Сирахама

Глава 17

— Хороший приятный вечер! — Послышалось вкрадчивое сзади. — Да, Кен-чан?

Ма Кэнсэй поблескивал глазами из подворотни между двумя «Отелями на час». Старые баки с отходами, неработающие лампочки, мусор… Классика жанра! Очень не хватает какого-нибудь инопланетного монстра, утаскивающего школьниц и школьников в темноту подворотни с целью противоестественного (для ОЯШей) спаривания или употребления в пищу. Впрочем, глава Ордена Феникса, мастер Редзинпаку Ма Кэнсэй вполне может этого монстра заменить… Думаю, он и двух таких монстров потянет. И даже трех!

Нужно ли вытаскивать руки из карманов? С одной стороны — это невежливо: взрослый человек, гораздо старше меня, первым заводит разговор, ведет себя вежливо, а с другой… холодно, сыро… и настроение — ни к черту.

— Холодный и промозглый, Ма-сан. — Руки из карманов я все-таки вытащил. — А в остальном — да — хороший, приятный… наверно…

— Зато елочки стоят, гирлянды на них висят, огоньками мигают… Снега тут, конечно, не дождешься, но это ерунда… Красота!

— Удивляюсь, как вам не холодно в одном шелковом пиджаке, Ма-сан…

— Владение Ци, Кенчи. И Дух Страждества! Хочешь, научу?

— Не сегодня… Поздно уже. В другой раз.

— Куда направляешь стопы свои, отрок? Если не секрет…

— Домой, Ма-сан.

— Разве у тебя сегодня нет тренировки по расписанию?

— Есть. Но я сегодня пропущу…

— Именно сегодня пропускать нежелательно, Кенчи.

— Жаль. Неотложные дела. Сожалею.

— Говорить начал, как одна наша знакомая. Тебя что-то расстраивает, Кенчи? Я же вижу…

— Меня расстраивают неоправданные хирургические вмешательства, мастер Ма.

— Не совсем понимаю…

— Скальпель и ножницы, мастер Ма.

— А-а-а… это было неправдой, Кенчи. Что, если я скажу, что это был фотоаппарат (для тебя) и чуть-чуть твоей крови (для нее)?

— Думаю, что хрен редьки не слаще. Даже если это правда… Что дальше в тренировочной программе? Мне покажут мертвую мать? Отца? Изнасилованную сестру? Миу? Ренку? Вот, кстати… видео с постановкой изнасилования вашей дочери, Ма-сан, уверен, наверняка, приведет к очередной активации. Видеокамера для меня и чуть-чуть артистизма для нее…

Ма Кэнсэй сжал скулы и нахмурился:

— Ты хотел победить Рююто…

— Я уже сейчас могу убить Рююто. Только не хочу — нормальный и адекватный парень. Хоть и выпендривается.

— Не «убить», Кенчи. «Победить». А убить ты сможешь, я уверен… грязно и некрасиво, с расслабившимся сфинктером и опорожненным мочевым пузырем… Да? — Ма Кэнсэй одобрительно покивал, увидев, как я не удержался и поморщился.

— А если не смогу… красвио победить?

— Миу будет принадлежать сильнейшему… — Пожал плечами Ма Кэнсэй. — Мне кажется, вы это уже обговаривали со Старейшим. И Ренка будет принадлежать сильнейшему. Это сейчас я тебе говорю.

— Мисаки Охаяси как раз и принадлежит сильнейшему. По факту, так сказать…

— Редзинпаку — не Драконы, Кенчи. И нам не нужна твоя «старшая кровь». Похищать у нас Миу — бесполезно… если это было в твоих планах.

— Моя «старшая кровь» вам не нужна… А что вам нужно, Ма-сан? Если не моя кровь?

— Сильный защитник для Миу.

«Миу? Защитник? Это скорее от нее кое-кому защитник понадобится!»

— Что-то подсказывает мне, Ма-сан, что это очередные «скальпель и ножницы».

— Не исключено. — Загадочно пошевелились усы.

Помолчали, разглядывая друг друга. Вокруг звучала музыка, шум машин, звук колокольчиков и вездесущая рождественская «Силвер бэллс, силвер бэллс»…

— Мы же взрослые люди, мастер Ма… — Намекнул я, вызывая нужное состояние. — Давайте не будем тратить время друг друга…

Кэнсэй улыбнулся… кажется, он был доволен. Но вот именно с ним я бы своей способности — ощущать чужие эмоции — не доверял бы…

— Конечно, Кенчи! — Мастер Ма выполнил приветствие бойцов кунг-фу. — Со всем уважением, мастер Сирахама!

— Со всем уважением, мастер Ма!

Я повторил жест «правый кулак утыкается в левую ладонь». Без поклона, разумеется. А дистанция между нами с самого начала была такой, как перед началом схваток на татами. Идеально.

Бойцы упали в низкие стойки и стали медленно сходиться, пока пальцы рук, поднятых в защите, не соприкоснулись. И тут же — взорвались сполохами ударов. Руки мелькали в ударах и блоках, перехватах и отводах. Тела, как маятники, раскачивались в уклонах и заковыристых перемещениях-скольжениях. Ноги использовали любые поверхности для перемещения… даже стены.

Весь путь до дальней стены подворотни был «расчищен» от баков и ведер — баки и крупные фрагменты мусора стали метательными снарядами, которые подбивами и пинками стали отправлять друг в друга противники.

Темнота ни тому, ни другому не мешала. Как и прохожие, которые просто не видели, что происходит в темноте, и ничего не слышали из-за шума улицы.

А летающие предметы из подворотни не вылетали. Ни один! Мистика!

Уже через пятнадцать секунд боя стало понятно, что более молодой боец в куртке поверх студенческого пиджака теснит невысокого мужчину в годах в традиционном китайском костюме.

Четыре пропущенные серии, мощный пробив в бедро, удар локтем в скулу, после которого «китаец» покачнулся и пропустил в солнечное сплетение «отбойный молоток» из двух десятков ударов.

«Китаец» отлетел назад и мешком сполз по металлической сетке забора. Забор закачался, но устоял, хотя крепление с одной стороны все-таки вылетело.

Молодой человек неуверенно подошел к побежденному, осторожно тронул носком пятку «китайца»:

— Проверить пульс, ослабить пояс, перевернуть на живот. — Пробормотал он.

Он коснулся пальцами горла (в этот момент на его спине зажегся крохотный зеленый зайчик лазерного целеуказателя), задумчиво подергал эластичный пояс шелковых брюк (зайчик погас), пожал плечами и осторожно повернул побежденного противника на бок так, что стало казаться, что «китаец» прилег на холодной земле вздремнуть и сейчас сладко спит. После этого, не оглядываясь, «студент» выбрался из переулка. Сунул руки в карманы и двинулся к метро.

Сжав зубы и стараясь не смотреть на окружающих людей, снующих в поисках ночных развлечений.

— Не надумывай себе всяких глупостей, Нико! Кенчи — хороший и заботливый мальчик! Девочка будет за ним, как за каменной стеной!.. А-а-а! Это надо компрессик им обоим сделать… сама знаешь, какой. Отеки на шее пройдут за один день! Да-да… я Кенчику такие же делаю, когда он из Редзинпаку приползает… Нет, не на шее — в других местах. По всему телу! Жуткие люди! И эта ужасная женщина! Ну, да — эта подлая техника, наверняка, от нее! Портит! Портит мальчика! Ой, он там так устает, так устает… Хорошо… Хорошо… Да, давай встретимся там же, в Катигава-центре… Я тебе такой сарафанчик в «Звездах Пекина» покажу — закачаешься! Покажешь потом своему — пусть подарок на Новый Год сделает! Ни-ни-ни! Только не в «Неженку»! Я не могу есть сладости в таких же количествах, что и ты — все-таки наши с тобой энергозатраты несопоставимы! Это вы у нас все поджарые и стройные, как косули, а мы… мы немножечко буренки-домохозяйки… Ну, и что? Ну, подумаешь, уже и пококетничать нельзя! Конечно! Да… Где-то к двум. Ага, созвонимся. И не расстраивайся ты! Это ведь рано или поздно случилось бы! Я к ней загляну! Сегодня же! Приободрю! Привет своему передавай! Чмоки-поки!

Саори Сирахама поднялась с дивана в гостиной, прошла в коридор и вернула трубку телефона на «базу». После этого задумчиво посмотрела на себя в зеркало.

Честно говоря, в качестве невестки ее бы устроила и одна Фуриндзи. Даже более чем… Пусть связь с Редзинпаку в их кругах — это эпатаж и экстравагантность — но на мнение остальных после изгнания ей было все больше и больше чихать. А чем меньше клан, и чем у него больше независимости, тем лучше… для дальнейшей жизни детей. Жаль, что «размер клана» и «независимость клана» находятся в прямой зависимости. И жаль, что это правило не работает по отношению к другим маленьким семьям или кланам… А только по отношению к Редзинпаку. А как хорошо было бы жить маленькой отдельной семьей и не трястись над «интересами клана», «престижем клана», «традициями клана», «требованиями клана»…

Увы, в Редзинпаку не любят простых и легких путей и почти прямым текстом сообщили ей, что за слабака внучку Сверхчеловека не отдадут — пусть заслужит! А НЕслабака автоматически ждет Лабиринт Драконов.

А теперь — игра сделала совершенно неожиданный резкий поворот… И хорошо еще, что это оказалась младшая сестра! Хотя, вряд ли это случайность.

— Аната! — Позвала она. — Ты занят?

— Нет, дорогая! — Послышалось со второго этажа, на котором был расположен рабочий кабинет мужа.

— Мы идем в Редзинпаку!

— О! Я как раз вчера почистил Себастьяна!

— Нет. — Улыбнулась Саори — все-таки муж у нее… уникальный! — И Максимилиана, пожалуйста, не бери!

— О-о-о! — Наверху протопали, и ноги в домашних брюках и разношенных тапках показались на лестнице. — Ты права, дорогая! На того, бородатого, нужен калибр побольше! Открывай ту маленькую комнатку в подвале! Я возьму с собой пулеметик! «Людвиг», кажется? Ну, который синенький.

— Дорогой! — Саори старалась остаться серьезной. — Мы туда не воевать идем!

— А зачем еще? — Удивился Мото. — Зачем еще идти в Редзинпаку, если не вызволять нашего Кенчи?!

— Знакомиться с невесткой! К тому же я давно не видела племянницу. Представляешь, он умудрился украсть себе невесту во время тренировочной миссии! Мою племянницу и свою двоюродную сестру, Мисаки!

— Ого! Парень совсем взрослый стал! А Мисаки я помню, как же! Такая маленькая миленькая девочка с большими-большими глазами! Интересно, Кенчи помнит, как мы их в одной ванной мыли? Хе-хе-хе…

— Хонока-чан, ты идешь с нами? — Спросила Саори, ощутив самого пронырливого члена семьи за поворотом на кухню… что она там, кстати, делала?

— Конечно иду! — Возмутилась Хонока. — Братан себе третью надыбал — а я и не знаю! Я должна это видеть!

— Третью? Доченька, чуть больше подробностей, милая! И подойди, пожалуйста, поближе — очень неудобно кричать вот так, через весь дом!

— Ой… — Хонока лихорадочно соображала, как бы выкрутиться. — Ну, мам… Ренка-сама… Ма Ренка — кумир и поп-идол! Неужели ты не знаешь? Мы с брательником ее фанаты! У него даже где-то на диске ее фотки из сети есть! Ну, брательник же любит большие сиськи! А у Ренки-сама они такие-е-е… как у Миу-сан! Я такие же хочу!!!

— А-а-а… — Облегченно перевела дух Саори. — Речь идет об обычном поклонении эстрадному кумиру? Ма Ренка… Слышала-слышала…

— Ну, да, мамочка! — Облегченно закивала успокоившаяся было девочка.

— Поня-я-ятно… — Саори смотрела на дочь все так же умильно и ласково. — А почему ты упомянула о ней, когда речь зашла о невесте Кенчи? Ну, Фуриндзи — понятно… а Ренка-то? М?

— Ну, Ренка — поп-идол…

— Да-да-да, Хоночка… В комнате сына висит три постера с девушками. Две — персонажи аниме, и одна — трагически погибшая Мисима Рейка. И — ни одной Ма Ренки! Я хочу знать, почему ты упомянула именно дочь мастера Ма, который тренирует нашего Кенчика? М?

— Ну, ма-а-ам…

— Доченька… Я думаю, слишком частые посещения Редзинпаку помешают твоей учебе.

— Это шантаж! — Топнула ножкой Хонока.

— Совершенно верно, моя умница! — Ласково улыбнулась Саори… и повторила. — Ита-а-ак… Ма Ренка. Я внима-а-ательно слушаю!

— Ма-а-ам, ты только Кенчи не говори — иначе аквапарк накроется медным…

— Так… То есть, когда я сказала, что в аквапарк ты пойдешь только если тебя туда поведет Кенчи, ты пошла к Кенчи и стала его шантажировать… АНАТА! — Саори, стараясь не расхохотаться, грозно посмотрела вбок. — Ты забываешь, что прямо передо мной находится зеркало и я прекрасно вижу знаки, которые ты подаешь дочери!

— Ой-яяя., палево-о-о… — Протянул Мото, смущенно почесав в затылке.

— А скажи-ка, аната, где ты подглядел клановый сигнал «Гэг эфиру!»?

— Дорогая, ну ты же сама показывала детям всю вашу систему жестовой сигнализации! А я… я мимо проходил… и Хоночка мне показывала потом. Да, доченька?

— Да, па!

— Хм… ну, ладно… На этот раз — соскочили с карающего… Только, дорогой, большой палец отгибать не нужно — иначе сигнал приобретает чуть-чуть другой смысл… Хоночка, так что там про Ренку-сан? Мамочка тебя очень-очень внимательно слушает, сладенькая моя! Не волнуйся — Кенчи ничего-ничего не узнает! Это будет наш с тобой маленький-маленький секретик!

— На допросах еще предлагают чашку рамена и пачку сигарет, ма! — Гордо вздернула подбородок Хонока.

— О! Тогда, подозреваемый, мы с вами обязательно найдем общий язык! Идемте же на кухню! У меня в заветном месте есть целая баночка русской сгущенки!

— Йаху-у-у!

— Аната, открой нам баночку, пожалуйста, и принеси в допросн… э-э-э на кухню.

Мототсуги, красный от попыток сдержать смех, направился в ванную комнату…

— Аната-а-а, — Ласково остановила его Саори.

— Да, дорогая?

— А откуда ты знаешь, где я от самой себя прячу сгущенку, м-м-м?

— И долго ты тут валяться собираешься, «старый больной узкоглазый»? — Хмыкнул громила.

Ма Кэнсэй открыл глаза и посмотрел на… нет, так дело не пойдет! Он перевернулся на спину и посмотрел вверх. Звезд на небе, правда, не было — центр Токио — чего вы хотите? Так что Кэнсэй перевел взгляд на огромного мужика, который загораживал собой вход в подворотню… По виду, якудза — якудзой: шрам крест-на-крест, зверское выражение мор… лица, кожаная куртка и кожаные штаны… Ковбойские сапоги, правда, выбивались из общего образа, но кто на них внимание обратит, когда взглядом со зверскими глазами встретится, верно?

— Кенчи…

— Пошел домой…

— А кто за ним…?

— Сигурэ пошла за ним… наверно. — Громила ухмыльнулся вовсе уж широко и пакостно. — И кем же ты себя чувствуешь после сегодняшнего, Кэнсэй?

— Это восхитительное чувство, Сакаки! — Серьезно ответил Кэнсэй. — В моей жизни такое было всего пару раз… И, ты не поверишь, с каким нетерпением я жду, когда ж меня отметелит моя Реночка!

— Сильно поддавался, Кэнсэй? — Сакаки прищурился, от чего шрамы — настоящий и старательно нарисованный — сложились в причудливую маску.

— Вот на столечко! — Пальцы Кэнсэя держали воображаемый спичечный коробок. — Поединок не был смертельным, Сакаки. — Кэнсэй перевел мечтательный взгляд на бурое ночное небо Токио. — И это — главное!

— А если б был смертельным, Кэнсэй?

— Но ведь не был же… Ученик сумел себя сдержать… в этот раз. Что за глупое стремление испортить мне настроение, Сакаки! — Кэнсэй протянул руку, и Сакаки легко поднял его с земли. — Убил бы я его! Мне не впервой убивать учеников… знаешь ли…

Сакаки хмыкнул, следя за тем, как Кэнсэй старательно отряхивается:

— Может, по пивку?

— Ни-ни-ни… Я свою годовую норму откушал за вчера и сегодня! Ну… полугодовую. Если в промилле, а не по спиртовому эквиваленту…

— Ну, и правильно! В таком виде тебя ни в одно приличное заведение не пустят, гы-гы-гы! А вот я с обеда головой мучаюсь! Ты где догнаться-то успел?

— Таки устраивал финансовое благополучие будущего зятя! Кстати, Сакаки, ты кто по гороскопу?

— Дева. — Настороженно ответил Сакаки.

— Дева? Хм… Сейлор Мун под Новый Год рекомендуется избегать капитанов аэромобильных войск Российской Империи.

— Чё? — Сакаки недоуменно смотрел на мастера Ма. — Молодец, Кенчи! Крепко тебя по башке приложил-на! Во имя Луны-на!

Я победил Ма Кэнсэя… Мы, муравьи, свалили слона и затоптали его!

Интересно, насколько сильно он поддавался? Это невероятное по своей абсурдности чувство, как я балансирую на грани… и чувствую, как, перешагнув грань, буду тут же убит… И желание шагнуть ТУДА — потому что шансы — «пятьдесят на пятьдесят», несмотря на мастерство учителя.

Я ощущал, как Ма Кэнсэй готовит убойный ответ на мой «последний шаг» — смерть была бы мгновенной и неотвратимой. Неприятное ощущение. И — в то же время — манящее. Как обещание чего-то волшебного и невиданного. Как…

«Но ведь не убили же, Малыш!»

Дом встретил меня тишиной и горящим огоньком автоответчика:

— Кенчик, мы ушли в гости. Будем в одиннадцать! Ужин в холодильнике — разогрей. Опоздавшим мясо не положено! Перед сном обязательно проверь газ на кухне и закрыта ли дверь!

Мужской голос автоответчика добавил:

— Сегодня в двадцать — двадцать две.

Следующее сообщение. Голос Хоноки:

— Аники! Тебя спалили с Ренкой! Меня пытали! Шухер!

И — мужской голос.

— Двадцать — двадцать пять.

Следующее. Отец:

— Сынок, поздравляю! Три — хорошее число! Когда ты сказал, что пачки тебе недостаточно, я даже не поверил! Сынок, я горжусь тобой! Не сдавайся!

Голос автоответчика добавил:

— Двадцать — двадцать девять.

И еще одно! Они там в очереди к телефону стояли, что ли?

— Аники! В ванной правый ящик, в коробке от «Белой Кошки»… ну, это типа стиральный порошок! Там целых три банки сгущенки! Я тебе не говорила! Запись после ознакомления сотри!

И еще:

— Хм… ну, видимо, секреты внутри нашей семьи не держатся, и тебе уже все растрепали. Кенчи, ты, главное, не расстраивайся. И не забудь про газ и дверь! А сгущенку я уже перепрятала, разумеется! Чмоки!

И, наконец, последнее, громким шепотом:

— Аники! Гостиная! Стеллаж под диски. Только — никому! Тоже чмоки!

Ну и семейка у меня! Всего несколько фраз, а я уже улыбаюсь до ушей!

Я подозревал, куда они пошли — сестры-драконихи, наверняка, созвонились. Или это даже было официальное уведомление. Оставалось надеяться, что мать сумеет проследить, чтобы отец не прихватил с собой свои любимые «Зиг Зауэры». И чтобы не полез разбираться с мастерами, когда узнает подробности… Если узнает.

Ждать их из гостей я не стал — завалился спать. Снилось мне…

«Вас мучают эротические сны? — Почему же „мучают“, доктор! Я ими наслаждаюсь!»

Снилось — разное. При случае порекомендую Сигурэ опробовать некоушки и хвостик… скорее всего, из набора «Пантера Багира». Черная нека с черным «Выхлопом» — это будет нечто!

Когда помиримся… И — если…

— Аники! Аники! Она классная! — Прыгал по мне совсем не маленький большеглазый демонёнок. — Она такая прикольная!

— Кто? И хватит прыгать по мне! Тебе, лосихе, уже четырнадцать!

— Мисаки! А как она в «Отелло» играет! Второе место в чемпионате Редзинпаку!

— Да ты что!

— Ага! А ты с ней уже спиногрызиков заделал? Я хочу вот такую маленькую сестричку! — Мне показали требуемый размер. — Ну, братик тоже сойдет!

— Хонока… солнце мое… Откуда ты знаешь Мисаки?

— Вчера с мамой и папой ходили в гости в Редзинпаку! Братан, тебя спалили! Меня допрашивали! Вторая степень — не меньше! Я героически молчала, но шантаж от мамы — это страшно! А потом — подкуп! Сгущенкой!

— Это я уже понял по вчерашним сообщениям… и? Какая была реакция «следователей»?

— Было решено, что Ренка и Миу — это «вилами на воде», а Мисаки — почти «на мази». Так что — забей! А чего ты такую маленькую спер? Не мог кого с буферами побольше найти?! Или боялся не унести?!

М-да…

— Не-не! Аники, ты не подумай! Она тоже прикольная! Совет вам да любофф!!!

За завтраком мне ничего не сказали. Отец с матерью перешучивались, Хонока пыталась участвовать, а я смотрел в сторону беззвучно работающего телевизора и думал: что и, главное, КАК подарить Миу на Новый Год. Тем более, сейчас я вполне мог провернуть задуманное — «Счастливчик» с моего номера запустил аж двадцать песен, если судить по огромной сумме, поступившей на новенькую карточку («На счет, Малыш! На счет!»)! Когда успел-то? Я слышал только одну. Или они заплатили за всё, что нового уже прозвучало за этот месяц?

А вчера я чуть не убил своего сэнсэя… или он — меня. Восхитительное чувство!

«Но ведь не убили же, Старик!»

— Кенчи? — Миу удивленно на меня посмотрела. — А тренировка?

Мы стояли у перекрестка: направо — Редзинпаку, прямо — дом.

— Сегодня пропущу, Миу.

— Вот как… Хорошо, Кенчи. — Чуть улыбнулась Миу.

В эмоциях ее не было ни безнадеги, ни смирения (в последнее время девушка была очень спокойна… последствия чертовой активации? Или какого-то принятого решения?), ни осуждения, ни разочарования…

— Миу… Что вам с Ренкой сказали о Мисаки?

— Какой общий расплывчатый вопрос, Кенчи… — Хмыкнула она. — Попытайся еще раз.

Я откровенно почесал в затылке, пытаясь сформулировать проблему как можно более обтекаемо и деликатно:

— Известно ли вам об обстоятельствах, препятствующих возвращению Мисаки Охаяси в семью?

Миу фыркнула и тихонько рассмеялась:

— Акисамэ с удовольствием поставил бы тебе «А» за такую изящную формулировку… Известно. Нам продемонстрировали фотографии, на которых у спящего Сирахамы Кенчи на груди в две дырочки уютно сопит дракошка Мисаки Охаяси… и — никакой одежды.

Захотелось выругаться. Миу, видимо, поняла мое состояние, потому что успокаивающе сжала мою ладонь:

— Не фотошоп, конечно. Но вначале даже я купилась и закатила скандал. Но потом успокоилась и подумала… Постановкой ведь за километр несет. Я же видела, в каком состоянии Сигурэ тебя доставила — по времени сна не сходится… К тому же Ренка рассказала о твоем отношении к женским трусикам — а у Мисаки, когда мы ее укладывали, они были на месте. И, самое главное, ты такого ни за что не сделал бы!

А теперь захотелось выругаться еще раз. Судя по эмоциям, Миу была уверена во мне на все сто процентов!

— Между прочим, я ошибалась. — Деланно грустно вздохнула Миу. — Мисаки не «дохлая»: фигурка у нее — ничего так…

— Миу, я не знаю, что тебе сегодня или завтра… или когда еще обо мне скажут. Но я не забрасываю тренировки. И не собираюсь отступаться. Понимаешь?

«А пафоса, пафоса… аж скулы сводит, Старик!»

— Конечно, Кенчи! — Все та же непрошибаемая спокойная уверенность («Малыш! Да чем же мы заслужили такое доверие?!»). — У тебя получится! За меня тоже не беспокойся. Что бы про меня ни говорили… Понимаешь? Что бы ни говорили!

«Старик, она явно что-то задумала!»

— Кенчи, если ты вдруг забыл… я на пробежку выбегаю ровно в пять-тридцать…