Сирахама

Глава 5

«Ками! Мы так импотентом станем!» — Думали мы, прижимая к себе Миу. Девушка опять использовала давку в электричке, чтобы уткнуться мне в плечо… и подремать. Правда, на мою попытку дотянуться до ее губ последовал неслабый и недвусмысленный такой тычок пальцами в печень…

Ну и ладно — подождем. У нас же еще полгода! Каждый день будем получать удар в печень — рано или поздно она сдастся…

Прижимаю. Глажу. Млею. А в эмоциях Миу — полный штиль… Неужели и правда, заснула?

«Темнит Светлейший… э-э-э, Старейший»

«Темнит. Остается надеяться, что если он не дает нам информации, значит, эта информация может нам повредить»

«А зачем он форсировал приготовление к свадьбе?»

«Элементарно, Малой. Он считает свои действия эдаким хорошим пинком под зад. Только, в отличие от канона, бросает неумеющего плавать ребенка не в море, а в бушующий океан… Хм… ну, в общем-то, разница невелика. С его точки зрения»

«А если мы не успеем… за восемь месяцев?»

«Сам знаешь ответ на этот вопрос: слабаки, распускающие сопли, Старейшему не нужны… рядом с Миу. Через восемь месяцев мы так и так будем женатиками — либо повезет с Миу, либо парочку „дракошек“ в постель засунут»

«Не хочу…»

«Не заводи снова, Малой! Я знаю, чего ты не хочешь. Я этого тоже не хочу»

«И? Тупо качаться? Мы не достигнем за полгода уровня клановых бойцов, тренирующихся с детства… тем более, что кровь им пробудили в пятилетнем возрасте!»

«Не паникуй! Смотри… Вариант номер раз: хватаем Миу в охапку и драпаем из Японии… в Россию, например. Ее европейская внешность, мое знание языка и менталитета — может, и выкрутимся. Хотя — заметны будем, как Штирлиц с парашютом на Альберт-штрассе»

«Ну, как самый крайний случай…»

«Вариант номер два: качаться без продыху, постоянно, день и ночь… Взять академический отпуск — потому что учеба забивает большую часть времени, которую можно потратить на тренировки»

«Ой-е… ты представляешь бурю, которую придется выдержать от родителей?»

«Родители — не вопрос. А вот мастера… И что подумает на это Миу? Вот представь себе идеальную женщину — умную и мудрую. Какой будет реакция умной и мудрой женщины, если мужчина ради нее забросит учебу, а? Презрение — это минимум. Я, кстати, тоже не хочу, чтобы она ради меня чем-то жертвовала»

«Считаешь ее идеальной, Старик? Да ты идеалист почище меня!»

«Запомни, Малой. Мужчину мужчиной делает женщина. И, я надеюсь, ты уже достаточно большой мальчик, чтобы не придавать этой фразе исключительно половой пошлый смысл»

«А еще варианты? Может, брать уроки у других учителей? Ведь если взять тот канон, который у тебя в воспоминаниях, то кандидатур целых две — учитель Танимото и учитель… ну, который отшельником в горах живет. Он еще медведя завалил!»

«Когда ж ты убедишься, что польза от знания „канона“ сомнительна? Хотя, на крайний случай, можно взять за жабры проныру-Ниидзиму — благо, хоть в этом канон не соврал и он наш одногруппник — и пусть ищет этих двоих… Очень сильно подозреваю, что и Танимото где-то рядом ошивается. Под другой фамилией, конечно… Но дело даже не в этом — нас и так обучают шесть мастеров! Шесть! И каких! А толку-то… Нет, третий вариант гораздо брутальнее. И гораздо неприятнее. И чреват…»

«Кажется, догадываюсь. Но где ты возьмешь этот вариант в современной Японии?»

«Вот для этого нам Ниидзима и понадобится. Можно было б, конечно, спросить у мастеров, но что-то я пока опасаюсь это делать… Ты чего, малой?»

«Да вспомнил, что там у тебя в воспоминаниях Танимото с Хонокой сошелся… Точнее, она — с ним. Точнее, она его назначила — да? — то ли „резервным братиком“, то ли будущим женихом.»

«М-да… Ну, надо осторожно порасспросить ее о „взрослых“ братиках… и „прынцах“. И потом — представляешь, что устроит матушка, если узнает…»

«Прибьет Танимото сразу… Превентивно, так сказать. Даже разбираться не будет, как парень относится к семье той, что послужила причиной уничтожения его клана…»

«Честно говоря, Малой, я на ее месте поступил бы так же. И, честно говоря, плевать мне на Танимото»

«Хм…»

— Станция Дорогава! Станция Дорогава!

— Миу! — Я зарылся носом в соломенные волосы. — Пора просыпаться. Наша станция!

— М-м-м… — Девушка подняла сонный взгляд и отстранилась, поправляя юбочку. — Если будешь искать работу — попробуй подрабатывать подушкой для одиноких девушек — спится на тебе замечательно, как на полянке в тени сакуры в период цветения.

«Старик, что это сейчас было?»

«Это? Это, молодой человек, признание… именно так должны признаваться друг другу влюбленные. А не эти ваши унтер-офицерские: „Давай встречаться, ать-два!“»

«Слушай, а может, украдем эти десять тысяч баксов у кого-нибудь, а? И вычистим от молодых „бычков“ этих Асамия…»

«Хе! Думаешь, это так легко? Без агентуры, без связей, без напарника-наводчика, без денег, без прикрытия? И даже если нам это удастся, то Старейший скажет свое „хо-хо-хо, какая беда у Асамия!“ и отправит брачное предложение в другой клан с еще более извращенными обычаями… Еще и время подожмет»

«М-да, не вариант…»

Я смотрел на покрасневшую девушку, которая, кажется, и сама не могла поверить в свою смелую откровенность:

— Надеюсь, Миу, что эта моя способность действует только на одну-единственную девушку. И я уверен, что эта девушка не одинока.

«Как-то неуклюже»

«Пофиг. Главное — смысл и чувства… Она поймет. Поняла. Сам видишь, какие эмоции у нее сейчас…»

Пересекая с улыбающейся Миу дорогу по пешеходному переходу, я почувствовал странное напряжение:

«Старый, ты чего?»

«Следят за нами… хорошо так следят, совсем не обывательски, по-взрослому»

«Да кому мы, нах, сдались?!»

«Тебе весь список или кого-то одного? Первое, Драконы. Второе, Асамия. Третье, сами мастера. Четвертое, матушка кого-то наняла… а может, и сама решила… м-да, про такую потрясающую женщину даже не скажешь „решила стариной тряхнуть“ — к ней совсем неприменимо!»

«А кто более вероятен?»

«Асамия»

«Им-то с чего за нами следить?!»

«Старейший»

«Кхе… одним словом все объяснил. И ведь не придерешься!»

«А еще за нами могут следить Драконы. И объяснение — то же. Которое в одно слово. С него станется»

«И чего? Найдем следящих и нагнем?»

«Дурачок-нагибатор! Как бы самих не нагнули… Нет — топаем прежним шагом, не озираемся, шнурки не завязываем и в витрины не смотрим… Весело болтаем с Миу…»

«Как ты их учуял?»

«Умные книжки — раз, умные фильмы — два, непонятная херня со снами — три… и вообще — я, сцуко, просто умный и гениальный!»

«Если ты умный, то почему нам не на что купить снайперскую винтовку?»

«Ну что ты с этой винтовкой привязался! С одной винтовкой против Системы не повоюешь!»

«А как?»

«Либо долго и нудно ее разрушать… революция называется. И то — результат может выйти совсем не тем, который ожидался. Либо хитро и умно в нее встраиваться. Либо выходить из Системы. Но куда ты из нее выйдешь? В здешней России может быть и похлеще — погладят по головке и скажут: „Спасибо, что притащил к нам такую классную девушку!“ — вали обратно, а ЕЕ оставь!»

«Ненавижу!»

«Рот Фронт! Но пасаран! Вот так, наверно, и рождаются революционеры, камрад!»

Студенты учились. Преподаватели преподавали. Лекторы читали лекции. Противный дождик из низких обложных туч накрапывал за окнами ярко освещенных уютных аудиторий и стимулировал желание «учиться, учиться и еще раз учиться» — лишь бы не вылезать на улицу. В общем, все занимались своим делом.

Вторая лекция преподнесла «сюрприз».

В аудиторию зашел куратор группы, а следом…

«Вот так, Малой! Как говорят в таких ситуациях в книжках, „они сделали свой ход“!»

«Я его урою!»

«И мы ляжем трупом через две секунды… ну, может, через пять, учитывая нашу феноменальную живучесть. То-то они рады будут…»

…Следом за куратором скользящей походкой зашел мой сверстник в белом костюме-тройке и белых лакированных туфлях. Вместо галстука у нового студента (а никем иным он быть не мог) был повязан платок светло-кремового цвета… В очках и белых перчатках. На лацкане пиджака — какой-то крохотный красный значок.

«Пижон!»

«Пижон — не пижон, а посмотри на эмоциональный фон женской половины нашей группы»

«М-да…»

— Минуточку внимания! В нашу группу переведен новый студент. Асамия-сан, представьтесь пожалуйста!

Сзади, с парты Миу, полыхнуло страхом и чувством обреченности. Я с трудом подавил желание обернуться и накрыть руку испуганной девушки.

Новый студент встал рядом с кафедрой:

— Асамия Рююто. В силу некоторых обстоятельств личного характера я переведен в этот замечательный институт. Я тут человек новый, поэтому прошу позаботиться обо мне.

И сделал безукоризненный поклон. Разогнулся под жиденькие аплодисменты мужской части аудитории и под вполне воодушевленные — женской — и ожидающе посмотрел на куратора. По классу загуляли женские шепотки «Асамия… Асамия… Асамия…»

— Да, садитесь за свободную парту, Асамия Рююто-сан. Ююка-сан!

— Да, куратор-сан! — Застенчивая девочка в очках, наш староста, поднялась.

— Сделайте все необходимое для нового студента. Надеюсь на вас! — После чего покинул кабинет.

Тем временем Рююто, обведя аудиторию взглядом, мазнул по нам с Миу, чуть улыбнулся… и направился в противоположный конец аудитории, хотя как раз рядом с Миу была свободная парта.

«Умный, засранец!»

«Да, Малой. Умный. Теперь-то понимаешь, что с голой пяткой на танк прыгать пока рано?»

После окончания лекции, на перемене, Рююто оказался в осаде из девушек и попытки подойти не делал. А я развернулся к бледно улыбающейся Миу и все-таки накрыл ее ладонь своей.

— Все будет нормально, Миу!

— Ну, да, Кенчи! Замуж за Асамия — это ведь тоже «нормально». — Ответила та, стремительно успокаиваясь. Глубоко вздохнула и улыбнулась прежней лукавой улыбкой. — Спасибо, Кенчи! Жаль, тебя нельзя положить в дамскую сумочку и носить с собой в качестве антидепрессанта.

И, что самое главное, не спешила убирать руку из-под моей.

«Как бы она на конфронтацию с ним не пошла!»

«Я надеюсь на ее ум. Не пойдет. И — я тебе больше скажу — это целиком зависит от нас!»

«…?»

«Потому что женщину делает мужчина»

— Я надеюсь на отсутствие у тебя поводов употреблять успокоительное, Миу-сан!

— Подойдет позже? — Она чуть наклонила голову в сторону бормочущей толпы девушек, образовавшейся вокруг Рююто.

— Разумеется. Не сейчас. Скорее всего, на большой перемене. И, скорее всего, дождется, когда мы поедим.

— Ты…

— Я тебя не брошу… Если ты не против, разумеется.

— Нет, не против, Кенчи. — Девушка улыбнулась радостно. И в эмоциях…

«Ну, Малец, видишь! А вспомни, как ты переживал: „любит — не любит“… Но проблема-то наша, оказывается, совсем не в отношении Миу к нам!»

«Старик! А ты сможешь организовать революцию?»

«Ох, и дурачок же ты молодой, Молодой!»

— А не боишься? — Лукаво спросила девушка.

— Боюсь. Боюсь не успеть за оставшиеся месяцы.

— Страх… иногда может стать неплохим помощником, Кенчи.

— Кто-то старый и мудрый именно на это и рассчитывает, да?

— ОН редко ошибается, Кенчи. Почти никогда. Я ЕМУ верю!

И ведь, действительно, верит.

— Сирахама! Перетереть кое-что надо!

Цукуба Сайдзо, председатель клуба каратэ, поймал меня на перемене. Громила, мощный, грубоватый и большой. В остальном — никакого сходства с рисованным персонажем. Для начала — он был УМНЫЙ, хоть и старательно прятал это под маской быковатого «спортсмена».

Ходил он за мной долго, пытаясь затащить в свой клуб. Но год назад, узнав, что теперь я тренируюсь в Редзинпаку-рю, отступил и ободряюще потрепал за плечо: «Примите наши соболезнования, Сирахама-кун!» И с тех пор периодически вот так вот вылавливает меня, чтобы…

— А по какому, собственно, вопросу?

— Да все по тому же, — Развел он руками. — Внутренний чемпионат.

— Упорный ты, Цукуба… — Начал я, придумывая формулировку отказа.

Я, честно говоря, был совсем не в настроении после явления Асамия группе. И уже хотел сходу отказаться, но потом пришла идея:

— … После обеда. Могу сказать, что ваши поползновения могут иметь шанс на успех, Сайдзо-сан!

Цукуба обрадовался… Рано обрадовался — он же еще не знает моих условий!

— Ну, тогда до «после обеда», Сирахама. Не сдавайся!

— Ты о чем? — Слабо удивился я, уже примерно представляя себе…

Не ошибся:

— Говорят, у Фуриндзи жених нарисовался. Из клановых. Крутой, как гора Фудзи. Так что проблемы у вашего «твикса», парень!

— Кто говорит?

— Все! — Меня дружески двинули кулаком в плечо. — До «после обеда», Сирахама! Ты обещал!

Вот так. Асамия начинает потихоньку готовить почву… для решительных действий. Коз-з-зел!

— Вы позволите?

Мы сидели в студенческой столовой, но обеды употребляли свои, принесенные из дома. Сели рядышком. И не только для того, чтобы побаловаться этим «Скажи а-а-а». Хотя Миу и скормила мне несколько особенно аппетитных на ее взгляд кусочков… Сегодня она делала это демонстративно.

Рююто, действительно, дождался, когда наши коробки опустеют, ловко вырвался из окружения девиц, желающих с ним завязать разговор («Японский султанат, японский султанат, ах, какие ретрограды, какие замшелые… А сами липнут, как мухи, доказывая, что личная свобода средней японке не так уж и нужна!»), и через пять секунд текучего и плавно-стремительного, змеиного, перемещения между столиками оказался возле нашего. Положил руку в белой перчатке на противоположный от нас стул.

Миу, снова испугавшись, схватилась под столом за мою руку. Сама! Этот жест не укрылся от Рююто. В эмоциях: досада, недовольство… собой. И уверенная решительность.

Я, наконец, рассмотрел значок на лацкане его пиджака: маленький камон клана Асамия — змея в гексагоне, красный фон, серебряные линии рисунка.

— Вы позволите? — Поклон. — Асамия Рююто. Будем знакомы еще раз…

Я, сжав на секунду ручку Миу, осторожно высвободил свою руку и поднялся:

— Сирахама Кенчи. — Поклонился. — Моя спутница — Фуриндзи Миу-сан.

— Приятно познакомиться, Асамия Рююто-сан! — Улыбнулась девушка, не вставая… ну, если б я не видел ее эмоции, то решил бы, что ей, действительно, приятно.

— Вы позволите присесть, Сирахама-сан?

«Плохо! Очень-очень плохо!»

«Почему, Старик? Пока все — очень мирно и вежливо»

«Потому что он воспринимает меня всерьез! По умолчанию! Это очень-очень плохо!»

— Конечно, Асамия-сан.

Мгновение — и Рююто уже сидит на стуле… будто с утра на нем сидел и даже попу себе отсидеть успел.

«Не понял! Старик, что это было?!»

«То, что я тебе говорил: одна-две секунды в случае драки и мы — труп. Так что держи в узде эмоции, понял?»

«А чего — чуть что, так сразу я?!»

Рююто прокашлялся, сложил руки домиком и уткнулся в них носом, пустив очками зайчик. Я не выдержал и тихо хмыкнул.

— Сирахама-сан? — Взлетели брови за очками после секундного удивления.

— Не обращайте внимания… Икари-доно!

Трехсекундное недоумение и… Рююто весело и откровенно, искренне смеется.

«Черт! Он опасен! Он очень-очень опасен!»

— Неужели, похоже?

— Очень. Такая же зловещая аура…

— А как считаете, Сирахама-сан…?

— Нет, борода вам будет не к лицу!

Укол удивления от Миу и от Рююто… Но от Рююто — еще и легкая опаска.

«Ксама! Старик! Тебе не кажется, что тут собралась не та аудитория, перед которой стоит умничать и показывать мастер-класс чтения мыслей?!»

«Ты прав, Малец! А я сглупил…»

Рююто аккуратно опустил «домик», поправил пальцем очки:

— Сирахама-сан, Фуриндзи-сан, позвольте не ходить вокруг да около… Вы ведь в курсе текущего положения дел, не так ли?

— Какую из сторон текущего положения дел вы имеете в виду, Асамия-сан? — Спросила Миу.

Наплевав на правила приличия, она под столом схватилась за мою руку и теперь «заряжалась» спокойствием. Все-таки, самовнушение — крутая штука: девушка снова была спокойна. Собрана, внимательна, и — спокойна.

— Разумеется, помолвку, которую на днях обговорили наши, Фуриндзи-сан, родители — Хаято Фуриндзи-доно и Орочи Асамия-доно.

— Разумеется, Асамия-сан! — Кивнула головой Миу. — Мы в курсе!

— Прекрасно, Фуриндзи-сан! — Девушку поблагодарили царственным кивком и обратились ко мне. — В таком случае, Сирахама-сан, вызывает недоумение поведение моей будущей невесты, прекрасной Миу Фуриндзи-сан, находящейся в вашем обществе. И благосклонно принимающей неоднозначные знаки внимания от вас, Сирахама-сан. В моем, будущего жениха, присутствии, Сирахама-сан.

Ладошка Миу сжалась крепче.

— Понятно ваше недоумение, Асамия-сан. — Я вежливо улыбнулся. — И вы только что еще раз продемонстрировали причину, по которой прекрасная Миу-сан не спешит испытывать радость и энтузиазм от упомянутой вами договоренности между уважаемыми Фуриндзи-доно и Асамия-доно…

— Не совсем понимаю… — Начал Рююто… действительно, испытывая некоторое настороженное недоумение.

— Очень просто. Обратите внимание, Асамия-сан — о причинах такого поведение прекрасной Миу-сан вы спросили не у нее, а у меня. Что демонстрирует некоторые характерные особенности отношения к женщинам в вашей ГЛУБОКОУВАЖАЕМОЙ Семье.

«Старик! А зачем ты с козырей-то ходишь?!»

«Малец… вот сейчас… сейчас ты тоже демонстрируешь этот подростковый эгоизм! Дело ведь может не выгореть, и Миу все-таки попадет к Асамия. Пусть в этом случае хотя бы в Рююто будет заронено зерно сомнения, и он поймет мое конкурентное преимущество… если он хоть чуть-чуть адекватен, конечно.»

«А не слишком ли это щедро с нашей стороны?»

«Нет, Малой. Если наше конкурентное преимущество заключается всего лишь в предоставлении свободы Миу, то — грош нам цена!»

Рююто задумался, испытав досаду. И принял единственно правильное решение:

— Миу-сан, — Обратился он к девушке. — Я прошу простить меня. — Не вставая со стула, Рююто изобразил поклон. — Я понимаю. Позвольте поинтересоваться причинами происходящего у вас, Фуриндзи-сан.

— Кенчи-сан все сказал правильно. — С мягкой улыбкой ответила Миу. — К сожалению, даже ваше, Асамия-сан, декларируемое понимание не сможет изменить ситуацию в вашей уважаемой Семье, известной своей приверженностью старым традициям…

Рююто неожиданно испытал… радость.

«Ох, старик, не нравится мне это!»

— Но если бы ситуация в Семье Асамия… чисто теоретически… могла бы измениться, это поменяло бы… текущее положение дел?

Миу внимательно смотрела на Рююто:

— Это было бы весомым камешком, падающим на чашу весов, Асамия-сан… хотя, конечно, не единственным.

— Все течет, все изменяется, Фуриндзи-сан! — Сдерживая радость и оставаясь доброжелательно-спокойным, заметил он. — В моей семье уже давно понимают опасность слепого следования некоторым замшелым традициям! Мы понимаем, что свободолюбивый склад характера моей будущей невесты не позволит ей быть счастливой в семейной жизни, если принуждать ее жить так, как это БЫЛО принято в моей Семье на протяжении веков. Поэтому Первым Наследником клана, моим отцом, мне дано разрешение на то, чтобы изменить текст брачного договора. В частности, мы намерены вычеркнуть из него пункт, по которому жена обязана проживать только на территории земель Асамия.

«Сука! Козел! Урод! Пид…рас!»

«Да, малыш. Вот это и называется — реал-политик. Умение идти на компромисс и выбивать козыри из рук оппонентов. Сильный ход сильного противника. Сильный гребанный ход!»

«Что делать-то будем, Старик?!»

«Надеяться, Малец. Надеяться, верить и бороться. Как бы пошло и избито это ни звучало»

Теперь очень кстати оказалась поддержка от Миу — ее ладошка успокаивающе сжалась.

— Мне приятно слышать о реформах в вашей семье, Асамия Рююто-сан! — Ответила девушка. — Они соответствуют духу времени и сделают счастливыми множество женщин, желающих связать свою жизнь с уважаемым кланом Асамия. Однако, позвольте быть откровенной: есть вопрос личных симпатий, который нисколько не зависит от договоренностей родителей или даже будущих жилищных условий. И который является не менее весомым камушком на чашах весов, о которых я говорила.

— Понимаю, Фуриндзи-сан. — Покивал Рююто. — Я приложу все силы, чтобы доказать вам, что я достоин ваших симпатий куда больше, чем… — Взгляд в мою сторону. — Кто-либо другой. Позвольте откланяться, Сирахама-сан, Фуриндзи Миу-сан.

Асамия Рююто поднялся и отвесил церемонный поклон. Что ж… будем вести себя по-взрослому — слегка дернул ладошку Миу вверх, призывая ее подняться. Поднялся следом:

— Ваша решимость делает вам честь, Асамия Рююто-сан.

Глаза присутствующих в столовой (а наблюдало за нами множество любопытных студентов) расширяются — я не кланяюсь, а без поклона соединяю руки в древнем приветствии бойцов кун-фу перед началом поединка — левая ладонь накрывает перед грудью правый кулак.

— И готовность идти на жертвы. — Вторит Миу, копируя мой жест, и добавляет почти с угрозой. — … Со своей стороны.

Снисходительно усмехнувшись, Рююто повторяет приветствие:

— С удовольствием познакомился с интересными людьми, не боящимися трудностей!

После чего, еще раз улыбнувшись Миу, разворачивается и плавно скользит к выходу из зала. Змеюка эдакая…

И — тишина. Студенты переваривают. Через несколько секунд столовая взрывается гомоном-обсуждением, а возле нашего стола материализуется Цукуба. Довольно улыбающийся.

— Кажется, я понял твой замысел, Сирахама!

— И как оцениваешь? — Без интереса спросил я.

— Без шансов. Против кланового бойца такого уровня ты — как котенок. Хотя, хрен знает, чему там тебя в «Приюте сумасш…»… э-э-э… в «Приюте героев» учили. Ой, — Спохватился он и шутливо-покаянно закланялся в сторону Миу. — Прошу простить недостойного простолюдина, Фуриндзи-химе! Это все от недостатка воспитания, Фуриндзи-химе! Я совсем не хотел оскорбить благородное растение «хрен», Фуриндзи-химе!

Миу с улыбкой отмахнулась от ненатуральных извинений и спросила:

— Наверно, уже и тотализатор организовал, Цукуба?

— Ну, дык, на том и стоим, Фуриндзи! Конечно!

— И…

— Двадцать шесть к одному. В пользу твоего будущего жениха, разумеется! Я про официального, конечно. Если слухи не врут. И то, только потому, что еще не все сделали ставки. Если дойдет до «пятьдесят к одному» — придется прекратить прием ставок. — Деланно-печально вздохнул он.

Миу помрачнела и снова схватилась за мою руку. Цукуба умильно нас рассматривал:

— Гы! Ну, прямо романтическая манга с влюбленными, которых разлучает нехороший дяденька-злодей!

— Такой большой, а мангу читаешь! — Фыркнула чуть покрасневшая Миу.

— Гы! Куда уж мне до благородных, Фуриндзи-химе! — Цукуба перевел взгляд на меня. — Ну? Твои условия, Кенчи?

— Если уговоришь Асамия Рююто участвовать в соревнованиях, то я тоже согласен.

Взрыв страха и негодования со стороны Миу. Она почти прошипела:

— Кенчи! Он же тебя убьет!

— Не убьет, Фуриндзи, не переживай! — Отмахнулся Цукуба. — За проведением поединков будут внимательно наблюдать, и будет вестись запись на видео. Даже не покалечит… сильно, хе-хе-хе.

— Все в порядке, Миу. Я знаю, что делаю.

— Кенчи, как ты себе это представляешь? — Ласково поинтересовался председатель клуба каратэ. — Вот подхожу я к клановому бойцу задавак-Асамия и предлагаю ему поучаствовать в каком-то жалком институтском чемпионате!

— Надеюсь на силу твоего убеждения, Цукуба! Меня же ты, в конце концов, уговорил?

— Во-первых, не до конца, а только при выполнении твоего условия. Во-вторых, ты — не клановый… пока. («Дьявол! Уже и это кто-то разнюхал!») Во-вторых, мне что теперь, для каждого упирающегося организовывать перевод жениха-соперника из других институтов?

Миу фыркнула… да и я заулыбался:

— Что касается кланового бойца, Цукуба… В чемпионате что, вообще не будет клановых?

— Будут, разумеется! — Возмутился Цукуба. — Но это же — Асамия! К тому же — прямая линия наследования! Это ж совсем другой уровень!

— Ты как маленький, Цукуба! Видно, перечитал манги. — Решившись на что-то, подала голос Миу. — Скажешь правду: Сирахама, де, согласен участвовать только, если будет участвовать Асамия Рююто. Вот увидишь: рванет на чемпионат — всемером не удержите!

— О! — Округлил глаза Цукуба. — Я чего-то не знаю? Впрочем, ваш разговор со стороны выглядел достаточно зловеще… как в этой самой манге, гы… Ладно, будет вам Асамия на чемпионате!

— Когда начало?

— Как обычно, Сирахама. Как обычно. В четверг — отборочные, в пятницу — основная часть. Система — олимпийская. И, разумеется, — Цукуба широко улыбнулся. — Вы будете в разных группах!

«Логично. Если мы не в состоянии пройти в финал, то можно и не дергаться…»

Цукуба подмигнул, поднялся и собрался уходить…

— Кенчи. — Неожиданно бросил он.

— М?

— Ставки, конечно, делают против тебя, но народ все равно за тебя болеть будет. Наверно потому, что от личного отношения твой проигрыш и потеря денег никак зависеть не будет. Но все равно…

— Спасибо.

— Да мне-то за что. — Пожал могучими плечами Цукуба и махнул рукой. — Бывай! А! — Он хлопнул себя по лбу и вернулся. — Фуриндзи, а ты не хочешь поучаствовать? Вынесешь Асамия на отборочных — вот смеху-то будет! Ха-ха-ха!

«Старик! А зачем нам это?»

«Что?»

«Ну, зачем ввязываться в заведомо проигранный поединок?!»

«Чтобы проиграть сражение, но выиграть войну, разумеется!»

«А без многозначительного пафоса нельзя?»

«А без пафоса нам совсем херово будет, Малой — даже моего аварийного запаса здорового цинизма уже не хватает. Нам ведь, без вариантов, в финал выходить придется…»

Ни ушей, ни антенок, ни мефистофелевского носа, ни раздвоенного змеиного языка. Парень привлекательный — интеллигентный, высокий, худощавый. С чуть-чуть наивным взглядом… хитрого крокодила. С иголочки черный костюм, изысканно-скромный галстук и неброские, но очень-очень дорогие туфли. С девушками у него, насколько знаю, полный порядок. А именно: недостатка в них не испытывает и обязательствами себя не обременяет.

— Ниидзима, ты ведь все знаешь?

— Как говорила одна девочка: «Я не знаю всего, а только то, что знаю»… Э-э-э? Что-то не так с моей головой?

— Ищу кошачьи уши… Наверно, показалось…

— Они появляются ближе к полуночи. Вместе с хвостом и шерстью. Белой. Пушистой.

— Что ты знаешь о боях без правил? — Задаю быстрый и четкий вопрос, внимательно слушая чужие эмоции.

— Ну, поговаривают, что такие проводятся во многих местах Токио… — Очень убедительно пожимает плечами, но в эмоциях… насторожился. Хотя до этого был совершенно спокоен. — Даже по телеку регулярно показывают. Название шоу, прости, не помню — не любитель больших потных мужиков.

— Эх, а говоришь, что все знаешь! То, что показывают по телеку — ерунда на палочке. Сам знаешь. А вот те бои, в которых по-настоящему «без правил»…

И слушаю-слушаю-слушаю… Есть!

— Только в кино такое видел! — Снисходительно усмехается Ниидзима.

Врешь ты все, «пришелец»!

— Устрой мне участие в таких боях, Ниидзима!

Ниидзима удивлен. Он даже немного ошарашен. Но лицом владеет превосходно — вежливое выражение легкого недоумения:

— Ой, Сирахама! Ты за кого-то не того меня принимаешь! Я похож на якудзу?

Окидываю его внимательным взглядом:

— Я понятия не имею, как выглядят современные якудза. Но если судить по несоответствию твоей одежды официальному статусу бедного студента из неполной многодетной семьи с тремя девчонками… хотя одна, кажется, вышла замуж… И — подозрительно удачно, как я слышал. Да — наверно, молодые люди, вставшие на кривую дорожку нарушения закона, именно так и должны выглядеть.

Ниидзима едва заметно морщится и якобы лениво обводит взглядом помещение туалета, проверяя наличие лишних ушей. Ну, об этом я уже позаботился — отправил сгорающую от любопытства (и полностью успокоившуюся) Миу домой и перехватил Ниидзиму, идущего с каких-то консультаций, затащив его в мужской туалет. Демонстративно при нем проверил все кабинки, пока он хладнокровно справлял нужду в один из писсуаров…

Будто бы это я ему таким вот грубым образом напомнил о необходимости посетить туалет, о которой он — ах, неприятность какая! — запамятовал. Затащив в туалет.

— Ты ошибаешься, Сирахама — я понятия не имею…

Врет. Это хорошо!

— Хорошо-хорошо-хорошо… — Выставляю руки ладонями вперед. — Я тебя прекрасно понимаю: мой мобильный может быть в режиме диктофона, в унитазах сидят злобные полицейские, а из вон той решетки-вытяжки высовываются тентакли с ушками на концах…

Ниидзима покосился на указанную решетку воздуховода и усмехнулся, снова посмотрев на меня. В эмоциях — спокойное ожидание.

— … просто «провентилируй» этот вопрос, Ниидзима, хорошо? Мне нужно анонимное участие — с маской на лице. Я знаю, есть там такая… услуга.

Бровь Ниидзимы вопросительно вздрагивает.

— Какой твой интерес? — Угадываю вопрос. — Будешь моим импресарио… — В глазах «пришельца» насмешка. — Ну, я не знаю, как это называется — агент, поверенный в делах… Тебе виднее, разумеется. Все, что мне нужно — через месяц начать участвовать… Не раньше. Раньше я чуть-чуть занят.

Глаза Ниидзимы смотрят с интересом.

— Грязь? Уровень «грязи» выбирай сам. То, на что ты сам готов… подписаться. И с чем сможешь потом работать. Единственное — только против людей. Всякие глупости — против тигров и львов… Ну, не смейся — я же тупой боец, мне простительно быть под властью стереотипов и штампов. Организация — на тебе.

Взгляд задумчивый, изучающий.

— Доля? Возможные доходы… большую часть — тебе. Мне не деньги нужны, а практика. Хотя, если подкинешь на жаркое с бараниной, то я возражать не буду. А если ты еще и организуешь более-менее постепенное увеличение силы моих противников — отдельное тебе аригато за это. Классно, да?

Ниидзима невольно кивнул.

— Ну и отлично! Все остальное можно обсудить потом — заодно САМ будешь уверен в отсутствии лишних любопытных ушей. Ну — бывай! Руки не забудь помыть.

Хлопнув задумчивого (и чуть-чуть опешившего от скорости решения вопроса) Ниидзиму по плечу, я вывалился из туалета и побежал на станцию… Если я хоть что-то понимаю в этой жизни — Миу будет меня ждать на платформе. Как бы еще от ее вопросов отмахаться!

«Возьми за руку, погладь по голове и попробуй поцеловать…»

Ниидзима задумчиво смотрел на захлопнувшуюся дверь туалета. Он был… слегка удивлен. Не ожидал. Честно — не ожидал.

Сирахама Кенчи, 17 лет. Год тренируется в сумасшедшем доме «Редзинпаку». Младшая сестра: Хонока, интереса пока не представляет. Мать: Саори, Дракон (и ни хрена не «бывший» — быть «Бывшим Драконом», это как быть «частично беременной»), телохранитель, специалист физической защиты высочайшего класса. Отец: Мототсуги…

Вот к отцу этого парня Ниидзима даже не подступался — инстинкты вопили об опасности такого любопытства. А свои инстинкты он с любовью взращивал и заботливо поливал… Именно они, инстинкты, помогли ему вовремя «соскочить», когда «Белой гвардией», организованной им по глупости в старшей школе, заинтересовалась полиция. И теперь половина членов «Белой гвардии» состоит на учете в полиции, практически перечеркнув себе будущее в серьезных корпорациях или кланах.

Бои без правил… Настоящие бои без правил.

Зачем это Сирахаме? Ну, тут и напрягаться не нужно — появление Асамия Рююто и его претензия на красавицу Фуриндзи Миу, с которой у Сирахамы — дураку видно — наклевывались очень тесные романтические отношения, давало подсказку — парню нужны тренировки, которые позволят ему потягаться на равных даже с клановым бойцом главной наследственной линии Семьи. Даже уровня Рююто.

А, значит, не просто тренировки, а поставленные на грань жизни и смерти ситуации выживания. Это их «старшая кровь»… Значит, парню нужны тренировки? Что ж…

А Ниидзиме нужны деньги. Этот Кенчи правильно и расчетливо нанес удар — мать тяжело болеет, и у него на шее сейчас висит двое малолеток… Старшую-то сестру он удачно пристроил за кланового парня… Они оба даже понять ничего не успели, хе-хе… А тут — добровольный боец. И, если слухи про Редзинпаку не врут, хороший боец. Сам — САМ! — хочет участвовать. Остальных-то, насколько Ниидзима знал, приходилось затаскивать туда обманом, шантажом, вводя в долги.

Но — удивил-удивил — он считал Сирахаму недалеким и упертым парнем, а тут — такое. Вот уж, действительно, не зря на него глаз положила эта кобра из Редзинпаку!