Сирахама

Глава 30

— Ну, що? Як тебе презенты? Удивилась я твоему заказу, донечка!

— Спасибо, ма. Теплые, мягкие, прочные.

— Прочные? Донечка, а зачем тебе понадобилось ажно три пары прочных рукавиц?

— Ну, у нас тут снег выпал… — Замялась Миу.

— Ох ви ж бедненькие! Снегу нормального не бачите! Приезжай до нас, доча! У нас того снегу…

Миу поколебалась и осторожно сообщила:

— Может быть и приеду, ма. — И намекнула. — А если не одна приеду?

— Подружек хочешь взять? — Легко догадались на том конце провода. — Или…? — Женщина вопросительно замолчала.

— Не «Или», мам. — С нажимом уточнила Миу. — «И».

Собеседница Миу помолчала и тихонько рассмеялась:

— Так вот, выясняется, зачем нужны ажно три пары! — Она помолчала и задумчиво добавила. — Батька рвет и мечет, це да. На силу успокоила. Но как-нибудь переварит. Если на людях будете себя пристойно держать. А если ТВОЙ еще и люлей нашей братве навешает, так и совсем подобреет. А я подкину ему идею про то, що, де, яка ж гарна молодая смена растет. Да и ножички того парубка его дюже впечатлили. Успокоится, куда он денется! Не он первый, не он последний. Да и Драконов из Редзинпаку в других Родах нэма. — Женщина вздохнула — Понты — понты. Совсем обрусел! А такой япончик миленький был!

— Спасибо, мамуль!

— Пять баксов! — Фыркнула женщина, и спросила с неподдельным интересом. — Донечка! И як же ж оно… в рукавицах-то? Может быть, мне тоже попробовать?

— Было замечательно, ма! — Откровенно призналась Миу. — Но мне пока не с чем сравнивать. Может, без них было бы еще лучше. К тому же мы решили, что пусть это будет тренировкой по самоконтролю… И, — Миу все-таки покраснела. — Мы друг дружку страховали и придерживали с двух сторон… Плохой у нас, оказывается, самоконтроль. — Со вздохом призналась она.

— Тренируйся больше и усерднее, донечко! — Расхохоталась женщина. — А я вам еще рукавиц свяжу! Прочных! Только «протекторы» и «защиту» на «тренировках» не забудьте использовать! «Травмы» от тех «тренировок» получать нам пока еще рано!

— Ой! — Миу едва не выронила свой телефон.

Собеседница Миу залилась смехом:

— Що? Все с головы вылетело? Какой гарный хлопец попался! Таке хазяйство из симьи упускати ни як не можна!

Мы с Миу и Мисаки как раз завершали длительный и приятный ритуал вечернего расставания у ворот Редзинпаку. Мисаки уже получила свою порцию объятий и поцелуев и мечтательно смотрела куда-то вдаль.

Я ничем старался не показать, что о чем-то догадываюсь, а девушки — ничем старались себя не выдать… Это нельзя было назвать даже «молчаливым соглашением» — это скорее подразумевалось по умолчанию, без всяких договоренностей, что вербальных, что безмолвных. Будто, если мы об этом даже думать не будем, и даже намеком не покажем, что что-то было — то этого как бы и не было!

И вот тут за моей спиной, от ворот, полыхнуло знакомой жутью:

— Здра-а-авствуй, Кен-чан!

Я оторвался от Миу и повернулся к воротам…

— Здравствуйте, Фуриндзи-доно! — Глубокий уважительный поклон.

Некоторое время Старейший давил меня жаждой крови, но, видимо, «чмок-тренировки» сделали свое дело: меня не трясло и в бегство я обращаться не собирался. Миу тоже спокойно терпела рядом, а вот Мисаки, не очень привычная к ТАКОМУ Старейшему, спряталась у меня за спиной.

Правда, присутствия духа дракошка не теряла и внимательно следила за обстановкой. В наступившей тишине отчетливо вжикнула молния на ее куртке… Только б она не стала хвататься за свои пистолеты!

Жажда крови погасла. Старейший помолчал, разглядывая нашу ощетинившуюся троицу:

— Кен-чан, зайдешь на минутку? Угости старика своим чайком! А то в последнее время отраву всякую подсовывают — из-за дрянной химии даже вкуса не разберешь! Да и не люблю я симулировать глубокий и здоровый сон, хо-хо-хо! Внученька, это я не про твой чай, милая… Это я про другой чай… Заодно поговорим! Внученьки… да успокойтесь вы! Не буду я его убивать… сегодня.

— Хо-о-о… — Выдохнул Старейший, с наслаждением сделав первый глоток. — Давненько такого чая не пробовал, Кенчи! Давненько! Такие воспоминания навевает! М-м-м…

— Спасибо, Фуриндзи-доно!

— «-доно»? Я вот, что тебе скажу, Кенчи! Мои ученики либо есть, либо их нет. Чтобы они ни натворили, они всегда мои ученики. А если мне не понравится то, что они натворили, то они перестают быть. Вообще. Понимаешь?

— Да, сэнсэй. Понимаю. Мне была незнакома эта концепция, и я подумал, что обманув ожидания учителя, я потерял право называться его учеником.

— Достойный взгляд на вещи. Не хуже прочих. Как в старые-добрые времена, когда в таких случаях было принято делать себе сепукку… вне зависимости от справедливости упреков, хо-хо-хо!

Я закашлялся:

— Ну, не настолько я чувствую себя виноватым, Фуриндзи-сэнсэй!

— И это таки тоже хорошо! — Хитро сверкнул глазами Сверхчеловек. — Ну? Задавай свой вопрос, Кенчи!

— Каким должен быть муж Миу?

Я спросил без раздумий: «список вопросов» уже был давно готов, и ЭТОТ — был лишь «пристрелочным».

Старейший разочарованно вздохнул и подвинул мне свою опустевшую чашку. Пока я ее наполнял, он внимательно меня разглядывал. Наконец, заполучив чашку, ответил:

— Попробуй еще раз…

«Как мы и думали, Старик! Как мы и думали…»

— Каким должен быть ваш ученик Сирахама Кенчи? — Тут же спросил я.

— Хо-хо-хо! — Старейший с удовольствием сделал глоток. — Гораздо лучше! Молодец! А не поделишься своими мыслями?

— Миу и девочек вы используете в качестве приманки, вытягивая меня на какой-то, только вам известный, уровень. Какой? Этого я не знаю. Зачем? Этого я тоже не знаю.

— «Используете»… звучит так, будто мы какие злодеи, Кенчи!

— Прошу простить, сэнсэй, я неправильно подобрал слово. Разумеется, вы любите Миу и Ренку. И, я надеюсь, Мисаки. Просто используете любые доступные вам средства и… «ставите все на карту».

— Ну… можно и так сказать. — Старейший снова сунул усы в свою чашку.

— Мой вопрос, учитель… — Осторожно напомнил я.

— Что? Ах, твой вопрос… Ответ на него есть. И достаточно однозначный. Без многозначительных двусмысленностей — прямой и честный. Но вся интрига в том, Кенчи, что мой ученик должен найти его сам — я не собираюсь своему ученику давать ответ на блюдечке… как там…? с голубой каемочкой? И, чтобы ты не терзался, сразу скажу — ты сегодня задал правильный вопрос. Именно тот, который я от тебя и ожидал.

— И от ответа на этот вопрос зависит…

— Ты про своих подружек? Нет, не зависит. Я не знаю, сколько у тебя займут поиски ответа — можешь, хоть всю жизнь искать — я подожду! Но, хочешь — обижайся на меня, ученик, а твое обучение продолжается — и твои «морковки» по-прежнему являются для тебя приманкой. Одной из. Договоренность с Асамия остается. Договоренность с Кэнсэем остается. Смешная возня твоих хвостатых родственников — остается. А то, что уже произошло… — Старейший неодобрительно покачал головой. — Ну, так на дворе уже двадцать первый век! Мы, Редзинпаку, идем в ногу со временем! И ЭТО уже не является препятствием! Если, конечно, ЭТО не то единственное, что ты хотел получить от своих… «морковок», Кенчи.

— Разумеется нет, Старейший! — Возмутился я.

— Можешь задать второй вопрос. — Разрешил Фуриндзи.

— Сколько у вас было учеников?

— Много! Очень много! Но тебя ведь не это интересует, да? Тебе бы у Акисамэ пару уроков риторики взять, хо-хо-хо! Чтобы правильные вопросы научиться задавать! С другой стороны, так интересно угадывать, что же ты имел в виду на самом деле! — Старейший погладил бороду. — Я разному учил, учу и буду учить. Разных людей. Тому, чему я тебя хочу научить, я еще не учил никого… Но — сам, Кен-чан! — Предугадал он мой вопрос. — Выясни это сам! Иначе мне будет неинтересно! А когда мне неинтересно — это печально. Всем.

При выходе из кабинета Старейшего я чуть не споткнулся о Точимару. Кажется, растущий, как на дрожжах, черный кот отрабатывал технику подсечек и подножек. И если учесть, что по словам девушек, об него иногда спотыкались даже они, можно предположить, что уровень кота в этом виде искусства — где-то на уровне черных поясов… и совсем не первых данов!

Правда, мысли мои были заняты совсем другим.

«Это что ж получается, Старик? Попытка стать у Миу первым мужчиной ни к чему не привела бы?!»

«Выходит, что так… Потому что дело не в Миу, а в нас. Что-то от нас нужно Старейшему! Что-то такое, для чего он использует даже собственную внучку!»

«„Использует“. Звучит так, будто Старейший — какой-то злодей!»

«Молодец! Чуешь подвох и демагогию… Так или иначе все друг друга используют. И с благими целями и намерениями и, даже, изредка, с неплохим результатом. Так что тот, кого якобы использовали — даже остается доволен! Иногда».

«Ой, да ладно!»

«Ну, ты ж не думаешь, Малыш, что девушки залезли к нам в постель исключительно для того, чтобы сделать нам приятное? Или только для того, чтобы нас вылечить? Были у них и свои цели! Миу не хочет к Асамия, Ренке надоело быть девочкой, Мисаки… по-моему, ей просто было любопытно. Заметь, мы даже точно сказать не можем — не ошибаемся ли мы! И они для достижения этих и многих других целей нас использовали… Ты против их методов? А? Или тебе не понравилось? Или ты против того, чтобы они нас… использовали? Ты не хочешь, чтобы наши невесты нас использовали? „Сами, девочки, выкручивайтесь сами“?»

«Знаешь, Старик! Все это, действительно, демагогия и словоблудие! Я чувствую их эмоции и знаю, что они меня любят! На остальное — насрать! Понял, нет? НАСРАТЬ!»

«О! Слова не мальчика, но — мужа! Молоток!»

— Опять волнуешься по пустякам, Кенчи?

Мастер Ма оказался первым, кого я встретил, покинув кабинет Фуриндзи… ну, если не считать Точимару, о которого я чуть не споткнулся у самого кабинета.

Мастер кэмпо пытливо смотрел мне в глаза.

— Что-то не так, Ма-сэнсэй? — Забеспокоился я.

— Совести таки не вижу! — Вздохнул Кэнсэй. — Ни капли! Обесчестил дочурочку, а стыда — ни в одном глазу! Ни вот столечко!

— На дворе двадцать первый век, Ма-сэнсэй! К тому же, вы сами сказали не волноваться по пустякам!

— Ах ты ж…! — Задохнулся от возмущения Кэнсэй.

За стеной на два голоса заржали — именно заржали — Сакаки и Акисамэ. А сверху кто-то заухал филином… Видимо, Апачай «скачал» демона-сову…

— Демоны подземного мира! — Воззвал Кэнсэй к потолку. — Верните нашего вежливого и почтительного мальчика, который каждый раз волновался по пустякам и заморачивался всякой ерундой!

— Ма-сэнсэй… не хочу вам мешать… — Заметил я. — Но Подземный Мир — внизу. Под землей.

— Но таки одно из должностных лиц этой шарашкиной конторы — наверху! — Не согласился Кэнсэй и прищурился. — Кенчи…

— Да, Ма-сэнсэй?

— А пойдем мультики смотреть! Там где-то сто — сто пятьдесят серий осталось — никак добить не можем! И бросить не можем — так затягивает, зараза! Как наркотик! И, по случаю возвращения в Редзинпаку, в которое мы тебя, конечно же, коварно заманили, разрешим тебе одну баночку пива…

— Две.

— Ладно! А то вдруг убьют тебя завтра, а я с зятем так и не выпил ни разу! — И, довольный ошарашенным лицом собеседника, бросил вглубь коридора. — Миу! Приготовишь закусочки?

— Да, Ма-сан. — Послышался оттуда голос Миу… при этом самой Миу я не ощущал! — Я теперь соленые орешки хорошо-о-о прячу!

— Вот так и живем! — Грустно покивал Кэнсэй. — Таки матриархат!

Когда за Кенчи закрылась дверь, Старейший внимательно посмотрел на кружку:

— Ну, что, — Спросил он у нее. — Выведем нашего перса на новый уровень?

Кружка почему-то не ответила. Фуриндзи перевел взгляд в самый темный угол кабинета:

— Вылезай уж, непутевая! Я на тебя уже не злюсь! — И тут же скосил глаза себе за левое плечо, где материализовалась Сигурэ.

— Правда… правда? — Со своим обычным меланхоличным видом спросила мастерица оружия.

— Конечно! Если бы вы поступали в точности так, как я вам говорю, это было бы слишком скучно!

— Морковки… поднадкусали… — Озвучила основную свою вину Сигурэ…

Правда, в ее безэмоциональном исполнении это прозвучало так, что и винить, вроде бы, не за что! Старейший вздохнул и задумался, поглаживая бороду. Наконец, изрек:

— Первое. Было весело! Второе… Ты же сделала это не просто так — а потому, что любишь своих учеников. Обоих. Конечно, ТАКАЯ любовь к ученикам немного отличается от классического представления о том, как учитель должен любить учеников… Ну, да у нас же Редзинпаку, а не какая-нибудь скукотища! И ты даже пошла на такие чудовищные жертвы! Ты ведь так хотела себе эту смешную железку красавицы Шакти! — Старейший зажмурился, предаваясь каким-то воспоминаниям. — Третье. В целом операция была организована грамотно. Молодец! Четвертое. Наш ученик теперь даже не в потемках, а в кромешной темноте бродит… отличная среда для его роста! Пятое… иногда полезно, чтобы ослик знал, какие они вкусные, эти морковки! И — шестое… Это все-таки было весело!

— Спасибо…

— Пожалуйста… А вот за то, что нарушила мой приказ не появляться в спальне ученика — я тебя, конечно, накажу обязательно!

— Любопытство… кошку… сгубило. — Согласилась Сигурэ.

— Это точно. Хорошо, хоть сама из этого твоего кошачьего любопытства в постель к ним не залезла… или?

Старейший подозрительно прищурился, но Сигурэ по-прежнему равнодушно смотрела на стену. С едва заметным румянцем на щеках.

— М-да… ученик правильно мне подарок на новый год сделал! Только не театр это. Совсем не театр. Это просто цирк какой-то!

— Плеточку… принести? Есть… девятихвостая… с шариками…

Из кабинета Старейшего донеслось веселое «Хо-хо-хо»

— У вас уже почти получается, сэнсэй! А теперь попробуем чуть-чуть обнажить зубы… Та-а-ак… Смелее-смелее! Тут никого нет, кроме меня. Ой, какие у нас ровные и белые зубки! Нет-нет, это слишком — клыки не надо показывать. Мы же хотим сделать улыбку дружелюбной и милой, как у настоящих японских женщин, а не как у этих американских вульгарных дылд!

— Так… правильно?

— Да, сэнсэй! А теперь — чуть-чуть напрячь щеки, чтобы появились ямочки. Уй, какие у нас очаровательные я-я-ямочки!

— Угу…

— Прекрасно! Прекрасно! А теперь — убираем пальчики от уголков губ. Пробуем без пальчиков… Держим-держим-держим… Еще четыре секунды. Три. Две. Одна! Замечательно, Сигурэ-сэнсэй! Вы такая миленькая, когда улыбаетесь!

— Что… теперь?

Сигурэ кончиками пальцев осторожно разминала чуть затекшие мышцы лица, непривычные к такой нагрузке. Мисаки открыла небольшой чемоданчик-косметичку:

— Теперь, сэнсэй… Теперь самое трудное!

— Знаю… — Сигурэ рассматривала тюбики, кисточки, баночки, зеркальца, «патронташ» губной помады. — Маскировка! Грим.

— Хм… Ну, можно и так сказать. Но я предлагаю использовать другой термин! Он будет отражать саму суть того, что мы собираемся сделать! Боевая раскраска!

— Боевая… раскраска. — Попробовала слова на вкус Сигурэ и кивнула. — Нравится. Полосы… продольные. От глаз — к ушам. Ото рта — к шее… увидят… испугаются. Присутствие духа… потеряно!

— Полностью согласна, Сигурэ-сэнсэй! Но у нас другая цель! Допустим, у нас задание — обратить на себя максимальное внимание противника…!

Сигурэ внимательно слушала, и Мисаки воодушевилась:

— Точно! Чтобы помочь товарищам проникнуть на хорошо охраняемый объект и выполнить задание, необходимо отвлечь охрану оригинальным и нелетальным способом. Для этого мы и используем боевую раскраску, подчеркнув все достоинства, данные нам природой! М-м-м… упрощаем вводную — считаем, что в охране — только мужчины репродуктивного возраста!

— Интересная… концепция…

— Если сэнсэй позволит, я нанесу максимально эффективные штрихи, чтобы ни один «охранник» не смог отвести взгляда! А наши товарищи тем временем…

Сигурэ задумалась, а Мисаки затаила дыхание… Наконец, Сигурэ кивнула:

— Согласна. Но. — Сигурэ ткнула пальцем вверх. — Если сможешь… пальчиками… за потолок… вниз… головой.

— Конечно! — Не колеблясь согласилась Мисаки. — Ради такого — готова!

Через сорок минут Мисаки мешком рухнула сверху на специальный мат для прыжков с шестом:

— Готово, Сигурэ-сэнсэй… — Прохрипела она, не в силах оторвать голову от кожи мата. — Вы неотразимы и смертоносны, Сигурэ-сэнсэй! А теперь — разомнемся! Пятьдесят повторений комплекса «Кавайная улыбка». Хаджиме! А я пока «пробегусь» по всем пунктам операции! Итак: вначале выжидаем момент, когда никакие другие раздражители не будут отвлекать аудиторию. Я подаю команду…

Редзинпаку хохотало в общем зале, глядя на огромный экран. Мужчины уже были румяные от выпитого пива. Миу привалилась к боку Кенчи и с интересом следила за происходящим на экране.

— Попрощалась с подчиненным? — Разрисованный красными полосами персонаж в белых одеждах сардонически усмехался.

— Смысл? — Чуть хмурое выражение на хладнокровном лице.

— Так ведь твоя смерть неминуема!

— Если это случится, то уж с ним я точно прощаться не собираюсь!

Кэнсэй утер слезинку из уголка глаза:

— Ну, вылитая моя Соечка! Такая же серьезная и непреклонная! Эх! Помнится, вот так же меня на поединок до смерти вызывала… И взгляд — один-в-один!

Драка в воздухе между персонажами продолжалась. После многочисленных превозмоганий враг был повержен.

— Не вздумай раскрывать моих секретов! И не мешайся под ногами! Сейчас будет самое интересное! — Говорил один персонаж — маленькая хрупкая женщина в белом хаори — другому персонажу — тучному толстощекому великану. Перед ними появился третий персонаж — шрамированный суровый старик с белой короной на голове.

Кэнсэй встрепенулся показывая пальцем на экран с надписью «Продолжение следует»:

— О! Таки вылитый папаша! И, помнится, Соечка ему тоже неплохо наваляла, когда он… ну… не соглашался, в общем… Но он, конечно же, поддавался, да! Потому что счастье молодых — это главное! А какое ж это счастье, если достигнуто без напряжения и усилий, да?

Акисамэ обернулся и потянулся к ноутбуку, подключенному к настенному монитору, чтобы распаролить следующую серию, но… так и застыл с протянутой к клавиатуре рукой.

— Ты чего? — Удивился Сакаки.

Акисамэ не ответил — он, как загипнотизированный, неотрывно смотрел в сторону двери. Сакаки пожал могучими плечами и посмотрела туда же… и тоже застыл изваянием:

— Во имя Луны! — Прошептал он потрясенно.

Через некоторое время в сторону двери смотрели все.

Там стояло Чудо!

Женщина в средней длины черно-золотом китайском ципао, на острых тонких шпильках, с вычурной прической, заткнутой двумя спицами…

А ЕЕ лицо! Лицо! Подведенные глаза, пышные ресницы, росчерки знакомых молний-бровей. Очерченные румянами высокие скулы. И губы… полные манящие лепестки светло-кремового цвета какого-то очень теплого, мягкого оттенка…

Миу впервые ощутила иррациональное желание закрыть ладошкой глаза Кенчи, который находился в том же состоянии, что и остальные присутствующие мужчины. Даже Апачай перестал пережевывать свой кусочек пиццы! Даже Апачай!!!

— Как же… Как же… Как же… — Бормотал Кэнсэй.

Закаленный вуайерист самоотверженно боролся с параличом. Его руки поднимались, но тут же беспомощно падали: поднести фотоаппарат к лицу — значило на мгновение разорвать зрительный контакт!

А потом Чудо… улыбнулось!

Пальцы Кэнсэя безвольно выпустили фотоаппарат, изо рта Апачая (!) выпал недожеванный (!!) кусок пиццы!!! И только Сакаки смог спасти свою банку с пивом, так как быстро поставил ее на пол рядом с собой.

И никто не обратил внимания, как в комнату мышкой прошмыгнула Мисаки.

Прошло ровно полторы минуты гробового молчания, прерванное знакомым голосом:

— Mission… is complete!

Сигурэ сделала шаг назад и растворилась в полумраке коридора.

Через несколько секунд присутствующие зашевелились, приходя в себя.

— Ну, что… — Неуверенно предложил Акисамэ. — Продолжим просмотр… Может быть посмотрим «Пони»? Или «Девочку-волшебницу»? Надо что-то романтичное. Смотреть файтинг после ТАКОГО — кощунство!

— Кхм… — Сакаки неуверенно оглядывался. — А где мое пиво? ТАКОЕ надо запить…

— Я таки не хочу вас прерывать, молодые-красивые! Но таки где мой фотоаппарат?! Не шутите с Главой Ордена Феникса! Ви таки покусились на святое!!!

— Ладно фотоаппарат!! Где ноутбук! Там же мультики!

— Апа-па! Пицца! Куда ты, где ты, пицца? Апа!

— Хо-хо-хо… ну, а у тебя что унесли, внученька? — Участливо поинтересовался Старейший у Миу, растерянно оглядывающейся вокруг.

— Кенчи… он только что сидел вот тут…

— Хо-хо-хо!!!

— Фуриндзи-доно. — Осторожно заметил Акисамэ. — Осмелюсь доложить, что ваша кружка чая, приготовленного Кенчи, тоже пропала… и чайник, заготовленный им впрок…

В следующую секунду не только по Редзинпаку, но и по близлежащему городку Исехара прошла сильнейшая за последние годы волна-цунами жажды крови — внезапно вылечились те, кто страдал запорами или поносами, роженицы вдруг легко разродились… и были зафиксированы два случая явки с повинной закоренелых воришек нижнего женского белья.

— … Старейший, только не волнуйтесь! — Торопливо прокашлялся Акисамэ, поняв свою ошибку. — Мы сейчас все найдем и исправим! Миу, где сейчас Точимару?

— Навигатор… — Вздохнула Миу. — Тоже. Сперли.

— Чисто сработано! — С невольным восхищением оценил Сакаки.

Посидели. Выпили. Этот «мультик», и правда, без пива смотреть было невозможно. А под пиво и ехидные комментарии учителей — самое оно!

И только на полпути к дому я сообразил, что в этом мире этого «мультика» никогда не было.

«Старик! Это что ж получается…»

«А чему ты удивляешься, Малыш? Музыкальные композиции, которых тут нет, и которые мы собственноручно заказываем у „Счастливчика“, тебя почему-то не удивляют! Меня бы на твоем месте гораздо больше удивил номер, который откололи Сигурэ и Мисаки!»

«Не напоминай, Старик! Мое мировоззрение в очередной раз пошатнулось! И… я тебя теперь отлично понимаю — в такое просто невозможно не влюбиться!»

«Удивительно, что ты не вспоминаешь о том, что было после… Видимо, взрослеешь!»

«Ха! Настоящий мужчина не будет хвастаться!»

«М-да… поторопился я с похвалой: сопляк — сопляком!»