Сирахама

Глава 26

Полина Николаевна Светлова с интересом наблюдала, как врачи деловито возятся вокруг тела пострадавшего больного. Имеет ли этот человек какое-то отношение к тому… видению?

Она наблюдала, разумеется, издалека: врачи имеют привычку дергаться и огрызаться каждый раз, когда кто-то посторонний приближается слишком близко во время их работы… Правильная привычка, если честно. А она еще и халат где-то посеяла… За асептичность они ее просто на части порвут!

Судя по спокойному поведению людей в белых халатах, дела были не так уж и плохи. Ни суеты, ни «нервов», ни раздраженных реплик… А как они себя ведут в противных случаях, она себе прекрасно представляла.

— Как он, товарищ полковник? — Спросила Полина врача, отделившегося от группы хирургов, «колдующих» над телом.

Главный хирург военного госпиталя имени Мандрыка, полковник медицинской службы Яков Фисул, стянув и выбросив перчатки, тщательно вымыл в рукомойнике руки и, вытерев руки, стал охлопывать себя по бокам, пытаясь нащупать пачку сигарет.

— У меня есть, Яков Александрович…

— Женские тонкие, небось? — Поморщился тот.

— Обижаете! Нормальные!

— Ну, пойдем, погуляем-покурим, Полина Николаевна… С придурком-то этим что?

— Схватился за щиток в подсобке, попал под напряжение… красота!

Врач поморщился:

— Отписываться теперь… Еще и на комиссию какую-нибудь налечу — будут техникой безопасности мозги компостировать… Лучше б выяснили, как наркоман через комиссию военкомата прошел. Но все равно — спасибо. Но вот зачем ты его вытаскивать полезла-то, голубушка? Физику в школе не учила?

— Дура я… — Покаянно повесила голову Светлова…

«И знал бы кто, какая! Впрочем, кое-кто все-таки знает!»

— Это точно… тебе технику электробезопасности тоже не мешает послушать. Вытаскивать идиотов из-под тока нужно в резиновых перчатках, предварительно обесточив линию… А еще лучше — не вытаскивать. Потому что «идиоты» и потому что «теория Дарвина»! А, хотя ладно, — Махнул рукой мужчина. — Пожалею я тебя — тебе еще успеют мозг оплодотворить несколько раз особо извращенным образом… Давай свои… нормальные…

Полина протянула полковнику пачку сигарет вместе с зажигалкой… Они остановились в конце коридора у окна… По коридору сновали люди: кто-то устранял последствия переполоха, кто-то — пациенты в основном — удовлетворяли свое любопытство.

— А сама?

— Бросаю, товарищ полковник! Ну… пытаюсь.

— А-а-а… ну, дело правильное.

Фисул закурил и выстрелил в форточку мощной струей сизого дыма. В ответ из форточки дохнуло морозным воздухом и крохотными снежинками — на улице шел снег.

— Так что… пострадавший?

— А что с ним? — Удивился Яков Александрович. — Жив, курилка! Правда, вот беда, в себя не приходит. Кома такая кома… Сейчас персонал его под аппаратик сунет, когда-нибудь и очухается. Может быть. Лежит — лыбится… («Ну, еще б ему не лыбиться с таким-то красавицами!») — Ты-то чего беспокоишься-то? — Прищурился полковник.

— Так ведь знаменитость же! — Натурально удивилась Полина. — Девушку спас! С пером… с ножом в боку до поликлиники дошел! А тут такое…

— Ну, что дерьмо в землю вколотил — это он, действительно, молодец, а с ножом в боку… при ранениях в живот — не велик подвиг, Полина Николаевна. Тебе ль не знать, с твоей-то… спецификой…

«Тоже верно: скоро и я перо в бок получу… в метро или в толпе какой… Хотя, вряд ли это будет нож — лифт-парковка-подъезд, ствол с глушителем, два „контроля“ — с моей-то спецификой…»

— … Ты, Полина Николаевна, у нас тоже знаменитость… в определенных кругах. «Бешенная ящерица»… — Майор тихо рассмеялся. — А что до пациента… ты б не связывалась с ним, Полина Николаевна. Это мой тебе хороший совет… за нормальную сигаретку, хе-хе-хе…

«Все интереснее и интереснее… Ну, что, Полинка, сунем свой любопытный нос?»

— Вот с перитонитом мужику не повезло, да… Хотя, перитонит-то — ерунда. А вот с этим любителем хвататься за оголенные провода ему очень не повезло… М-да… Теперь осложнения будут. Ну, да ладно — вытащим. Не таких вытаскивали!

«А вот тут позвольте не согласиться, Яков Александрович… Баба Яга категорически против!»

Полина Николаевна аккуратно села на стульчик перед реанимационной кроватью. Сегодняшнее проникновение в эту палату тянуло на полноценную операцию по задержанию особо опасного преступника: мероприятия по отвлечению персонала, легендирование ее повторного визита в Институт, легендирование ее визита к этому… герою.

Она, конечно, чувствовала некоторое волнение и мандраж, но — опыт-опыт — все равно была собрана и сосредоточена.

Информация в серой картонной папке, что она принесла с собой — оч-ч-чень интересная… И Полине было что сказать. Но вот услышат ли ее? А если даже и услышат, каким способом ответят? И ответят ли?

И — редчайший случай — ей нечего было предложить и нечем надавить, на руках не было ни единого козыря, а блефовать было бы крайне глупо. И — впервые — она будет просить, а не требовать или торговаться. Непривычное ощущение.

Ну, и как тут не волноваться и не мандражировать?

Она даже цветы принесла. Смех один — белые тюльпаны! А ведь, отягощенная новыми знаниями, прекрасно знала смысл белого цвета там, в видении! Принести белые цветы в больницу находящемуся в коме пациенту….

С другой стороны, пожелание ЭТОМУ пациенту скорейшего отправления на ту сторону ей в данном случае казалось исключительно уместным.

Сегодня она была в официально-цивильном. Деловой костюм — черный пиджак и юбка, белая блузка и туфельки-шпильки для извлечения музыкальных звуков из любых полов.

Когда она гарцевала по коридору института — врачи и больные высыпали из кабинетов и палат. Ну, их тоже понять можно — скука ж! Да и посмотреть было на что — Полина Николаевна Светлова выглядела прекрасно не только для своего «сороковника», но и с тридцатилетними могла потягаться. А что! Детей нет, семьи нет, свободная птица, постоянные тренировки и, главное, постоянное хождение по краю, щедро сдобренное адреналином… не до потери физической формы, знаете ли. Правда, волосы уже полностью седые и их приходится красить… но — чего мужчины не знают, им не повредит. Верно?

«Секси-баба!» — цокнул языком подвозивший ее лейтенант Синельников, оглаживая взглядом абрис своего капитана. И сделал попытку узнать о ее дальнейших, после посещения госпиталя, планах на вечер. А ведь женатик!

В Управлении — вот же романтики! — решили, что неприступная Светлова влюбилась на старости лет! Тут же байку какую-то сочинили, фантазеры!

Она положила папку на невысокий столик и неторопливо стала развязывать тесемки. И усмехнулась, вспомнив эпизод одного фильма. А почему бы и нет…?

Грациозно сняла «учительские» круглые очки и затянула:

— Как видите, мы за вами давненько наблюдаем, мистер Андреев… Оказывается, вы живете двойной жизнью. В одной жизни вы — Андреев Валентин Иосифович, работник уважаемой нефтедобывающей компании, у вас есть дача, машина, и вы даже… — Полина Николаевна осуждающе покачала головой, перевернув страницу досье. — Развелись с женой пять лет назад… У вас даже есть дочка. Все, как у миллионов нормальных людей…

Мужчина на койке, разумеется, молчал. Он до сих пор не приходил в себя. Какие-то непонятные медицинские приборы помаргивали огонечками, показывали какие-то кривые… И не было заметно никакого изменения состояния…

На безусом и безбородом расслабленном лице круглолицего шатена, действительно, казалось застыла едва заметная легкая улыбка.

— … А в другой жизни вы… нет, не хакер по кличке Нео, а… непонятно кто. Ваша должность в «ДальВостокНефтеГаз» — явная синекура. Характер некоторых шрамов на вашем теле — огнестрельные ранения, причем, полученные в разное время. Тренированное тело… вполне-вполне, на мой вкус…

Полина перевернула листок в папке:

— А вот — причина смерти граждан Тряпишина и Ковыкаева. Она подозрительно одинакова и весьма специфична — дислокационная асфиксия, вызванная травматическим смещением гортани. Предположительно, после удара в горизонтальной плоскости тупым предметом — ребром ладони или доской. Лично я ставлю на ребро ладони — мне так интереснее. И — мало этого — разрыв артерии мозговой мембраны вследствие удара тупым предметом в височную область… У обоих. Что в этом такого, спросите вы? Напоминаю: темно, слякотно, холодно — в тот день, если помните, шел снег с дождем — фонари слепят глаза, гопники гнут пальцы, «чёкают» и «слышкают», на заднем плане хныкает гражданочка Кривцова Елизавета Сергеевна… и — молниеносное убийство, совершенное способом, множество раз до этого отработанными. При этом у одного жмурика — все повреждения с левой стороны, а у другого — с правой… Я тут попыталась себе представить — так вот я бы так не смогла… Ну, разве что сейчас, после известных вам недавних событий. Только вот как вы, такой тренированный убивец, на нож нарваться умудрились? А я вам скажу! Девочка, которую эти ублюдки трах… изнасиловать хотели, могла увидеть то, чего видеть была не должна. А когда вас ножом пырнули — понимаю, бывает! — тут-то и не вынесла душа поэта… Нэ?

Полина помолчала, разглядывая приборы.

— … Когда мои подчиненные стали собирать информацию, то я изрядно обогатила свой запас вежливых намеков — мне столько раз сказали о нежелательности проявления любопытства. Да-да, Валентин Иосифович, следаку по особо важным не побоялись об этом намекнуть! Меня стали вежливо просить не лезть не в свое дело. Не дело, де, полиции, ковыряться в грязном белье Министерства Обороны… Но, повторяю, вежливо! Вот что значит — наработанные очки репутации! Пришлось собирать информацию самостоятельно и — келейно… Ах да, чуть не забыла — спасибо, что напомнили! Мелочь: вы, гражданский, без знакомых, без родственников, без связей, лежите в военном госпитале. После того, как вас сюда положили, на всем этаже на окна повесили жалюзи, которые до этого не могли повесить год! Жучков в вашей палате, конечно, нет — тут все-таки множество медицинских приборов — но у персонала есть предписание сообщать по команде, если вами кто-нибудь станет интересоваться.

Полина неуверенно тронула руку мужчины, провела пальцами по волоскам. Да, то самое ощущение. Слабое и едва заметное, но — оно! Она неожиданно испытала робость:

— Мне, честно говоря, плевать на все это. Я, — Она глубоко вздохнула, будто перед прыжком в холодную воду. То, что она собиралась сказать было… глупо и иррационально… — Я прошу о второй попытке! Даже — только никому не говорите — умоляю! Тут у меня все скоро завершится и возможность начать заново будет — на меня уже прайсик выписали, а ублюдочное начальство умыло руки — я ему хорошо в свое время мозоли оттоптала. Компромата у меня нет, торгонуть нечем… И родных нет — семьей при такой гадской работе только полная дура обзаводиться будет… Хотя, то, что дура — это, как раз, да — сто процентов! И душа моя нахрен никому не сдалась… Так что и предложить-то взамен нечего…

Полина запнулась — хотя глаза мужчины были закрыты, отчетливо вдруг показалось, что он внимательно смотрит… тяжелым взглядом… и глаза у него — целиком черные, без белка и радужки…

«Мисаки будешь давить — убью!» — Почудилось ей вдруг… или она совсем головой двинулась. — «Вернешься обратно»

— Возвращаться мне некуда будет… наверно. — «Совсем сбрендила, Полинка, с воображаемым голосом говоришь!» — Я и завещание позавчера накропала, чтоб кремировали. Все эти многочасовые посиделки на похоронах меня вымораживают… а я завсегдатай этих мероприятий. Я договорюсь с девочкой. Взрослая ж, все-таки, женщина… Цундере не обещаю, но «настоящую японскую женщину»… как-нибудь потяну. Ну и навыки следака… вдруг пригодятся? Нэ, аната?

«Не ешь меня, Иван-царевич, я тебе еще пригожусь!» — Усмехнулась она про себя. С облегчением и надеждой.

Обратно в ожидающую ее машину она летела по коридору, как на крыльях.

Шакти сунула мобильный телефон, украшенный стразами, куда-то в складки черно-золотого сари и весело улыбнулась:

— Возвращаемся в Японию, Лин!

— Случилось что-то хорошее, учитель? — Лин Ченг Шин, одетая сегодня в тонкое длинное платье, гибко и пружинисто поднялась с кресла. — Вы так обрадовались!

— Случилось, моя дорогая! Кишора снова хотят убить! Он пользуется огромной популярностью! Как и ожидалось от реинкарнации нашего Основателя! Лично я желаю быть в первых рядах! И… надеюсь, Асамия уже достаточно издергались и испереживались из-за нашего внезапного отъезда.

Свесив ноги с кровати, я сидел на ее краю. Мисаки сидела ко мне лицом, обвив меня руками и ногами. Со стороны, наверно, выглядело, как одна из иллюстраций к главе «Камасутра. Способы наслаждения на стульях»… Дракошка еще и всхлипывала… очень уж двусмысленно.

Только не до того нам было… Не до того.

Девушка чуть-чуть успокоилась. Хотя, ощущая внутри себя вторую, все еще боялась. А если учесть, что сейчас не было адреналинового шторма обычной активации… Можно было понять, насколько девушке сейчас херово. Более чем уверен, что сейчас идет внутренний диалог, и оставалось только делать все для того, чтобы этот диалог был спокойным, без взбрыков с любой из сторон.

Рядом неуверенно и растерянно топтались Миу и Ренка. Хонока дергала всех подряд (хотя, к Мисаки ей хватало ума не лезть), пытаясь добиться объяснений. То есть вносила тот самый элемент хаоса и бардака, который сейчас был бы крайне нежелателен.

— Хонька, сгоняй в кают-компанию за моими наушниками и мобильным…

Хонока, не задав ни одного уточняющего вопроса, исчезла. А ведь код от сейфа она знать не должна… в теории.

— Реночка, змейка, мне нужна мобильная связь… через мой мобильный. Чтобы на том конце мой номер показывал. И обратная связь от вашего «Счастливичка». И его трансляция сюда — в эту каюту.

— Попробую… у «Счастливчика» есть интернет-вещание. — Ренка убежала следом за Хонокой.

— Я что-нибудь могу сделать? — Спросила Миу, садясь рядом на кровать.

— Просто посиди рядом, кисуль. Ладно?

— Да, Кенчи… Может быть, позвать кого-то из учителей?

— Старейший назвал меня «учеником»… — Намекнул я. — Прямо, как знал…

— Во-о-от оно что… — Сразу поняла Миу. — Да, тогда придется выкручиваться самим. «Ты обязательно справишься САМ, ученик! Я в тебя верю, хо-хо-хо!»

— Угу… вон как учителя старательно делают вид, что спят. Хотя, мы тут достаточно нашумели. А уж после похода Хоноки в кают-компанию, где якобы спит Старейший… Когда Хонька прибежит, сможешь попридержать ее, чтобы она не мельтешила?

— О-о-о, вот это очень трудное задание, Кенчи. Но я постараюсь справиться!

— Братан! Держи! — Хонока уже приплясывала рядом и была в некотором затруднении — руки-то у меня были заняты. — Слушай! А дед Фуриндзи, оказывается, та-а-ак храпит…! Там илюминаторы дрожат!

— Ой, Хонока-чан, а как тут настроить связь? — Спросила Миу.

— Пф! Да запросто! Вот смотри… Братан! У тебя снова самая последняя прошивка! Там же все поменялось!

Через десять минут вернулась Ренка с ноутбуком и шкатулкой с иглами. Девушка была сильно растеряна… даже ошарашена. Она включила свет над прикроватным столиком, поставила ноутбук, открыла шкатулку и стала осторожно втыкать в плечи Мисаки иголки. И все это время что-то напряженно обдумывала.

— Уй! Щекотно, Рен! — Хихикнула дракошка.

— Таки лучше щекотно и весело, чем больно и печально, доложу я вам! — Процитировала она и сообщила. — Кенчи, трансляция и мобильная связь невозможна: наш канал через спутник сейчас наглухо забит входящим трафиком. Но. Вот, смотри: твой почтовый ящик на «JW». — Она развернула ноутбук экраном ко мне. — Тут УЖЕ лежат двадцать композиций… зашифрованных. И сейчас на судовой сервер закачиваются еще. И счет на сто композиций на семь с половиной миллионов и одну иену… То есть, стандартная цена за одну песню, которую тебе платила «Джи Вейв». И одна иена за выполнение кое-каких работ… И гарантийное письмо, заверенное цифровой подписью «Джи Вейв», о том, что в ответ тебе пришлют пароли к этим композициям.

— Вау! Аники, ты такими бабками ворочаешь! Кру-у-уть!

— Сколько?! Да где ж я возьму такие деньги?!

— Уважаемый жених! На вашем счету сейчас лежат пятьдесят пять миллионов… — Ренка наслаждалась моей растерянностью… видимо, компенсируя свою. — Дядюшка Хакуби тоже в истерике — вот, от него панический «мейл» с пометкой «срочно» на мой адрес пришел. А вот Балалайка-сан тоже прислала интернет-открыточку — поздравляет меня с хорошей и выгодной партией. И пишет, что никогда так не веселилась. Оказывается, юридический отдел получил с твоего мейла проект договора на передачу прав собственности на сто новых песен, владельцем которых ты сейчас являешься. Ты согласен уступить им все права на эти песни за чисто символическую сумму… — Ренка сделала паузу. — Полмиллиона иен за каждую!

Миу и Мисаки, да и я, само собой — сильно удивились, а Хонока еще и ляпнула восторженно:

— Вау! Аники! Ты теперь можешь купить себе такое же корыто!

«Женщины иногда такие практичные, Малыш, что оторопь берет!»

Миу не удержалась и все-таки прыснула. Даже Мисаки оторвалась от меня и, развернувшись, попыталась что-то разглядеть на экране ноутбука:

— Недостойное читтерство! Я тоже так хочу!

— Ни черта не понимаю… — Признался я.

— Сообщение от тебя было получено «Счастливчиком» шесть часов назад, Кенчи. — Усугубила ситуацию Ренка. — Причем… ты позвонил в прямой эфир. Лично. Шесть часов назад.

— Тем более!

— Знаю-знаю, — Покивала довольная Ренка… видимо, я полностью повторял все ее реакции и эмоции, когда она сама узнавала эти новости. — В этот момент мы как раз единогласно назначили тебя временным верховным жрецом Редзинпаку и под твоим руководством возносили коллективную молитву Главному Демону Подземного Мира перед Большой Вечерней Облавой на морскую живность… Как там было-то? «О, Великий Администратор! Ниспошли же нам на ужин рыбки от щедрот своих подземных! Да не оскудеет клешня дающего…!» — Девушки снова захихикали, вспоминая этот цирк. — А твой мобильный, как и наши, лежал в этот момент в сейфе в кают-компании. Разумеется, выключенный. Но — тем не менее — шесть часов назад ты заказал мелодию. Песня под номером… хм… мне, наверно, не стоит говорить, под каким. Потому что… знаешь, что содержит последний пункт счета? Тот самый, который «стоит» одну иену? Вот — читай: «Темпоральная корректировка местного континуума»… Так что во избежание этого — как его там… хроноклазм, да? — вот во избежание хроноклазма я и не буду тебе ничего говорить!

М-да… «И кто это у нас тут отвергает существование магии!»

Мисаки чувствовала себя более уверенно. Странная музыка, которую включил в каюте Сирахама, успокаивала и расслабляла. Пусть и послабее, чем объятья жениха, но — сойдет.

Вторая тоже была в растерянности. Она забыла свое имя и очень многое из того, что знала. И это тоже успокаивало. Знание о том, что кому-то в этот момент еще хуже, чем тебе.

К утру она смогла оторваться от Кенчи и… ничего страшного не произошло.

А Сирахама еще и очень уверенно заявил, что как только «ящерка» пожелает, он тут же «очистит» ее сознание от всего «лишнего». Да настолько уверено, что у нее и тени сомнения не осталось!

Вторая поморщилась и еще раз пообещала «вести себя тише воды и ниже травы».

Ренка и Миу сделали большие глаза, но от вопросов воздержались.

Гора, свалившаяся с плеч Рююто, заставила бы содрогнуться всю Североамериканскую тектоническую плиту. Настолько огромной была эта «гора».

И степень облегчения, которую он испытал, увидев загоревшего Сирахаму — описанию не поддавалась.

Вокруг Сирахамы закружился небольшой водоворот из девушек. Это было неожиданно. Разумеется, с двух сторон, никак не скрывая своих симпатий, руками Сирахамы завладели такие же подрумянившиеся Фуриндзи и Охаяси («М-да… видимо, больничный у нас проходил в совершенно разных условиях»). Это как раз было понятно.

Тут же подлетели эти невозможно приставучие и болтливые младшекурсницы — близняшки Ран и Маи. Это, со скрипом, тоже было объяснимо.

Староста… Ну, ладно — и это тоже можно было объяснить: нужно ввести проболевших и пропустивших занятия в курс дела. Хотя невооруженным глазом было видно — больше всего застенчивого, но любопытного старосту интересовал вопрос, как можно так загореть за неделю болезни.

Но когда к тройке «выздоровевших» стали подходить другие девушки…

А уж когда троица стала демонстрировать фотографии на своих мобильных… Да, сейчас он убил бы Сирахаму с ОГРОМНЫМ удовольствием! И взгляд Сирахамы… Рююто очень понравился этот взгляд.

«Один к пяти» — Определил он по этому взгляду.

Рююто смотрел на меня… странно. Так, наверно, смотрят жены на мужей-гуляк, которые возвращаются под утро с отчетливым запахом спиртного, женских духов и следами помады на лице.

Рююто даже не испытал столь горячих чувств при виде Миу, взгляд которой, кстати, не сулил ему ничего хорошего. Нет. Он смотрел на меня. Руки его, фигурально выражаясь, тянулись к скалке или сковородке… или чем там любящие жены встречают загулявших мужей?

— Подозрительно, — Вполголоса заметила Мисаки, делано-равнодушно мазнув взглядом по наследнику Асамия. — Подозрительно неправильная реакция.

— Хо-о-о… — Столь же тихо согласилась Миу с другой стороны. — Кенчи, видимо, тебе удалось осуществить давнюю мечту многих японских девушек и растопить ледяное сердце Асамия Рююто!

— Наш жених полон приятных сюрпризов, Миу-сан! — Согласилась Мисаки. — Аната, ты не возражаешь, если одна ящерка сунет свой любопытный носик…?

— Не возражаю, ящерка. Сунь. Только не прищеми. Если что — зови.

— Не извольте беспокоиться, Сирахама-сама. — Уже достаточно внятно и совсем не вполголоса ответила Мисаки (заставив увеличиться до анимешных стандартов глаза студентов, оттиравшихся рядом).

После той ночи Мисаки первое время жалась ко мне. И старалась чаще подставляться под ладонь… безо всякого эротического контекста. Скорее, делала она это по-детски, чтобы «взяли на ручки». Но потом постепенно успокоилась…

Но вытребовала («Пленитель берет на себя расходы по содержанию пленника… тем более, такой замечательной пленницы, как я!») себе новый плеер, закачала на него все содержимое моего почтового ящика и теперь постоянно была в наушниках… Но разговаривала обычным голосом — следовательно, музыку включала тихим фоном.

Ренка, конечно, уже просветила меня о седативном действии прямого телесного контакта… с едва прикрытой угрозой намекнув, что не стоит вводить во искушение прочих представительниц прекрасного пола («И сильного… ну, чисто на всякий случай предупреждаю, если чё!»). Дескать, она и Миу, так и быть, еще готовы терпеть Мисаки, но вот кого-то еще…

«Где три, там и четыре… да, Старик?» — Неуверенно подумал Малыш, но Старик на ЭТО скептически промолчал… все-таки чувство самосохранения у нас общее и сигналы от него получают оба… А Ренка в гневе — это вам не какой-то там прыжок со скалы!

— Есть маленькое дело, котятки мои! — Улыбнулась Мисаки, отпустив меня и возложив руки на головы подскочивших дракошек…

«Малыш… или мне кажется, или в эмоциях этих драко-кошек сейчас такое же „релакс“, что и у наших девушек?»

Институтский туалет. Капающая вода, скудное освещение… ну и слабый запашок-с (а чего вы хотели от отхожего места, которым пользуются полтысячи особей мужского пола?). И, видимо, мысль о том, что в качестве места конспиративных встреч туалет себя изжил, пришла не только мне — Ниидзима, перед тем как уйти, бросил:

— В следующий раз пригласишь меня на романтическое свидание в какое-нибудь кафе. Слишком хлопотно получается ждать, когда здесь не будет лишних ушей. И — несолидно как-то… Пока!

Итак. «Итоги туалетных разговоров».

Первое. Мой мотоцикл «готов» и в субботу у клуба «Тагашима» он будет ждать нового хозяина на стоянке. «Если тебя на Арене не убьют, само собой!»

Второе. Поддельные права тоже сделали, но посоветовали использовать их только в самом крайнем случае. Более того, лучше попасться вообще без прав, чем с фальшивкой… «Надеюсь, „уметь ездить“ ты себе уже купил».

Третье. Мой следующий бой в субботу с Композитором. Адепт стиля Багуачжан. За все время выступлений на Арене — ни одного трупа… только калеки. «Ты уверен, что тебе это нужно? Ну, дело твое — тогда я подтверждаю твое участие, камикадзе-сан. К твоему выходу на Арену даже сакэ подогрею и одноразовую посуду соображу, чтобы ее разбить не жалко было».

Четвертое. Драконы возбудились уже через три-четыре часа после нашего отлета «на юга». Процедура, видимо, была стандартной: пришло уведомление из МВД (или куда стекается информация о людях, пересекающих границу Японии?), Драконы кинулись удостовериться, что мои родители на месте, потом стали пробивать, куда я полетел. Видимо, дернули и местных информаторов, так как после известия, что «Кролик» отбыл в неизвестном направлении, у них началась тихая паника… А потом Рю Горо сделал звонок в Редзинпаку, после которого все тут же успокоились…

— Но общее представление об алгоритме действий я получил. Захочешь исчезнуть — обращайся. Если со своим гаремом — то будет подороже, разумеется… На твоем месте я бы кого-то одну забрал — того, кто более приспособлен к подпольной жизни…

Был поздний вечер. Мастер Ма в зеленом тренировочном костюме с обязательной шляпой-котелком тренировался на заднем дворе за вторым додзе Редзинпаку. Он отрабатывал какую-то форму… Тайцзицюань, кажется. И, разумеется, в собственной уникальной и неповторимой интерпретации. Я бы например, ни за что не догадался использовать в качестве боевых вееров журнал «Моэ-школьницы: Очки и панцу» и журнал «Новости оружия».

Кажется, закончил. Я осторожно вышел из-за угла здания, где прятался до этого…

— Вай-вай-вай! — Ма Кэнсэй очень натурально схватился за сердце, выронив «Школьниц…». — Напугал-то как старого китайца! Нельзя так подкрадываться к старому больному китайцу, Кенчи! Нельзя! Он таки и убить с перепугу может! Знаешь, какие они пугливые, эти старые больные китайцы? А, Кенчи?

— Уверен, что вы меня уже давно заметили, Ма-сэнсэй. — Польстил я.

— Раньше-то раньше… но давно ли ты наблюдаешь?

— Минут десять, Ма-сэнсэй.

— Тц… твое кэмпо все лучше и лучше, Кен-чан — я тебя заметил только минут пять назад… Или не совсем кэмпо? Или совсем не кэмпо? — Он хитро на меня посмотрел и стал листать «Новости оружия». — Ну, таки неважно… С чем пожаловал? Кста-а-ати! — Хлопнул он себя по лбу. — Мне тут на днях такая сумма денег привалила… Наверно, нужно тебе «аригато» сказать, чтобы потом локти не кусать, а?

— А на какой процент вы договорились со своим братом, мастер Ма? — Улыбнулся я.

— Десять, Кенчи. Молодец, что сообразил! Ты — такой выгодный ученик! От тебя идет постоянный гешефт! А вот, например, фото Сигурэ в одежде пантеры расходятся, как горячие пирожки! Правда, — Кэнсэй вздохнул. — Приходится отстегивать долю модели… и ведь как-то узнает, что продан очередной экземпляр! — Возмутился он… но быстро успокоился. — А уж какой сюрприз был на Новый Год… Ты — молодец! Таки не зря я тебе мудрецов-политиков по утрам читал — великолепная интрига получилась! Столько целей — одним выстрелом! О! Смотри! — Он сунул мне «Новости оружия». — Кстати, в Японии этот номер появится только завтра-послезавтра… Так что — эксклюзив!

В середине журнала была вставка — вдвое сложенная страница большего формата.

Фотография мужчины и женщины. Целуются. Вид — со спины мужчины, взгляд фотографа направлен чуть снизу, фигуры помещаются в рамку по пояс. Мужская спина — синяки, шишки, присохший песок… и длинные горизонтальные царапины. Очень знакомые царапины. И женские ручки крест-на-крест закинуты за шею мужчины… мою шею, как я уже сообразил. Одна из женских ручек все еще удерживает «Беретту», а другая — разжалась. И пистолет летит вниз. Хонока как раз поймала момент, когда «Сабля» выскользнула из пальцев и находится уже в районе моей поясницы. Четко видно клеймо на рукояти — скрещенные сабли под «Веселым Роджером». На заднем плане — знакомый пейзаж: диковатый пляж, пальмы, океан, синее небо с редкими облаками и скала, от взгляда на которую сладко засосало под ложечкой.

— Красиво. — Искренне сказал я.

— И очень эротично. И многозначительно. Прекрасная экспозиция. Великолепно пойман момент — смотри, выдержка была подобрана так, что отлично видно, что пистолет падает. Случайно, конечно, получилось, но — кого это волнует, да? Видишь, он чуть-чуть смазан от движения, но детали все еще хорошо видны. Чтоб ты знал, журнал приобрел это фото у твоей матушки за шестьдесят девять. — Видя, что я не впечатлен, уточнил. — Тысяч. — Новый внимательный взгляд. — Фунтов Стерлингов. О! Таки проняло! — Рассмеялся он. — Сейчас в «Беретте» вовсю обсуждается возможность начала повторного выпуска серии «Сабель». А Саори-доно, впечатленная рассказами Хоноки-чан, хочет отдать девочку мне для обучения искусству «фото-дзюцу»… — Кэнсэй вздохнул. — Правильно содрогаешься — мне самому страшно представить, какой папарацци из нее вырастет…

— Когда успели фото в журнал отправить? Мы ведь только позавчера вошли в Токийский Залив…

— Ке-е-енчи, — Укоризненно покачал головой мастер Ма. — Вот Акисамэ не преминул бы пройтись по современному образованию. Мощь информационных технологии и технологий связи! Хонока сразу отправила исходники фотографий домой — не обрабатывать же их на лаптопах!

Кэнсэй, как выключателем, вырубил амплуа «несерьезный китаец-фото-вуайерист» и стал сосредоточенно-серьезным:

— С чем пожаловал, Кенчи?

Я чуть дистанцию не разорвал — настолько резкое «переключение» произошло и в эмоциях. В секунду! Без раскачки, без разогрева. Щелк! И добродушный Кэнсэй превращается в опаснейшего мастера кэмпо, главу Ордена Феникса… которые вовсе не цветочки выращивают!

— Стиль Багуачжан, Ма-сэнсэй!

— Есть такой стиль. — Кивнул Ма. — И?

— Я хочу знать об этом стиле как можно больше, мастер Ма!

— Ну, таки без проблем, Кенчи! Ты обратился по адресу! — Мастер Ма пылал энтузиазмом. — Правда, я не великий рассказчик («Ну-ну… заливай!»), тут надо показывать («А вот с этим спорить трудно…») Давай, подеремся, Кенчи! Я — практикую Багуачжан, а ты… ты практикуй, что хочешь… А минуток через десять, когда я тебя откачаю, обменяемся впечатлениями, хе-хе-хе… Со всем уважением, ученик! — Кэнсэй выполнил приветствие бойцов кунг-фу.

— Со всем уважением, мастер! — Повторил я.

В этих ваших интернетах о стиле Багуачжан рассказано до обидного мало и… не то. Как и про любой другой стиль. Кто там мастера, когда возник, из чего, от чего, почему…

Непрерывное перемещение по кругу. Связанность движений между собой и их переход друг в друга. «Железная рубашка» и «железная ладонь».

На практике эта сухая выжимка, описывающая технику Багуачжан, вылилась в мое методичное избиение. Попасть в Кэнсэя было крайне сложно. Я теперь могу охарактеризовать этот стиль просто: «Ускользающий угорь, бьющийся током и хвостом».

После попадания в постоянно крутящегося Кэнсэя удары «соскальзывали», я проваливался и «ловил» затылком или спиной что-нибудь размашистое. Или выведение из равновесия, короткое дерганье за ударную конечность и — Сирахама снова на земле. А Кэнсэй падает сверху:

— Таки тоже — Багуачжан!

Бац! Трехминутная потеря сознания…

Кенчи ушел в третьем часу ночи. Снова избитый в хлам. Минут двадцать отлеживался на энгава, ожидая, когда мастер Ма окажет ему первую помощь. И отправился домой, вежливо отклонив осторожное предложение Кэнсэя переночевать в гостевом доме. С трудом перелез через забор и поковылял по улице. Его дальнейший путь было легко отследить по загорающимся фонарям над улицей.

— Сурово ты его сегодня, Кэнсэй. — Высказался Акисамэ, появляясь из тени дерева.

— Ты таки зацени уровень, Акисамэ! — Мастер Ма пребывал в обрадованном возбуждении, хотя еще пару минут назад в присутствии Кенчи демонстрировал скептицизм. — Я ж его сейчас целых два раза натурально пытался убить! И таки что же вы думаете! Он ушел на своих двоих, а не оставил денюжку в нашей клинике!

Темная огромная тень бесшумно спрыгнула с крыши додзе прямо на голову Акисамэ. Но тот за мгновение до неминуемого столкновения исчез и объявился с другой стороны от Кэнсэя. Сакаки одобрительно покивал и приложился к неизменной банке… газировки:

— Но это же хорошо для его кэмпо, что теперь его можно избивать, почти не сдерживаясь! А еще он старался ограничить применение техники. Использовал только то, что изучал в Редзинпаку. Только наши стили. Даже Рю-рю не применял!

— Да, я тоже обратил внимание. — Кивнул Акисамэ. — Значит…?

— Значит, что-то сообразил… И происхождение от Драконов тоже афишировать не хочет. — Кэнсэй вновь стал листать журнал… в полнейшей темноте. — Может, поговорил с отцом?

— Не исключено. Следующим его противником будет Композитор? — Сакаки. — Судя по внезапному интересу к Багуачжан…

— Наверняка… — Начал Акисамэ.

— Маленький акума близко-близко к Подземный Мир. — Послышалось из листвы дерева.

Акисамэ вздохнул — на Апачае его старательно развиваемая чувствительность пасовала.

— Что-то нехорошее чувствуешь, Апачай? — Нахмурился Сакаки.

— Хорошее — нехорошее. Моя не разбирать! Кенчи близко-близко к Подземный Мир. А плохо — хорошо — моя не знать!

— Правильно ли я поняла, — Послышался из-под энгава новый голос. — Что Кенчи-сама участвует в боях без правил?

Мастера, находящиеся на земле, одновременно вздрогнули и одновременно нагнулись, чтобы посмотреть под деревянный настил. Там лежала Мисаки.

Лишь Апачай продолжал задумчиво смотреть куда-то вдаль с ветки дерева. И Сигурэ, сидящая у него на плече на корточках, внимательно рассматривала лезвие своего метательного ножа.

— Ну, отрицать бессмысленно. — Осторожно согласился Акисамэ.

— Вот как…. А правильно ли я поняла, что Кенчи-сама делает это втайне от уважаемых мастеров?

— Это тоже отрицать бессмысленно.

— Вот как… А могу ли я уточнить, Ма-сан. Мы с Кенчи-сама имеем ведь право на определенный процент от того, что были моделями?

— Увы. — Вздохнул Кэнсэй. — Никакой денежной договоренности с Саори-доно у меня не было… Эта женщина — просто монстр какой-то! — так из мужчин веревки вить! А на кнопку фотоаппарата нажимала Сирахама Хонока — она и является владельцем фотографии. А поскольку она несовершеннолетняя… Так что под фотографией стоит подпись «Фотограф: Сирахама Х.» Но… — Кэнсэй хитро прищурился. — Мы тут с Хонокой-чан отдельный журнальчик замутили… с остальными фотками… Думаю, «Беретта» или «Новости оружия» наверняка захотят купить остальное… а если мы туда добавим фото в городском антураже…

— Вот как… Обязательно обсудим, Ма-сан. А могу ли я уточнить…?

— Клуб «Тагашима». — Кратко ответила Сигурэ, заставив Акисамэ страдальчески поморщиться. — Марш спать… ученица! Через два часа… «Ты спишь?».

— Хай, сэнсэй!

Из-под энгава не раздавалось больше ни единого звука, и Акисамэ даже встал на корточки, чтобы убедиться, что Мисаки, действительно, ушла.

— Удивительно! Ну, эти двое, — Сакаки ткнул пальцем в крону дерева. — Cудя по тому, что не дернулись, заметили. С ними все понятно. Но мы-то… Кэнсэй, неужели даже ты…?

— Ай, Сакаки, стар я уже! Ну шо ты таки меня застыдить хочешь! — Кэнсэй с интересом рассматривал пышногрудую очкастую девицу в школьной форме на обложке журнала. — Вообще. Ни следа. Ни ощущения! Безобразие! Эй вы, двое! Могли бы и предупредить! Мы тут все секреты жениха ей выболтали! Это не по-мужски… э-э-э… не по-товарищески!

— Апачай не стук-стук! — Пришел мгновенный ответ сверху. — Дятел — плохой птах! Дятел — суп!

— Анало… гично. Пф!

— Ну, давайте будем оптимистами, — Предложил Акисамэ. — Это ведь очень хорошо, что у нашего Кенчи такая… своеобразная невеста!

— … Которая, кстати, теперь знает, где в следующий раз будут убивать или калечить ее жениха… — Добавил Сакаки. — Сигурэ, ты не переборщила с откровенностью?

— Моя… ученица. Как хочу… так и издеваюсь. Не отдам! Моё!

— Дорвалась. — Определил Акисамэ. — Бедная Ми-тян…

— Ну-ну-ну! Не надо утрировать, Акисамэ! Ты таки знаешь, какой богатенький Буратино наш Кенчи? Во-о-от! Карабас Барабас таки очень мудро и дальновидно может пристроить свою Мальвину! — Кэнсэй говорил чуть громче, чем необходимо, с намеком посматривая куда-то в район кустов у забора.

«Ну, на обнаружение Старейшего я пока даже не замахиваюсь!» — Подумал Акисамэ, оборачиваясь в ту же сторону, куда повернулся Кэнсэй.

— Мррряу! — Точимару, совершенно невидимый в темноте, обозначил свое присутствие, потеревшись о хакама Акисамэ.

«Учиться, учиться и еще раз учиться!» — Вздохнул мастер джиу-джицу, наклоняясь и подхватывая сильно потяжелевшего в последнее время котенка.

— Какой же ты большой вымахал, Точимару-кун! Сигурэ, такой быстрый рост — разве нормально?

— Мэй-кун… сто пятьдесят… в неделю… И Апачай… подкармливает.

— Э-э-э… Миу, внученька… а что это?

Хаято Фуриндзи чуть недоуменно рассматривал бумагу с очень внушительной цифрой.

— Это счет, дедушка! За интернет!

— Но почему такая большая сумма? Триста шестьдесят восемь тысяч иен! Опять Кэнсэй себя в руках не держит! Не ожидал от него, не ожидал… А ведь у него такие красивые жены! Зачем ему эти порносайты!

— Ма-сан тут не причем, дедушка! Не надо наговаривать на бедного старого китайца! — Хаято даже крякнул от этих слов. — Это счет от «Иридиум» — их спутниковая система связи установлена на твоем «Красном Кролике».

— А-а-а! — Обрадовался Хаято, сообразив. — Ну, тогда этот счет надо отправить Кенчи! Это ведь он пользовался! Тем более, что и денежки у него, я краем уха слышал, теперь водятся, хо-хо-хо!

— Не получится, дедушка! Мы с Ренкой посмотрели договор на аренду судна, который был подписан с Кенчи: оплата услуг связи на яхте входит в стоимость договора!

— М-да… — Как-то странно улыбнулся Старейший… во всяком случае, Миу не смогла понять этой улыбки. — Видимо, он все-таки желает быть справедливым, хо-хо-хо!

— Кого ты имеешь в виду, дедушка? — С интересом спросила Миу.

— Мир. Который не перестает меня удивлять!