Олигарх из будущего. Часть 6. Синдикат должен быть разрушен

Глава 26

Грудь облило холодом.

«Мадлен — девочка умная. Что-то узнала обо мне? Попробуем вызвать на откровенность», — лихорадочно соображал я.

Пауза затягивалась. Мисс Рокволд продолжала сверлить меня глазами.

— Тебя и только тебя, единственную и неповторимую, — шутливо ответил я. — Разве в этом могут быть сомнения?

— Перестань, — холодно ответила девушка. — Я о другом. Джон сообщил, Моррис пропал. Перед исчезновением возле ворот его виллы видели микроавтобус с надписью «S. W. A. T.», машины полиции, вооруженных людей в униформе. Если это сделал ты, почему ничего не сказал?

— Подожди, — я выставил перед собой ладони. — Полиция, СВАТ, я здесь причем? Или ты думаешь, что я по ночам надеваю костюм Супермена и лечу бороться с мировым злом? Ошибаешься.

— У Морриса не было таких врагов, способных его похитить и ликвидировать, — прямо ответила девушка. — Харольд был верным псом Майерса и в последнее время, кроме текущих дел, работал над решением проблемы с тобой. И вдруг он таинственно исчезает. Странно, согласен?

— Повторю вопрос. Если его, по твоему утверждению, взяла полиция, да ещё «СВАТ» подключила, какие претензии ко мне? — пожал плечами я.

— В том то и дело, — мисс Рокволд не сводила с меня напряженного взгляда. — Проверено, полиция этого не делала. Морриса взяли другие люди, не имеющие к ней отношения. Майк, я не дура. В моем поместье в тебя стреляли, не попали. Судя по кровавым следам, снайпера ликвидировали. Ты сказал Джону, есть люди, которые тебя прикрывают. И через короткое время пропадает Моррис, который мог быть причастен к покушениям на тебя. Логично?

— Логично, — согласился я. — Продолжай.

— Я всё сказала, — нахмурилась внучка миллиардера. — Теперь хочу послушать тебя.

— А что меня слушать? Если я заявлю, что пальцем до Морриса не дотрагивался, ты же не поверишь?

«Ножом, было дело, касался, пальцами — нет».

Девушка промолчала.

— Скажи, это Джон сказал тебе о Моррисе? И то, что у него не было врагов, способных организовать похищение?

— Да, — кивнула мисс Рокволд. — Он. Хэлловей куда-то отъезжал, пока я работала с девушками. Приехал за два часа до нашего отъезда из офиса, отозвал меня и сообщил, что Морриса похитили неизвестные.

— А теперь уже возник вопрос у меня, — криво усмехнулся я. — Откуда Джон знает, что похищенный занимался организацией моей ликвидации, и что у него нет врагов, способных организовать нападение? Он сам состоит в Синдикате, знаком со всеми раскладами изнутри, чтобы это утверждать со стопроцентной уверенностью?

Лицо Мадлен дрогнуло, на мгновение в карих глазах мелькнула растерянность, сменившаяся гневом.

— Что за глупости? — возмутилась она. — Как вообще можно такое подумать? Джон же бывший сотрудник ЦРУ, у деда тоже работал. Он в курсе многих дел.

«Мне показалось, или она отреагировала слишком нервно?» — я напрягся и сразу же успокоился: — «Да нет, чепуха. Если бы Мадлен и Джон были связаны с Синдикатом, они бы не давали мне столько разоблачительных материалов и информации об организации, операциях и фигурантах. Скорее всего, от покушений уже паранойя началась, подозреваю всех и каждого».

— Судя по предоставленным мне внутренним документам, структурным цепочкам, вскрытым операциям, Джон получает сведения либо от своих коллег, работающих по Синдикату, либо от стукачей внутри структуры. Согласна? — надавил я голосом.

— Допустим, — кивнула мисс Рокволд. — И что из этого следует?

— Только один факт: он не может быть уверен, что сведения о похищении Морриса и отсутствии у него врагов, способных на такой финт, стопроцентно верны. И в уровне компетенции стукачей — тоже. Люди всегда остаются людьми — могут приврать, приукрасить, или что-то добавить от себя, чтобы выслужиться. Исключение может быть только одно: если информацию сливает один из высших руководителей Синдиката, прекрасно знающий внутреннюю кухню организации и своих подчинённых, обладающий достаточными возможностями, чтобы собрать и грамотно проанализировать полученные сведения. Но это невероятно — зачем руководителю давать на себя убойный компромат, который может привести на электрический стул?

Я несколько секунд многозначительно помолчал, давая девушке обдумать сказанное, и продолжил:

— Пойми, Синдикат — грандиозная мафиозная организация международного уровня. Он работает в разных странах и континентах, получает миллиардные прибыли. Внутри Синдиката, уверен, огромная конкуренция. Руководители нижнего и среднего звена — клубок гадюк, готовых в любую секунду ужалить друг друга, чтобы продвинуться по карьерной лестнице. Люди уничтожали друг друга из-за гораздо меньших денег, а здесь речь идёт о гангстерах, сидящих задницами на огромной горе кэша. И это мы говорим только о внутренних конфликтах и соперничестве. А ведь есть ещё и конкуренты — Синдикат многим наступает на пятки: захватывает рынки, забирает себе солидную часть прибыли, которую могли бы получить те же колумбийские картели, мексиканцы, корсиканцы, турецкие или американские наркоторговцы. Моррис — доверенный человек самого большого руководителя, знает очень много интересной информации. Я общаюсь с Хэлловеем достаточное время и немного разбираюсь в людях. Никогда не поверю, чтобы он всё это не учёл. Но ты с его подачи решила сразу поставить вопрос так, будто обвиняешь меня. Почему?

Девушка покраснела и отвела взгляд.

— Я жду ответ.

— Мы хотели… — начала Мадлен, запнулась и виновато отвела взгляд.

— Очень жаль, что так получилось, я думал — мы союзники и доверяем друг другу,

Я отвернулся и направился к выходу.

— Вызови мне лифт, пожалуйста, пойду к себе в номер — настроение пропало, — бросил у двери веранды.

— Подожди! — умоляюще воскликнула Мадлен — Я не хотела тебя обидеть.

— Не хотела, но обидела — своим недоверием, — холодно отрезал я.

— У Джона возникло подозрение. Это была его идея спросить у тебя, с Моррисом слишком всё вовремя произошло, — обреченно призналась девушка.

«Фух, кажется, удалось отмазаться. Но вопросов к Хэлловею и Мадлен возникает ещё больше. Как-то они быстро и своевременно получают информацию. А этот разговор похож на стандартную пробивку. Сначала пригласить на свидание, расслабить, затем задать в лоб неожиданный острый вопрос и посмотреть на первую, непроизвольную реакцию», — отметил я.

— Ладно, забыли, — хмыкнул я. — На будущее, в том, что, ты спросила меня об этом, ничего страшного нет. Но партнерам надо доверять, иначе нет смысла вообще работать вместе.

Когда девушка смутилась и отвела взгляд, мне на секунду стало неудобно. Сам на сто процентов никому не доверял. Внучке миллиардера и Хэлловею, с некоторых пор, особенно. Во всяком случае, пока не получу ответы на накопившиеся вопросы. Полностью открывать свои замыслы кому-либо было глупо — слишком высоки ставки в игре. Даже своим ребятам, с которыми прошел Крым, рым и медные трубы, далеко не всё рассказывал. Маркусу Вольфу — тоже. Весь план операции и порядок действий хранился только в моей голове — во избежание утечки информации. Мадлен думает, я хочу провернуть масштабную сделку и заработать миллиарды. Ребята и Маркус знают больше — но без подробностей. Недостаток тут только один: если погибну, на проекте можно ставить крест.

В зале мы сели за сервированный приборами и закусками столик. Я пригубил вино и поставил бокал, Мадлен последовала моему примеру. Закусил креветками, тостом с красной рыбкой, зеленью и оливкой. Взял шпажку с нанизанным на неё ломтиком сыра, ветчиной и кусочком помидора.

— Вкусно, — сообщил довольно улыбнувшейся девушке. — Это кто так постарался?

— В ресторане отеля заранее заказала, — сообщила мисс Рокволд. — Попросила, чтобы все блюда приготовили из свежих продуктов по высшему разряду лучшие повара.

Девушка помолчала и уточнила:

Ещё вопрос можно? Я много думала и крутила в голове наш совместный проект со скупкой акций.

— Конечно, — кивнул я. — Задавай.

— Общая мысль, как мы заработаем, понятна, но проблема в том, что это всё выглядит безупречно только в теории. На практике, корпорации, чьи акции мы скупим, так просто не сдадутся. Они могут подключить правительство, раздуть скандал в прессе, или придумать что-то другое, чтобы наш план не реализовался. Ты не просчитывал такую ситуацию?

— Конечно, просчитывал, — усмехнулся я. — Во-первых, напомню, до реализации нашего плана ещё далеко. Чтобы полностью воплотить его в жизнь, нужно намного больше денег, чем у нас сейчас имеется. Во-вторых, когда наш план вступит в финальную фазу, они ничего не смогут поделать. Объясню, почему. Смотри, финансовая привлекательность бизнеса в конкретной стране зависит от нескольких важных факторов: удобного, выгодного налогообложения, емкости рынка и установленных правил, гарантирующим коммерсантам «fair play», то есть честную игру для всех. В вашей стране провозглашена нерушимость частной собственности, которую регламентирует Билль о правах. Четвертая поправка к Конституции гласит: «Право народа на охрану личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков и арестов не должно нарушаться. Ни один ордер не должен выдаваться иначе, как при наличии достаточного основания, подтверждённого присягой или торжественным заявлением; при этом ордер должен содержать подробное описание места, подлежащего обыску, лиц или предметов, подлежащих аресту». Это означает, что без достаточных, подтвержденных законом оснований, изъять акции не получится. А мы их не дадим. Плюс, если возникнут проблемы, наймем лучшую команду адвокатов, которые в суде разорвут претензии заявителей на клочки, заставят выплатить огромные суммы за клевету и ущерб деловой репутации.

А можно ещё вспомнить Пятую поправку: «государство 'не имеет права изымать частную собственность без справедливого возмещения». Так что, в любом случае, если ситуация обострится, отобьемся. В самом плохой ситуации, выйдем без потерь, даже с определенной прибылью. Ещё подключим прессу и телевидение, под соусом, что нашу собственность хотят отнять по надуманным предлогам и раздуем масштабный скандал? Представляешь, какой будет негативный эффект? Акции рухнут, рынки начнёт шатать, и имидж Америки как Мекки свободного предпринимательства полетит вниз. Никто такого не допустит. Тем более, мы ничего плохого не сделаем, обычная бизнес-стратегия, рассчитанная на получение максимальной прибыли. Проще договориться и дать нам заработать, чем устраивать войну, чреватую серьезными потрясениями для корпораций и фондового рынка. Плюс, чтобы гарантированно добиться цели, мы используем кнут и пряник: сначала загоним противников в угол, лишим свободы маневра, потом сделаем привлекательное предложение, избавляющее их от проблемы. Тут очень важно, правильно его подать и обернуть в красивую обертку.

— Как правильно подать? — поинтересовалась Мадлен. — Привести пример можешь?

— Запросто, — усмехнулся я. — Допустим, ты заходишь в ресторан, спрашиваешь, у официанта, что можно поесть. А он тебе нагло отвечает: «Есть жареный кусок дохлой коровы, позавчера убитой током на скотобойне». Твоя реакция?

— Фу, гадость, — поморщилась мисс Рокволд. — Пошлю его, и поеду в другое место.

— Правильно, — одобрил я. — Тебе ответили так, чтобы вызвать отвращение. А если он скажет: «К вашим услугам нежнейший говяжий стейк, приготовленный на гриле и прожаренный до золотисто-коричневой хрустящей корочки»?

— Наверно, всё-таки закажу, интересно попробовать, — улыбнулась девушка. — Ты так это подал, что слюнки потекли. Я даже представила этот кусок мяса.

— Вот видишь, тебе предложили одно и то же блюдо. Но в первом случае так, чтобы гарантированно психанула и ушла, а во втором, чтобы обязательно заказала. Вот так и мы, сделаем такое предложение, от которого будет невозможно отказаться. И образно говоря: подкрепим его с одной стороны добрым словом, с другой — пистолетом для убедительности.

— Пистолетом? — вопросительно изогнула бровь девушка.

— Я же сказал, это образное выражение, — ухмыльнулся я. — Разумеется, никто никому оружием угрожать не будет. Просто это будет реальный выход из того глухого угла, в который мы их загоним: на одной чаше весов эффективное решение проблемы, пусть и с потерей финансов, а на другой — полный крах.

О том, что это только первая часть моего плана по шатанию американских элит, я скромно промолчал. Не нужно Мадлен этого знать. Да и остальным тоже. Все детали я буду раскрывать постепенно, по ходу дела и только определенным лицам, задействованным в организации того или иного этапа операции, названной «Финансовым Армагеддоном». С недавних пор, к ней добавился ещё один интересный, но пока не до конца проработанный пункт. Посмотрим, удастся ли его реализовать. Но если даже не получится, остального с лихвой хватит, чтобы качнуть экономику и кошельки элит. Надеюсь, хорошая встряска, заставит американцев сконцентрироваться на своих проблемах и не совать нос в дела других стран.

— Дай бог, чтобы всё получилось, — вздохнула мисс Рокволд. — Придумано, конечно, здорово. Мозги у тебя отлично работают. Но вот как будет в реальности, посмотрим.

— Нормально будет, — заверил я. — Сама увидишь. Если, конечно, сделаем всё, как задумывалось, и нигде не допустим ошибок.

— Ладно, давай тогда выпьем за успех нашего предприятия, — девушка отсалютовала бокалом.

— Давай, — согласился я, поднимая свой фужер в ответном жесте.

Я неторопливо смаковал вино, наслаждаясь насыщенным вкусом, вобравшим в себя сладкую кислинку спелого, согретого солнцем винограда, ванили и древесины.

Мадлен тоже задумчиво потягивала напиток, занятая своими мыслями.

— О чём думаешь? — поинтересовался я.

— Да, так вспомнилось, послезавтра мне надо выиграть тендер на покупку одного здания, — сообщила девушка. — Прикидываю, как действовать.

— Кстати, насчёт тендеров мне тоже кое-что вспомнилось, — ухмыльнулся я.

— Расскажи.

— У вас есть такой астронавт Джон Гленн, сейчас он сенатор от штата Огайо.

— Я его знаю, — оживилась мисс Рокволд. — Даже лично общалась. Он пару раз к деду приезжал и на нескольких приемах виделись. Рассказывай, что он там с тендерами намудрил.

— Ничего особенного. Когда он в шестьдесят втором совершил орбитальный полет на корабле «Меркурий-Атлас-6», а потом вернулся обратно на Землю, у него брали интервью. И журналист задал ему такой вопрос: «Что вы чувствовали, когда проходили подготовку к полету в космос? На что Гленн ответил: 'То же самое, что и вы, если бы знали, что полетите на корабле, состоящим из двух миллионов элементов и деталей, причем каждый изготавливал тот, кто на тендере предложил нашему правительству самую маленькую цену».

Мадлен звонко расхохоталась, отодвинула стул и встала:

— Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Подошла к статуе, находящейся в небольшой нише, нажала пальчиками на нос и глаза. Статуя с частью стены отошла в сторону.

За ней оказалась спальня. Огромное двуспальное ложе, украшенное прозрачным балдахином, телесного цвета, сияли неярким желтым светом подсвечники у изголовья, напоминавшие свечи. Сквозь тьму ночи, сияло разноцветными отблесками огней рекламы панорамное окно, с убранными шторами.

— Подожди меня здесь, — попросила девушка. — Через минутку вернусь.

Я молча кивнул, завороженный зрелищем ночного города…

Мадлен появилась бесшумно, ступая мягко как кошка. Я инстинктивно уловил присутствие девушки, увидел в окне силуэт, повернулся. С плеч девушки спал тоненький полупрозрачный халатик, похожая на изящную фарфоровую статуэтку фигурка внучки миллиардера замерла передо мной. Мой взгляд скользнул по тонкой шее, высокой груди, напрягшимся ареолам розовых сосков, тонкой талии и изящным стройным ножкам. Я непроизвольно сглотнул от нахлынувшего желания.

— Майк, возьми меня сейчас, нежно и страстно, — прожурчал звонкий голосок внучки миллиардера.

Я, уже почти ничего не соображая, шагнул вперед, схватил вздохнувшую девушку за талию, яростно притиснул к себе и впился в приоткрытые алые губки…

Любовью мы занимались как в последний раз, кровать тряслась и негодующе скрипела, ковер, висевший над кроватью, угрожающе качался, но нам было все равно. И опять уснули, когда ночная мгла начала сереть, а рассвет только начал окрашивать светлеющий горизонт неба первой робкой полосой нежно-розового багрянца.