В институте на «обеденной» перемене мы с Миу хотели классически покушать на крыше… Вышли, осмотрелись, переглянулись, вздохнули и побрели обратно вниз, в сад.
Крыша оказалась занята плотно и основательно: последние теплые осенние денечки — студенты облепили все поверхности, на которые падало солнце. Кто-то ел, кто-то спал, кто-то считал ворон, закинув руки за голову.
В парке студентов оказалось не меньше, но там хотя бы больше места. Мы устроились прямо на земле под солнышком, расстелив предусмотрительно прихваченный коврик. Хотя вполне могли сесть прямо на траву, аккуратно подстриженную и сухую.
Я сел по-турецки, Миу — понятно — на корточки. Птички поют, солнышко светит, облачка, легкий ветерок… Будем временно считать, что это школьная романтическая новелла. И, пожалуйста, не драма. И — не комедия, будьте любезны. Согласен на «повседневность». И, если можно, хентайчиком полейте… Нет, не совершеннолетний. Нет, родители дома… Жаль. Ну, хотя бы «этти» посыпьте, ладно? И побольше! Побольше!
— Что у тебя сегодня, Кенчи? — Миу сунула любопытный носик в мою коробку.
— Как обычно! — Я продемонстрировал содержимое бенто.
— О-о-о! «Как обычно»… Не ценишь ты маму! — Хищно прищурилась Миу на круглые кусочки курицы в кляре и вопросительно пощелкала палочками.
— Ценю! Еще как ценю! — Запротестовал я и подвинул коробку поближе к подруге. — Дозо![2]
Вообще, когда Миу находится рядом, голова у меня работает скверно: я говорю какие-то неуклюжести, не к месту краснею… Особенно часто это стало проявляться после начала моей двойной жизни тут.
«И чего у тебя по ней так крышу сносит — не понимаю! Ты же в два раза меня старше! Я вот как-то терпел…»
«Гормоны и спермотоксикоз — раз… я уже и забыл, как они, оказывается, по мозгам лупят. Потрясающая красота местных девушек — два. В какую ни ткни — смертоносный кавай и улет мозгов. И — три — даже среди местных красавиц наша подружка выделяется… И потом — она же, черт возьми, УМНАЯ! Четыре»
«Умная девушка — это так круто?»
«Если не стервозина, то, считай, я — самый счастливый человек на Земле… ну, конечно, если она именно меня выберет. А умные девушки, выбирают, как правило, САМИ. Ну, а если нет, то — примите наши соболезнования, Сирахама-кун!»
«Ну, по этому „канону“ у нас же с ней все будет хорошо?»
«Можно этим каноном стены туалета обклеить. Я вытащил все, что смог вспомнить… И то, что творится в этом мире, ни в какие ворота не лезет! И — не в два раза — совсем уж в старые пердуны меня записывать не надо!»
— Кенчи-и-и… — У меня перед лицом помахали ладошкой. — Ты все еще с нами?
— Я все еще с вами! — Улыбнулся я, увидев ополовиненный «состав» моего домашнего бенто.
— Вкусные «шарики»… — Похвалила Миу и предложила. — А хочешь мои попробовать?
«О, да! Я б твои „шарики“ с удовольствием попробовал бы…»
«Ну, ты и пошляк! Любые слова на это дело переводишь! Старый извращенец!»
«Это все гормоны Сирахамы Кенчи!»
«Не перекладывай свои старческие проблемы на головы молодых, извращенец!»
— С удовольствием, Миу-сан!
Миу проказливо улыбнулась, и ловко подхваченный палочками кусочек обжаренного сыра отправился к моему рту:
— Ну-ка, Кенчи, скажи-ка «а-а-а»!
«Ну! Ну! Вот видишь! Это же тут классика! Значит, какой-то смысл в каноне все-таки есть?»
«Вот что хочешь со мной делай, а поверь старому опытному извращенцу… вот поверь… посмотри в эти лукавые глаза… а главное — прислушайся к эмоциями — и сам поймешь, что над нами чуть-чуть издеваются!»
— А-а-а-м! — Я осторожно пережевывал пойманный кусочек. — Очень вкусно, Миу! Еще чуть-чуть и ты сможешь готовить даже лучше, чем моя мама!
Судя по эмоциям, Миу слегка огорчилась.
«Ой-ой, Старик, ты чего?! Такое нельзя девушкам говорить!»
«Если ты молодой и глупый, то — нельзя. А если я старый и умный, то — можно. Элемент флирта: она покусывает нас, мы покусываем ее. В итоге, оглянуться не успеваем, как оказываемся в одной постели! Может, действительно, ее легкое издевательство над нами — результат зарождающихся романтических чувств! Ну, как в этой вашей дурацкой манге!»
«Во-первых, не дурацкой! У вас, кстати, вообще никто, кроме профессионалов, рисовать не умеет! А у нас — каждый второй школьник рисует вполне сносно! Во-вторых, Старейший нам „бубенцы“ за такое оторвет!»
«Кхе… молодой, мля! Вот это было жестоко с твоей стороны! Я только-только воспарил на крыльях фантазии, а ты меня подстрелил, как Пятачок — Винни-Пуха!»
— Ара-ра! — Миу прижала палочки к губам и состроила огорченное личико. — Неужели моя готовка оказалась хуже, чем у твоей матушки? Ты прямо побледнел, Кенчи-кун!
— Ну, Миу-сан, не огорчайся так! — Вдохновенно начал я. — Сама подумай, моя мама готовит для своего любимого мужа и для еще более любимого сына! Ее готовка наполнена женской любовью и материнской теплотой! Я уверен, что когда ты станешь готовить для своего любимого человека, то твои блюда будут еще более вкусными… — Я сделал маленькую паузу. — Для этого человека.
«Ну, ты и разошелся, старик!»
«Ты на эмоции посмотри! Учись, сосунок!»
Миу слегка порозовела. Девушка была смущена. И не нужно было никакой эмпатии, чтобы это понять. И — вот это странно — чем-то опечалена.
«Хм, Ну, что я могу сказать… Надежда у нас есть! Думаю, концепция готовки с любовью найдет отклик в ее сердце! И следующая готовка станет каким-то маленьким кулинарным шедевром!»
«Ты — старый эгоист!»
«А?»
«Во-первых, с чего ты взял, что являешься ее любимым человеком, для которого стоит разводить кулинарные чудеса?»
«Вот и проверим! А если нет… вокруг столько красивых девушек, только и ждущих применения нами моего богатого жизненного опыта по охмурению! Что во-вторых-то?»
«Во-вторых, ты подумал о том, что ей сегодня: а, с тобой тренироваться, бэ, потом заниматься стиркой, уборкой и покупкой продуктов и, вэ, потом шестерых человек кормить? Даже семерых, если мы останемся ужинать после тренировки!»
«Ой!»
«Эгои-и-ист!»
«Ладно, я решу этот маленький вопрос…»
«Ну, давай — решай!»
«Не сейчас! Мы же хотим обеспечить чистоту эксперимента?»
— Миу-сан… В Редзинпаку ведь знают, кто моя матушка?
Судя по эмоциям, девушка насторожилась и напряглась.
«Знает, конечно! Если б не знала, испытала бы недоумение…»
«Ты не понял. То, что в Редзинпаку об этом знают, и так ясно — история вышла скандальная и широко освещалась, а мастера должны были следить за событиями в мире боевых искусств. Но сейчас нас интересует вовсе не факт этого знания»
«А что?»
«А вот сейчас увидишь…»
Девушка изобразила удивление:
— Твоя матушка? Очень милая женщина… — Миу проказливо улыбнулась. — Обожающая своего мужа и детей! И очень вкусно готовит… для них.
— Моя матушка — Старшая Сестра Драконов. Изгнанная. Мастера Редзинпаку об этом знают?
Миу поколебалась, внимательно разглядывая меня.
— Знают. — Кивнула она. — Почему спросил?
— Хочу узнать, не с этим ли связан выбранный метод обучения… попытка убийства на каждой тренировке?
— Да, Кенчи-сан. — Миу смотрела со спокойным ожиданием. И спокойна она была не только внешне.
— Это как-то связано с попыткой «расшевелить кровь»?
— Да.
Миу в эмоциях была довольна… наверно, моей сообразительностью. Но что-то подсказывало — сама тема ей все-таки не очень приятна…
— Тебя… твою «старшую кровь» расшевелили так же?
Да! Точно! Темы, связанные со «старшей кровью», ей не нравятся особенно…
— Ой, Кенчи, это было так давно. — Отмахнулась она якобы равнодушно. — Я и не помню уже. Но подвергнуть почти настоящей опасности — это же классический способ!
«Вот, смотри, Кенчи. Как просто и элементарно до нас довели информацию о том, что Миу, оказывается, тоже — результат многовековой селекции!»
«Слушай, а это не значит, что… ну…?»
«Ой, какие мы застенчивые, надо же! А то раньше матушка нам почти прямым текстом не говорила, что в случае удачного прохождения Лабиринта Драконов, нас будут рассматривать в качестве породистого дракона-чемпиона для разведения маленьких дракончиков?»
«Говорила…»
«А кто еще потом, закрыв дверь, прыгал на кровати и кричал: гарем! Гарем!»
«Кхм…»
«Ну а Миу, скорее всего, будут использовать так же! Сразу после этого вашего совершеннолетия… Так что, смотри, не попорти чужой генетический материал, хе-хе… А то нам, действительно, бубенцы оторвут! Ха-ха-ха!»
«Что смешного-то? Это же паршиво!»
«Ладно, не сцать! Прорвемся! Тем более, если не получится, то процесс будет в целом приятным! Никто нас приковывать наручниками к прозекторскому столу и насиловать не станет, хе-хе… Сами побежим покрывать и осеменять, когда товар лицом покажут!»
«Вы, старые — все такие циники?»
«Это не цинизм, малыш! Это жизненный опыт!»
«Тьфу!»
— Ара-ра, Кенчи-сан! — Насмешливо протянула Миу. — Почему размышления о способе пробуждения «старшей крови» заставило тебя так сильно покраснеть?
«Подставил, козел старый!»
«Погоди, малыш… Помнишь тот канон?»
«Ну, да…»
«Есть у меня небольшое подозрение… Точнее, БОЛЬШОЕ и НЕПРИЯТНОЕ, подозрение. Только надо ее расспросить».
«Может, не надо? Тема ей явно неприятна! И это невежливо, в конце концов!»
«Да пошла эта национальная вежливость в противоестественное эротическое путешествие! Ты любишь Миу?»
«Э-э-э… Ну-у-у… как-то ты неожиданно спросил…»
«Если не любишь — переключаемся на других — вон их сколько вокруг обедать изволит… и все заинтересованно косятся — такая красавица тебя кормит… А женщины, если вдруг не знаешь, оценивают других мужчин по их женщинам! А если любишь Миу — значит, должен отвечать четко и быстро! И никаких „неожиданно спросил“ и всяких „э-э-э“ и „Ну-у-у“ в этом вопросе быть не может! Любишь или нет?»
«Люблю!»
«Молодец! Я ее тоже люблю!»
«Эй-эй, послушай…!»
«Не боись! С тобой я поделюсь! Значит так! Засовываем вежливость в одно место и задаем неприятные вопросы. Если девушка умная — поймет! А если нет… ну, любовь, конечно, зла, но глупые или спесивые барышни нам нужны исключительно во временное пользование, верно?»
«Какой же ты циник все-таки! Мне стыдно находиться с тобой в одном теле!»
«Я тебя не держу — можешь идти, куда хочешь!»
«Тц!»
— Ну, я подумал, Миу-сан, что мне совсем не улыбается испытывать последствия от прохождения Лабиринта Драконов.
— Почему? — Неподдельно удивилась Миу. — Клан Драконов с радостью примет тебя под свое крыло! А это — гарантированное место в жизни: высокая должность в службе безопасности какой-нибудь корпорации, или охрана очень важного государственного человека, обширные возможности самосовершенствования — обучение внутриклановым техникам, множество мастеров, с которыми ты сможешь проводить учебные поединки! Да тебе даже невесту подберут! И не одну! — На этих словах Миу испытала легкий укол грусти и сожаления. — Я не понимаю, почему ты так скептически настроен! Наши мастера уверенно полагают, что ты уже сейчас способен пройти Лабиринт! Ну, не думать же всерьез, что после всех наших тренировок тебя страшит какой-то там Лабиринт!
«Как по писанному шпарит! Заметь, матушка примерно в том же ключе пряники нам расписывала… Может, есть какая-то методичка „Как хорошо жить под крылышком Клана, если ты бык-осеменитель“?»
«Видел? Видел? Она загрустила, когда про невесту упомянула! Видел, да? Она к нам тоже неравнодушна!»
«Не мельтеши! Радоваться тут, судя по всему, нечему… Ну, во всяком случае, нам с тобой! Сейчас поймешь, почему…»
— Во-о-от, Миу! Ты очень правильно про невест сказала. Подберут. А мне почему-то не хочется, чтобы мне невест подбирали!
— Не понимаю! — Немного даже разозлилась Миу. — Тебе ведь не уродину какую-нибудь подсунут, а красавицу! Нескольких! Женщины Драконов очень красивы! Ты на матушку свою хотя бы посмотри — да таких красивых женщин — поискать! Чего еще вам, мужикам, нужно-то?!
Эк ее эта тема зацепила!
— Это да! — С удовольствием согласился я. — Матушка у меня — красавица! Только вот красавицы, которые мне нравятся, живут вовсе не под крылом Драконов, а немного в других… додзё — И внимательно смотрю на начинающую краснеть Миу. — В конце концов, не мужчина ли должен выбирать женщин, которых ему любить?! САМ выбирать!
Миу смутилась. Ее эмоции смешались. Там была и злость, и досада, и удовольствие… М-да — в этом клубке так просто не разобраться… Там даже страх был!
Она молчала. Поэтому я решился и, наконец, спросил то, ради чего затеял этот неприятный для нас разговор. Спросил крайне осторожно:
— Скажи, Миу… тебе тоже… подберут? Или УЖЕ подобрали?
Есть! Вот оно! Судя по эмоциям, Миу с трудом давила внутри ярость… безадресную, не на меня направленную. Ее кулачки сжались, на покрасневших щеках появились белые пятна, зрачки распахнулись во всю радужку, а ноздри раздулись.
Не отдавая себе в этом отчета, я накрыл ладонью ее предплечье.
Пх-х-х! Будто из шарика воздух выпустили — от ярости и негативных эмоций не осталось и следа. Миу удивленно воззрилась на меня.
«Ой-ой, Старик! Ну, ты вообще…! Это же нарушение личного пространства! Это приставание! Домогательство!»
«Да идите вы в жопу! Меня уже достали эти глупые национальные условности! Почему, если девушка мне нравится и ей плохо, я должен держать руки по швам и не иметь возможности прикоснуться к ней, когда она в этом нуждается?!»
«Звучит, конечно, круто…»
Миу благодарно улыбнулась, погладила мою руку, но, помедлив, все-таки деликатно отстранила ее.
— Спасибо, Кенчи. Но — не надо. Про жениха точно не могу сказать — не знаю. На мой восемнадцатый день рождения мне это сообщат. Как и тебе — имена твоих невест после того, как ты пройдешь Лабиринт.
«Бля-я-я! Имя! Имя! Я хочу знать имя этого гребанного урода! Я урою его! Порву его на тряпочки и закопаю!» — Мамонтом ревел в моем сознании Кенчи.
— И как ты… к этому…? — Спросил я.
— Нормально. — Поняла вопрос Миу. — Дедушка не станет отдавать меня за плохого человека. А надавить на такую личность, как Хаято Фуриндзи — ну, ты понял… — Девушка, наконец-то, рассмеялась. Правда, чуть напряженно.
«Кенчи, я был неправ — в вашем обдолбанном мире умные девушки даже мужей себе выбрать самостоятельно не могут! Ну, что за гадство-то!»
«Что делать будем, Старик?»
«Повышать свою рыночную стоимость и улучшать товарный вид изделия, разумеется!»
«Э?»
«Ну! Кенчи! Соберись! У вас товар — у нас купец, у вас девица, у нас — молодец. У нас ключ, у вас — замок… не помню, как там дальше… Понял, нет?»
«Ха?»
«Кенчи! Иногда ты тупишь вовсе неприличным образом! Как ты, тугодум эдакий, собираешься соответствовать своей будущей УМНОЙ невесте? А если это будет Миу? Я ж от стыда под землю провалюсь!»
«Погоди, Старик, погоди! Ты можешь нормальным японским языком…»
«Кенчи… Сформулируй цель всех этих скрещиваний и селекционных упражнений в старых кланах!»
«Ну, это легко: улучшение качества потомства — физических показателей, иммунитета, интеллекта… А в случае со „старшей кровью“ — еще и получение сильных бойцов без больших затрат ресурсов — денег, времени и усилий»
«Хм… слушай, а благотворно, оказывается, я на твой интеллект влияю! Словарный запас у тебя явно увеличился. Навыки к анализу опять-таки появились… Может, тогда продолжишь мысль и сам сообразишь, что нам надо делать?»
«Будить „старшую кровь“!»
«Молодец! Именно!»
«Но как?!»
«Кенчи! Вот опять! Мы же ее уже разбудили один раз!»
«Тогда? В последний спарринг с Сакаки? Это была „старшая кровь“?»
«Ну, сообразил, хвала яйц…»
«А как?»
«Баран! Дурак! Сакаки же нам прямым текстом сказал: почаще задумывайся!»
«Но я же и так…»
«Бака! Ахо! Твоя проблема до этого была в том, что ты постоянно обдумывал свои действия, проговаривал все эти названия приемов! Вот накуя?! А теперь надо обдумывать что-нибудь ДРУГОЕ… Или не думать вообще, но это, наверно, высший пилотаж».
«Э-э… например?»
«О, Ками-сама! Да что угодно, не связанное с тренировкой. Хочешь — хокку составляй, хочешь — задачки домашние решай… Лично я буду представлять себе Миу без одежды! Или Сигурэ в костюме горничной!»
«Не-не-не… лучше в переднике на голое тело — типа она готовит нам завт… Млин! Это заразно! Старый извращенец!»
«Не разочаровывай меня этими избитыми глупыми штампами, мелкий! Извращенцем я был бы, если б Акисамэ без одежды представлял. Или Старейшего, хе-хе!»
«Бхуэ!»
— Кенчи? Тебе нехорошо?
Миу мимолетно коснулась рукой моего лба. Смутилась — якобы нечаянно это сделала, но было понятно, что жест осознан.
— Я сегодня помогу тебе по хозяйству… не возражаешь?
— Не возражаю, конечно. — Удивилась Миу. — Но ты, надеюсь, не собираешься подобным образом отлынивать от тренировок? Учти, на мастеров такая «отмазка» не подействует!
«Старик, а что там у тебя за подозрение было? БОЛЬШОЕ и НЕПРИЯТНОЕ…»
«Ну, я вспомнил: там у нас по канону был антагонист. Так что, кажется, примерно представляю, за кого отдадут Миу, если у нас ничего не получится»
«Как там его звали…»
«Думаешь, помню? Я эти японские имена не запоминал. Помню только, что очки у него были и дурацкие перчатки с цифрой „один“. И бэлы-бэлы костюм… Пижон, короче. И вообще, верить этому канону… Наверняка ж, все будет по-другому»
— Старейший! — Уважительно поклонился Акисамэ, когда после выполнение ката обнаружил, что в зале он уже не один.
Огромный бородатый старик в темно-зеленой юката,[3] подпоясанной простым поясом, удобно расположился спиной к залу лицом к саду, свесив ноги с энгава.[4] И при этом болтал ногами, как ребенок.
— Не обращай на меня внимания, парень! — Добродушно пробасил Старейший, помахав рукой. — Продолжай!
— Хм, Старейший… — Прищурился Коэтсуджи. — Тренироваться вы сейчас, судя по одежде, не собираетесь. Меня тренировать, судя по отсутствию вашей любимой дубинки, тоже. Из этого я делаю вывод, что вы не просто так пришли. Думаю, вы хотите о чем-то поговорить. Кроме того, судя по вашему настроению, вас что-то развеселило…
— Хо-хо-хо! — Загрохотал Старейший. — Акисамэ, неужели это так заметно?
— Нет, что вы, Старейший! Просто мы уже давно знаем друг друга и… Понимаете, это, как мимолетное ощущение, которое приходит из подсознания. Я вряд ли смогу сходу сказать, что же именно заставило меня сделать такой вывод о вашем настроении…
— Садись… — Мощная ладонь легонько похлопала по доскам, заставив пол чуть-чуть содрогнуться. — Чайком побаловаться, правда, не получится… непреодолимые обстоятельства, знаешь ли…
— Кхм! — Неожиданно прокашлялся кто-то сзади.
Акисамэ вздрогнул и обернулся. За его спиной, в трех шагах, стоял Сирахама Кенчи с подносом, на котором расположились две дымящиеся кружки и тарелочка с крохотными печеньками.
— Я принес чаю. — Констатировал очевидное молодой человек. — К тому же я слышал, что Фуриндзи-сан чем-то собирается побаловаться…
— Ха-ха-ха! — Хлопнул по колену Старейший. — Давай, малыш! Давай же сюда мой чай!
Кенчи, присев, аккуратно поставил поднос между мужчинами. Поднявшись, поклонился:
— Дозо!
— Кенчи, а как же твоя тренировка? — Поднял брови Акисамэ.
Коэтсуджи был нехорошо удивлен и расстроен тем, как это он (Мастер, Ками подери! Мастер!) умудрился проморгать появление ученика! Совершенно непростительно! Совершенно! Как же много надо ему еще тренироваться! Расти над собой! Прощелкал какого-то мальчишку! Сзади, со спины! Да еще и в присутствии откровенно ухмыляющегося Старейшего! Стыд-то какой! Позор! Эх! А если бы это был противник? Враг, желающий его убить?
От расстройства Акисамэ даже мысленно составил хокку:
Невидим и тих
подошел с мечом сзади —
одежда чиста.
(Акисамэ Коэтсуджи, к которому сзади подкрался ученик)
— Через пятнадцать минут — с Ма-сэнсэем! — Кивнул Кенчи. — Я помню, Коэтсудзи-сэнсэй! Я решил помочь Миу, пока отдыхаю между тренировками.
— Хорошее начинание, Кенчи-кун! — Покивал Акисамэ, стараясь, чтобы лицо не отобразило жалости. — Ты молодец!
— Спасибо, Коэтсудзи-сэнсэй! А теперь — я должен бежать — мне еще в магазин надо.
— А успеешь? — Вопрос был задан проформы ради.
— Конечно! Мне только в один магазин и — недалеко. Миу не хватило некоторых овощей! — Кенчи помахал какой-то бумажкой.
— Ну, беги же! А то на тренировку с Ма Кенсеем опоздаешь!
Ученик убежал, и Акисамэ взял в руки чашку. Подул и с хлюпаньем сделал глоток:
— Наверно, сам делал. — Определил он. — Чай, который делает Миу — чуть мягче… Этот же горчит сильнее, чем надо.
— Будь справедлив, Акисамэ! — Посоветовал Старейший. — И — снисходителен. И испытай радость, в конце-то концов — наш ученик впервые сделал нам, старикам, чай!
— Хм… Вы правы, Старейший! — Повинился Акисамэ. — А я, действительно, был несправедлив и пристрастен. Дело в том, что я раздосадован.
— Хе! Ну, с педагогической точки зрения, парень, я должен был попенять тебе, что ты, весь такой из себя крутой, не увидел ученика, зашедшего со спины, чтобы ты больше уделял внимания своим тренировкам и испытывал бы большее рвение в своем самосовершенствовании…
Старейший замолчал на долгую томительную минуту, смакуя чай. Акисамэ терпеливо ждал.
— … Но я не буду этого делать!
И снова умолк, делая следующий дли-и-инный глоток. Акисамэ вздохнул и, все еще огорченный, покорно спросил:
— Почему же, Старейший?
— Тут ко мне внуча пришла вся в расстроенных чувствах. — Умильно проворковал Старейший. — Эх! Взрослеет малышка, взрослеет! Ее интересовало, кого я выберу ей в мужья.
— Влюбилась? — Мгновенно определил еще сильнее помрачневший Акисамэ. — В Кенчи?
— Эх, молодость! — Мечтательно изрек Старейший и прищурился на Акисамэ, предлагая продолжить.
— Жаль, если так. И жаль, если это чувство у них взаимно. А оно взаимно. Я, конечно, искренне «болею» за своего ученика, но перед бойцами Старых кланов у него нет шансов… Пока нет…
Акисамэ вопросительно посмотрел на Старейшего, предлагая опровергнуть… Желая, чтобы Старейший опроверг. Но Старейший опять перевел разговор на другое… на первый взгляд:
— Сакаки-кун уже хвастался?
— Да, конечно! На радостях Сакаки переломал половину макивар[5] на втором полигоне. Вторую переломал Апачай — я сомневаюсь, что Демон что-то понял, но он очень тонко чувствует чужие эмоции. Сио обязался лишить себя пива до второй активации ученика. Я с ним поспорил на ящик «Кирин Ичибан», что это произойдет на моей, а не на его тренировке…
Старейший расхохотался, хлопая себя по ляжкам. Утирая слезинки в уголках глаз, он задал новый неожиданный вопрос:
— Сильно он тебя напугал?
И снова Акисамэ напрягся, пытаясь определить смысл вопроса.
— Это было… неожиданно. Ко мне давно так не подкрадывались. Только Сигурэ. Но она не злоупотребляет этим — понимает, что может спровоцировать рефлекторный ответ.
— И?
— Если это результат активации…
Старейший хмыкнул и со вздохом сожаления отставил пустую кружку:
— А знаешь, мне понравились эти резковатые жесткие нотки в чае нашего ученика! — И неожиданно серьезно тихо добавил, почти прошептал. — Драконы никогда не подкрадывались со спины, Акисамэ! Никогда! С Сакаки малыш использовал технику Драконов, да. Но сейчас я видел, как он «перекатывал» ступню по полу…
Он снова замолчал… но это уже был не риторический прием — Старейший, действительно, глубоко задумался. Коэтсуджи, затаив дыхание, ждал. Он начинал догадываться, но смутное подозрение пока не оформилось во что-то конкретное. Наконец, Старейший глубоко вздохнул и расслабился:
— Давай сделаем так, Акисамэ… Недельку… Нет, две недельки не подпускай Миу к Кенчи в спаррингах.
Акисамэ удивился:
— Почему?
Старейший чуть смущенно покашлял в кулак:
— Ну, во-первых, я сказал ей, что у Кенчи позавчера была первая активация… дескать, порадуйся за друга, внучка. А во-вторых, я сказал ей, кто будет ее женихом, ЕСЛИ Сирахама не сможет ПОЛНОСТЬЮ разбудить «старшую кровь»… Ну… кхм… как бы… я сказал ей, что это будут Асамия, вот!
— Ой-ой, Фуриндзи-доно! Не слишком ли это… — Забеспокоился Акисамэ.
— Хо-хо-хо! — Смущенно рассмеялся старик, ковыряя пальцем доски настила.
— Поня-я-ятно, — Протянул Акисамэ. — Девочка загоняет его на тренировках. Может даже убить в попытках «достучаться» до его «крови»… Лишь бы не попасть в клан Асамия.
— Да. Это то, что касалось детишек… Дальше… впрочем, дальше — тоже их касается. В случае второй активации постарайся увести Миу, если она будет рядом, куда-нибудь подальше…
Да уж, Старейший обладал прокачанным до максимума скиллом «способность удивлять Акисамэ»:
— А это-то зачем?
— Девочке рановато видеть ту технику, которая может «вылезть» из малыша…
— Но она же изучала основы Рю-рю… Я сам ей их преподавал!
— Парень. Чем ты слушал? — Насмешливо улыбнулся Старейший. — Я же ясно сказал — то, что из парня краешком вылезло вот только что — это НЕ школа Дракона!
— Но… — Акисамэ, открыв рот, расширившимися глазами смотрел в сад… — Но… но…
— Акисамэ… завис. — Раздался хрипловатый женский голос из-под энгава. — Ресет поможет.
— Сигурэ. — Ничуть не удивившись, Старейший посмотрел на женское личико с молниеобразными бровями. — Ты будешь пытаться активировать парня каждую ночь… и днем, если хочешь, тоже. Вообще, в любое время, когда и как посчитаешь нужным…
— Дома? У него? Тоже? — Деловито уточнила девушка, все так же лежа лицом вверх под досками пола, выставив наружу только голову. — Порножурналы — в шкафу… Носки грязные — под кроватью… Диски с «клубничкой» — под кроватью… давно не смотрел. Ролики — на диске «эф» в папке «мусор». Пароль на архив…
Старейший снова хохотал. Акисамэ, уже «отвисший», внимательно слушал и, одновременно, что-то напряженно обдумывал, делая карандашом какие-то одному ему понятные закорючки-заметки на небольшом планшете.
— Девочка, ты бесподобна! — Простонал Старейший. — Нет, дома не надо. Я подойду к малышу сам и предложу на месяц переехать в наш «приют сумасш…»… э-э-э… «приют героев». Если я правильно понял его настрой, мне придется его уговаривать не бросать школу, хо-хо-хо!
— Дома… интереснее. — Возразила мастерица оружия.
— Ох, детишки. Какие ж вы у меня глупенькие! У него дома засекут, чем ты с ним занимаешься…
— Дракониха. Не засечет. Я круче. — Сигурэ выпятила немаленькую грудь. — Пф!
— Причем тут Сирахама Саори, детка? — Ласково спросил Старейший.
Теперь у Сигурэ расширились глаза. И теперь пришла очередь Акисамэ заботливо осведомляться:
— Сигурэ, а где у вас кнопочка ресет расположена?
— Мототсуги. — Прошептала Сигурэ жалобно… — Я… как же… пф-ф-ф-ф…
Жаль, рядом не было Ма Кэнсэя с его бронированным фотоаппаратом — за фото ошарашенного выражения на очаровательном лице мастерицы любого оружия в определенных кругах отвалили бы баснословные деньжищи!
— Вот именно, детишки. Вот именно! А ведь мы даже не заподозрили в этом неуклюжем разгильдяе наемного убийцу одного из самых опасных и загадочных кланов! Да-а-а… Подготовочка в клане Гасящих — это нечто!
— Девочка, еще одно важное поручение… Не менее важное, чем предыдущее.
Сигурэ серьезно кивнула и картинно приложила ладошку ковшиком к уху:
— Сгоняй на кухню, Сигурэ-чан, и укради для меня еще этого замечательного чая!