Системный Кузнец V

Глава 17

Голоса донеслись ещё в коридоре — приглушённые, но явно на повышенных тонах.

Толкнул тяжёлую дверь в Горнило и замер на пороге.

Мастера столпились у центрального стола, склонившись над чертежами. Головы почти соприкасались — Гюнтер, Серафина, старик Хью. Ниша Брандта зияла пустотой, и это странно — где этот ржавый дьявол?

— … говорю же, сначала нужно сделать основу из обычной стали! — рокотал Гюнтер, тыкая пальцем в один из свитков. — Выложить слои, как блины в стопку, а потом уже…

— Чушь, — отрезала Серафина холодным голосом. — При первом же нагреве граница между слоями станет точкой напряжения. Метеорит отторгнет серебро, и мы получим не узор, а труху.

— Тогда предлагай сама, раз такая умная!

Старик Хью стоял чуть в стороне, протирая стёкла пенсне мятой тряпицей. Губы его беззвучно шевелились — то ли молился, то ли бормотал какие-то расчёты.

Я прислонился плечом к дверному косяку, наблюдая за ними. Внутри разливалось странное тепло.

Вчера люди были раздавлены — каждый прятался в своей норе, а сегодня — спорят, ругаются и машут руками. Значит, не сдались — есть ещё порох в пороховницах.

— О, — Гюнтер первым заметил моё присутствие. Развернулся, скрестив мощные руки на груди, и хмыкнул. — Глядите-ка, старший мастер изволил почтить нас своим присутствием.

На обожжённой половине лица мелькнула усмешка — не злая, скорее насмешливо-дружеская, но остриё в словах ощущалось отчётливо.

— Видать, так бывает со всеми, кому дают власть, — продолжил лысый здоровяк, почёсывая подбородок. — Сначала горят энтузиазмом, а потом начинают опаздывать. Ну, давай, заходи. Мы тут без тебя уже всё решили.

Серафина одарила Гюнтера ледяным взглядом, потом перевела на меня — в глазах аристократки мелькнуло что-то похожее на оценку.

— На самом деле, ничего мы не решили, — уточнила девушка сухо. — Только потратили час на бессмысленные препирательства.

Я оттолкнулся от косяка и двинулся к столу. Ноги были ватными после тяжелой ночи — тело требовало отдыха, которого не получило. Кошмар всё ещё маячил на краю сознания: горящий Гуннар, смеющаяся Кларисса, тлеющее одеяло…

Мотнул головой, отгоняя образы.

— Что обсуждаете? — голос прозвучал хрипло.

— Узорчатую сталь, — буркнул Гюнтер. — Или как там её… дамаск. Серафина нарыла в архивах описание техники — оказывается, древние что-то в этом понимали. Слоёная ковка разнородных металлов — метеорит сверху, серебро снизу, прослойка из обычного железа — по идее, должно дать сплав без прямого контакта.

Подошёл ближе, вглядываясь в чертёж на столе. Схема была грамотной — кто-то (видимо Серафина) аккуратно вычертил поперечное сечение будущего клинка: чередующиеся полосы, связующие прослойки, точки сварки.

Красиво и бесполезно.

Система показала ночью во всех деталях — энергетическая аннигиляция на границе контакта. Двенадцать-семнадцать минут — и всё рассыпется в «Пепел Звёзд».

Но как объяснить? Сказать: «Эй, ребята, мне тут голубые буквы в голове сообщили»?

— Ну? — Гюнтер нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Чего молчишь? Годится план или нет?

Поднял глаза от чертежа — мастера смотрели выжидающе.

Облизал пересохшие губы.

— Где Брандт?

Вопрос вырвался раньше, чем успел подумать. Но это важно — пустующая ниша ржавого великана царапала сознание.

— Бывший старший оружейник? — Лысый пожал плечами. — Решил пойти развеяться в нижнюю кузню — всегда так делает, когда не в духе.

— В нижнюю кузню? — нахмурился. — Зачем?

Ведь там рабочие, которых он ещё недавно избивал кнутом. Там Томас Бульдог, мастер Гуннар, и десятки мужиков, которые ненавидят беса до зубовного скрежета. И какого чёрта Брандту делать там сейчас, когда тот лишён власти?

— Понятия не имею, — бородатый мастер развёл руками. — И, честно говоря, плевать. Чем меньше этого ублюдка рядом, тем легче дышится.

— Мастер Кай, — голос Серафины прорезал воздух. В словах звучало напускное уважение. — Не сочтите за дерзость, но было бы неплохо увидеть в старшем мастере более решительный настрой, чем сейчас.

Повернулся к ней. Женщина стояла прямо — ни следа вчерашней растерянности. Губы сжаты в тонкую линию, взгляд холоден.

— У нас нет времени на сомнения, — продолжила леди. — Каждый час промедления — это час, который приближает Мать Глубин к поверхности. Либо вы решаете, либо признайте, что не справляетесь, и уступите место тому, кто способен.

Слова ударили как пощёчина, но где-то на задворках сознания промелькнула мысль: девушка права — стоять столбом и мяться — не то, чего от меня ждут.

Глубоко вдохнул.

Как же им объяснить? Как перевести «энергетическую аннигиляцию» и «распад на молекулярном уровне» в понятия, которые примут эти люди?

А может… не нужно объяснять? Результат важнее процесса.

— Ну, скажешь уже что-то? — подтолкнул Гюнтер, скрещивая руки на груди.

Внутри что-то щёлкнуло, будто сработал переключатель.

— Узорчатая сталь отменяется,

Тишина повисла над столом, как грозовая туча.

Мастера переглянулись. Лысый нахмурился так, что обожжённая половина лица собралась в уродливые складки, Серафина приподняла бровь, старик Хью перестал протирать линзы, одел пенсне и уставился на меня поверх них — глаза за толстыми стёклами казались огромными, как у совы.

— То есть… как это — отменяется? — первым подал голос Гюнтер, недоверчиво хмыкнув. — Мы тут голову ломали, а ты пришёл и…

— Подождите, — Серафина подняла руку, останавливая мужчину — холодный взгляд буравил меня насквозь. — Мастер Кай, вы понимаете, что пакетная ковка — единственный возможный метод соединения антагонистических металлов без прямого сплавления?

— Понимаю.

— Тогда объяснитесь.

Во мне снова шевельнулось желание отмахнуться — сказать «потому что я так решил» и закончить на этом, но глаза мастеров не были враждебными, скорее растерянными.

Эти люди не враги, а команда, пусть и вынужденная, собранная силой обстоятельств. И если хочу, чтобы те работали со мной, то придётся дать хоть что-то.

Выдохнул сквозь зубы.

— Слоёная ковка не сработает, — заговорил, тщательно подбирая слова. — Метеорит и серебро… они как вода и масло. Нет, хуже — как огонь и лёд — даже если не допустить прямого контакта при ковке, потом, когда клинок остынет… начнётся реакция на границе слоёв.

— Какая реакция? — Гюнтер подался вперёд.

Я прикусил язык. «Энергетическая аннигиляция» — как объяснить это без упоминания Системы?

— Представьте… — медленно начал. — Представьте двух практиков. Один — чистый Огонь, другой — чистый Лёд, и они стоят спина к спине в тесной комнате.

Мастера слушали, не перебивая.

— Пока практики в движении и заняты боем, их энергии не соприкасаются, но когда всё замирает, когда приходит покой… Что произойдёт?

— Взаимное гашение, — медленно произнесла Серафина — в голосе появилась нотка понимания. — Инь поглотит Ян и наоборот.

— Именно. Метеорит — это отражение небесного холода, лунное серебро — чистый проводник земного Жара. В статике они просто уничтожат друг друга.

— И сколько времени… — начал Лысый.

— Минуты. Может, минут пятнадцать, двадцать, — пожал плечами. — Недостаточно даже чтобы довести клинок до закалки. Вложенная работа рассыплется серым прахом.

Повисло молчание. Гюнтер скрёб подбородок, переваривая услышанное. Серафина хмурилась, глядя на чертёж.

И тут подал голос старик Хью.

— Малой дело говорит, — прошамкал старик — линзы блеснули отражённым светом ламп. — Я таких случаев с десяток видел на своём веку. Не с метеоритом — с обычными несовместимыми минералами. Пытаешься соединить силой, и камень трескается — не снаружи, а изнутри, будто душа его разрывается надвое.

Мастер повернулся ко мне, и в старческих глазах промелькнуло любопытство.

— Откуда знаешь, мальчик?

— Догадался, — ответил коротко.

Хью хмыкнул, но не стал давить — вместо этого повернулся к остальным.

— Я голосую за то, чтобы послушать юного мастера — он вчера вечером не просто так в книгах рылся — видали, как свитки ворошил? Наверняка нашёл что-то дельное.

Гюнтер почесал затылок, вздохнул и кивнул.

— Ладно. Допустим, узор отпадает. Что дальше?

Я открыл было рот, чтобы рассказать о «Губке Эфира» и Вита-частицах, но осёкся.

Брандта нет.

Если рассказать сейчас — потом придётся повторять заново.

— Пока что, — сказал, — будем работать с ядрами духовных зверей.

— С ядрами? — лысый вскинул брови. — Это которые от барона должны были притащить?

— Именно.

Развернулся к двери, подходя к верёвке звонка — вызов слуг через систему колокольчиков.

— Нужно поторопить, ведь если ядра ещё не готовы…

— Так они уже здесь, — перебил Гюнтер.

Замер на полушаге.

— Что?

— Принесли рано утром, — лысый здоровяк пожал плечами. — Какой-то тихий тип в чёрном — оставил ящик и ушёл, даже слова не сказал.

Мужик отошёл к стене, где в тени у полки стоял деревянный короб, окованный медными уголками, размером с небольшой сундучок. Поднял его, крякнув от натуги, и возрузил на центральный стол.

Сердце забилось чаще.

Ядра духовных зверей — один из двух оставшихся путей к созданию «Звёздной Крови».

Подошёл к столу, пока Гюнтер откидывал защёлки на крышке.

Дерево было тёмным и плотным, резьба по бокам изображала переплетающихся змей.

Крышка откинулась с глухим стуком.

Мастера подались вперёд. Даже Серафина, обычно холодная как лёд, не удержалась от тихого вздоха.

Ящик выложен изнутри тёмно-бордовым бархатом, собранным в мягкие гнёзда, и в каждом гнезде покоилось ядро духовного зверя.

Шесть кристаллов разных форм, размеров и цветов, каждый — квинтэссенция жизни Пробуждённого существа. Под каждым на пожелтевших бумажных табличках чернели надписи — кривоватые буквы на старом наречии.

Первым бросался в глаза крупный камень слева — прозрачно-голубой, холодный на вид даже с расстояния. Табличка гласила: «Кристаллический Паук — 3-я стадия Пробуждения».

Рядом с ним — рыжевато-алый, размером с кулак, пульсирующий изнутри мягким светом, будто в нём тлел уголёк. «Огненная Саламандра — 2-я стадия».

В центре покоился молочно-белый кристалл с золотыми прожилками, которые текли по поверхности как живые реки. Табличка: «Горный Кирин — 4-я стадия».

Справа — зеленоватый камень с болотным оттенком, испещрённый тёмными вкраплениями. «Болотная Гидра — 2-я стадия».

Дальше — серебристо-серый, едва заметно мерцающий. «Снежный Барс — 3-я стадия».

И последний, самый крупный — тяжёлый на вид, бурый с янтарными прожилками, похожий на окаменевшую смолу. «Каменный Медведь — 4-я стадия».

— Духи гор… — прошептал Гюнтер, и его голосе слышался благоговейный страх. — Это же целое состояние.

— Шесть Пробуждённых, — добавила Серафина, и даже в холодном голосе проскользнуло удивление.

Старик Хью протянул костлявую руку к ящику, но не прикоснулся — пальцы зависли в воздухе.

— Вот это богатство припас барон, — пробормотал ювелир. — На одно ядро Горного Кирина можно купить поместье в столице.

Мастера заговорили наперебой, каждый со своей позиции оценивая содержимое.

— Саламандра — самый очевидный выбор, — начал лысый, тыкая пальцем в рыжий камень. — Огонь к огню — горны работают на Огненной Ци, плавка идёт на Огненной Ци. Сродство очевидно.

— Слишком очевидно, — возразила Серафина. — Огонь нестабилен по природе — для флюса нужен баланс, а не усиление одного полюса.

— Тогда Кристаллический Паук, — Гюнтер ткнул в голубой камень. — Холод уравновесит жар.

— Пауки — существа безмозглые, — вмешался Хью, качая головой. — Инстинкт и ничего больше. Их ядра хороши для зачарования ловушек, но для высшего сплава… Нет, слишком примитивная душа.

— А Каменный Медведь? — Лысый не сдавался. — Четвёртая стадия — это почти Лорд. Сила там немерена.

— Сила есть, — согласился старик. — Но медведь — упрямая скотина — его ядро будет сопротивляться любому вмешательству. Проще с горой бороться, чем с таким флюсом работать.

Серафина постукивала пальцем по губам, разглядывая ящик.

— Болотная Гидра… Интересный вариант. Гидры известны способностью к регенерации, к восстановлению целостности. Возможно, это поможет сплаву «залечивать» конфликт между слоями.

— Или отравит всё к чёртовой матери, — буркнул Гюнтер. — Ты видела цвет? Чёрные вкрапления — это Скверна. Тварь жила слишком близко к темному источнику.

Голоса сливались в гул. Каждый настаивал на своём, приводил аргументы, парировал чужие — рабочий процесс, каким и должен быть. Но я почти не слышал слов — внимание приковали ядра. Не внешний вид, не цвет и не размер, а другое.

Протянул руку к ближайшему камню — голубому ядру Кристаллического Паука. Пальцы скользнули по прохладной поверхности.

И мир… изменился.

Похоже на то, как если бы всю жизнь смотрел на картину сквозь мутное стекло, а потом стекло внезапно стало прозрачным или исчезло вовсе.

Я видел не просто поверхность камня, а само ядро изнутри. Видел структуру, похожую на кристаллическую решётку, но живую и пульсирующую. Видел потоки энергии, текущие по невидимым каналам, как кровь по венам.

[Зрение Творца активировано.]

[Объект: Ядро Духовного Зверя (Кристаллический Паук)]

[Стадия: 3-я ступень Пробуждения]

[Целостность структуры: 67 %]

[Анализ:]

[— Микротрещина в нижней четверти (последствие извлечения)]

[— Следы паразитарной инвазии (5–7 % объёма)]

[— Энергетическая плотность: Средняя]

[— Стихийная принадлежность: Лёд/Холод]

[Совместимость с проектом «Звёздная Кровь»: 34 % (Низкая)]

[Причина: Монохромность стихии, отсутствие внутреннего баланса.]

Моргнул — и картинка не исчезла, а наоборот, стала ещё чётче.

Перевёл взгляд на соседний камень — рыжий и пульсирующий. Рука потянулась сама.

[Объект: Ядро Духовного Зверя (Огненная Саламандра)]

[Стадия: 2-я ступень Пробуждения]

[Целостность структуры: 81 %]

[Анализ:]

[— Структура стабильна, повреждений не обнаружено]

[— Высокая энергетическая плотность]

[— ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Следы нестабильного темперамента — ядро склонно к спонтанным выбросам при внешнем давлении.]

[Совместимость с проектом: 41 % (Умеренная)]

[Причина: Избыток Ян-энергии. Высокий риск дестабилизации при контакте с Инь-металлом.]

Пальцы скользили от камня к камню. Болотная Гидра — увидел чёрные прожилки, пронизывающие структуру, как корни ядовитого плюща. Система пометила их красным: «Заражение Скверной — 12 %». Несовместимо.

Снежный Барс — красивый и чистый камень, но внутри пустота — словно душа зверя была слишком мимолётной и текучей, чтобы оставить глубокий отпечаток.

Каменный Медведь — мощный и плотный, как гранитный монолит, но структура… Видел её: жёсткую и негибкую, как застывшая лава — такой камень будет сопротивляться любой трансформации. Как и говорил Хью — проще с горой бороться.

И наконец…

Горный Кирин.

Рука зависла над молочно-белым кристаллом с золотыми прожилками. Прикосновение — и внутренний мир камня раскрылся передо глазами.

[Объект: Ядро Духовного Зверя (Горный Кирин)]

[Стадия: 4-я ступень Пробуждения]

[Целостность структуры: 94 %]

[Анализ:]

[— Структура высочайшего качества]

[— Гармоничный баланс Инь и Ян]

[— Двойственная природа: Огонь/Земля]

[— Следы высокоразвитого сознания]

[— Эмоциональный отпечаток: Мудрость (40 %), Ярость (25 %), Сострадание (20 %), Защитный инстинкт (15 %)]

[Совместимость с проектом «Звёздная Кровь»: 78 % (Высокая)]

[Примечание: Ядро Горного Кирина демонстрирует редкий баланс противоположностей. Двойственная стихийная природа (Огонь как созидание, Земля как структура) максимально приближена к параметрам человеческого ядра Пробуждённого практика.]

[РЕКОМЕНДАЦИЯ: Использовать в качестве приоритетного флюса.]

Сердце забилось чаще.

Семьдесят восемь процентов — это не гарантия, но лучшее, что у нас есть.

— … эй! Ты меня слышишь?

Голос Гюнтера ворвался в сознание.

Я моргнул, возвращаясь в реальность. Мастера смотрели на меня — на лицах читалась смесь раздражения и любопытства.

— Ты что там делаешь? — лысый нахмурился. — Застыл как истукан, руками машешь…

— Я… — голос прозвучал хрипло. Прочистил горло. — Просто… эти ядра. Они прекрасны.

— Прекрасны? — Серафина приподняла бровь. — Это всё, что ты можешь сказать?

— Никогда в жизни не видел ничего красивее, — добавил, стараясь звучать естественно.

Это правда — «Зрение Творца» показало красоту, недоступную обычному взгляду: гармонию структур, танец энергий, симфонию жизни, застывшую в кристалле.

Серафина хмыкнула то ли насмешливо, то ли недоверчиво.

Но старик Хью…

Ювелир медленно приблизился ко мне. Глаза за толстыми линзами были острыми и проницательными — совсем не старческими.

— Ты что-то видишь, — произнёс старик тихо. — Что-то, чего не видим мы, чтоли?

Сердце ёкнуло.

Хью стар и мудр, и всю жизнь работал с камнями, зная их секреты лучше, чем кто-либо.

Видимо, старый мастер что-то заметил.

— Нет, — покачал головой. — Ничего особенного. Просто… внимательно смотрю.

Хью помолчал, изучая моё лицо, а потом на сухих губах появилась едва заметная улыбка.

Мужик знал, что вру, и решил не давить, за что я был благодарен.

Развернулся к остальным мастерам.

Теперь нужно было объяснить выбор так, чтобы не выдать источник знаний — найти внешние признаки, которые подтвердят то, что видел внутри.

— Посмотрите на ядра внимательно, — начал, подходя к ящику. — Вот это, — указал на голубой камень Паука, — видите мелкие всполохи на поверхности? Тусклые, едва заметные вспышки?

Мастера наклонились ближе.

— Вижу, — подтвердил Гюнтер после паузы. — Как искры. И что?

— Это признак внутреннего конфликта. Энергия не течёт ровно, а бьётся о стенки, ищет выход. Камень повреждён изнутри.

Серафина прищурилась, разглядывая ядро.

— Хм, возможно… Чувствую неправильность в потоке — не сильную, но есть.

Кивнул и перешёл к следующему камню.

— Болотная Гидра. Видите тёмные прожилки? Они не просто окраска — въелись глубоко. Потрогайте — камень очень холодный.

Лысый осторожно коснулся зеленоватого ядра и тут же отдёрнул руку.

— Проклятье! Как лёд!

— Явно что-то тёмное. Использовать такой флюс — всё равно что добавить яд в лекарство.

Мастера переглянулись.

Я двигался вдоль ящика, комментируя каждый камень: нестабильность Саламандры — по ярким и неровным пульсациям внутреннего свечения; пустоту Снежного Барса — по сильной прозрачности; упрямство Каменного Медведя — по матовости и тяжести.

И, наконец, остановился у молочно-белого кристалла Горного Кирина.

— Этот, — произнёс, касаясь пальцами.

Камень был тёплым — не горячим, но живым. Золотые прожилки мерцали под кожей кристалла, как солнечные блики на воде.

— Смотрите. Цвет — молочный, не прозрачный — значит, внутри высокая плотность энергии, но без хаоса. Золотые линии текут, видите? Плавно, без рывков. Это баланс.

Поднял камень, повертел в руках.

— Он не холодный и не горячий — тёплый, как живое тело, и тяжёлый, будто внутри что-то пружинит. Я никогда не видел ядра человеческого практика, — добавил честно. — Но интуиция говорит мне, что это — ближе всего к тому, что нужно.

Положил камень обратно в гнездо и повернулся к мастерам.

— Что думаете?

— Горный Кирин… — протянул лысый задумчиво. — Слышал истории. Говорят, они живут в самых высоких ущельях Драконьих Зубов. Редко спускаются вниз, и ещё реже нападают на людей — только если те угрожают их территории.

— Это правда, — подтвердил Хью, протирая очки. — Кирины — создания благородные. В древних свитках их называли «Стражами Равновесия» — не терпят излишней жестокости и слабости. Баланс — их суть.

— Баланс… — повторила Серафина, в голосе впервые за утро не было скепсиса. — Для сплава противоположных металлов это было бы… уместно.

Девушка подошла к ящику, протянула руку над молочным кристаллом — не касаясь, но словно ощупывая воздух.

— Я чувствую… — прикрыла глаза. — Двойственность — Огонь и Земля, сплетённые воедино. Редкость для духовных ядер.

Гюнтер присвистнул.

— Четвёртая ступень Пробуждения — это почти Лорд. Как Барон вообще умудрился завалить такую тварь?

— Скорее всего не заваливал, — отозвался Хью тихо. — Видите состояние камня? Почти идеальная целостность — ядро извлечено аккуратно. Возможно, Кирин отдал его добровольно.

— Добровольно? — Гюнтер фыркнул. — Кто в здравом уме отдаёт своё ядро?

— Умирающий, — просто ответил старик. — Кирины живут сотни лет — они мудрее людей, и возможно, зверь знал, что его сила нужна для великого дела. Или просто не стал сопротивляться, зная, что уже умирает.

Повисло молчание. Мастера смотрели на молочный кристалл с новым выражением — как на дар.

— Хорошо, — Серафина первой нарушила тишину. Голос снова стал деловым, но мягче, чем раньше. — Допустим, Кирин — лучший выбор, но остаётся вопрос.

Повернулась ко мне, скрестив руки на груди.

— Как мы можем полагаться на интуицию? На… — помедлила, подбирая слова, — на ощущения? Нам нужны доказательства, хоть какая-то система оценки, иначе это не мастерство, а гадание по звездам.

Вздохнул.

— Понимаю, — сказал, стараясь звучать уверенно. — Но правда в том, что у нас нет возможности провести полноценные исследования с каждым ядром — нет запаса материалов для проб и ошибок.

Обвёл взглядом мастеров.

— У нас есть четыре порции метеорита и серебра. Четыре попытки. Если потратим все пять с разными ядрами — рискуем остаться вообще без клинка.

— Так что предлагаешь? — Гюнтер нахмурился.

— Предлагаю… — сделал паузу. — Довериться чутью, и начать с Кирина. Если сработает — у нас будет хоть что-то, если нет — три попытки останутся в запасе, и мы сможем изменить подход.

Серафина поджала губы — видно было, что натура девушки бунтует против этого

— Это безрассудство, — произнесла девушка холодно.

— Это необходимость, — парировал я. — В идеальном мире у нас были бы годы на изучение, в реальном — дни. Иногда приходится прыгать с обрыва, надеясь, что внизу вода, а не камни.

— Красивые слова, — леди хмыкнула. — Но если внизу окажутся камни — мы все умрём.

— Если не прыгнем — умрём наверняка.

Наши взгляды скрестились. Несколько секунд молча мерились волей — Серафина с ледяной логикой против моего упрямства.

А потом старик Хью негромко кашлянул.

— Дети, — произнёс ювелир добродушно, — хватит бодаться. Малой прав: времени нет. Леди права: риск огромен. Но знаете что? Я всю жизнь работаю с камнями, и они говорят, если умеешь слушать.

Указал на ядро Кирина.

— Этот камень — хороший, чувствую. Не знаю как — не могу объяснить, но чувствую. А старый Хью ошибался в камнях только дважды за шестьдесят лет работы.

Гюнтер усмехнулся.

— Ну, раз старый Хью говорит… — развёл руками. — Я голосую за Кирина — сдохнуть, так хоть с интересной историей.

Серафина устало вздохнула, а потом кивнула.

— Ладно, пусть будет Кирин. Но если это ошибка — я буду первой, кто скажет «я же предупреждала».

— Договорились, — позволил себе лёгкую улыбку.

Мы все повернулись к ящику. Молочно-белый кристалл лежал в бархатном гнезде, мерцая золотыми прожилками — в тусклом свете ламп казался живым.

Шесть ядер духовных зверей. Шесть душ, застывших в кристалле, и одна хрупкая надежда.

Внутри разливалось странное чувство — смесь волнения и предвкушения, словно стоял на пороге чего-то огромного и переломного.

— Нужно начинать, — произнёс Гюнтер, потирая руки. — Пойду отдам приказ греть печь.

Мастера зашевелились, расходясь по нишам. Атмосфера изменилась — вялость и безнадёжность вчерашнего вечера сменились ощущением цели и направления.

Смотрел на людей, и в груди зашевелилось что-то тёплое.

Это — команда, пусть вынужденная, но команда, и в этот момент мы работали вместе.

Дверь в Горнило с грохотом распахнулась.

Все замерли — головы повернулись к входу.

На пороге стоял Брандт.

Рыжий великан был бледен как полотно — кожа, обычно красноватая от жара горнов, отливала нездоровой белизной, но не это заставило насторожиться.

На губах Брандта застыла широкая, торжествующая улыбка — такая, какую видел у него, когда тот почти сломал мне руку — улыбка хищника, загнавшего добычу в угол.

А в глазах плясало безумие, как металл, передержанный в горне.

Мужик медленно вошёл в зал. Тяжёлые сапоги отдавались от каменного пола, кулаки сжаты.

— Ну, ну, ну, — протянул Брандт, обводя нас взглядом. — Какая трогательная картина. Команда работает, мастера совещаются, а бывший старший оружейник, конечно, никому не нужен.

Голос тошнотворно сладкий, как мёд, в который добавили яд.

— Даже не подумали подождать и не послали за мной. Решили — справимся без рыжего борова, да?

Гюнтер переглянулся с Серафиной — та едва заметно покачала головой.

— Брандт, — начал, стараясь говорить спокойно. — Ты пропустил начало, мы обсуждали…

— Меня не интересует, что вы обсуждали, — перебил великан, продолжая двигаться вглубь зала. — Правда не интересует — я пришёл сообщить кое-что другое.

Подошёл к своей нише, схватил тяжёлый дубовый стул и поволок в центр комнаты. Скрежет ножек по камню резанул по ушам.

Поставил стул посреди зала, развернулся и сел по-хозяйски, расставив ноги и откинувшись назад, словно это всё ещё его территория и его трон.

— Брандт, — шагнул вперёд, чувствуя, как внутри нарастает тревога. — В чём дело? Что случилось?

Великан поднял на меня глаза — улыбка стала шире.

— О, ничего особенного, — произнёс мужик, растягивая слова. — Просто подумал, что нашему… «великому мастеру»… — слово выплюнул, как ругательство, — следует кое-что узнать — для вдохновения и сплочённости нашей славной команды.

Оглядел присутствующих: Гюнтера, застывшего у двери; Серафину, напрягшуюся как струна; старика Хью, прижимающего к груди очки.

И снова уставился на меня.

— Ну? — не выдержал я. — Говори, раз начал.

Бес выдержал долгую паузу — явно наслаждался моментом.

— Гуннар, — произнёс мужик. — Тот самый кузнец из захолустной деревни. Твой… как это сказать… учитель?

Сердце ёкнуло.

«Нет. Нет-нет-нет…»

— Что с ним? — голос прозвучал хрипло.

Улыбка Брандта превратилась в оскал.

— Он в штольнях, — произнёс великан почти нежно. — В каменном мешке, под арестом до вынесения окончательного приговора.

Мир замер.

Штольни. Подземные камеры под замком — там, где гноились преступники и смертники.

— Какого… какого приговора? — слова едва продирались сквозь горло.

Брандт подался вперёд, упираясь локтями в колени — глаза горели безумным торжеством.

— Нападение на старшего мастера, — прошипел тот. — Тяжкое преступление — за такое светит публичная казнь.

Земля ушла из-под ног.

Казнь. Гуннар. Публичная казнь.

Кошмар вспыхнул перед глазами — горящий силуэт, рука, опускающаяся в огонь, пустота под обугленной кожей…

«Это был вещий сон, это был чертов вещий сон!»

— Представляешь, — продолжал Брандт, откидываясь на спинку стула, — этот недоносок решил, что может ударить меня. МЕНЯ!

Расхохотался — громко и раскатисто, запрокидывая голову.

— Бьёт как баба! Я даже не почувствовал! Мог бы раздавить его одним пальцем — вот так!

Бес щёлкнул пальцами, и звук разнёсся по залу как удар бича.

— Но нет. Я — человек закона и справедливости. Пусть правосудие свершится по всем правилам — эшафот, палач, толпа… Всё как положено.

Мужик снова повернулся ко мне, медленно поднялся со стула и сделал шаг.

Надвигался на меня, как горный оползень.

— Правда ведь, «великий мастер»? — голос упал до зловещего шёпота. — Ведь должна же быть справедливость?

Я не двигался — не мог.

Внутри что-то пылало — Огненная Ци металась по каналам, ища выход. Руки дрожали, кулаки сжимались сами собой — ненависть затопила сознание.

Гуннар. Старик, который единственный не бросил мальчика Кая, делился хлебом, оставил кузницу, дом и инструменты перед уходом в Черный Замок, а теперь — штольни и эшафот.

Брандт остановился в шаге от меня. Смотрел сверху вниз — гигант против подростка. Улыбка сочилась ядом.

— Ну что, мальчик? — прошептал мужик. — Скажешь что-нибудь?

Сердце билось так, что казалось, рёбра не выдержат. Кровь пульсировала в висках, заглушая все звуки. Перед глазами всё плыло.

Разжал губы.

— Ты…

От автора:

Я маг Михаил Архаров. Возродился в теле младенца без магического дара, но я могу воровать способности! Теперь я… Стоп! Как это меня выгоняют из родового гнезда?

https://author.today/reader/373106