобартом. Никто из них не понимал, в чем дело — они просто подчинились порыву. Такова была судьба избранных и королев.

Свет остановился на докторе Холкомбе. А затем произошло нечто уж вовсе поразительное. Из пучка света — или, скорее, из того места, где он омывал белый камень — вышел человек; человек этот был весьма похож на Холкомба: с такой же бородой, такой же невысокий и добродушный.

Это был настоящий Харадос!

Профессор без колебаний шагнул вперед и встал рядом с ним. За ним последовали Хобарт и Арадна, Гарри и Нервина, и, наконец, отделившийся от группы Баров МакФерсон. Собравшаяся в храме толпа замерла в благоговейном ужасе.

Это длилось всего мгновение. Потом Харадос и все, кто был рядом с ним, пропали. А на белоснежном камне заплясало живое пламя в форме меча. Оно горело не дольше вздоха на том самом месте, где стояли исчезнувшие. А затем не стало и его.

Это был конец.

Однако же нет, еще не совсем. Ибо, когда той ночью «Слепое пятно» закрылось в доме 288 по Чаттертон-Плэйс, ему вторил глубокий, мерный раскат Колокола Харадоса.