Сирахама

Глава 22

Этим вечером в Японии не было более усердного и старательного служащего, чем Ни Каядаши!

Дежурный бухгалтер корпорации «Джи Вейв» в данный момент обливался потом и проклинал неведомого «Шкета», из-за которого расслабленный вечер субботы превратился в напряженный будний день. И — самое главное и не очень-то приятное — с начальством за спиной…

Кояма Мами собственной персоной нависала над плечом бедного бухгалтера, дразня того тонкими ароматами коньяка, изысканных духов… и ударяя мощными волнами нетерпения и тщательно спрятанного волнения.

— Счет получен, Кояма-сан!

— Сколько штук?

— Двадцать четыре позиции номенклатуры.

— Ого! Сумма счета какая?

Бухгалтер сглотнул и выдавил:

— Миллион восемьсот, Кояма-сан.

Кояма Мами находилась на прямой телефонной связи с Ма Рё… так что можно сказать, что в небольшой бронированной комнатке кроме бухгалтера собрались все отцы-основатели… и все матери-основательницы… Папа и мама… Родители медиа-корпорации «Джи Вейв».

— Двадцать четыре штуки, Хакуби-сан. — Сообщила Кояма в пространство. — Я — уверена. А вы? Не жадничайте! Те две вещи, что уже прозвучали сегодня — однозначные хиты. Если остальное будет такого же качества… Можно считать, что один альбом уже готов. Разумеется. Да. Надеюсь, мальчик не сразу потеряет голову от такой огромной суммы. Я рассчитываю еще на пять-шесть альбомов. — И обращаясь к дежурному бухгалтеру, приказала. — Переводи.

— Слушаюсь, Кояма-сан!

Пальцы Каядаши запорхали над клавиатурой. Он вставил личную карточку в считыватель, коснулся сенсора отпечатков пальцев… Негромкий «динь» возвестил о завершении транзакции.

— Проверь почту.

— Пока пусто, Кояма-сан.

— Тц… — Балалайка покосилась на «шишки» системы пожаротушения и спрятала тонкую папиросу в футляр. — Подождем минуту.

Ждать минуту не пришлось. Характерный сигнал возвестил о получении почтового сообщения.

— Открывай. — Едва сдерживая себя, спокойным голосом приказала Балалайка. — Хм… так… так… Погоди. Проверь количество… Странно. Открывай этот директорий… Хо-о-о… Хакуби, слышь? Счастливчик расщедрился на бонус! Вот что значит — вести дела честно! Хм? Вторая? Совпадает с первой строчкой: «Дай мне бензину!» Это стопроцентный хит! Тому, кто ее исполнял — я бы собственноручно полный бак запилила бы — он так проникновенно об этом просил!

Яркие видения, в которых я кого-то убивал, меня кто-то убивал, что-то горело, а что-то взрывалось — вначале выцвели, а потом рассеялись, оставив коротенькие обрывки, понять из которых что-то определенное было нельзя.

Я открыл глаза.

В отличие от одного персонажа, я не специалист по чужим потолкам. А вот полы… Ну, это понятно — после приведения в бессознательное состояние мастера обычно переворачивают меня на живот и, соответственно, лицом вниз… Не до созерцания потолка, знаете ли.

Пол был незнакомым — в этом помещении я еще в себя не приходил.

— Тц… все-таки очухался… — Послышался голос Ниидзимы откуда-то сбоку.

— Со…болезную.

Язык с трудом ворочался, хотя никакой боли в теле я не ощущал… Спохватился и пошевелил конечностями — кажется, функционируют… значит, мастер Ма до меня тоже еще не добрался. Лежал я в раздевалке Арены. Та раздевалка, что была внизу — не шла ни в какое сравнение с ЭТОЙ.

Во-первых, их было две — чтобы противники не находились в одной комнате и не поубивали друг друга раньше времени. Во-вторых, эти раздевалки были совсем по-другому оборудованы: небольшой шестиметровый бассейн, сауна (соорудить такое на втором этаже… это ж какие им перекрытия делать пришлось!), группа диванов и кресел. Столик и буфет с напитками (включая и спиртные… так что если потребуется хлопнуть стакан водки для облегчения общения с демонами Подземного Мира — всегда пожалуйста!). За ширмой с красным крестом в круге — уголок, оборудованный, как операционная.

Вот там-то на столе я и лежал. Вниз лицом, голый, укрытый до пояса простынкой. С наушниками на ушах… Неработающими, судя по всему. Сели? Или сами отключились? Или сломались, когда мы с Ванадис по полу катались?

А Ниидзима с удобством развалился рядом в кресле и тянул что-то через трубочку из маленькой запотевшей бутылки. Ба-а-а! Да он же пьян! И не газировка это, наверно, а какой-нибудь коктейль… Ну, а то, что бутылочка маленькая… так никто и не говорил, что она первая, да и много ли японцу надо? И что же он празднует?

Больше в раздевалке никого не было. В воздухе стоял неуловимый аромат каких-то благовоний, химический запах фармакологии и аммиака.

— Теле… фон. Дай. И воды…

Чего не отнять у Ниидзимы, так это мозгов и чутья — он в любом состоянии понимает, когда можно ерничать и зубоскалить, а когда — совсем не надо. Он быстро сунул мне в руки открытую бутылку с минералкой и положил рядом мой телефон.

Два глотка, чтобы смочить горло. Нашарить неудобную кнопку на боку телефона и включить экран. Снять с блокировки. Десять неотвеченных вызовов. Три десятка непрочитанных сообщений. Отправителей всего два: Ренка и автосистема оператора. Потом. Прости, Реночка, но — потом. Последние разговоры. Пиктограммка с мордочкой кошки. Гудок. Быстрей же! Гудок. Пожалуйста! Гудок…

— М-м-м? Кенчи? — Спокойный голос человека, который только что занимался каким-то делом.

Фух, слава богам удачи!

— Как у тебя дела, Миу?

— Нормуль… — Она помолчала. — Твой звонок означает, что мне могут подсунуть какую-нибудь шокирующую информацию? Что-то вроде насильственного лишения девственности, а?

Как она догадалась-то?! Ну, девочка у меня — не просто умница — она у меня самая-самая умница!

— Да. Но уже все в порядке, Миу. Беспокоиться не о чем.

— Хорошо. — Судя по всему, она улыбалась. — Я не буду беспокоиться, Кенчи… Только… позвони теперь Ренке. Хорошо? А Ми-тян я сама скажу. Давай, звони! Я кладу трубочку.

Сигнал отбоя. Боже, за что ж мне такой подарок-то! На эту женщину молиться надо! И теперь понятно, как она так быстро догадалась — Ренка, наверно, после заказа мелодии на радио весь телефон ей оборвала с вопросом, где носит этого…

Миу со спокойной улыбкой отложила телефон. Рядом облегченно разрыдалась Мисаки, прижимая к себе возмущенно мяукнувшего котенка.

— Ну, что ты за плакса, Ми-тян! — Миу обняла дракошку и стала гладить ее по голове. — Все нормуль! Так и должно быть! Ему надо становиться сильнее! И отпусти Точимару — он не приспособлен пока к таким обнимашкам…

Быстрый топот по деревянному настилу. Дверь с шумом открылась… На пороге стояла крайне мрачная и злая Ренка:

— Ну?! Звонил? Как он?

— Жи… живой. — Сквозь слезы выдавила Мисаки. — Сейчас тебе звонить будет.

— Пусть звонит. — Зловеще протянула Ренка, потрясая своим розовым слайдером с большой белой висюлькой из меха. — Я ему сейчас сообщу о Конце Света, леди и джентльмены! Он у меня получит…

Аппарат в ее руке тихо зажужжал.

— Да! — Прорычала она в трубку.

Я быстро нашел в списке контактов пиктограмму раскрывшей капюшон кобры. Гудо…

— Да! — Выкрикнули прямо в ухо.

— Ренка, это я! Как у тебя…?

— Козел! Ублюдок! Мудак! Олигофрен! Дебил! Мужлан! Скотина! Бака! Самовлюбленный самец! Баклан! Паразит! Идиот! Сукин сын! Безмозглый орангутанг!

Я отнес трубку подальше от уха. Ниидзима, снова развалившийся на диване, блаженно улыбался и «дирижировал» пальцем при каждом следующем ругательстве.

— Минута? — Прошептал я, показав ему палец.

Ниидзима покачал тем же пальцем и показал пять. Специалист по женщинам, мать его…

— Реночка, солнышко… — Попробовал я достучаться до разошедшейся девушки.

— Кусок испражнений мамонта! Олень! Тряпка! Какая я тебе «Реночка», дятел! — Хм… ну, по крайней мере, сигнал проходит. Хоть и с задержкой. — Какое я тебе «солнышко», конь педальный! Пентюх! Ур-р-род! Дырка от бублика! Пылесос недоделанный! Бабуин красножопый! Макака! Мартышка!

— Реночка, милая! Рыбка моя! Змейка… — Вторая попытка.

— Ты кого змеей назвал, удав опухший! Ты меня еще и селедкой считаешь, вонючая фуга!?

Отлично! Соединение установлено практически на нормальной скорости и «отлуп» от сервера приходит без задержек… Правда, идет много лишних пакетов.

— Зайчик?

— Я тебе не крольчиха, гад!

И, по-моему, она начала выдыхаться — обработка входящего сигнала происходит почти без искажений!

— Ласковая кошечка?

— Кхр-р-р! — Ну, да… на котиков и кошечек у моих девушек пока еще нет антивируса… Ренка замолчала и было слышно, как она пытается отдышаться. — Завтра… Завтра подходи к Редзинпаку, морская вошь! Убивать буду, нах! — А потом голос стал таким ласковым и приторным, что от этого контраста я передернулся. — Будет ма-а-аленькая демоверсия нашей будущей семейной жизни, мой сладенький!

Сигнал отбоя. Дисконнект. Ниидзима тихо давится от смеха. В эмоциях — ни капли сочувствия!

— Вот так! — С победным видом захлопнула свой слайдер Ренка. — Завтра этот бесчувственный мужлан нас куда-нибудь поведет!

— Хорошо бы опять на «АкваДром». — Мечтательно протянула Мисаки.

Где-то на середине тирады Ренки она замолчала, заворожено слушая все новые и новые эпитеты в адрес Сирахамы, а теперь и вовсе успокоилась — слезы высохли и она стала улыбаться.

— Исключено! — Отрезала Ренка. — Зимой туда билеты за две-три недели раскупают.

— У-у-у… — Разочарованно протянула дракошка. — А куда тогда?

— Вот пусть и выкручивается… Как хочет… И упаси его боги предложить что-то банальное вроде кино, кафе или ресторана! А если он принесет пошлые цветы — я ему что-нибудь сломаю! Я ему покажу, как Старшая маменька семейные разногласия разрешает! Якобы неразрешимые…

Трель мобильного телефона. На этот раз звонил телефон Миу.

— Кэнсэй… — Удивленно протянул Акисамэ, прислушиваясь. — А не крутовато ли…?

Кэнсэй как-то пришиблено-горестно вздохнул и потеряно развел руками…

— Ну таки после методов Старшей Жены он от «жажды крови» Старейшего даже морщиться не будет!

— Хо-хо-хо! А еще ты говорил, Кэнсэй, доченька твоя хорошо готовит, да? Повезло мальчику с невестами! Ох, повезло! Хо-хо-хо!

Кэнсэй снова вздохнул:

— Ну, что? Опять девочек отпускаем, а бедного китайца заставляем готовить эту ужасную «Утку по-пекински», да? Тогда пусть Акисамэ…

— Ха! Меня теперь какой-то там стиркой не испугаешь, Кэнсэй! Я значительно вырос над собой в этом виде искусства!

Снова набираю Миу.

— Поговорил? — Сдерживая смех, спросила она.

— Угу.

— Получил?

— Угу.

— Не волнуйся — она отходчивая. Правда, и заводится с пол-оборота. Действуй решительно и быстро — может быть останешься в живых. И помни — болезнь легче предупредить, чем лечить!

— Не в нашем случае. Если буду предупреждать — только волноваться сильнее станете.

— Даже не знаю, что в «нашем случае» лучше, Кенчи. То ли готовиться к чему-то нехорошему заранее, то ли не знать, а потом вдруг узнать, как гром среди ясного неба… Еще позвонишь?

— Конечно. Погладь от моего имени Мисаки и Точимару. И Ренку тоже погладь… она ведь там, рядом?

— Точимару? — Удивился Ниидзима. — Сирахама-сан, какой вы разносторонний, оказывается, человек!

— Это кот. Порода мэй-кун.

— Ну так а я о чем! — Широко улыбнулся «инопланетянин».

— Я чудил? — Спросил я, имея в виду процесс приведения в чувство.

Ниидзима меня прекрасно понял. Он сообразительный.

— Немного. Ругался… наверно. Я этого языка все равно не знаю — не японский, не китайский, не русский, не английский, не немецкий, не французский. Тут к этому привычны: вшестером тебя держали… С активацией вас, Сирахама-сан!

— Много проиграл?

— Ни одной иены. — Ниидзима, кажется, был доволен. — Я поставил на то, что ты сдохнешь на пятой минуте. Ни минутой меньше, ни минутой больше. И — насмерть! И я неплохо поднял! Один к ста пятидесяти!

Уважаю! Вот так вот запросто и без единой виноватой эмоции мне об этом сообщить… И даже лицом не потрудился ничего извиняющегося изобразить. Уважаю! Учись, Малыш! Малыш? Эй, Малыш! Заснул, что ли?

— А чего так мало?

— Не угадал способ, которым тебя укокошили! Кто ж мог подумать, что ты — поклонник борьбы в партере!

— Общество прекрасной девушки, знаешь ли… Тебе не понять. А меня что, чуть не убили?

— Тебя убили. — Пожал плечами Ниидзима. — Клиническая смерть. Три с половиной минуты. Быдло, конечно, не в курсе, что ты воскрес. Да и зачем его, быдло, огорчать — смерть на Арене очень любят. Невзирая на разглагольствования о духе боевых искусств… Теперь тебе надо будет пересмотреть сценический образ. Анонимус был, конечно, хорош — не спорю — но ты уж поднапрягись, придумай что-нибудь новое.

— Без проблем… А что с Ванадис?

— Бюллетень в Сети сообщает, что у прекрасной Ванадис переломы четырех ребер, вывихи пальцев на левой руке… причем — ВСЕХ! Травмы менисков обеих коленей, травмы локтей, содрана кожа на шее… Загрызть ты ее пытался, что ли? В маске… Ах, да — маска вдребезги. С одной стороны — ничего опасного, Ванадис тебе еще наваляет, а с другой — «старушка ушла красиво» — боец Мелкий перед смертью лишний раз подтвердил, что абы кому Шакти Рахманн-сама. — Ниидзима задумчиво посмотрел куда-то в сторону двери. — Свои розы не дарит!

Он помолчал и с неудовольствием добавил:

— А еще какой-то мудила умудрился точно описать характер повреждений Ванадис ДО начала поединка и выиграл на этом два миллиона иен!

— Ты просто завидуешь.

— Самую чуточку, — Ниидзима снова широко улыбался и показывал пальцами эту «чуточку». — Поллимона примиряет меня с существованием этого излишне информированного хитрого гавнюка… временно.

— А еще как на мне заработать можно?

Хер знает, в каком я сейчас состоянии. То, что боли нет — ни о чем не говорит — может быть меня обкололи обезболивающим по самые брови, и по сути — я уже бесполезный инвалид. И я пока не знал, как об этом осторожно спросить, чтобы не вызвать зубоскальства Ниидзимы — пикироваться с ним сейчас совершенно не хотелось. Еще и Малыш молчит…

— Элементарно… — Незамедлительно ответил Ниидзима. — Сдать твою тушку в какое-нибудь учреждение… или продать на органы. Можно много-много заработать. Правда, часть органов будет бракованной — отбили их тебе, наверно, в Редзинпаку, раз уж ты ими не пользуешься… Ну, да имплантация мозга все равно никому не нужна — каждый же считает себя самым-самым умным — так что убытки от невозможности продать твое серое вещество будут небольшими. А вот купить себе запчасти от такого неубиваемого организма, как твой, любой будет рад за любые деньги! Так что ты озаботься — накропай завещаньице — озолотишь родителей в случае своей безвременной кончины!

Вот сейчас особенно было видно, что «пришелец» «под мухой». Судя по настроению Ниидзимы, до недееспособности мне еще далеко. И, видимо… видимо, после Активации я никого не убил и не… ну, понятно, да?

Интересно, Старик, кто нас реанимировал? Как считаешь? Старик? Эй… старик! Не очухался, что ли? Ну, тоже неплохо — не будет со своим морализаторством лезть!

— Кто меня реанимировал?

— Мне посоветовали не говорить тебе…

— Мастера Редзинпаку…?

— … этого сразу. Сказали, что ты и сам догадаешься… Странно, они еще добавили, что ты — не дурак. Как я вижу, они ошиблись.

— А кто тогда?

— Ниидзима-сан, вас не затруднит выйти?

Незнакомый женский голос, произнесший это, слышался откуда-то со стороны моих пяток. Оттуда, куда я не мог повернуться и куда смотрел до этого Ниидзима. Отрывать щеку от пластика лежанки совершенно не хотелось. Наверно, зря — стоит посмотреть на еще одного человека, который может скрывать свои эмоции. Впрочем, я догадываюсь о личности незнакомки.

— О, Шакти-сама… Я незамедлительно выйду. Как только узнаю, почему я должен оставить своего бойца…

«Своего». Какая самоотверженность! Видимо полмиллиона иен вскружили Ниидзиме голову. Ну и алкоголь, конечно. А учитывая то, что мы только что друг другу сказали (и зная, что госпожа Шакти все это время присутствовала здесь) — и вовсе наглость! Если это та женщина, которая подарила мне розочку, то удивительно, как Ниидзима осмеливается ей перечить! Тем удивительней было то, что учитель бойца Ванадис соизволила вполне мирно объяснить:

— Нам необходимо поговорить тет-а-тет… не так ли, Сирахама-сан?

Легкое удивление со стороны Ниидзимы.

— Кроме того, Ниидзима-сан. — Голос стал опасно-ласковым. — Это просто невежливо: спрашивать женщину, зачем она хочет остаться наедине с мужчиной…

— Ниидзима, сделай одолжение… своему бойцу. — Попросил я. Ниидзима молча направился к двери. — Ниидзима, ты планшетник свой… забыл.

Досада. Ниидзима вернулся и забрал компьютер.

— Очень любопытный и любознательный мальчик. — Тихо, будто листья в кроне дерева прошелестели, рассмеялась Шакти. — Но он должен быть тебе благодарен, Сирахама — ты ведь только что спас его драгоценный компьютер!

Женщина, наконец, появилась в поле зрения. Красно-белое сари, многочисленные украшения… тончайший цветочный аромат как-то умудрился пробиться сквозь химическое зловоние… возможно, наконец-то начала работать вентиляция. На столик рядом с операционным столом она поставила небольшой прибор… очень напоминавший тот, с помощью которого моя мать защищала кухню от возможной «прослушки».

Тихо щелкнула кнопка, прибор пискнул и загорелся зеленый огонек:

— Тебя было нелегко оживлять, Кенчи… А уж как наушники мешали. Но мы решили их не снимать. К тому же, Ниидзима-сан оказался настолько любезен, что включил нам трансляцию «Счастливчика»! И — знаешь — дело пошло. Песня настолько хорошо подходила к сути наших действий!

— А что за песня? — С немалым интересом спросил я.

Если есть такая «реанимационная» песня, то ее надо записать и добавить в набор Первой Медицинской помощи! Или использовать вместо утреннего будильника!

— Что-то про бензин… С очень хорошим ритмом — ровно шестьдесят в минуту. Самое оно, чтобы запускать сердце. А слова… смысл в том, что машина не заводится и «Дай бензин!»… Даже чуть-чуть зловеще.

Шакти села на стульчик передо мной и расправила края сари.

— Ты помнишь что-нибудь? Нет? Тогда я расскажу. Это интересно. Ты ругался на хинди. С большим чувством. Очень старомодно и очень архаично. Никто из шести девушек, что тебя держал, не понял и десятой части. Тебе интересно то, что ты говорил? — Спохватилась она.

— Если это не оскорбит ваши прекрасные уста, Шакти-сан. Содержание, а не форму.

— Ты оплакивал свою погибшую жену по имени Ануджа… — Я не удержался и вздрогнул. — Вначале я подумала, что Ануджа — старшая сестра… той персоны, воспоминания которой ты переживал… но вовремя вспомнила, что так могли обращаться друг к другу члены какой-нибудь секты… ну, а уж знание о том, кто ты такой, и некоторые другие твои слова, объяснили мне, что речь идет именно о возлюбленной… Раз уж пошли упоминания о ваших детях.

Тоска. Тупая болезненная тоска. Именно таким становилось мое состояние по мере рассказа прекрасной индуски:

— Разумеется, ты призывал на головы своих врагов мучения в их последующих перерождениях… Наверно, враги эти к тому моменту были уничтожены… тобой или кем-то другим. Ты молил свою госпожу о… о разном… — Шакти вздохнула. — Хоть это и дело давно минувших дней, но мне все равно неприятно тебе это говорить… судя по всему, женщина умирала у тебя на руках.

Слезы потекли сами… хоть я и старался их сдержать. Я хотел плюнуть на приличия и вытереться простыней, что меня укрывала, но Шакти уже была рядом, и краем своего платка осторожно вытерла слезы. Для представительницы касты Араин по отношению к постороннему мужчине — очень серьезный поступок…

— В цепи перерождений у каждого наберется тысяча подобных… или еще более неприятных событий. К счастью, далеко не каждый может их вспомнить. И к великому счастью — того, кто может вспомнить их ВСЕ, уже не могут взволновать мирские проблемы. И раз мы можем плакать над тем, чего изменить нельзя — мы все еще остаемся людьми.

— Интересные воспоминания… у предков Драконов. — Ляпнул я первую пришедшую в голову глупость.

Лишь бы не молчать…

— Поня-я-ятно… — Протянула Шакти. — В таком случае, бачча, тебя ждет множество интереснейших открытий.

— Ай-я… — Я постарался «переключиться» на то, что Шакти назвала «хинди». — Прекрасноокая сундари[21] подобно птичке, споет мне песню о том, чего я, глупый и недостойный, не знаю… И услышав волшебные трели, недостойный сможет навеки смежить веки: ведь самое невероятное зрелище — зеленые омуты завораживающих глаз — он уже видел…

Шакти игриво закрыла краем головного платка низ лица и ответила на том же языке… правда, понимал я ее с трудом:

— Ах, как я радуюсь, недостойная столь (то ли «велеречивых слов», то ли «многословных восхвалений»)! И правду мне говорили — «(то ли „сладкие слова“, то ли „лесть“) — только так!» Боюсь себе представить, что случится со слабой женщиной, когда дело дойдет до обещанных… (тут я тоже не понял — что-то интимное и, кажется, неприличное). Мягко стелешь, бачча!

Утонченная и обворожительная Шакти Рахманн повела себя необычно: она вдруг заозиралась, как какой-нибудь воришка:

— Нет… не скажу. Это может помешать, — Она проказливо улыбнулась. — Тренировочному процессу. Хм… а хорошие у тебя глаза, бачча! Сквозь контактные линзы карего цвета видят настоящий цвет глаз… После такого недостойные, действительно, могут «навеки смежить веки»! М-м-м… красиво ты сказал…

Шакти помолчала, сильно покраснела и учащенно задышала. Наконец, решившись на что-то, потянула за край своего сари и, приблизившись вплотную, шепнула:

— А хочешь… я взамен познакомлю тебя… со Скарильятту, м-м-м?

С очень-очень знакомыми интонациями…

Ванна — отличное место для посмертных размышлений! После первого своего «воскрешения», помнится, я точно так же отмокал в воде.

Сейчас было целых две новости. И обе — как это и положено в настоящем, а не нарисованном, мире — неоднозначные: плохие они или хорошие — сказать было нельзя.

Первое… Я теперь не мог сказать про себя «мы». Ни Малыш, ни Старик теперь не отзывались, на вопросы не отвечали, отдельными размышлениями не радовали…

Слились в одну личность? Возможно. Хотя, в этом мире (да и вообще) я знаю только одного специалиста по «душевным имплантатам», но — вот такое вот у меня появилось инстинктивное «знание». Так мне казалось. И, если верить Акисамэ, то «кажется» — один из лучших аналогов понимания.

Что изменилось? Кажется, ничего. Разве что окончательно исчезло ощущение иллюзорности и несерьезности… и игрушечности происходящего вокруг. Кажется, я теперь намертво врос в окружающий мир. Реалии этого мира теперь были абсолютно естественны и обыденны — удивления по своему поводу не вызывали. Но — напротив — события-рояли, происходящие вокруг, вызывали теперь куда более бурную реакцию! Вот, как например, этот…

Да-да… то самое второе… Я, конечно, верю в совпадения, и всегда (что одна сторона личности — местная, что другая — пришлая) считал слишком самонадеянными тех, кто, уподобляя себя Провидению, цитировал с загадочным видом самовлюбленное: «Случайностей не бывает, кроме тех, что я подстроил»…

— Аники, ты там растворишься скоро! — Постучала в дверь ванной Хонока. — А маленькой девочке в интер… в кроватку баиньки пора! И срочно! Там сейчас самый срач начнется! Ой…

— Так тебе ванна нужна, чумазоид?

— Не! Мне нужно, чтобы непутевый старший братик поел, со стола убрал и посуду в посудомойку поставил!

— Можешь идти сраться на свой форум. Поем, уберу, поставлю.

— Тогда споки! И чмоки! И спасибки! А нямка в микроволновке! Сама готовила!

Хм… а вот это… это звучит угрожающе.

М-да… и вот так же, после первого «воскрешения», Хонока из-за двери звала меня на ужин.

Я в них, в случайности и совпадения, сильно-сильно верю. Но даже меня, такого легковерного, насторожили эти чертовы два миллиона иен.

Ниидзима упомянул о том, что кто-то точнейшим образом предсказал все повреждения, полученные Ванадис и заработал на этом два миллиона.

И Хонока только что, радостно прыгая вокруг меня со штурмовой винтовкой в руках (на эту винтовку мать писала обзор в какой-то журнал), похвасталась «супер-папкой, который в какой-то „Арене“ заработал на поездку к кенгуру!» Судя по тому, что автомат лежит без присмотра, «нападение» отца на мать было внезапным и «какой-то паучок нашу муху в уголок уволок».

Ну, не дурак я! Не дурак! Во всяком случае, не всегда. Понятно, что папа, казавшийся раньше таким надежным, но безобидным и смешным, вот таким вот хитрым образом через Хоноку (у которой и вода в одном месте не задержится) довел до меня оч-ч-чень важную информацию…

«Полный ноль в боевых искусствах» ПРЕКРАСНО осведомлен об особенностях моей техники и о том, какие повреждения она наносит. А теперь — складываем два и два, и вспоминаем романтическую историю встречи мамы с папой, плюсуем все вопросы, связанные с тотальным несовпадением моих характеристик с эталонным рыцарем-драконом… да хотя бы ушибленную папину ногу вспоминаем, когда я чуть не спросил у матери, почему это ей незнакома «стандартная техника драконов» по выбиванию суставов в ближнем бою!

Папа! Я искренне аплодирую мастерству Гасящих! Искренне! Обтяпать свое будущее так, что даже через восемнадцать лет потомкам икаться будет — это надо уметь! Заиметь жену — умницу и красавицу — из Драконов, которая при других обстоятельствах простому парню не светит. Ну, и мимоходом — выполнить контракт и устранить Танимото.

Браво!

— О чем думаешь, Мото? — Пробормотала засыпающая Саори.

— Думаю, какой у нас сын умный!

Весь мокрый после секса, Мототсуги пригубил ледяное вино из запотевшего бокала. Капелька росы сорвалась и капнула на плечо жены. Та фыркнула:

— А чему при этом усмехаешься?

— Ну… думаю, что ТАК попасть, как сын — это ж какие мозги нужны!

— Я думала, наоборот — мозги нужны для того, чтобы не попадать!

— Так, ящерка моя, у других же тоже мозги есть! Давай, я тебе спинку поглажу, чтоб заснула быстрей…

— А-а-а… понятно… в бутылке осталось еще половина и мой бокал почти полон… и одному хитрому типусу надо избавиться от конкурента в уничтожении коллекционной бутылочки игристого!

— Ты видишь меня насквозь, моя хорошая…

— Угу… ты себе даже не предста-а-авля-я-яешь… — Саори широко зевнула и перевернулась на живот. — Потом спустись и проверь, что дети закрыли автомат в «оружейку»… и Хоноку шугани — наверняка в интернете сидит… и шугани ее еще раз — наверняка, полезет на склад боеприпасов — она думает, что знает код от замка… А теперь — гладь!

Мототсуги посмотрел на спину супруги, которая была прекрасно видна в свете лампы в огромном аквариуме, посмотрел на бокал в своей руке, снова — на спину… Сглотнул.

— Дорогой… я правда, хочу спать — ты меня измотал… — Не открывая глаз, предупредила Саори. — Гладь… Чем раньше я засну — тем раньше проснусь… Смекаешь?

А теперь идем дальше, делаем выводы и охуе… грузимся еще сильнее…

Знают ли Драконы о моей настоящей родословной? Наверняка, нет.

В этом случае нас — всю семью! — Драконы то ли вырезать под корень должны, то ли к себе забрать для дальнейшего разведения маленьких «Гасящих Дракончиков». Насильственного. И — не медлить — пока конкуренты (и мстители) не набежали.

И не надо мне рассказывать сказки про то, что «из-за спины Драконы не нападают» — в политике они именно это и делают. Скрутить в бараний рог отца или мать — проще пареной репы… Через Хоноку. Да и меня скрутить — тоже. Но меня — «стремаются» — я ведь с нарезки слететь могу, расшибу себе что-нибудь важное… детородное… Потеряю товарный вид. Или прибью кого… важного.

Точно так же могут поступить представители Ордена Феникса — им Гасящие, кажется, в свое время тоже перья хорошо общипали… Впрочем, почему же «кажется» — судя по воспоминаниям, мой предок грохнул одного из Глав Ордена. А нынешний глава Ордена Феникса, наверняка, в курсе — вон как Ренка оперативно в Редзинпаку появилась.

И даже садовники-охранники из касты Араин…

(«М-м-м… какая гибкая сталь, Шакти-сан! Неудивительно, что он так легко оборачивается даже вокруг вашей осиной талии! Это ведь именно „он“… я прав? Это ведь Змей, а не Змея. Мальчик, верно? А заточка… я даже пальцем тронуть боюсь! Узор… Не может быть! Это же долина Богатого Города!»)

… я для них теперь — то ли сорняк, который надо выполоть (правда, сразу не убили… хотя и выяснили, кто я), то ли ценный гибрид редкого цветка… Интересно, Ванадис ко мне «подводить» будут? Или Яйой «фас» скомандуют? Или Яйой к касте Араин — никоим боком?

Вот, кстати, о гибридах. Насколько помню — они бесплодны. То-то смеху будет, если деток от меня — ни-ни… О! А может, провернуть? Подделать результаты анализов, подкупить врачей… Не-а… не получится — там ведь совсем не дураки: обязательно настоят на своей экспертизе. К тому же — современная медицина, если потребуется, выжмет из меня все, что необходимо для воспроизводства. А может, и нет, не выжмет — вдруг «старшая кровь» передается только и исключительно традиционным способом?

Орден Феникса (в лице одного вуайериста в шляпе) и Араин (в лице еще одной сумасшедшей, помешанной на холодном оружии) теперь знают, что я — потомок Гасящего. Ну, и — мелочь такая — знают, кто на самом деле мой отец. При этом отец все еще жив.

Но самое интересное…

Самое интересное, что Редзинпаку, даже узнав, что я потомок Гасящего (А они-то узнали об этом первыми! После первой же активации! А Старейший — так, возможно, и ДО…), ничего не предпринимают! А ведут какие-то непонятные игры, тряся перед моим лицом пучком девушек, как какими-то морковками перед мордой ослика…

Оп-па! А не означает ли поездка в Австралию, что отец готовится «свинтить», выводя из-под возможного удара семью? Что-то я совсем не согласен: у меня тут целых три невесты — их тоже «в Австралию»? И — кот, без которого Миу ни за что не согласиться «уйти на дно». Ну так такой толпой не прятаться, а с плакатиком ходить — «Вот они мы!»

Кажется, пора вылезать из ванны — в голову лезет уже откровенная бредятина!

— Аники! Аники!

— М?

— Ты спишь?

— Да!

Секундное замешательство. Но — тут же нашлась:

— Аники, в ванне нельзя спать! Утонешь — и кто тогда поможет бедной несчастной девочке?

— Что у тебя там стряслось, бедная несчастная…?

— Ты в штурмовых винтовках Ха-Ка шаришь?

— Конкретнее… и открой, наконец, дверь — я все равно в ванне лежу.

Дверь в ванну тут же отъехала в сторону. Хонока сунула внутрь любопытный нос и внимательно осмотрела помещение ванны.

— Тц… и правда, в ванне. А я уж понаде… испугалась, что ты хочешь подло заманить невинную сестричку в обитель порока и…

— Короче.

— Ну, я хотела на ютубу выложить, как я разбираю и собираю автик… Мама бы потом прикрепила бы к своей статье — какая винтовочка простая и интуитивно-понятная, и какая доченька у меня умная… ну и все такое…

— … тебя развели «на слабо» в каком-то форуме… а собрать обратно ты не смогла. — С легкостью дополнил и продолжил я.

— Аники! Какой ты умный! — Округлило глаза наше семейное стихийное бедствие. — Как Шерлок Ватсон!

— Вылезу. Соберу. И папин ремень принеси… а, нет, не надо. — Кто его знает, что там в папиных ремнях спрятано. — Я тебя своим воспитывать буду!

— Онии-сан любит пожестче, да? Йа-йа!!! Даст ист фантастиш!

— Брысь!

— Сейчас… только скажи, какой у этой дурынды калибр!

— Семь шестьдесят два.

— О! Аники, ты крут!

Дверь в ванну захлопнулась.

На этом фоне такая мелочь, как необходимость успокаивать и задабривать моих девушек — это действительно, мелочь.

Не то, чтобы я чувствовал себя сильно виноватым, но — «управлять психологическим климатом в отдельно взятом маленьком коллективе» — это теперь моя почти прямая обязанность. В этом я с Кэнсэем целиком и полностью согласен.

Ниидзиму я сегодня, конечно, взял «на слабо»… точно так же, как кто-то развел Хоноку в интернете на разборку автомата. Я завел разговор, что, дескать, не все можно купить за деньги. И плавно свел это к моей ситуации… В итоге Ниидзима не только подсказал способ, которым можно задобрить моих, но и пообещал к утру все устроить.

Ну, как «на слабо»… Мне это будет стоить чудовищных денег… Ниидзима предупредил, что, возможно, половина моего «музыкального счета» уйдет на это.

Сегодня «Счастливчик» опять что-то начудил и перевел мне двадцатикратный тариф! Даже с учетом измененного договора, который мне пришлось подписать повторно («пришлось»… только дурак не будет подписывать договор с прежними условиями и удесятеренной суммой!) За одну-то песню! Или, все-таки, за две? Если считать ту, про бензин, второй. В целях облегчения реанимационного процесса, так сказать.

Ну, а Ниидзима получит свои законные «десять процентов агентских и десять — за срочность… обращайтесь в наше агентство еще, Сирахама-сан, с вами очень приятно и выгодно иметь дело!»

Так что еще вопрос — кто кого «развёл» и взял «на слабо»…

— Аники! Аники! — Дверь в ванну распахнулась.

Хонока через прицел благополучно собранного автомата внимательно осмотрела помещение… разочарованно скривилась.

— Ты все еще отмокаешь! Сколько можно! Я уже успела ее обратно собрать! По сценарию ты должен был сидеть вот здесь и обливаться водой вот из этого тазика! А я бы такая… сзади… «Ханде хох»! А ты такой — ой! А полотенце — вниз — упс! У тебя — фейл, у меня — вин!

Я даже не стал говорить ей, что обливаться водой и держать полотенце одновременно — немного нелогично. Ограничился:

— Короче…

— Я знаю, где у мамы ключи и какой сегодня код на «оружейке»!

— И?

— Айда постреляем, аники! — И состроила жалобное личико. — А то я не знаю, какие патроны нужны к этому девайсу! Там в коробках несколько видов «семь шестьдесят два»!

— Интернет…

— О! Точняк! Аники — ты гений! — Хонока унеслась.

Ксо-о-о-о! Придется все-таки вылезать из ванны. В оружейной комнате ведь не только пистолеты и автоматы. Там еще и гранатометы есть. Включая любимый папин «Людвиг»… Вот, кстати… это ж надо — восемнадцать лет из себя оленя изображать и делать вид, что считаешь двадцати пяти миллиметровый автоматический гранатомет крупнокалиберным станковым пулеметом!

— Мы оставили Гасящего в живых, учитель… — Почтительно намекнула Лин.

Обнаженная девушка лежала сейчас в ванне в вязкой гелеобразной жидкости. Шакти удобно развалилась на тахте рядом. На полу, между ванной и тахтой, стоял кейс…

— Когда-то давно… — Заговорила Шакти. — Жил-был молодой индус-тхаг. Убивал людей, путешествовал по стране… разнообразно и познавательно проводил свое время. Любил женщину, были у них и детишки… На душителей охотились, и если у кого-то одного находили ритуальный шелковый шнурок — вырезали целые деревни и городские кварталы… В одну из облав женщину его убили, детей… детей, судя по всему, нет — то ли забрали в заложники, то ли пощадили и оставили. Доподлинно только известно, что дети выжили… Неизвестно, что там переклинило в мозгах у этого тхага, но он пообещал Хозяйке, что перестанет бессмысленно убивать людей, а будет приносить ей в жертву только тех, на кого она сама укажет… ибо, как считал он, душители глухи к приказам своей Хозяйки. Не все были с ним согласны. Далеко не все. Многие посчитали это ересью. И попытались его убить. Много-много раз. А он ускользал и скрывался. И старался не убивать врагов… если на них не указывала Она. У него появились последователи, так как поняли, что он, действительно, слышит приказы Госпожи. И он расколол тхагов… на тех, кто убивает направо и налево… иногда ради банального грабежа, и тех, кто убивает только по приказу…

Шакти замолчала, задумавшись. А Лин старалась не показать недоумения — эту историю она уже слышала много-много раз.

— Разумеется, денег стало не хватать — ведь раньше можно было грабить путешественников или богатые поместья. И тогда он нашел выход — предложил богатым людям эффективную защиту и охрану… обратившись к Араин. Ведь кто выглядит естественней всего в богатом поместье? Садовник! А кто сможет эффективнее всего противостоять другим тхагам? Такой же душитель.

Шакти с улыбкой смотрела на недоумевающую Лин — старая история, тысячи раз слышанная, сотни раз рассказанная… ну, да… ну, да…

— Учитель… — Осторожно начала Лин.

— Сестры тебе уже, наверняка, растрезвонили подробности того, как откачивали твоего противника?

— Да, учитель.

— «Да, учитель», — Передразнила Шакти с легким недовольством. — Какие ж вы еще легкомысленные и глупенькие… наверняка, обсуждали размеры достоинств и мужские стати… — Шакти наклонилась вперед и коснулась пальцами ручки кейса. — Знаешь, что здесь?

— Нет учитель. Мне отсюда не видно… Вы несли что-то крупное и тяжелое. Чемодан? Тяжелый, наверно. Килограмм десять.

— Это бронированный кейс, Лин. А внутри — мой платок, запаянный в пуленепробиваемую капсулу с инертным газом…

Ученица Шакти жалобно смотрела на учителя — она не понимала. Вообще. Напрочь. Причем тут бронированный кейс? Причем тут платок учителя?!

Шакти тихонько рассмеялась — ей нравилось поддевать прямолинейную и временами простодушную ученицу:

— А на платке — слезы Кишора, пролитые им по его возлюбленной…

— О!

— Как только встанешь на ноги, мы отправимся в Кашмир — ЭТО должно быть помещено в нашу Обитель…

— А охрана Асамия…

— Тебя сейчас заменяет Вимала. Как думаешь, она справится?

— Конечно, учитель! Но почему…?

Индуска фыркнула:

— Потому что ты, девочка моя, пока единственная из нас, кто сумела навалять реинкарнации аж самого Основателя! А еще… — Шакти наклонилась к ученице и та распахнула глаза, готовясь услышать какое-то новое откровение. — А еще он умеет делать комплименты девушке… и такой няшка! М-м-м…

Она помолчала и добавила:

— Ну и не помешает чуть-чуть поиграть на нервах нашего работодателя.