Системный Кузнец V

Глава 10

Я вернулся в «Горнило» первым.

Вслед за мной, как тени, вплыли мастера и тут же расползлись по норам — молчаливые и сломленные.

Тот короткий миг, когда металл застывал в форме — впервые за всё время мы были не «банкой с пауками», а единым организмом. Все склоки, зависть и презрение к выскочке сгорели в пламени. Мы болели за результат и верили.

Но как только надежда рассыпалась серым пеплом, магия единения исчезла — мастера опять закрылись в раковинах, нацепив маски равнодушия. Ловил косые взгляды — не злые, а скорее устало-обреченные: «Ну а чего еще можно было ожидать от идеи сопливого пацана? Чудес не бывает».

— Четыре попытки, Мастер Кай… — донеслось из ниши Брандта. Голос Беса звучал без привычной ярости, но от этого еще жутче. — У нас осталось четыре хреновы попытки.

Промолчал, сгребая пергаменты с центрального стола.

Случайно перехватил взгляд леди Серафины — девушка сидела за столиком, не притрагиваясь к инструментам, и смотрела на меня. В холодных глазах не было высокомерия, только печаль и изучающий интерес. Заметив, что я смотрю, мадам тут же отвернулась, делая вид, что занята чертежом.

Взяв стулья, которые доставил Гровер, унес их в мастерскую.

За окном стремительно темнело. Солнца не было видно за плотной пеленой туч, но сумерки сгущались, обещая скорую тьму. Вместе с темнотой в окно ворвался пронизывающий ветер.

Я поежился, вжав голову в плечи. Внутренний Горн, истощенный «Вливанием Магмы», едва тлел — батарейка села. Тело, лишенное магического подогрева, сразу вспомнило, что смертное и за окном зима — не скажу, что прямо замерз, но температуру ощущал.

Сел на стул, глядя на снежные вихри за окном.

Итак, первый раунд за реальностью. Магма — мимо.

Паршиво? Да. Но, как ни странно, паники не было — скорее мрачное удовлетворение. Работа началась, сдвинулась с мертвой точки — лучше получить отрицательный результат сейчас, чем гадать и надеяться. Теперь нужно просто продолжать, шаг за шагом, отсекать неверные варианты, пока не останется один единственный.

Закрыл глаза, собираясь с силами — сегодняшний вечер обещал быть жарким, несмотря на мороз, и предстояла встреча с Торгримом — если, конечно, Салим не подведет.

Лицо слуги Барона всплыло перед глазами. Мужчина с Востока, молчаливый и опасный, как змея в траве — походка была бесшумной, а в узких, прищуренных глазах плескалась хитрость старого прохвоста — мужчина был единственным каналом связи с верхами, и от его новостей зависело многое.

Я не находил себе места, несколько раз вставал, выглядывал в общий зал, но там было пусто. Гюнтер и Серафина уже ушли. Брандт, ссутулившись над столом, что-то бормотал под нос, споря со своими демонами.

Только старик Хью спокойно оставался на посту — стоял над наковальней и ритмично постукивал крошечным молоточком.

Любопытство пересилило тревогу — всё равно ждать.

Подошел к его нише и замер в проходе. Старик даже не повернул головы — склонился над наковальней так низко, что пенсне почти касалось металла. В левой руке, в миниатюрных клещах, Хью держал маленькую, раскаленную до вишневого цвета заготовку.

Я сделал еще пару шагов, и Система подсветила объект.

[Объект: Медальон-резонатор (Незавершенный)]

[Ранг: Редкий (Потенциально)]

[Материал: Очищенная бронза с добавлением пыли Призрачного Свинца.]

[Конструкция: Сложная оправа с канавками для циркуляции энергии. Предназначена для инкрустации Духовного Кристалла малого размера.]

Значит, мастер не просто полирует железки, а работает с артефакторикой. Создает «гнездо» для камня, а это именно то, что нужно для «страховочного элемента». Если Хью умеет делать оправы, способные выдержать энергию камня, то может стать полезнее, чем кажется.

Старик, конечно, чувствовал взгляд, но продолжал работать с невозмутимостью часовщика, игнорируя всё, что находилось за пределами рабочего места.

— Хью… Могу к вам так обращаться? — спросил негромко.

Крошечный молоточек замер в миллиметре от раскаленной бронзы. Старик медленно отложил инструмент, поправил запотевшее пенсне и поднял увеличенные линзами глаза.

— Хью, — повторил мастер свое имя. — Всё-таки я бы предпочел, чтобы ты обращался ко мне «Мастер Хью». Если тебя, конечно, не затруднит, юноша.

Голос звучал вежливо, но сухо. Не дожидаясь ответа, снова схватил молоточек.

Три быстрых, выверенных удара. Металл остывал, меняя цвет с вишневого на тускло-красный — у мастера оставались секунды, прежде чем бронза станет хрупкой. Я замолчал, не желая сбивать ритм и портить работу.

Наконец, Хью выдохнул, удовлетворенно кивнул и отложил инструмент — выпрямился, аккуратно поправил кожаный фартук, снял пенсне и положил его на бархатную подушечку на верстаке. Затем повернулся ко мне, чинно сложив руки на животе.

— Слушаю, — взгляд был спокойным и выжидающим.

— Мастер Хью, — исправился я.

Глядя на деда, вдруг почувствовал неожиданное тепло — педантичный старик напомнил соседа из прошлой жизни — художника, который вечно таскался с мольбертами по подъезду, бурчал на шумных подростков, но часами мог рассказывать о грунтовке холста, если видел искренний интерес. Хью, кажется, был таким же — замкнутым фанатиком своего дела.

— Вы работаете с духовными камнями? — спросил прямо. — Я видел оправу. Она ведь не для стекла, верно?

Старик хмыкнул, пятерней зачесав длинные седые волосы назад. Сделал пару шагов ко мне, шаркая тапками по граниту, и посмотрел так, словно решал, достоин ли я ответа.

— Разумеется, — проскрипел дед. — Ювелирная артефакторика — это брак металла и камня. Одно без другого мертво, мальчик.

— Это… отлично, — кивнул, лихорадочно соображая. — Ваши навыки могут стать ключом. Я всё думаю о том ритуале — допустим, найдем мастера, допустим, теория с Камнем верна и внешний источник может удержать его душу от распада. Но… как именно?

Я подошел ближе, понизив голос.

— Просто дать ему камень в руку? Или… — кивнул на незаконченный медальон на наковальне. — Может, нужен посредник? Проводник, который сфокусирует поток и направит его точно в Ядро, а не распылит по телу, сжигая вены? Кольцо? Амулет?

Хью прищурился так сильно, что глаза превратились в щелочки, а морщины собрались у висков глубокой гармошкой. Взгляд старика стал острым.

Мастер молча развернулся, подошел к заготовке и провел по ней пальцем.

— Держать камень в руке во время Разделения? — переспросил дед с тонкой усмешкой. — Это всё равно что пытаться пить воду из бьющей потоком скважины. Энергия кристалла высшего порядка нестабильна — если подключишься к нему напрямую в момент кризиса, тот не исцелит тебя, а разорвет на части. Перегрузка каналов.

Старик поднял медальон, показывая сеть канавок внутри оправы.

— Нужен регулятор — устройство, которое будет дозировать поток, синхронизируя с ритмом угасающего Ядра. Не кольцо — слишком малый контакт, и не амулет — слишком далеко от источника.

Старик постучал костлявым пальцем по груди, прямо в солнечное сплетение.

— Пектораль — нагрудная пластина из Звездного Металла или, на худой конец, из иридиевой бронзы, с гнездом для камня над сердцем, и сетью рун, отводящих излишки жара. Вот что нужно, мальчик, если хочешь, чтобы мастер выжил.

— Пектораль? — переспросил. Слово было незнакомым, но звучало весомо. — Что это такое, мастер Хью? Вы сможете её сделать?

Вопрос повис в воздухе.

— Или нам сначала нужно определиться с камнем? — добавил, видя сомнение в глазах мастера. — Размеры, форма, тип огранки? Свойства?

— Пектораль — это древняя форма защиты, — произнес старик лекторским тоном. — Широкая пластина, закрывающая верхнюю часть груди. В данном случае она должна работать как тот же мост. Между Камнем и телом.

Взял пенсне со стола и надел обратно. Посмотрел на меня поверх линз.

— Сделать каркас я смогу — у меня есть чертежи Оправы Поглощения, которую использовали жрецы Солнца. Но без Камня… — развел руками. — Это всё равно что шить ножны, не видя меча — нужен сам Кристалл. Я должен знать плотность, «голос» и теплоотдачу. Иначе оправа либо расплавится, либо задушит поток. Принеси Камень, мальчик, и тогда скажу, смогу ли спасти мастера.

Надо же — вот что значит профи в своей нише. Старик молчал, изображая мебель, пока мы ломали копья, но стоило заговорить на его языке, и тот сразу выдал решение.

Единственное, что царапало: а если бы я не спросил? Если бы не додумался сам до проводника? Неужели дед так и промолчал бы, позволив сжечь человека заживо?

Я вздохнул.

— Спасибо за совет, мастер, — сказал тихо.

Хью кивнул и уже начал отворачиваться к верстаку, считая разговор оконченным. Но раздражение, копившееся внутри, искало выхода — проклятая привычка местных мастеров отмалчиваться, оберегая свое эго или боясь ответственности, уже стоила кучи времени.

— Мастер Хью!

Старик замер и медленно повернул голову.

— Чего? — спросил с ноткой старческого раздражения. — Я занят.

Выдержал паузу, глядя в глаза Хью.

— Прошу вас… В следующий раз не ждите вопроса — предлагайте варианты сразу. Если видите дыру в плане — говорите. Если знаете решение — говорите.

Мой голос стал тверже.

— Я ведь действительно не знал про Пектораль. Догадался интуитивно, методом тыка. А если бы нет? Неужели вы бы позволили нам отправить человека на убой с голым камнем в руках, просто потому что «вас не спросили»? Мы здесь не в загадки играем, мастер, от вашего молчания зависит жизнь.

Хью моргнул, явно не ожидая отповеди — в глазах мелькнуло что-то похожее на стыд, но тот спрятал его за привычной маской ворчуна.

Старик недовольно засопел — глаза снова спрятались за частоколом морщин, губы сжались в тонкую линию, словно удерживая готовое сорваться ругательство, но он опустил взгляд и развернулся к наковальне. Взял щипцы, аккуратно подхватил остывшую бронзовую заготовку и медленно погрузил в угли горна.

— Хорошо, — буркнул Хью, не глядя на меня. — Ты прав — молчать было… неразумно. Впредь учту.

— Спасибо за понимание, мастер, — кивнул и направился обратно в зал.

В «Горниле» царила тишина, нарушаемая шорохом из ниши Брандта да тихим шипением горна за моей спиной.

Внезапно дверь отворилась — на пороге возник Салим.

Мужчина скользнул внутрь, как тень, отделившаяся от стены — склонил голову в почтительном поклоне и замер. Когда выпрямился, взгляд нашел меня, и на тонких губах зазмеилась едва заметная улыбка.

— Мне передали, что вы желали сегодня омовения, мастер Кай?

Глаза слуги почти не видны — две черные точки в узких щелках. Смуглая кожа отливала бронзой в свете факелов, словно Салим был отлит из темного металла.

Черт, я ведь совсем забыл.

Нахмурился. План с девушкой в виде посланника был актуален до визита Барона — теперь у меня официальный доступ к правителю, и необходимость в шпионских играх отпала.

— Ах, это… — я махнул рукой. — Нет, Салим, пожалуй, откажусь — сейчас не до ванн. Лучше скажи, удалось ли договориться с господином Торгримом?

Слуга снова поклонился.

— Господин Торгрим желает видеть вас, мастер — приглашает отужинать в его покоях.

Отлично. Значит, первый пункт плана выполнен.

— Но прежде… — Салим сделал несколько шагов ко мне — движение было беззвучным, словно тот парил над полом. Слуга понизил голос до шепота. — Я всё же настоятельно рекомендую посетить купальню. Та особа, о которой вы спрашивали… очень желает вас увидеть.

Мужчина снова поклонился, и в жесте было больше, чем вежливость — был жирный такой намек, что отказываться не стоит.

При упоминании девушки сердце пропустило удар и зачастило, как молоточек Хью по бронзе.

«Желает видеть»… Вот те раз!

Стиснул зубы, пытаясь усмирить гормональный шторм. В последнее время казалось, что я держу контроль — прошлое Кая, страхи и неуверенность отступали под натиском взрослого разума, но стоило ситуации стать чуть более интимной, как физиология брала свое. Ладони мгновенно взмокли, по позвоночнику пробежала дрожь предвкушения.

— Ах, девушка… — пробормотал, чувствуя себя идиотом.

Сейчас не до свиданий — часы тикают, судьба провинции висит на волоске. Но, черт возьми… отказаться от шанса побыть рядом с этой женщиной, вдохнуть аромат, ощутить иллюзию нормальной жизни?

Пир во время чумы? Пусть так — я заслужил этот кусок пирога.

— Ай, ладно! — махнул рукой. — Веди, Салим. Если дама настаивает, то кто я такой, чтобы спорить с судьбой?

Замялся, вспомнив про свой гардероб.

— Только… что с вещами? Мне обещали постирать вещи и принести, но в покоях пусто. А гардероб у меня, прямо скажем, не богат. Идти к Торгриму в пропотевшем тряпье?

— О вещах не беспокойтесь, мастер, — Салим склонился в поклоне. — Ваши одежды уже постираны. Кроме того, Барон распорядился выдать вам комплект, достойный нового статуса. На любой случай жизни.

Мужчина выпрямился.

— Переодевайтесь. Гровер проводит вас в купальню, а затем к покоям господина Торгрима — тот занимает гостевую комнату в Восточном крыле.

— Хорошо. Спасибо, Салим. С тобой приятно иметь дело.

Тень улыбки снова скользнула по губам слуги, и тот растворился в полумраке коридора так же бесшумно, как появился.

Оглядел пустой зал «Горнила». Здесь делать пока нечего.

Чувство вины кольнуло совесть — мир рушится, а я думаю о бабах, но отогнал его. Отдых — часть работы.

Вышел из зала, дернул ручку своей двери и вошел в комнату.

На столе ждал ужин, на этот раз горячий.

Глиняный горшок источал аромат. Я поднял крышку — тушеное мясо с грибами и травами, густой коричневый соус, в котором плавали разваренные овощи. Рядом — свежая лепешка, еще теплая, и кувшин с чем-то ароматным.

Желудок скрутило спазмом голода — набросился на еду, забыв о манерах. Макал хлеб в соус, жевал мясо, обжигаясь, глотал, не чувствуя вкуса, а только насыщение.

Когда вытирал тарелку последним куском хлеба, в дверь деликатно постучали.

Вошел молодой парень-слуга, сгибаясь под тяжестью вороха одежды.

— Ваше… то есть, мастер Кай. Это вам.

Разложил на кровати мои старые вещи, пахнущие мылом.

Рядом легли вещи, которых у Кая не было и быть не могло.

Белоснежная рубашка из тонкого льна с широкими рукавами, штаны из мягкой, но прочной черной шерсти, кожаный жилет, украшенный тиснением, с серебряными пряжками. И, что самое невероятное — длинный камзол темно-синего цвета, подбитый мехом, с высоким воротником. Одежда дворянина или очень богатого мастера, не иначе.

Провел рукой по ткани — гладкая и теплая.

— Желаете отдать ваши вещи в стирку, мастер? — слуга замер в полупоклоне, не смея поднять глаз.

Я скосил взгляд на свою рубаху — пятна сажи, разводы пота, запах серы и сгоревших надежд. От неё несло так, что можно мух сбивать на подлете.

— Да. Выйди на минуту. Переоденусь и отдам тебе в коридоре.

Парнишка испарился так быстро, словно я пригрозил ему смертной казнью.

Оставшись один, снова провел рукой по бархату камзола — дорого и качественно. Одежда, которая говорит сама за себя: «Его трогать нельзя».

Но надевать сейчас было глупо — идти в купальню в парадном, чтобы замарать его грязным телом? Нет — решил пока натянуть старые, но чистые вещи от Гретты — те были ближе к телу и привычнее. А вот после, когда отмоют и умаслят… можно и облачиться по полной программе, чтобы предстать перед Торгримом во всем, так сказать, блеске.

Стоило подумать о купальне, как сердце снова сбилось с ритма.

Спокойно, Казанова. Дыши ровнее.

Подошел к местному зеркалу — мутному куску полированной стали — в отражении на меня смотрел жилистый пацан с глазами дяди Димы, спасателя из Москвы.

— Держи ухо востро, — шепнул своему отражению. — Это может быть не простая служанка. Если девушка хочет встречи, это не ради романтики с четырнадцатилетним кузнецом.

Быстро скинул пропотевшую одежду, натянул свежую рубаху Гретты. Парадный комплект сгреб в охапку.

Открыл дверь и вынырнул в коридор.

Слуга материализовался из тени, бесшумно принял грязное белье и исчез в глубине коридора.

А рядом, подпирая плечом каменную кладку, стоял Гровер — мужик хмур, как крепостная башня. Брови сошлись на переносице в сплошную линию, но я уже научился читать это лицо: никакой личной неприязни — просто у смотрителя такое лицо — лицо человека, который видел слишком много дерьма в своей жизни.

— Добрый вечер, Гровер.

— Мастер, — короткий кивок.

Мужик отлип от стены.

— Готовы отправиться в купальни? — спросил низким голосом. Интонация была такой, словно тот спрашивал, готов ли я к визиту в сортир. Никаких подмигиваний или намеков — просто работа.

— Да, жду с нетерпением, — ответил, стараясь звучать небрежно, но голос дрогнул.

Гровер молча развернулся и зашагал прочь, а я двинулся следом.

В этот раз заставлял себя запоминать каждый поворот. Спуск по широкой лестнице, развилка у статуи гаргульи, левый поворот в узкий проем, винтовой коридор, где эхо шагов звучало как удары молота, и снова прямой коридор, освещенный редкими лампами.

Наконец, вышли в Гостевой Зал.

Просторное помещение с высокими потолками встретило прохладой и запахом благовоний, но я не смотрел на интерьер.

Она стояла в полутени, у дальней колонны. Свет от масляной лампы едва касался фигуры, выхватывая из темноты каскад черных волос.

Я замер.

Кожа девушки была не просто темной — даже самые черные африканцы показались бы рядом с ней белыми, и в этом бархатном черном цвете вспыхивал таинственный фиолетовый отлив, словно таинственная незнакомка была выточена из драгоценного камня.

Она была одета в простое платье из темно-синего шелка, которое струилось по телу, подчеркивая каждый изгиб, но ничего не открывая. Голова была чуть склонена в покорном ожидании, но сама поза — прямая спина, расправленные плечи — говорила о гордости и скрытой силе.

Сердце, до этого готовое выпрыгнуть из груди, вдруг замедлило ритм — волнение ушло, сменившись любопытством и настороженностью.

Гровер остановился рядом.

— Мастер Кай, — голос мужика звучал ровно. — Далее Кларисса сопроводит вас в купальню. Когда закончите, вернусь и провожу вас в покои господина Торгрима.

Скосил на смотрителя глаза и перехватил быстрый взгляд — в нем не было уважения, скорее оценка. Вдруг понял — для него я не Мастер, а везучий пацан, случайно попавший в жернова большой политики, и Гровер, похоже, ставил на то, что меня перемелют в муку быстрее, чем успею чихнуть.

А может, это просто паранойя играет со мной в прятки.

Мужик коротко поклонился, развернулся и вышел, захлопнув дверь.

Тишина навалилась внезапно, и мы остались вдвоем — я и темнокожая загадка, которую, как оказалось, звали Кларисса.