Системный Кузнец V

Глава 19

Такая тишина бывает, наверное, только после битвы, когда смолкают крики, последний клинок падает на землю, и мир замирает, словно не веря, что всё закончилось.

Горнило онемело — отзвуки шагов Брандта растворились в каменных стенах, но воздух дрожал от слов, которые никто не решался произнести.

Барон Ульрих фон Штейн медленно прошёл к массивному столу совещаний в центре Ротонды. Его шаг отдавался гулким эхом под сводчатым потолком и он сел на стул, на котором ещё недавно сидел Ржавый Бес.

Я моргнул, не сразу осознав, что произошло. За время, что находился в Чёрном Замке, ни разу не видел этого человека сидящим. Барон всегда стоял, как несокрушимая башня, бросающая тень на всех вокруг, а теперь просто сидел в резном кресле во главе стола.

Ульрих фон Штейн был одет в тяжёлый камзол цвета грозовой тучи — тёмно-серый, с тонкой серебряной вышивкой по вороту. Никаких украшений, никакой показной роскоши — только функциональность и власть, вплетённые в каждую нить. Широкий пояс с серебряной пряжкой, на котором висел короткий кинжал в простых ножнах.

Огромные руки, покрытые шрамами и мозолями, лежали на подлокотниках.

Лицо Барона постарело. Глубокие морщины, которые раньше казались следами решимости, теперь выглядели трещинами в стене. Седая грива волос, обычно аккуратно зачёсанная назад, сейчас была растрёпана, и отдельные пряди падали на лоб. Глаза, ещё минуту назад горевшие яростью подавляющей мощи, теперь смотрели куда-то вдаль.

Мужчина выглядел как титан, который почувствовал вес неба на плечах.

Я стоял посреди Ротонды, всё ещё сжимая в руке кувалду. Металл давно остыл, но пальцы не желали разжиматься. Тело не слушалось, словно кто-то другой управлял им последние несколько минут, а теперь вернул контроль, но забыл объяснить, как пользоваться конечностями.

Что это было? Мысль билась о стенки черепа, не находя выхода.

Почему не использовал «Холодное Пламя»? Система буквально кричала об этом красными буквами. Одно действие, и эмоции бы отступили, ярость бы растворилась в ледяной ясности рассудка. Я ведь использовал эту технику не один раз — она работала и была вполне надёжной.

Но мне было плевать. В тот момент, когда Брандт ухмылялся, когда слова о Гуннаре резали, как ножи — было абсолютно пофиг на контроль и последствия.

Это не я.

Или я?

Кувалда выскользнула из онемевших пальцев и с грохотом ударилась о каменный пол. Звук прокатился по Ротонде, заставив мастеров вздрогнуть. Гюнтер что-то пробормотал, Серафина отступила на шаг, старик Хью нервно поправил пенсне.

А я стоял и смотрел на руки, которые дрожали противной дрожью, которую невозможно унять усилием воли. На костяшках — следы ногтей, впившихся в ладони. Кожа на запястьях покраснела, будто обожжённая изнутри.

Вересковый Оплот пал — слова Барона всплыли в сознании, как надгробные камни. Пал окончательно — полсотни выживших, может, меньше.

Что-то внутри оборвалось.

Странное ощущение — будто кто-то выдернул невидимый провод, и тело лишилось энергии. Обесточили и опустошили, будто вынули что-то важное из грудной клетки и оставили дыру.

Кузница Гуннара с дымящим горном — запах смолы и угля по утрам, скрип телег, голоса людей на главной улице, детский смех где-то за заборами, лай собак и мычание коров в хлеву…

Сколько я там пробыл? Месяц? Может, чуть больше? Всего ничего по меркам человеческой жизни.

Но почему тогда так больно?

Рука невольно потянулась к груди. Сердце колотилось неровно и сбивчиво, будто не знало, то ли замолчать, то ли разорваться.

Может, дело в теле Кая? В какой-то родовой памяти, впечатанной в плоть и кровь? Его предки жили и умирали в этой деревне. Или что-то большее?

Вересковый Оплот был первым местом в этом мире, которое я мог назвать домом? Мысль обожгла — отогнал её, но та возвращалась снова и снова.

Звон в ушах нарастал. Мир плыл перед глазами — то размывался, то снова становился резким. Ноги подкосились, и я едва удержался, вцепившись в край стола.

— Сядь.

Голос Барона прорезал туман.

Я поднял голову. Ульрих фон Штейн смотрел на меня.

— Сядь, мальчик, — повторил мужчина. — Прежде чем упадёшь.

Ноги двигались сами. Опустился на стул, что успел приволочь сюда кто-то из мастеров — дерево скрипнуло под весом.

Мастера расступились, образовав полукруг — Гюнтер прислонился к столу, скрестив руки на груди, Серафина застыла у стены, как мраморная статуя, старик Хью стоял, опустив голову…

Барон сцепил руки перед собой.

— Ты не умеешь пользоваться своей силой, — произнёс мужчина.

Я не ответил — что тут скажешь?

— Огненная Ци, — продолжил фон Штейн, голос стал глуше, словно тот говорил о чём-то личном. — Знаешь ли ты, что это такое на самом деле?

Молчание.

Ульрих фон Штейн откинулся на спинку кресла, взгляд скользнул куда-то вдаль — сквозь стены Горнила, будто в прошлое.

— Огонь — не просто стихия, мальчик. Это… характер и воля. Огненная Ци — самая яростная и непокорная из всех энергий мира.

Барон помолчал.

— Она толкает практика к безумию.

Слово прозвучало как приговор.

— Видел это не раз, — продолжил Ульрих. — В молодости сражался бок о бок с теми, кого называли Берсерками. Воины, чьи Котлы пылали неукротимым пламенем, и эти мужчины были страшны в бою. Берсерк может уничтожить противника, который выше его на одну, на две ступени в культивации. Огонь даёт силу, которая не подчиняется обычным законам. Но цена…

Пауза.

— Цена огромна.

Ульрих фон Штейн поднял взгляд — в глазах увидел что-то похожее на скорбь.

— Берсерки теряют себя, — произнёс мужчина тихо. — Сначала — контроль, потом — рассудок, а в конце и саму душу. Видел, как великие воины превращались в безумных зверей, не способных отличить друга от врага, как они бросались на своих же товарищей, потому что Огонь требовал крови.

Перед глазами вспыхнули образы. Голые воины с безумными глазами — огромные топоры в руках, вздутые вены на шеях. Крик не человеческий, а звериный — когда врезаются в толпу врагов, не разбирая, куда бьют.

Кувалда в руках, раскалённый добела металл и бледное лицо Брандта. Ещё секунда — и…

— Путь практика полон лишений, — голос Барона вернул в реальность. — Первое и главное — риск напрочь потерять себя.

Ульрих фон Штейн поднял глаза и посмотрел на меня прямо.

— Ты чуть не сделал это сегодня.

Хотел возразить, сказать, что всё было под контролем, что знал, что делаю…

Но слова застряли в горле, потому что это была бы ложь. Я не контролировал ничего — огонь вырвался наружу, и я просто следовал за ним, как щепка, увлекаемая потоком.

Барон перевёл взгляд на старика Хью.

— Принеси «Длань Горы».

Мастер вздрогнул, глаза за толстыми линзами расширились. Потом старик кивнул едва заметно, и двинулся к своей нише.

Я смотрел на фигуру Барона — сгорбленные плечи, седая грива волос, падающих на ворот камзола. Мыслей не было. Всё происходило как во сне — замедленно и отстранённо. Словно смотрел на свою жизнь со стороны, через мутное стекло. В ушах — противный звон, как от лопнувшей струны.

Хью вернулся через минуту — в морщинистых руках лежала небольшая шкатулка из тёмного дерева, окованная потемневшим серебром. Старик поставил её на стол перед Бароном и отступил на шаг.

Ульрих фон Штейн открыл крышку.

Внутри, на подушечке из чёрного бархата, лежал браслет — широкая полоса серебристого металла. Поверхность покрыта тончайшей гравировкой — линии, переплетающиеся в узор, напоминающий корни дерева или вены, несущие кровь, а в центре — матовый камень, серо-голубой с едва заметными белыми прожилками.

— «Длань Горы», — произнёс Барон. — Артефакт, созданный мастерами прошлых поколений для тех, кто идёт путём Огня.

Мужчина взял браслет из шкатулки.

— Камень в центре — осколок «Ледяного Сердца», минерала из глубин Драконьих Зубов. Он… — Барон помедлил, подбирая слова. — Он заземляет бушующую стихию, не гасит — это невозможно, но даёт практику опору, якорь, за который можно ухватиться, когда Огонь начинает пожирать рассудок.

Ульрих фон Штейн перевёл взгляд на меня.

— Без него при таком бешеном темпе развития ты обречён.

И только теперь до меня начало доходить.

Всего месяц назад очнулся в теле умирающего подростка, неспособного поднять ведро с водой. Месяц назад Ци была слабым огоньком, едва тлевшим в пустом Внутреннем Горне.

А теперь четыре ступени Закалки Тела. «Железная Кожа», двойная стихия и способности, о которых местные мастера даже не слышали. Количество событий, произошедших за это время, не укладывалось в голове — шахта, падальщики, бойня в Оплоте, «Вечный Сон» Ориана, Чёрный Замок, Адская Кузня, Брандт, Торгрим, кристалл…

Рассудок не выдерживал.

Огненная Ци брала власть над телом, разумом и действиями. Ощущал её как нечто живое, обладающее собственной волей — не инструмент, которым пользовался, а хозяина, который постепенно забирал контроль.

Берсерки — голые воины, бегущие на строй копейщиков. Безумные глаза, в которых нет ничего человеческого, лишь голод и ярость. Огромные топоры, кувалды, секиры — всё равно, лишь бы тяжёлое, чтобы можно было крушить.

Плевать на раны и смерть. Неужели сам становлюсь таким?

Старик Хью подошёл ближе — морщинистое лицо выражало что-то среднее между сочувствием и виной.

— Кабы знал раньше, юноша, — тихо произнёс мастер. Голос был мягким, почти извиняющимся. — Кабы ведал, что творится в твоём Котле, что Огненная Ци столь могуча…

Старик покачал головой.

— Сам бы предложил такое решение, настоял.

Барон поднял руку.

— Довольно оправданий, мастер Хью. То, что было — миновало.

Ульрих фон Штейн перевёл взгляд на меня.

— Надень его.

Ноги двигались сами, подошёл к столу медленно, как во сне. Каждый шаг давался с трудом, будто воздух стал густым.

Хью взял браслет из рук Барона и протянул мне. Гравировка под пальцами ощущалась живой и пульсирующей, а сам камень будто бы смотрел на меня. Древнее и спокойное присутствие, как горы, которые видели рождение и смерть империй и не изменились ни на грамм.

Я поднёс браслет к левому запястью, руки дрожали. Металл сомкнулся — застёжка встала на место с тихим звоном, и камень едва заметно засветился. Серо-голубое сияние, похожее на свет луны сквозь облака — свечение разлилось по гравированным линиям, заполняя узор, превращая в сеть тончайших каналов.

А потом почувствовал мягкую прохладу, что потекла от камня по руке, словно река, нашедшая русло.

[Обнаружено внешнее воздействие.]

Голубые строки вспыхнули перед глазами.

[Артефакт: «Длань Горы» (Редкий ранг)]

[Свойства: Стабилизация Огненной Ци, Усиление связи со стихией Земли, Защита ментального ядра от эмоциональных всплесков.]

[Совместимость с носителем: 94 % (Высокая)]

[Активация… ]

Прохладная энергия потекла вверх по предплечью, через локоть в плечо — двигалась по каналам, буквально видел это благодаря «Зрению Творца».

Серебристые потоки, похожие на змей из жидкого металла, скользили по энергетическим путям. Там, где проходили, стенки каналов уплотнялись, и становились толще и прочнее. Огненная Ци, ещё минуту назад рвавшаяся наружу, отступала, концентрируясь в Нижнем Котле.

Энергия камня поднялась в грудь, коснулась того места, которое Система называла «Кузнёй Воли», и связалась с ним как два потока, сливающихся в реку. А потом спустилась к Внутреннему Горну. Прохлада обняла Огонь, как берега обнимают реку.

[Стабилизация завершена.]

[Уровень контроля Огненной Ци: 78 % (Стабильный)]

[Риск неконтролируемого выброса: 12 % (Низкий)]

[Эмоциональный баланс восстановлен.]

Я выдохнул — только сейчас понял, что не дышал последние несколько секунд.

Барон встал.

Движение было тяжёлым и медленным — Ульрих фон Штейн выпрямился во весь рост, и тени легли на лицо мужчины, превратив морщины в трещины.

— Этот камень — не чудо, — произнёс Барон. — Он не сделает тебя сильнее, лишь поможет не терять рассудок, когда Огонь начнёт выходить из-под контроля.

Фон Штейн сделал шаг ко мне.

— Я помогаю тебе с этим артефактом по одной причине, — голос стал жёстче. — Чтобы ты мог полностью сосредоточиться на работе, и более ни на чём.

Ещё шаг. Теперь стоял прямо передо мной.

— Ничего подобного не должно повториться.

Слова падали как удары молота.

— Если что-то подобное произойдёт снова…

Пауза. Тяжёлая и давящая.

— Отправишься на плаху вместе с Гуннаром.

Холод прошёл по позвоночнику.

— Для меня нет ничего важнее провинции, — продолжил Ульрих фон Штейн. — Ничего. Я пойду на всё, чтобы очистить её от тех, кто не готов ради неё на жертвы. Тех, кто ставит свои мелкие, бессмысленные проблемы выше общего дела.

Мелкие.

Бессмысленные.

Слова резанули — глубоко, до кости.

— Гуннар — это не проблема, — услышал собственный хриплый голос. — Гуннар — человек.

Барон замер, холодные впились в моё лицо.

— Как и все остальные, — отрезал Ульрих. — И людей, которые нуждаются в спасении, куда больше, чем один старый пьяница.

Я не опустил взгляд.

— Вы сами вспоминали его отца добрым словом. Торвальда — мастера, который служил вашему роду.

Барон едва заметно дёрнулся.

— Неужели нельзя… — сглотнул, — просто спасти старика? Дать ему ещё один шанс?

Ульрих фон Штейн молчал. Секунда. Две. Три. Потом плечи мужчины опустились.

— Пусть посидит в штольнях, — голос стал глуше. — Пока.

Барон подошёл ещё ближе — лицо оказалось в метре от моего.

— Если ты, Кай, сможешь сделать то, что должен… то, что от тебя ожидается…

Пауза.

— Мы вернёмся к этому разговору.

Я моргнул.

— Шесть дней, — продолжил Барон. — Шесть дней до того, как клинок со Звёздной Кровью должен лежать на моём столе. И шесть дней до казни.

Фон Штейн отступил на шаг.

— Всё зависит от тебя.

Я облизал пересохшие губы.

— Вы пришли сюда ради этого? Сказать про Оплот?

Барон покачал головой.

— Я пришёл, потому что узнал про Гуннара. И хорошо знаю Брандта.

Тень усталости мелькнула на лице мужчины.

— Чувствовал, что тот может наворотить дел, но теперь это уже не важно.

Барон обвёл взглядом Горнило, глаза скользнули по лицам мастеров: Гюнтер, застывший у стола, Серафина, бледная как смерть, старик Хью, нервно потирающий руки.

Взгляд стал жёстче и холоднее.

— Я более сюда не приду, — произнёс фон Штейн. — Надеюсь, вы не дадите мне повода. Шесть дней и клинок должен быть готов.

Ульрих фон Штейн развернулся и пошёл к двери — каждый шаг отдавался эхом. Дверь скрипнула и хлопнула.

Тишина снова обрушилась на Горнило, но теперь была другой, не звенящей от напряжения, как раньше, а опустошённой.

Я стоял посреди Ротонды, глядя на закрытую дверь — браслет на левом запястье пульсировал мягким холодом.

Старик Хью первым нарушил молчание.

— Юноша. — голос был тихим.

Повернул голову — Хью стоял в нескольких шагах, сложив морщинистые руки перед собой. Линзы пенсне отражали свет ламп, скрывая глаза.

— Знаю, каково это, — произнёс старик. — Одержимость — потеря рассудка в пылу.

Пауза.

— В молодости… — оборвал себя, покачал головой. — Впрочем, то дела давно минувших лет.

Хью сделал шаг ближе.

— Не осуждаю тебя за содеянное ни единым словом — лишь надеюсь, что сей камень принесёт облегчение.

Я посмотрел на браслет, на матовое сияние камня, на гравированные линии, по которым всё ещё пульсировала прохладная энергия.

— Путь силы не лёгок, — продолжил Хью. — На этой тропе могут возникнуть такие препятствия и сложности, кои невозможно предсказать наперёд.

Старик поднял глаза, и сквозь толстые линзы увидел мудрый и печальный взгляд.

— Посему практик должен всегда думать не только о том, как ускорить процесс роста в ступенях, но и о том, как обезопасить себя на этом пути.

Пауза.

— Это должно стать путеводной звездой в твоих деяниях, юноша. Прежде силы — безопасность, прежде мощи — контроль.

Слова проникали внутрь, как капли воды, просачивающиеся сквозь камень. Боль от потери Оплота всё ещё пульсировала в груди, но теперь, когда «Длань Горы» делала своё дело, эмоции текли, не превращаясь в ярость — огонь во Внутреннем Горне горел ровно.

[Статус эмоционального контроля: Стабилен]

[Огненная Ци: 78 % (Нормализовано)]

[Риск срыва: 9 %]

Я кивнул.

— Благодарю, мастер Хью — за артефакт и за слова.

Старик склонил голову.

— Не за что благодарить, юноша. Мы все здесь… — обвёл взглядом Ротонду, — связаны одной судьбой и одним долгом.

Серафина шагнула вперёд, каблуки щёлкнули по каменному полу. Я повернулся к ней — лицо Леди было бледным, но голос звучал твёрдо:

— Мастер Кай. Брандт не лукавил, — произнесла девушка. — То, что изрёк напоследок… не пустое устрашение ради устрашения.

Глаза зачаровательницы впились в моё лицо.

— Ты должен быть впредь весьма осторожен — Брандт станет искать мести, и найдёт способ.

Молчал — слова Серафины не были новостью — ещё в момент изгнания видел в глазах Ржавого Беса тёмный огонь, ненависть, которая не угаснет, пока один из нас не ляжет в землю.

— Он знает Чёрный Замок лучше, чем кто-либо из нас, — продолжила Серафина. — Нижний город, трущобы, таверны… У него найдутся союзники — люди, которые задолжали услугу, или те, кого можно купить.

Девушка сделала паузу.

— Будь готов, и лучше не выходи из Горнила в одиночку.

Я кивнул.

— Учту.

Но мысли уже были далеко.

Перед глазами вспыхнули образы из прошлой жизни.

Квартира в Москве, панельная девятиэтажка на окраине с облупившейся штукатуркой. Окно на седьмом этаже, выходящее на проспект. Ночной город внизу — огни фонарей, красные хвосты машин, неоновые вывески круглосуточных магазинов. Чай остывает на подоконнике

Часть. Казарма. Мужики в форме, играющие в карты после смены. Запах пота, сапожной ваксы и дешёвого мыла — смех, перебранки, бесконечные истории о бабах и начальстве.

Всё это теперь казалось нереальным. Будто смотрю старый фильм, снятый на плёнку, выцветшую от времени.

Был ли это вообще я?

Дима пожарный, спасатель — человек, который вошёл в горящее здание, чтобы вытащить ребёнка, и не вышел обратно.

А теперь… Кай — кузнец и практик, взрослый в чужом теле, который только что едва не убил человека кувалдой. Две жизни, ни одна из которых не ощущалась по-настоящему моей.

Моргнул, отгоняя образы. Посмотрел на мастеров, которые всё ещё стояли полукругом.

— Для меня отныне будет главным только дело, — произнёс серьёзно.

Голос звучал хрипло, но твёрдо.

— Честно признаюсь — не знаю, получится ли у нас что-то в итоге. Звёздная Кровь… это нечто, чего никто прежде не создавал, во всяком случае из ныне живущих, но я буду готов принять любые последствия, какими бы они ни были.

Мастера переглянулись. Гюнтер хмыкнул, Серафина чуть склонила голову, Хью кивнул — медленно и задумчиво.

А в моей голове формировалось что-то новое — мечта — не власть, не слава и не спасение гребаного мира, а кузня.

Маленькая кузня где-нибудь в деревне далеко отсюда, на краю обитаемых земель. Где нет Баронов с их ультиматумами, нет древних ужасов из глубин земли, нет интриг и политики.

Просто горн, наковальня и молот в руке — честная и понятная, приносящая радость.

«Когда всё это закончится», — подумал про себя. — «Если закончится… Я уйду, открою кузню и буду просто жить» — Мысль грела, как огонёк свечи в темноте.

Подошёл к столу, где лежали ядра духовных зверей.

Пальцы потянулись к молочно-белому камню с золотыми прожилками. Ядро Горного Кирина — выбранный флюс, надежда на успех.

Тёплый камень лёг в ладонь — словно держишь в руке сердце, которое ещё бьётся. Свет внутри него жил — мягкие золотистые всполохи перетекали друг в друга, образуя узоры, похожие на языки пламени, но не обжигающие, а согревающие.

И ещё там было что-то глубоко внутри.

Я закрыл глаза.

«Хотел бы увидеть тебя воочию», — подумал, обращаясь к тому, что осталось от зверя. — «Благородный Кирин. Хотел бы знать, каким ты был при жизни.»*

Тишина. Камень пульсировал в ладони успокаивающе.

Открыл глаза.

— Как он выглядел? — спросил вслух, не оборачиваясь. — Горный Кирин. Видел ли кто из вас его живым?

Повисла пауза.

— Я зрел единожды, — голос Гюнтера. — В молодости, когда ходил с охотничьим отрядом в предгорья.

Мужчина откашлялся.

— Огромный олень — выше любой лошади на две головы, но тело… не как у оленя. Чешуя, будто у рыбы, только каменистого оттенка, покрывала бока и загривок.

— А рога? — спросила Серафина с нотками любопытства в голосе.

— Рога… — Гюнтер помедлил. — Один рог в середине лба. Длинный, витой, как бивень. Светился изнутри золотым и тёплым, будто солнце заточили в кость.

Хью добавил:

— Грива. У Киринов грива, подобная огненному дыму — не горит, но… струится, как пламя на ветру.

Кивнул, не отрывая взгляда от камня.

Образ формировался в воображении — величественный зверь с телом оленя и душой огня. Страж гор, хранитель равновесия. И теперь его суть лежала в ладони, готовая стать частью чего-то большего.

«Спасибо», — подумал, обращаясь к камню.

А потом повернулся к мастерам — время сантиментов закончилось. Впереди была работа.

«Как правильно использовать ядро в качестве флюса?»*, — мысленно обратился к Системе. — «Перемолоть? Бросить в плавку целиком?»*

[Анализ запроса… ]

[Ядро Горного Кирина (4-я стадия Пробуждения)]

[Рекомендация по использованию:]

[ВАЖНО: Ядро содержит ограниченный запас духовной эссенции. Полное использование в тестовой плавке нерационально.]

[Оптимальный метод: Отделение фрагмента.]

[Требуемое количество для тестового образца: 15–20 % от общей массы ядра.]

[Нюанс: Отделение должно производиться при резонансном контакте — прикосновение практика со схожей стихийной принадлежностью (Огонь/Земля) в момент разделения.]

[Предупреждение: Механическое разрезание без резонанса приведёт к утрате 40–60 % энергетического потенциала фрагмента.]

— Нужна печь, — произнёс вслух. — Сегодня будем пробовать создать сплав.

Гюнтер выпрямился и кивнул.

Я поднял ядро, разглядывая на свету.

— Ядро нельзя использовать целиком — если потратим всё на тест, для клинка ничего не останется.

Мастера переглянулись.

— Стало быть… разделить? — Хью поправил пенсне. — Но каким образом? Ядра духовных зверей не поддаются обычному инструменту.

— Есть способ, — сказал я. — Ядро Кирина несёт в себе Огонь и Землю, — продолжил. — Мои стихии — попробую воздействовать на ядро в момент разделения.

Серафина молчала, а затем кивнула.

— Что ж. Если ты уверен…

Повернулся к Гюнтеру.

— Идём в Плавильню. Пора начинать.

Плавильня встретила жаром. Воздух был густым и тяжёлым, пропитанным запахом раскалённого металла и горелого угля.

Спец-печь возвышалась в центре помещения — кирпичная башня-улей тёмно-красного цвета, стянутая стальными обручами. Руны на металле тускло светились в полумраке — древние символы, значение которых знали мастера прошлых поколений.

Гюнтер уже был здесь — успел спуститься раньше, чтобы проверить температуру. Лысый череп блестел от пота, а обожжённая половина лица казалась ещё более изуродованной в красноватом свечении печи.

— Готово, — буркнул мужик, не оборачиваясь. — Можно плавить метеорит.

Кивнул и подошёл к рабочему столу, на котором разложены материалы.

Слитки Звёздного Железа — три куска, каждый размером с кулак, тёмный металл с едва заметными серебристыми прожилками — холодный на ощупь, несмотря на жар вокруг. Рядом Лунное Серебро — светлее и мягче, отливает голубоватым блеском, как замёрзшая вода под луной. И ядро Кирина в моей руке.

— Первый шаг, — произнёс я. — Отделить фрагмент ядра.

Серафина подошла ближе.

— Как намерен это сделать?

Положил ядро на каменную плиту рабочего стола. Контуры стали чётче, а цвета глубже. Поверх реальности наложилась сетка энергетических линий.

Ядро Кирина засияло не тем мягким золотистым светом, который видел раньше, а чем-то более сложным. Тысячи нитей, переплетающихся внутри камня, потоки, пульсирующие в такт невидимому сердцу — узлы напряжения, линии силы и разломы. Едва заметные трещинки в структуре, где нити расходились чуть шире обычного. Места, где камень можно было разделить без потери целостности.

[Анализ структуры ядра завершён.]

[Обнаружены 3 точки естественного разлома.]

[Оптимальная точка для отделения фрагмента: Северо-восточный сектор, глубина 4.2 мм.]

[Рекомендация: Приложить Огненную Ци к точке разлома. Использовать Ци Земли для стабилизации краёв.]

Протянул руку. Пальцы коснулись камня и мир вздрогнул — мощная энергия Кирина хлынула в меня, будто зверь, душа которого всё ещё обитала в камне, изучал меня, принюхивался и решал, достоин ли я.

Закрыл глаза.

«Я не враг», — подумал, обращаясь к этому присутствию. — «Я — кузнец, и мне нужна твоя помощь.»*

Тишина, а потом — отклик. Огненная Ци поднялась из Нижнего Котла. Потекла по каналам вверх, через грудь, в плечо, в руку, в пальцы. Встретилась с энергией камня — не столкнулась, а слилась.

Видел «Зрением Творца», как два потока — золотой и алый, переплетаются в точке контакта, как проникают в структуру ядра, находят линию разлома, давят на неё…

Щёлк. Звук был тихим, но ощутил его всем телом. Камень раскололся без трещин и без сколов.

В ладони лежал фрагмент — кусочек размером с ноготь большого пальца, но внутри всё то же сияние, только концентрированное и уплотнённое.

[Операция завершена успешно.]

[Фрагмент ядра Горного Кирина: 18 % от общей массы.]

[Энергетический потенциал: 96 % (Отлично)]

[Остаток ядра: Стабилен, готов к использованию для основного изделия.]

Выдохнул — только сейчас понял, что не дышал последние тридцать секунд.

— Готово, — произнёс хрипло. — Это пойдёт в пробную плавку.

Мастера молчали.

Поднял голову и увидел лица — Гюнтер застыл с открытым ртом, Серафина побледнела ещё сильнее, если это вообще было возможно, и даже Хью, обычно невозмутимый, смотрел так, будто увидел призрака.

— Как… — начал Гюнтер, но осёкся.

— Воздействие стихий, — отрезал. — Давайте работать, времени мало. Сначала метеорит, — скомандовал я. — Гюнтер, загружай в тигель. Один слиток.

Мастер кивнул и схватил клещи. Слиток Звёздного Железа упал в тигель с глухим стуком. Керамика загудела от удара.

— Поддув, — приказал я.

Рычаги мехов заскрипели. Воздух хлынул в печь через сопла, и пламя взревело. Температура начала подниматься.

[Текущая температура: 1420°C]

[Температура плавления метеоритного железа: 1538°C]

[Расчётное время: 4 минуты 20 секунд]

Стоял у смотрового окна, глядя сквозь слюдяную пластину на раскалённое нутро печи. Слиток медленно менял цвет — от чёрного к вишнёвому, от вишнёвого к оранжевому.

— Серебро, — произнёс. — Готовь.

Серафина подошла к столу, где лежал кусок Лунного Серебра — тонкие пальцы осторожно подняли металл.

[Температура: 1502°C]

[Метеорит: Начало размягчения]

Время текло медленно — жар давил на плечи, пот стекал по лицу, капал с подбородка на фартук.

— Есть! — голос Гюнтера прорезал шум печи. — Плавится!

Я прильнул к окну.

Слиток метеорита потерял форму — превратился в лужицу чёрного металла на дне тигеля. Поверхность переливалась холодным блеском.

— Серебро. Добавляй.

Серафина подошла к загрузочному отверстию. Кусок Лунного Серебра, зажатый в клещах, скользнул внутрь.

Секунда.

Две.

И шипение, будто звук двух стихий, которые не терпели друг друга. Расплав в тигеле забурлил. Тёмная поверхность метеорита и светлая лужа серебра столкнулись, и между ними вспыхнула линия белого огня.

[ВНИМАНИЕ! Обнаружен энергетический конфликт.]

[Огненная Ци (Серебро) vs Небесная Ци (Метеорит)]

[Процесс аннигиляции начат.]

— Ядро! — крикнул я.

Схватил фрагмент Кирина — загрузочное отверстие было узким, раскалённым докрасна. Жар ударил в лицо — брови затрещали, кожа мгновенно покраснела, но я не остановился. Рука с фрагментом ядра нырнула внутрь, пальцы разжались — камень упал в тигель.

Вспышка.

Волна энергии прокатилась по Плавильне, заставив мастеров отшатнуться.

Я прильнул к смотровому окну и увидел — в тигеле происходило чудо.

Золотистое сияние ядра Кирина расплылось по поверхности расплава — не смешалось с металлами, а будто обняло и окутало, создало мост между враждующими стихиями.

Линия белого огня, ещё секунду назад пожиравшая границу между метеоритом и серебром, начала бледнеть, сжиматься и исчезать.

Металлы смешивались, не уничтожая друг друга.

[Энергетический конфликт: Снижается]

[Стабильность сплава: 34 %… 47 %… 58 %…]

— Работает, — прошептал я. — Работает!

Гюнтер подошёл к окну, оттеснив меня плечом.

— Святые духи… — голос мужика дрогнул. — Смотрите… смотрите на это…

По поверхности расплава бежали золотистые волны — словно душа Кирина, заключённая в камне, теперь растекалась по металлу, наполняя его жизнью.

Это было красиво и невероятно.

— Выливай! — скомандовал я. — Форма готова?

— Готова!

Рычаг опрокидывания заскрипел. Тигель накренился, и струя расплавленного металла хлынула в заготовленную форму.

Цвет был невозможным — не серебро, не сталь, не золото, а что-то среднее. Текучий металл переливался всеми оттенками заката: от бледно-розового до глубокого багрового. Золотистые всполохи плясали по поверхности — будто душа Кирина. Форма заполнилась, металл застыл — почти мгновенно, будто не хотел терять форму.

Я стоял над ней, глядя на результат.

[Процесс кристаллизации: 100 %]

[Стабильность сплава: 78 %]

[Ожидание результата… ]

Тишина.

Мастера сгрудились вокруг — никто не дышал.

Секунда.

Десять секунд.

Минута.

Сплав держался — не рассыпался, не превратился в прах, как все предыдущие попытки, а просто лежал там — гладкий и блестящий, с золотистыми прожилками, пробегающими по поверхности.

— Не рассыпается… — голос Серафины был хриплым. — Он… он не рассыпается!

Гюнтер шумно выдохнул.

— Во имя всех предков… Мы это сделали?

Хью молчал, но глаза старика за линзами пенсне блестели.

Я протянул руку — удивительно, но тот уже успел остыть — как это вообще возможно⁉

Пальцы коснулись гладого металла. Внутренняя структура сплава была идеальной. Слои метеорита и серебра переплетались, как нити в ткани. Золотые нити энергии Кирина бежали между ними, создавая сеть, которая удерживала всё вместе.

[Анализ образца… ]

[Структурная целостность: 94 %]

[Стабильность: Высокая]

[Магические свойства: Обнаружены]

[Тип: Проводимость духовной энергии (Земля/Огонь)]

[Совместимость с антидемонической функцией:..]

Строки замерли, а потом изменились.

Золотистые прожилки на поверхности металла начали пульсировать сильнее и ярче. Ритм ускорился — раз, два, три — как сердцебиение в панике.

Вспышка.

Свет полыхнул, затопив всё помещение и погас. Я моргнул, пытаясь вернуть зрение.

Металл лежал на том же месте — целый и неповреждённый, но золотистые прожилки исчезли, как будто их никогда не было.

Сплав стал обычным — серебристо-серым, с едва заметным тёмным отливом. Красивый и прочный, но будто мёртвый — после того, каким он был, он явно казался теперь мёртвым.

[ВНИМАНИЕ!]

[Магические свойства сплава: УТРАЧЕНЫ]

[Структурная целостность: 94 % (Сохранена)]

[Физические характеристики: В пределах нормы]

[Причина утраты магических свойств: Неизвестна]

[Анализ продолжается… ]

Холод прошёл по позвоночнику.

Свойства… исчезли?

— Что… что это было? — голос Гюнтера прорезал тишину. — Эти всполохи погасли?

Серафина наклонилась над формой, всматриваясь в металл.

— Странно… Прежде такого не бывало, при распаде сплав рассыпался в прах, а тут…

— Он цел, — Хью подошёл ближе, поправляя пенсне. — Совершенно цел — это прорыв!

Старик повернулся ко мне, лицо сияло.

— Юноша, ты понимаешь, что это значит? Мы провели десятки попыток, и все они заканчивались распадом! А здесь сплав сохранил структуру!

Гюнтер хлопнул ладонью по бедру.

— Клянусь своей бородой, это победа! Первый шаг к Звёздной Крови!

Мастера возбужденно загалдели. Гюнтер смеялся, Хью качал головой с блаженной улыбкой, даже Серафина позволила себе едва заметную улыбку.

Но я не разделял их радости.

«Система. Что произошло? Почему магические свойства исчезли?»*

[Анализ в процессе… ]

[Гипотеза 1: Энергетический резерв фрагмента ядра оказался недостаточным для перманентного связывания.]

[Гипотеза 2: Душа зверя «сгорела», выполняя функцию моста, но не осталась в сплаве.]

[Гипотеза 3: Неизвестный фактор.]

[ВАЖНО: Последствия утраты магических свойств для боевой эффективности — НЕИЗВЕСТНЫ.]

[Предупреждение: Сплав без магических свойств может быть неэффективен против Скверны.]

Сердце ухнуло вниз.

Мастера продолжали говорить — громко, перебивая друг друга, радость переполняла людей. Но я видел и чувствовал — что-то было не так.

— Стойте.

Слово упало в гомон как камень в воду.

Тишина.

Все удивленно уставились на меня.

— Что такое? — спросил Гюнтер, улыбка медленно угасала.

Я стоял над формой, глядя на металл и молчал, а мастера тревожно ждали.

Ссылка на продолжение: https://author.today/reader/528918/4991319