Сирахама

Глава 36

— Только не маринованные змеи!

— А чем докажешь?

— Чем угодно! У меня тонны фото-компромата и километры видео-свидетельств! Только не маринованные змеи!

— Хо-о-о… У тебя ровно пять минут убедить меня, мой дорогой!

— А иначе мы тебя…!

— Ай… Хорошо! Хорошо! Сейчас я вам покажу видео, на котором так «понравившийся» вам молодой человек показывает, кто в доме хозяин! Как же я ему завидую! Как же я ему завидую! Эх, если б я, когда был молодой, действовал бы чуть решительнее! О, я бедный китаец…!

— Другими словами, дорогой, ты скинул обязанность по поддержке доченьки на плечи какого-то невнятного япошки?!

— Значит так… во-первых, не невнятного! Я вам сейчас такое покажу и расскажу об этом… «япошке». Во-вторых, накидываем к пяти минутам еще тридцать секунд, потому что они уже ушли на ненужные объяснения!

— Хм… шустр, как всегда! Ёрочка, что скажешь?

— На твое усмотрение, дорогая! Дадим старичку шансик…

— Что ж… Запускай, Кэнсейчик… запускай свой файлик… Посмотрю, за что можно счет накинуть к этому каучуковому мальчику!

— Я не старичок-с! Попрошу не оскорблять-с!

— Дорого-о-о-ой…

— Стар-р-р-ричок…

— М-м-м… девочки… птички… кошечки…

О том, что «дедуля» собирается поговорить со мной, сообщил Акисамэ… снова раздражающе улыбаясь этой своей лисьей улыбкой.

«Я могу и ошибаться, Малыш, но, кажется, Акисамэ просто провоцирует нас на то, чтобы мы подарили Старейшему хаори с цифрой „один“ и узловатую клюку…»

«Вопреки тому, что он говорит вслух?»

«Ага…»

«Дедушка Фрейд с ним бы поработал… или как там у вас говорится?»

Я в этот момент как раз с Акисамэ и тренировался.

Мы подбрасывали «маленького» Гаутамма-куна в воздух и боролись друг с другом. Проигрывал тот, кто не успевал следующим подхватить пятидесятикилограммовую статую Будды (тренировка была облегченной, поэтому нельзя было нападать на того, кто держит в этот момент статую). Так что из захватов надо было выкручиваться ОЧЕНЬ быстро…

Десять — три. В пользу «капитана третьего отряда», разумеется.

А «дедушке», как я понял по вспышке эмоций из главного здания, позволили увидеть кусочек моей тренировки с Акисамэ… Дедушка был впечатлен. Как и прибывшие с ним бабушки.

Рю Горо был в традиционном официальном серо-черном хакама со скромным белым веером. Поверх хакама было накинуто синее хаори с золотыми камонами Драконов.

«Бабушки» оделись чуть более нарядно — традиционные шелковые кимоно, заставляющие трогательно семенить по циновкам пола. И были эти кимоно «традиционными» не только в покрое, но и, судя по всему, в рисунке, который был сделан на шелке вручную…

Ну, в том, что у семьи Рю есть деньги и она умеет и любит их тратить, никто и не сомневался — можно было и не тыкать нам в глаза этим фактом…

«Не раздражайся, Малыш! С рептилиями надо быть очень-очень спокойными и осторожными!»

«Ну, давай, Старик! У тебя же куча методик! Я тебя внимательно слушаю!»

«Хм… Ну, ладно. Представь себе, что ты пришел домой во втором часу ночи и только сейчас заметил в зеркало, что у тебя на щеке помада. И тут тебя встречает Ренка… со здоровыми ножками… А ты…»

«Ну, Старик! Умеешь же ты нагнать жути!»

Так что и мы с девочками, увидев такое, были вынуждены к ужину переодеться. Но не так официально, конечно. Я — обычные брюки-рубашку, а девушки — длинные серые юката с мелким геометрическим белым рисунком.

Встреча происходила в гостиной главного здания Редзинпаку. За накрытым для ужина столом.

Принцип «вначале накорми, а уж потом…» выполнялся неукоснительно, так что изюминка вечера была только после ужина.

Отложив палочки и поблагодарив «хозяюшек» за угощение, после взаимных дежурных реплик о погоде, здоровье, современных нравах и промежуточном выводе «ах, как быстро летит время!», «ах, как быстро растут дети!» (Старейший: «И ученики!») у мастеров Редзинпаку нашлись какие-то дела. Даже Старейший, подхватив чайный столик, направился куда-то на улицу, подмигнув мне напоследок…

Мисаки и Миу с непреклонным видом пожелали остаться. Ренка тоже «развоевалась», но ее коляска тут же была окружена родителями — Кэнсэем и его красавицами-женами — и увезена в сторону клиники под воркование:

— Процедуры, доченька! Ты ведь так любишь процедурки, да? — Ёру.

— А потом и Кенчи с девочками придут, да? — Сой… уж не знаю, какие выводы она для себя сделала на мой счет, но относиться ко мне она стала очень лояльно.

— А злых старых ящериц мы больше не пустим! Да? — Кэнсей… разумеется, не мог промолчать. Мастер Ма был потрепан, на лице были подозрительные красные пятна, но в целом мастер Ма держался бодро и ступал твердо… правда, улыбался временами несколько глуповато.

Разумеется, через некоторое время в зале появился Точимару, красиво, как фотомодель по подиуму, продефилировал перед «бабушками», которые тут же занякали и стали заманивать черного красавца маленькими печенюшками (а больше на столе ничего и не осталось — гостевой чай и печенье).

Понятно, что глупые женщины, не понимающие вкусов и потребностей четвероногого представителя семейства кошачьих, были поставлены в глухой игнор. После этого, чисто из вежливости, пару раз пройдясь по коленям сидящей Миу и засвидетельствовав таким образом почтение формальной хозяйке, кот совершил несколько проходов туда-сюда и как-то так незаметно и нечувствительно исчез…

— Кенчик! Ты так вырос! Такой красивый стал! А я тебя вот таким вот нянчила! — Заулыбалась очень похожая на мать женщина в желто-синем кимоно. Ее волосы были полностью седыми, но лицо — молодым и все таким же красивым.

Родная, так сказать, бабушка. Елизавета Рю. Еврейка. Так что и я, если посмотреть в, кхм-кхм, корень… с полным правом таки могу эмигрировать на Землю Обетованную… Может быть поэтому так хорошо с мастером Ма и сошелся?

— Ой-ой! — Подала голос другая женщина. — Лизонька, тебя опять заносит! Перед тобой взрослый юноша, которому не совсем уместно говорить подобные вещи!

Синима Рю. Между прочим, мать Танаки. Поседевшая только на половину. Японка. Она была в бело-синем кимоно.

Наверно, и смысла нет говорить, что обе женщины были одеты не только роскошно и богато, но и с тонким вкусом.

Я молчал. С одной стороны, конечно, полностью отдавал инициативу в ведении разговора, а вот с другой…

Оно мне надо — играть с ними в переговоры? И вообще, само стремление превратить обычные человеческие извинения (а чуялка чуяла, что будут именно извинения) в переговоры и перетягивание каната уже скажет, а стоит ли вообще с этим людьми иметь дело… добровольно.

Рю Горо прокашлялся, предупреждающе покосившись на своих супруг. Те покладисто замолчали, оборвав легкую сентиментальную пикировку.

— Кенчи… Я хочу принести извинения. В первую очередь от своего лица…

Я сидел и слушал. И молчал, разумеется. Рю Горо говорил красиво и по делу, проникновенно и правильно.

Но в эмоциях… Понимает человек, что набедокурил, но сожалеет не о том, что совершил нехороший поступок, а о том, что попался. Спалился, залетел, засыпался. Полная моральная мимикрия. Никакого чувства вины.

Ничего не было сказано по существу. Обычные общие слова. Подразумевающие, что оба собеседника прекрасно осведомлены, о чем идет речь. Следовательно…

«Прости, Малыш, нам придется понырять в эту грязь»

«Я понимаю, Старик! Надеюсь, я таким не стану… потом?»

«У нас есть Старейший, у нас есть Сигурэ, у нас есть Акисамэ, Сакаки и Кэнсэй…»

«Главное, у нас есть Апачай! Демонам Подземного Мира плевать на эти увертки. Справедливо и несправедливо. А все остальное не еб… апа-па!»

— Душа наполняется радостью, — Мой голос спокоен и торжественен. — Когда я слышу слова человека, по-прежнему хранящего в своем сердце заветы благородства, чести и достоинства…

Минутная ответная речь и… я вежливо повторяю поклон Горо Рю, простершегося передо мной на полу вместе со своими супругами.

Девочки сзади повторили…

— Внук! — Рю Горо выпрямился. Его глаза подозрительно блестели. — Ты даже не представляешь, как я рад, что мы с тобой поняли друг друга!

«О-о, дедуля! Ты даже не представляешь себе, насколько мы друг друга поняли!» — Кажется, это подумали Старик и Малыш одновременно.

— Дедушка, бабушки! Позвольте в знак достигнутого понимания предложить вам чаю!

Если я хоть что-то понимаю в этой жизни, то мне и моим девочкам не стоит пить чай из чайника-термоса, который стоял тут без моего пригляда очень-очень долго. Ну, разве что губы смочим, чтобы подозрительно не выглядело.

«Отрава! Не пить!» — В момент, когда чета Рю меня не видит, складываю пальцы.

От девушек идет удивление, затем — понимание. От Миу добавляется веселье, а от Мисаки — восхищение.

Жалко, тут Ренки нет… Ну, да не беда — во время вечерних процедур она из нас все вытянет.

— Езжайте, конечно же! — Я сделал вид, что удивился вопросу.

— А ты с нами… разве не…? — Осторожно уточнила мать.

— Я не хочу оставлять Ренку.

— Вот уж за девочкой теперь есть кому присмотреть, Кенчи! Мастера, Мисаки, Миу… Хонока говорила, что матери Ренки приехали.

Я невольно потер живот:

— Это да… уж приехали так приехали…

— Ну, вот… К тому же, чем ты ей можешь помочь? У тебя нет ни медицинского образования, ни опыта лечения…

— Нет, мам. Я останусь. — Решил я. — Надеюсь, это не сильно изменит ваши планы?

— Нет, не сильно… Хорошо. Оставайся, Кенчи! Только пообещай мне, пожалуйста… — Мать повернулась к отцу, с любопытством меня изучающего. — Дорогой, а где Хоночка?

— Играет. Сейчас как раз данж проходит. — Отец мельком бросил взгляд на экран ноутбука. — Ух, ты! Какой лут падает!

— Так вот, Кенчи, пообещай мне, пожалуйста, что не убьешь никого из Драконов.

Ого, матушка меня за какого-то супер-мстителя принимает! И никаких «будь осторожен», «не лезь на рожон».

— Кроме случаев самозащиты, мам. Обещаю!

— А мы тебе сувениров привезем! — Улыбнулся отец.

— Хороший у нас туалет, ящерки! — Стараясь мыслить позитивно, заметил Рю Горо.

— А чья идея была поставить тут ТРИ унитаза! — Горделиво воздела палец Синима.

— Вообще-то, ты просто торопилась утвердить свой статус! Тут и так стояло два… нам с Гориком вполне хватало! — Отозвалась Лиза.

— Где ж нас так? Неужели в Редзинпаку?! — В который раз за эту ночь спросила Синима.

— Мы уже это обсудили. — Поморщился Горо. — Внучок, что б ему икнулось!

— Ну, с другой стороны, — Возразила на это Лиза. — мы все еще живы, а не катаемся в конвульсиях по полу. В древние времена подобные твоим извинения, если не ошибаюсь, заканчивались харакири?

— Угу… но все равно… я-то уже подумал, что мы достигли взаимопонимания…

— … а тут он тебе и показал, что до взаимопонимания вам еще пилить и пилить! — Хохотнула Лиза. — Ты-то, наверно, думал, что повинишься, головку пеплом посыплешь, в позу встанешь, красивую речь толкнешь — и глупенький дурачок тебя простит, да?

— А разве нет? И вообще — что он хотел сказать этим… демаршем?

— Ну, например, — Возвела глаза к потолку Синима. — Это он так намекнул, что приравнивает слова главы клана Драконов к словесному поносу.

— Это уже будет двадцать третий вариант, если не ошибаюсь… — Весело подсчитала Лиза. — Кстати, Горик… хочешь квест?

— А?

— Квест, говорю! Квест!

— Ну… давай. — Неуверенно согласился Рю Горо, чуя подвох.

— Ну, слушай! Не знаю, кто из персонала сегодня тут проводил уборку, но туалетная бумага… как бы это сказать… Кончилась!

— Персонал тут не причем! — Встала на защиту хозяйственной службы Синима. — Просто мы сюда уже в пятый раз залетаем! Такого расхода бумаги никто предусмотреть не мог!

— Кстати, предлагаю вспомнить, что лично я настаивала на замене этих древних унитазов на более современные! С кнопочками и различными полезными функциями!

— Ты просто хотела подчеркнуть свой статус! Лично я настаивала на демонтаже этих морально устаревших и шумных воздушных сушилок и их замене на обычные раздатчики бумажных полотенец! Могли бы сейчас их использовать!

— Э-э-э… девочки — девочки… — Рю Горо успокаивающе поднял руки. — Лизонька, в чем квест-то?

— Как это в чем, Горик! Нам бы бумажечки! Ну, не знаю, как ты, а мы с Синимой хотим лечь спать с чистыми попками!

— Так это… вызвать и все… — Неуверенно предложил Горо.

Синима хрюкнула:

— Я представила себе, как глава клана требует бумажку в туалет. А потом через хозслужбу распространяется слушок о диарее, внезапно поразившей всю чету главы клана…

— Хм, да… не вариант. — Нахмурился Рю Горо. — Какие еще будут предложения?

— Ближайшая бумага есть в твоем кабинете. — Вспомнила Лиза.

— Ни-ни-ни… Там работают системы видеонаблюдения! — Отверг Горо. — Дайсо и так зубоскалит, а если еще и ЭТО… Да и бумага там твердая, для документов.

Акисамэ с серьезным видом показал мне мое новое расписание. «Стиль: созерцание сада камней, Наставник: Х.Фуриндзи, Время: 50 минут», втиснутый между тренировкой с Акисамэ и тренировкой с Кэнсэем…

Был большой соблазн сразу проверить свои предположения и таки попытаться расколоть камушек — благо, камней в Редзинпаку теперь было очень-очень много. Но.

Вот это, наверно, и было мое самое-самое крутое, самое мэри-сьюшное достижение. Я заставил себя НЕ ДЕЛАТЬ таких попыток.

Каждая моя тренировка со Старейшим начиналась… нет, не с медитации. И не с разминки. И не с растяжки. И не с «теоретической части»!

Она начиналась — правильно! — с приготовления пяти (прописью: ПЯТИ!) литров моего чая… Кстати, чай стали ТЫРИТЬ! Так что готовить пришлось пять литров: три Старейшему и два — на неизбежное воровство. Пресечь которое я пока еще не мог — мастерства не хватало.

Я вот думаю, куда в него столько чая помещается-то? Апачай, Старейший и Мисаки — три «пищевые черные дыры». Ну, Апачай — понятно. Власть над пространством — сбрасывает пищу… куда-нибудь… в тот же Подземный мир, допустим. А Старейший и Мисаки? Причем «черные дыры» у них избирательные — чай у Старейшего, и сладкое у Мисаки!

А вот потом уже начиналась медитация… во время которой приходилось бороться и с такими бредовыми мыслями…

Я скрупулезно вспоминал все, что только мог вспомнить: что говорил Фуриндзи, как говорил, куда смотрел, что я в этот момент чувствовал, посекундно и покадрово — падение со скалы, ощущение от камня в руке и то, как он чуть дрогнул и рассыпался мелким крошевом, будто являлся спрессованным песочным комочком…

А Старейший все это время мышкой (ну, насколько это возможно при его шварцнеггеровских габаритах) сидел рядом и тихонько-тихонько тянул чай… И отвергал любые мои попытки выцыганить у него «Методику».

Потом я открывал глаза, смотрел на кучу камней, все так же лежавшую перед вторым додзе, оборачивался к хитро улыбавшемуся Старейшему… и заканчивал тренировку.

Я чувствовал, что все еще не готов. И чувствовал, что у меня будет только одна попытка научиться. И если она провалится — все! Точка! Психологический блок — навсегда!

Сломать веру, когда она слаба — проще простого.

И можно будет падать в ноги Старейшему и просить, чтобы он занялся лечением Ренки. И прятать глаза в пол — не справился, не выполнил обещания…

Накручивал я себя, конечно… Но, опять-таки, чувствовал, что без этого — никак.

После этого я разливал оставшийся в термосе чай по пиалам и мы сидели и смотрели на кучу камня вдвоем: он — насмешливо-мечтательно, а я — хмуро.

— Молодец, Кенчи! Ты стараешься! У тебя обязательно получится! — Неизменно говорил Старейший… и был совершенно серьезен!

Вот такая, понимаешь, методика обучения от Старейшего…

И… кажется, на кучу я смотрел еще и с ненавистью.

В субботу перед боем с Ямой я волновался. Опять. Но не от того, что мог проиграть, а потому, что должен был изувечить человека. Сознательно, целенаправленно. «По злому умыслу», как пишут в протоколах суда… или как там?

Ниидзима сегодня пришел один. И был чем-то очень сильно расстроен. Уж не знаю — поссорился ли он с Дайей или у него какие-то другие проблемы образовались. Я интересоваться не стал — наши взаимоотношения не предполагали даже дежурного обмена любезностями «как дела? как здоровье?»

Может, у него зуб болит. Должны же у пришельца хоть иногда болеть зубы, в конце концов!

Миу сегодня тоже не было. Во-первых, сегодняшний бой будет фактически преднамеренным «нанесением телесных повреждений, влекущих за собой тяжкий вред здоровью» и девушка, осведомленная о моих планах, честно сказала, что ей это не нравится, хоть она и понимает необходимость такого шага. Во-вторых, кто-то должен был посидеть с Ренкой. В ее палате, конечно, сейчас есть телевизор и ноутбук с выходом в Сеть, но для гиперактивной девушки, настоявшей на снижении количества принимаемых болеутоляющих средств, присутствие кого-нибудь живого было гораздо важнее «зомбоящика», заполненного тошниловкой в том же объеме, что любой другой «зомбоящик» в любой другой точке планеты… и в любом другом мире, наверно.

— Держи! — Ниидзима кинул мне маленькую пластиковую бутылочку с «Аквой», когда я вышел из «разминочного уголка», вдоволь напрыгавшись со скакалкой.

Вот тут-то и вылезли последствия «чайной травли», устроенной мне мастерами. Потому что благодарно кивнув Ниидзиме, я, отставив бутылку в сторону, в шутку поинтересовался:

— Отравлена?

На самом деле, ничего такого не думал — просто решил скоротать время до поединка с Ямой, потроллив Ниидзиму… Ведь чтобы я там о себе не думал, и чтобы обо мне не думали, допустим, Драконы или Кодзима, а запланированное нанесение увечий, обдуманное, преднамеренное — да чуть ли не ритуальное! — это для меня все-таки крутовато.

Ну, да — в той Филиппинской деревушке даже такого вопроса не стояло. Но там причина — «за что» — была перед глазами и не надо было себя накручивать. Там — даже у дракошки крышу сорвало. А тут — только умозрительная информация, полученная от Мисаки.

Вот я и решил отвлечь себя безобидной перебранкой со своим «агентом» перед поединком, до которого было еще целых два часа. Тем более, что сегодня он был один, без Дайи.

Ну, и отвлек.

После своего вопроса я с удивлением наблюдал эмоциональный раздрай в душе Ниидзимы: растерянность, страх, обреченность. И Мисаки удивленно подняла брови — она уж хотела позубоскалить вместе со мною, а тут такое…

— Оп-па! — Ласково удивилась она, уже держа Ниидзиму на мушке. — Вот что значит Марти Сью! Задал глупый вопрос — и попал в «десятку»! Ниидзима-сан, держите ручки на виду, пожалуйста!

— Ниидзима! — Я тоже удивился. — Ты таки решил попасть в мою десятку личных врагов? Подмешав что-то в водичку? Не ожидал от тебя такой банальности!

Ниидзима, вопреки рекомендации Мисаки, выхватил из-за ремня брюк пистолет… Что-то совсем мой «агент» с нарезки слетел — хвататься за пистолеты в присутствии дракошки, умеющей «танцевать»… Да и в моем присутствии — тоже опрометчиво.

Но чтобы сверхосторожный «инопланетянин» стал действовать так неосмотрительно и прямолинейно — должно было произойти что-то настолько экстраординарное… И, в свете последних событий… Понятно, откуда «ветер дует», но что же могло подвигнуть умницу Ниидзиму на такой шаг?

— Живым! — Бросила Мисаки, мыслившая сейчас примерно в том же ключе.

Ниидзима только тянулся за спину за пистолетом, а мое тело уже встряхнулось, напружинилось и просчитывало «векторы», по которым надо приближаться к моему «агенту», сошедшему, видимо, с ума.

Вопреки ожиданиям, схватка была яростной — Ниидзима, потеряв в первую же секунду пистолет, неожиданно дал серьезный отпор, несколько раз зацепив меня, продемонстрировав хороший уровень «железной рубашки». И совсем не «лег», когда я окончательно вышел на полную скорость и задействовал уже не раз выручавший меня Винь-Чунь.

Более того, Ниидзима сам владел этой техникой! И, главное, бился насмерть!

Поняв, что иначе без повреждений мы поединок не закончим, я позволил эмоциям Ниидзимы вытянуть на поверхность мою Темную. На секунду в комнате распахнулись черные крылья. Это не удивило Ниидзиму (в его-то состоянии), но заставило чуть-чуть сбиться, распылив внимание и потратив драгоценные мгновения на то, чтобы определить — представляют ли темно-серые лоскуты материи, висящие по всему пространству комнаты, какую-либо опасность…

Тут уж — к чему присутствие Темной исключительно располагало — переключение на муай-тай и пролом ног… Ну, а дальше, как говорится — дело техники — осталось добить пошатнувшегося противника.

— Ну, вот, ящерка, а ты говоришь — Марти Сью! — С искренним недоумением протянул я. — Палец выбил, плечо выбил и, кажется, одно ребро сломал. Представляешь?!

Я, действительно, был удивлен, стоя над потерявшим сознание противником… Так драться — это надо было очень упорно и долго тренироваться!

— Ну, прибил же все-таки! — Возразила девушка.

После начала драки она отпрыгнула к двери, чтобы, с одной стороны заблокировать ее для Ниидзимы, а с другой, чтобы кто-нибудь посторонний не сунулся. Ну и расстрелять Ниидзиму, если по какой-то случайности он все-таки начнет выигрывать… «Духа рыцарства» и высосанных из пальца Кодексов Чести в моей ящерке оставалось все меньше и меньше.

Она спрятала «Сабли», вытащила из коробки в «кухонном уголке» салфетку и приблизилась ко мне:

— Он тебе еще и нос расквасил! Давай, кровавые сопельки подотру… А для Ямы тебе и одной ноги хватит.

— Такое впечатление, что его обучали в Ордене Феникса.

— О! И синяк на скуле будет… Их, фениксов, по миру столько бродит… Это ж китайцы! Кто-то и взял его к себе на обучение. — И деловито осведомилась. — Будешь пытать? Лично у меня накопилось к нему несколько вопросов.

— Что за кровожадность? Давай, вежливо спросим для начала. А, хотя нет, для начала мы его свяжем.

— Давай. Но ты сам видел, как он дрался. С мотивацией, толкнувшей на такое, люди молчат до конца.

С этим не поспоришь — действительно, я оценивал шансы на то, что Ниидзима что-то скажет добровольно, как ничтожные. Но — надежды-надежды.

Ниидзиму связали и привели в чувство.

— Расскажешь, что это были за выкрутасы?

В ответ — бессмысленный взгляд и бешенство в эмоциях. Сейчас все свои силы Ниидзима направит на то, чтобы молчать. А сил этих у него полно — в этом я уже убедился. Плохо.

— Ниидзима-кун, — Проворковала Мисаки, ласково запустив руку в волосы Ниидзимы. — Скажи пожалуйста, а что было в бутылке, кроме воды?

В ответ — тишина.

— Ну, вот… — Вздохнула Мисаки. — Я так давно не играла в «доброго полицейского»… наверно, навык потеряла.

— Понятно, Ниидзима-сан. Ну, тогда позвольте отнести вас в банно-душевой комплекс. Там и камера выломана, и кровь легко смыть, и труп разделать можно. Мисаки, останься, пожалуйста — зрелище намечается неаппетитное… ну и чтобы не зашел никто.

— Видишь ли, Кенчи, ставить правильные вопросы я все-таки умею гораздо лучше, чем ты! А чтобы никто не зашел, я сейчас дверь чем-нибудь тяжелым заблокирую.

Вот такие у меня подруги! Видимо, на новость «Я тут человека убил», последует ворчливое: «Какой же вы неуклюжий, аната! Нам же теперь прятать труп, а у нас все шкафы скелетами заняты!»

— Я еще хотел попросить тебя пройтись по помещению со своим сверхчутьем. Нужно убрать всю записывающую аппаратуру, если она тут есть…

— Хо-хо-хо! — Мисаки вытащила из своего рюкзачка и продемонстрировала мне знакомый приборчик подавления подглядывающей и подслушивающей аппаратуры.

— И давно ты с собой «малый шпионский набор» таскаешь?

— С тех пор, как Сигурэ-сэнсэй разрешила пользоваться своим арсеналом… Там столько всяких штучек! Никогда не знаешь, где мы с тобой окажемся наедине… и что-то не хочется мне потом наблюдать видеоролики определенной тематики в интернете… Вот и приходится заботиться о своей девичьей чести!

— Охренеть!

— Угу! — Мисаки, конечно, выглядела удивленной, но в гораздо меньшей степени.

Что и понятно: она-то смотрит на весь «сюжет» немного со стороны. Для нее большая часть происходящих событий — это наблюдение за тем, как корячится главный герой на экране в каком-нибудь боевике. Можно посмеяться, можно всплакнуть… Мне до сих пор кажется, что Мисаки к этим событиям относится несерьезно, что, кстати, может быть для нее опасным.

Мы только что покинули банно-ванное помещение, где приходил в себя по-прежнему связанный Ниидзима, чтобы обменяться впечатлениями.

— Гораздо больше, Кенчи, меня заинтересовала твоя техника допроса…

Мисаки подошла вплотную и пальчиком стала выводить какие-то узоры на моем комбинезоне, постреливая вверх смущенными застенчивыми глазками… очень знакомый жест. Мать таким же образом приводит отца в более сговорчивое состояние… и не могу сказать, что это не действует на меня в исполнении Мисаки.

— … ты его даже ни разу не ударил. Только на точки всякие нажимал, ухо прищемил, кончик носа… ах, да — ты еще иголку в плечо ему воткнул… а у него глаза закатывались и пена изо рта шла… и он почти не шевелился… оч-ч-чень интересно. Никаких следов на теле. Очень-очень действенный метод! Тебе бы в угрозыске цены бы не было! Ке-е-ен! А научи одну маленькую беззащитную ящерку… исключительно в целях самозащиты… парочке приемчиков… И развединформация польется к тебе рекой! Это я тебе гарантирую!

Древние способы допроса в целях самозащиты? М-да…

— Смотрю, сами откровения тебя не особо впечатлили, маленькая беззащитная ящерка?

— Не особо. А должны были? Ну, подумаешь, Ниидзима раньше был Танимото. И что? Ну, подумаешь, младший Кодзаки, напуганный до поросячьего визга, решил подстраховаться… Тебе-то что?

— Беспокоюсь. — Ответил я, умильно смотря на Мисаки. — Боюсь, что спать ночами не буду, если сейчас на тормозах спущу… такую гнусь…

Иногда, в ожидании каких-либо действий Мисаки, Старик смотрел на Мисаки моими глазами… вот так — как на цель в прицел, в напружиненном спокойном ожидании… положив палец на спусковой крючок. И вот так же легко и умильно улыбался… Вот и сейчас от ответа на мою реплику зависело… что-то важное. По какой-то причине я не мог наверняка узнать, что произойдет в случае «неправильного ответа». Мог лишь догадываться, что повторится случай, как тогда, после зачистки филиппинской деревни, название которой мы так и не узнали.

— Понятно. — Серьезно кивнула Мисаки. — Думаю, что перед тем, как осуществить большинство своих безумств, герои думали именно так. И — чисто для протокола — мне не очень нравится идея бросаться на защиту всех слабых и беззащитных. Если будем защищать других и воевать со слишком большими шишками, то от нашего маленького клана могут остаться рожки да ножки…

Мисаки уткнулась лобиком мне в грудь:

— … Состояние, когда ты прошел мимо мерзости, стыдливо спрятал глаза и сделал вид, что не увидел… струсил… Я слишком хорошо помню, какой дрянью себя потом ощущаешь… Там я делала так неоднократно. Противно!

Дракошка встряхнулась и вырвалась из объятий, в которые я непроизвольно ее заключил:

— Что мы можем сделать, кроме того, что уже собираемся сделать? Какие могут быть варианты — давай подумаем! — Я согласно кивнул. — Первое. Можно слить бой на Арене. Все живы, здоровы. Ниидзиме-Танимото возвращают его сестру. Возможно, живую и, маловероятно, непорченую… все-таки, информация по этому толстому борову, любителю малолеток, довольно однозначная из разряда «все знают, но делают вид, что не знают». Вариант?

— Ты на хвосте принесла, что он — любитель мальчиков, а не девочек.

— Пф! Думаешь, ему есть разница, куда засовывать? Думаешь, в его окружении никто ничем подобным не балуется? Подобное тянется к подобному — а вокруг этого мудака деньги и власть — так что дерьмишка вокруг него плавает предостаточно — кто-то, как он, любит мальчиков, а кому-то девочек подавай.

— Не вариант. — Согласился я. — В этом случае мы жизнь чужой девочки мы размениваем на приглашение вытирать ноги о нашу семью в будущем. Дальше?

— Дальше… Вариант-два. Ты сейчас рвешь на лоскутки этого жирного кабана, крошишь самых отмороженных из его свиты, которые сунутся после этого на Арену… Хотя я бы на их месте бежала, не оглядываясь… что там еще? А! Рвешь на себе рубаху для завершения образа полного отморозка… и Ниидзима получает свою сестру по кусочкам. Или не получает вовсе — наверняка, начнется какое-нибудь расследование и от улик попытаются избавиться.

— Полиция… — Предложил я, чтобы честно рассмотреть все варианты, но на это Мисаки только покачала головой. — Понятно. Это тоже не вариант: сын второго советника, внучок четвертого с одной стороны и девочка из малообеспеченной неполной, следовательно, неблагополучной, семьи — с другой…

— Ну, не то, чтобы… Если задействовать наши рычаги — Старейшего, Рю Горо, Охаяси… да тех же Асамия, в семью которых Дайя собирается затащить Ниидзиму — что-нибудь и получится. Через месяц-два свалят и четвертого советника и прижмут сыночка… Просто это долго и нудно. И, скорее всего, Каэдэ к тому моменту уже не будет в живых — избавятся хотя бы как от улики.

— Ясно… Следующий вариант…?

— Берем жирного борова в заложники! — Азартно предложила Мисаки. — Режем пальчики, отсылаем… хм… а вот отсылать-то пальчики и некому — девочку держат где-то у этого олигофрена. Но, допустим, пальчики есть куда отсылать — любящему папочке или не менее любящему дедушке… Ваши контраргументы?

— Тоже, не вариант. — Покачал я головой. — Мы тогда будем злодеями. Со всеми вытекающими. Включая полицию, спецслужбы… и может быть даже бойцов Арены, разозленных «попранием» «духа Арены». А нам тут еще жить и жить… Ты, кстати, как? Жить тут собираешься? А то — давай — перейдем на нелегальное положение… Деньги со своих счетов я уже давно все обналичил…

— Ни-ни-ни! — Выставила ладошку Мисаки. — Я, знаешь ли, настроилась на домик, детишек и мужа, не находящегося постоянно в бегах… Трех… Э-э-э… нет, трех — это крутовато будет. Двух! Двух детишек.

— Давай следующий вариант. — Я постарался не улыбнуться…

— Обратиться к учителям… Ну, глупость этого предложения видна невооруженным глазом. Тебя угораздило стать учеником Хаято Фуриндзи. Так что «сам, ученик, сам»!

— Следующий…

— Не следующий, а последний… э-э-э… крайний. Крайний вариант — сплошной экшн и движуха… Зрители — в восторге, продюсер снимает огромные кассовые сборы… Ну, и песенку на «Счастливчике» закажешь — денежку с них стрясешь — а то расслабились они в последнее время… И мне надо коллекцию на моем плеере обновить.

— Я за этот вариант. Только… ящерка… Мне не нравится твое легкомысленное отношение к происходящему. Это не мультик и не боевик. Тут все по-настоящему — посмотри, хотя бы, на Ренку. Как бы и в твою очаровательную головку не прилетело что-нибудь жужжащее…

— Не беспокойся… Кён. — Мисаки вжалась в меня. — Перед акцией я буду очень-очень серьезной и осторожной. М-м-м… — Она снова начала что-то рисовать ноготком уже на моей щеке. — У нас еще есть чуть-чуть времени… Ты же знаешь, что физические показатели спортсменок улучшаются после секса, да? В штате спортивных женских команд для этого даже несколько типа «массажистов» держат… М-м-м-р-р-р?

— После… — Голос, вопреки моим стараниям, стал хриплым. — После акции. Если будешь себя хорошо вести и будешь очень-очень серьезной и осторожной. Понятно?

Как только он сказал о похищении своей сестры, я почувствовал себя полнейшим уродом… И даже двинул ему в ухо со злости:

— Не мог сразу сказать, мудила инопланетная?!

А он только плеснул слабым удивлением сквозь «болевой шторм» во всем теле: «Почему инопланетная? Сирахама совсем мозгами тронулся?»

Сюр какой-то! Я пытал Ниидзиму, чтобы помочь ему же!

Аттракцион «Почувствуй себя инквизитором!»

Судя по книгам и фильмам, инквизиторы тоже на полном серьезе думали, что помогают людям, избавляя глупых людишек от ереси каленным железом. Правда, я выбивал из Ниидзимы информацию бескровными некалечащими методами… Но все равно, как-то это… Боль-то все равно была настоящей.

Потом-то Ниидзима разговорился, когда я пообещал, что решу проблему.

Сыночек Второго Советника, действительно, оказался напуган Танаки до нервного поноса. А поскольку семья Сирахамы неожиданно снялась с места и помахала всем ручкой с пляжей Австралии (якобы, оставив меня «заложником»), а моих невест даже подумать тронуть было боязно (Орден Феникса, такое впечатление, только раскручивал маховик жестких действий на материке… решая еще и какие-то сопутствующие задачи), вариант, по мнению Танаки и Ютака Кодзаки оставался один — младшая сестра «агента» Черного Мотоциклиста — Каэдэ Ниидзима.

Девочку перехватили в пятницу вечером, когда она возвращалась из школы. Хвать — и в квартиру к Ютака Кодзаки… Ну, как «квартиру»… Сыночек владел тремя этажами в «Тошидо Билдинг». Центр Токио, легендарный Синдзюку… Такая вот «квартирка» у представителя «золотой молодежи»…

Совсем рядом, кстати. Всего через два района. Удобно. Спасибо ему!

— Это, насколько я поняла, типовые планы помещений. — Мисаки сунула мне ноут Ниидзимы. — У тебя на ознакомление… осталось одиннадцать минут! Время пошло.

Оказывается, «пришелец» всю ночь собирал информацию по Ютака Кодзаки — так что нужная информация у него на ноуте была. И, я вынужден был признать, поработал он неплохо… только вот без практического применения всей этой информации цена ей — ноль.

— Спасибо, ящерка!

— Красными линиями отмечена перепланировка помещений. — Буркнул Ниидзима. Он лежал тут же. На всякий случай надежно связанный. — Я говорил с ней два часа назад. Пока с ней все в порядке. Это понятно — пока они не получат подтверждения — ее не тронут…

По замыслу похитителей, от Ниидзимы требовался пустяк — дать мне выпить бутылку с какой-то отравой.

— … Это не яд. Я провел химический анализ жидкости…

«Оба-на! А как он бутылку обратно запечатал?»

«Малыш! Это элементарно делается… Точно так же, как это сделали отравители!»

— … Препарат сбивает вестибулярный аппарат, через воздействие на зрение. Чтобы на Арене с тобой не было хлопот. Время действия — примерно четыре часа… — Ниидзима помолчал, устроился на диване поудобнее и выдал. — Я пойду с вами…

Я даже не оторвался от заучивания плана помещений, а Мисаки спокойно отбрила, оторвавшись от набивания каких-то эсэмэсок:

— Khuy tebe…

— Кажется, меня послали… — Слабо улыбнулся Ниидзима. — Русский?

Выглядел «пришелец» откровенно плохо. Только что высохшие кровавые дорожки из уголков глаз, такие же дорожки — из-под носа. Осунувшееся серое лицо, лопнувшие сосуды в глазах…

Но — вот пожалуйста — находит в себе силы шевелить мозгами, улыбаться и играть в героя — «Я пойду с вами». Молодец, конечно, «превозмогатель» и все такое, но…

— Мне там балласт не нужен, Ниидзима. — Я перешел на следующий файл — фотографии помещений. — К тому же ты — полный ноль в огнестреле. Комната, где ее держат — известна?

— Нет, разумеется. Я с ней говорил через мобильный. Полиция могла бы засечь место с точностью до пары метров, но в полицию я не обращался. Серым цветом помечены нежилые помещения — кухня, оранжерея, столовая и прочее… — И снова полез в бутылку. — Я внутрь не полезу. Снаружи подожду.

— А зачем тогда? Тем более, я смогу на мотоцикле увезти только одного человека.

— Мотоцикл? — Слабо удивился Ниидзима. — Да, не подумал… Это решаемо — в Токио есть мото-такси…

— Тебе сейчас только на мотоциклах кататься, инвалид-калека! — Фыркнула Мисаки.

— Ну, вам не привыкать с увечными возиться… — Слабо пробормотал «пришелец». — Семейная особенность, так сказать.

— Нарываешься? — Я даже удивился. — А смысл? Хочешь, чтобы я тебя вырубил? Или отказался от своих планов?

Ниидзима скривился. А Мисаки встрепенулась:

— Кён! Время!

Я забросил планшетник в свой рюкзачок. Ниидзима спокойно проводил глазами свой драгоценный «девайс».

— Полутора часиков нам хватит, ящерка?

— Хм? — Мисаки прищурилась, бросила взгляд на Ниидзиму и поняла. — Час. Иначе могут быть проблемы, если его тут найдут.

Ниидзима тоже понял и торопливо объяснил:

— Перед самым твоим выходом на Арену я обещал позвонить им, чтобы убедиться, что с сестрой все в порядке. А иначе, дескать, расскажу все тебе и сообщу в полицию… первое напугало их гораздо сильнее, мне кажется…

— Ну, вот как раз через часик, перед объявлением поединка, и позвонишь. — Кивнул я, нащупал точки на его шее и сжал. «Пришелец» обмяк.

— Развяжи его. И уложи более живописно. А я пока двигатель погрею.

Вечерний Токио красив. Так все говорят.

Соглашусь… если наблюдать из окна какой-нибудь высотки или с какой-нибудь горы в окрестностях. Или прогуливаться по ярко освещенным улицам. Горящая огнями реклама, огромные телевизионные панели, освещенные прожекторами высотки и башни.

А вот с водительского места мотоцикла — никакой красоты. Сейчас, конечно, был не час пик, но все равно очень оживленное движение, которое не давало наслаждаться видами. Во всяком случае, мне.

— Ящерка, а почему «Кён»?

— Потому что такой же спокойный и рассудительный флегматик. — Послышалось в наушнике шлема. — И так же, если прижать в темном-темном переулке к темной-темной стеночке, то всегда готов по-хорошему удивить своих девушек! — Мисаки сильней прижалась к спине. — К тому же ты иногда очень похоже «фейс-пальм» делаешь…

— Я? — Мне оставалось только искренне удивиться. — Не замечал за собой…

— А вот так… Кста, я девчонкам подсунула этот шедевр… Так что жди подначек, хи-хи-хи… Чур, я — Нагато! Ну, кто у нас Ренка будет — понятно. А вот Миу будет — «совершенно секретные сведения, Кён!» Хи-хи-хи… Кста! Ты знаешь, что у нее родинка есть на том самом месте! Звездочкой!

— Да ладно!

— Вот тебе и «да ладно»! — И круто поменяла тему. — Сэнсэю я позвонила, пока ты моторы прогревал… Уж не знаю, как наши мастера это делают, но фургончик со снаряжением будет ждать в квартале от «Тошидо Билдинг». Более того, сэнсэй обещала установить электролебедку на крыше… Прям, шутер какой-то!

— А она случайно не решила все сделать за нас? — Забеспокоился я.

— Не… — Мисаки передразнила. — Мышку… отбирать… не буду… Веселитесь… котятки…

— Плана нет. — Посетовал я.

— А какой тут может быть план, когда неизвестно, где девочку держат? Все просто, как перпендикуляр: закачиваем планы здания на тактические компьютеры, проникаем, ломаем резервные генераторы, обесточиваем здание и делаем зачистку… я сверху, ты — снизу… или как вы предпочитаете, аната?

— Предпочитаю сверху…

— Мр-р-р…

Здание было погружено в темноту… относительную. Фонари и огни с улицы все-таки давали слабую освещенность.

Все внутри клокотало. Тело дрожало в сладкой истоме. Пьянило, как от игристого вина. Мисаки тронула клавишу на тангенте:

— Кён! А мы сегодня с музыкой?

— Ты что-то развеселилась, Ящерица. Какой я тебе Кён?

— Ну, ладно… Зяблик-четыре. А почему зяблик? Как-то это… не круто! Давай, мы тебе другой позывной придумаем?

Мисаки переступила через тело мужчины и осторожно выглянула в коридор. Пусто. Хотя где-то на лестнице раздавались крики. Кто-то бежал вниз…

Ну, значит, сейчас она постреляет чуть-чуть.

— Давай. — Легко согласился Кенчи. — Потом. А музыку я уже заказал. Будет, когда…

Будто только и дожидалась этих слов, в наушниках послышалась музыка…

— Странная какая-то… — Удивилась Мисаки, когда вступила скрипка, и спросила. — Я ожидала чего-нибудь побыстрей! Поритмичней! Ну, как тогда…

Голос и интонации Кенчи были крайне серьезными, даже обеспокоенными:

— Она означает, что надо успокоиться и собраться. Я, кстати, не шучу.

— Да-да… я помню. Я буду вести себя хорошо!

— У меня пока только «цивилы». У тебя?

— Тоже. Двое. Выключила.

— Охрана спускается к тебе.

— Вижу. Готова. Начинаю.

— Принято.

По коридору зашарили лучи фонарей. Кто-то стал отдавать команды.

«Идиоты. Ламеры. Им бы сейчас лестницу блокировать, а они комнаты решили обшаривать…»

Рывок вперед в противоположную дверь коридора. Выцелить первый фонарь. Хлопок. Хлопок. Кто-то на два голоса закричал: «Нога! Моя нога!»

«Идиот! Подготовленный боец кричал бы: „Вижу цель! Десятая дверь!“»

В коридоре послышались выстрелы. Со стен посыпалась штукатурка и послышались рикошеты.

«Еще и боеприпасы армейские! В городских-то условиях! Видимо, ворованные! Ой, ламеры!»

Мисаки ждала.

«Сейчас!»

Новый рывок. Стена. Потолок. Зацепиться носочками таби за люстру. Снова выстрелы…

Четыре хлопка. Новые крики боли.

Чувство опасности взвыло, когда она разжала ноги и находилась в воздух, падая вниз, чтобы снова исчезнуть в одной из дверей… и была в данный момент полностью беззащитна, так как не могла уйти с линии выстрела. Благодаря какому-то наитию она подняла один из пистолетов на уровень груди. Пистолет-то и принял на себя пулю, сильно выбив девушке правую кисть и улетев к стене.

Новый противник стрелял превосходно. Да еще и с двух рук. Следующую пулю Мисаки «поймала» на оставшийся пистолет… тут же и его потеряв, разумеется. Тыльная сторона ладони, держащая пистолет, больно ударила в лоб, пистолет вывалился из онемевших пальцев. Да даже если б удержала — после удара девятимиллиметровой пули с десяти метров пистолет можно выбрасывать на свалку…

«Сигурэ меня убьет за „Сабли“!»

«Сейчас будет третья пуля…»

«Ну, значит, Сигурэ меня не убьет!»

«Кенчик расстраиваться будет!»

«У него еще две остались»

«Полторы»

«Тоже неплохо… тем более, он обещал, что Ренку будет пользовать, как полноценную женскую единицу!»

Сколько всякой ерунды можно передумать за одно короткое мгновение!

Противник не улыбался торжествующе: во-первых, он несомненно был мастером, во-вторых, так бывает только в манге, где персонажи-противники еще и обменяться репликами успевают.

Но вот эмоции противника… да, там было удовлетворение мастера от отлично проведенной комбинации: выманить нарушителя с помощью «мяса», оценить его возможности и атаковать в строго определенный момент, когда нарушитель будет беззащитен.

На дуле пистолета, направленного точно в лоб Мисаки, вспух огненный цветок с тремя лепестками…

«Совет им, да любовь…»

«И — чтоб каждый день!»

«Каждую!»

«И детишек — двое!»

«От каждой!»

«Чего всхлипываешь, Старушка?»

«Чуть не вспомнила, как меня звали…»