Силентиум

Запись № 34

Сейчас «Отвага» находилась на расстоянии нескольких световых лет от Ковчега. Я сидела и дрожала в своей броне, которая едва функционировала. Рядом со мной тихо расположился Каталог — записывал ли он что-нибудь из произошедшего — я не знала.

Все мое тело неприятно покалывало, воздух кругом имел странный запах. Я смутно вглядывалась в рисуемые анциллой символы, основанные на ее кодировке или на чем-либо еще… она показывала их столько времени, пока я не захотела прочитать некоторые из них.

Тогда они преобразовались в те изображения, которые я смогла прочитать. Несмотря на воздействие звездных дорог мы смогли успешно совершить отлет с Ковчега. Я могла только догадываться, смог ли спастись Дидакт или нет.

Прежде, чем совершить прыжок, я отдала приказ Монитору Чакосу отправится к Малому Ковчегу и доставить туда все то, что нам удалось спасти. Несмотря на множество трудностей, нам удалось спасти немного людей, в том числе и низкорослого Флориана, Райзера и молодую девушку Винневру, с поверхность разрушающегося Гало. Мне казалось, что этот факт придаст Монитору дополнительную мотивацию и силы. Ведь у него все еще оставались в живых его друзья, которых необходимо защитить.

Все это и могло послужить утешением для Чакоса, но не для меня. Того количества людей, что нам удалось сохранить, явно было недостаточно. Прежде бренность их вида не была настолько очевидна для меня, как сейчас. Но теперь у нас были другие планы, и я должна сосредоточить все усилия на предстоящей задаче.

Я осталась в одиночестве, чтобы сделать то, что должна. В мире должен существовать только один Дидакт, и точно не оригинальный. Странное чувство холода охватило мой разум и сердце, мои слова становятся безэмоциональными, словно я проглотила кусок льда — я сказала такие ненавистные слова в адрес своего мужа!

Я видела, во что Потоп собирается превратить галактику. Я видела его голодный и всепоглощающий взор, полный отчаянной жестокости. Я не могу позволить его планам притвориться в жизнь, какими бы они не были. И все же — чем я могу помешать ему? Как мне остановить его безумие? Смотря на медленно вращающиеся голограммы звезд, по которым «Отвага» вычисляет оптимальный маршрут для следующего прыжка, ко мне быстро пришло отчаянное решение. У меня еще оставалось несколько карт в рукаве, которые я могла разыграть. Я использую прошлую любовь Ур-Дидакта ко мне, наши чувства на протяжении тысяч лет, как оружие против него.

Я передала анцилле «Отваге» свои личные транспортные коды. Используя их, мы сможем и далее идентифицироваться дружественным кораблем, даже для «Приближения Мантии». Возможно, что и автоматизированные защитные системы Реквиема также воспримут меня и пропустят внутрь, не поднимая тревоги — и не сообщат Дидакту о моем прибытии. Хотя это мне казалось маловероятным.

Я предполагала, что у меня есть две небольших варианта с равными шансами на успех. Я могла пристыковаться к кораблю Дидакта — очень большому судну в сравнении с карликовой «Отвагой». Или же весь путь следовать за ним незаметной тенью весь путь до Реквиема — к его любимому Миру-Щиту — над созданием которых мы столько трудились и за что в конечном итоге Дидакту пришлось заплатить страшную цену.

Решение найдено.

Мы движемся.

Те чувства, что охватили меня, когда мы приближались к Реквиему, сложно описать приличными словами. Редко я испытывала такое смешение ярости, разочарования и печали.

Я решила следовать за кораблем Дидакта в тени. Видимо, мы не привлекли внимание «Приближения Мантии» на протяжении всего пути.

Ключ-Судно отследило наш путь, приняло идентификационные данные «Отваги», так же, как и корабля Дидакта, и отправило обоих к неприступной стального цвета конструкции, больше, чем некоторые планеты. Построенный как Мир-Крепость задолго до войны с людьми, Реквием служил образцом для последующих сооружений — Миров-Щитов необычайной мощи, способные сохранить скрывавшихся внутри выживших от распространения Потопа. Используя эти крепости, Дидакт мог обороняться и наступать с гораздо большей скоростью и маневренностью, чем Гало.

Масштабы и блистательность стратегического плана Дидакта теперь обернулись надгробной плитой всех надежд — моих надежд. Теперь наши мечты разделяли больше, чем забытая и отброшенная на окраины истории Крепость Прометеев, больше силы наших противников людей — и страшным влиянием Потопа.

И все же это огромная конструкция, по меньшей мере искусственно созданный мир, этот бастион, созданный для ведения бесконечной войны, все еще производил такое впечатление, которое не могли преподнести Гало. Среди пространства звезд я увидела блестящие маяки на семи захваченных покрытых льдом планет, ожидавших своего часа, когда их начнут дробить и добывать из них основные элементы — водород, дейтерий, кислород, азот, углерод, кремний, алюминий, никель, редкоземельные металлы — достаточного для продления существования Реквиема на миллионы лет.

Я вижу под своим кораблем вращающиеся энергетические пилоны, от которых широким веером отходили столбы вакуумной энергии, формировавших причудливый рисунок в бесконечности альтернативных реальностей… они прерывали существование огромного количества зарождающихся вселенных ради энергетического питания Реквиема. Странно, раньше подобные смерти космического масштаба не казались мне жестокими и бесполезными. Все технологии Предтеч работали на извлечении энергии вакуума. Моя собственная жизнь, все, что я знаю, возникла из пожирания пространства космоса.

Возможности Реквиема по большей части для меня являлись загадкой — тайны не предназначались для Биоинженеров. Когда разрабатывались Миры-Щиты, то их составные части были разбросаны и собирались в разных частях галактики, чтобы даже среди Строителей не было полной ясности относительно их функциональности и вооружения. Только Воины-Служители, которым предстояло служить на этих крепостях — Дидакт назвал их Прометеями — были осведомлены об их окончательных конфигурациях.

Мне интересно, сколько из уцелевших Прометеев соберутся на Реквиеме. Их так много погибло в попытках остановить распространение Потопа. Некоторые из них продолжали свою службу в рядах Защитников Строителей. Но все они, насколько я знала, продолжали хранить верность Дидакту. И если они здесь, то они наконец-то присоединятся к моему мужу?

«Отвага» добралась до буферной зоны, где отключались все анциллы и внутренние процессы корабля. Дидакт не мог позволить потенциально зараженному кораблю подобраться близко к его последнему убежищу, поэтому в течении кого то времени необходимо было находиться на орбите Мира-Крепости, чтобы пройти его строгие системы контроля.

Он видел будущее только в рамках бесконечной войны.

Что он планировал, оцифровывая моих людей? Будет ли он требовать какой-нибудь выкуп, диктовать свои условия под угрозой сотворить с ними еще что-нибудь более невообразимое.

Какую игру он задумал? Какую цель преследует?

Я уже работаю над восстановлением тех последствий, которые он причинил. Люди на Большом Ковчеге и затем на Омега Гало были самыми разнообразными в своем виде в целой галактике — и последними, за исключением тех немногих, которых удалось спасти Чакосу, и той популяцией, что осталась на Эрде-Тайрин. А если сейчас она стала подобно Ожогу? Возможно, она уже давно инфицирована Потопом.

Но мы должны восстановить все, что сможем. В противном случае у меня мало шансов на последующее спасение человеческой расы. Мое сообщение Поющей-о-Молодости было кратким, но ясным: отправиться на своем Ключ-Судне на Эрде-Тайрин, обеспечить насколько возможно безопасность людей и ждать дальнейших указаний.

Оставшийся мне выбор был тоже не велик. Моя история сократилась до одной черной точки среди огромного переплетения возможных вариантов, которых я планировала, сначала отправив Дидакта в Криптум, затем разместив его на Эрде-Тайрин. Мне тогда это казалось чертовски умной затеей. Хитроумный план, чтобы перехитрить Строителей, сбить с толку Дидакта, заключить выгодное соглашение с Мастер-Билдером… все, чтобы спасти мои образцы. Ради того, чтобы сохранить разнообразие жизни в нашей галактике, я готовы была пойти на все.

Передо мной вырисовывалась наружная поверхность Реквиема. Стражи и боевые мониторы класса «Отчаянные» роились вокруг корабля, как мухи.

Сейчас последует еще одно разочарование… Для Дидакта. Всего несколько из его Воинов прибыли, чтобы присоединиться к нему! Шлюзы через оболочку Мира-Щита могли принять сотни тысяч кораблей, сейчас были открыты, но в них парила горстка Дредноутов и один корабль класса «Крепость», плюс несколько еще более мелких старых транспортных кораблей Строителей, возможно служившие больше металлоломом, чем транспортными средствами. «Отвага» сообщила, что на их борту не было ни одной сигнатуры Предтеч. Они все пустовали. Заброшены. Молва о его трудностях — захват в плен и сломление Могильным Разумом — могли подорвать последнюю поддержку Дидакта даже среди тех, кто почитал его. Я почувствовала смущение за него. Даже стыд. Но не жалость. Не после того, что он сделал.

Теперь здесь рядом с ним находится еще кто-нибудь, кроме меня?

После нашего бегства я ничего не слышала о Большом Ковчеге — и вообще ничего на протяжении многих лет о защищаемом Малом Ковчеге. Молчание со стороны Большого Ковчега могло говорить о двух вещах — либо его системы коммуникаций были заблокированы, или же его больше не существовало.

На основании того, что я видела, я подозревала последнее.

Каталог в настоящее время практически полностью восстановился и сообщил, что у него нет никаких проблем со входом в Сеть Судей, используя резервный канал связи, который прекрасно функционировал здесь, на таком расстоянии — и где они никогда не использовалась. Он был действительно рад заново работать под своей привычной нагрузкой. «Пусть остается со мной», — мрачно подумала я, сидя в командном центре корабля.

Мы проследовали за «Приближением Мантии» через внешнюю оболочку, а затем через пятьдесят километров холодных неактивных слоев, испещрённых массивными столбами и балками, сплетенных в плотные пучки, среди которых расположилось оборонительное оружие, сейчас мирно опущенное вниз…

Через последние слои проникали облака газа…

Более низкие слои светятся голубым и зеленым цветами.

Еще глубже, уже на сотню километров.

Я пока не вижу возможности подняться на борт «Приближения Мантии».

Только сейчас давно забытые красоты Реквиема поприветствовали меня. Здесь, на многие тысячи километров вокруг в серебристо-зеленой дымке тумана широко раскинулись покрытые бурной растительностью луга, освещенные расположенными на потолке мира тысячи светящихся искусственных источников света. Изгибы горных хребтов играли в их свете минерально-твердыми ледяными шапками, будто выжидая тепла для того, чтобы обеспечить условия жизни для привезённых Биоинженерами образцов жизни. Меня пронзил укол боли при виде на этот чистый нетронутый и незавершенный ландшафт. Но здесь больше не было Предтеч, способных довести все до конца.

Все эти мысли я спрятала поглубже в свою память. Сейчас я должна выполнить свой долг и совершить только одно — запереть своего мужа в Криптуме, а вместе с ним и совершенные преступления.

Как только с этим будет покончено, я вернусь на Эрде-Тайрин.

«Отвага» продолжала спокойно следовать за «Приближением Мантии» по одну сторону от гигантского цилиндра длиной более тысячи километров, обхваченный у основания широкой площадкой. Цилиндр наверняка служил направляющей для огромного оружия, большего, чем некоторые из наших кораблей, оно уже было установлено в него или же скоро прибудет, после чего ствол цилиндра запечатают вместе со всеми шлюзами, а внешняя оболочка Реквиема будет запечатана.

Меня стало интересно, откуда подобное орудие могли прибыть. И как удастся установить такую громадину…

Глядя на чудовищный футляр для оружия, я осознала, что было бы в корне неверно отправляться на корабль Дидакта без информации об обстановке на самом Реквиеме. Как знать, может быть на поверхности старого Мира-Щита мне улыбнется большая удача, чем на борту корабля, где сейчас находился мой муж.

Я была глубоко уверена в этом. Реквием словно поддержал мои стремления, и направил ко мне в сопровождение эскорт из обслуживающих Стражей.

Я целых три часа бродила через недостроенные уровни Реквиема, где возможно раньше проживали Воины-Служители, а теперь здесь располагались только управляемые анциллами фабрики, работающие на полной мощности, — чтобы производить что? Машины в форме воинов? Сейчас я начинала составлять хоть малое представление о его чудовищном плане. Наконец, в помещении, претворявшем хранилище Криптума, я встретила Воина-Служителя, которых я не видела уже тысячи лет — Прометея! Я была шокирована. Я никак не ожидала встретить здесь кого-либо из них — ведь по слухам, все Прометеи давно ушли в отставку и в изгнание, и теперь вели свой собственный образ жизни, вдали от всех Предтеч и политических интриг.

Пока я не вмешалась.

Ее звали Стойкая Воля. Она служила адъютантом Горюющей-о-Побежденных во времена войны с человечеством, и была одним из блестящих стратегов Ойкумене, почти такой же блестящей, как Дидакт.

Ее собственный эмоции при виде меня и Стражей тщательно контролировались, хотя мне удалось заметить ужесточение взгляда ее мудрых проницательных глаз.

Мы остановились в десятке метров друг от друга.

— Биоскульптор, мы польщены и удивлены вашим визитом, — сказала она.

Более скромную, чем присущей Воину ее звания и ранга, но с характерной кошачьей ловкостью, она носила отливающуюся простотой броню без каких-либо украшений, шипов, только гибкие сегменты, показывавшие силу ее хозяйки.

— Почему мой муж в полной мере не отреагировал на мое появления? — спросила я.

Такой прямой вопрос вряд мог удивить. И все же она наверняка спрашивала саму себя, зачем я здесь.

— Он отреагировал, Биоскульптор. Я здесь. По его просьбе.

— Видимо, он среагировал и посредством их, — заметила я, указав на расположившиеся вдали фабрики.

Стойкая ответила вежливым и благородным кивком, продолжая смотреть на меня с небольшим стеснением.

И только потом я поняла, почему те корабли около Реквиема были пустыми, и с ужасом осознала, что произошло с его самыми верными Прометеями.

— Их сознания встроены в машины! — прошептала я. — Вы поддерживали Дидакта в этих планах?

— Дидакт наш командир, — с небольшой насторожённостью ответила она. Стойкая прислушивалась ко мне, пытаясь выяснить не только мою причину нахождения здесь, но и мою цель. — Я подчиненная. Я не могу оспаривать отданные приказы.

— Когда же вы присоединитесь к своим сослуживцам… в роли машины? — спросила я.

— В последнюю очередь, — ответила она, и затем, с нетерпеливым выдохом, добавила: — Скоро. Наверняка Дидакт посвятил вас в то, что вам положено знать.

— Даже больше, чем бы мне хотелось знать, — сказала я.

— Дидакт может лучше ответить на вопросы, чем я.

— Разве вам были необходимы человеческие сознания? — спросила я.

— Они теперь прекрасно послужат нашим целям.

— Их оцифровали с помощью Композитора в хранилище биологических видов — без моего ведома. Он превратил в оружие своих бывших врагов и разместил в центре этого Мира-Щита. Такой поступок смог бы совершить здравомыслящий Предтеча? Воин, уважающий Мантию?

— Все в мире можно прогнуть и изменить, — сказала Стойкая. — Включая Мантию.

Только сейчас я начала ощущать всю глубину ее сомнений и, возможно, даже сострадания. Я помнила ее как сочувственного и благородного воина — она все еще верила, что сможет помочь.

Но я должна привести убедительные весомые аргументы. И я делаю это.

— Когда он вернулся с Ожога, то привез с собой новую стратегию борьбы с Потопом. Это? Превращение самого себя в… машину?

— Дидакт не ожидал вашего визита. Он не знает, что вы здесь, не так ли?

С ее независимым мнением и взглядами на планирование сражений, Стойкая Воля и Дидакт часто сталкивались в прошлом. Я надеялась, что и в этот раз она не полностью согласна с решением своего командира, и этих сомнений будет достаточно для того, чтобы меня выслушать мою мольбу. Ведь именно она будет погреблена с моим мужем тяжестью его чудовищных идей — а не я!

Стойкая воля начала спускаться вниз широкого зала, богато украшенного испещрёнными узорами колоннами из твердого света — я впервые видела такое на Реквиеме, который здесь, в этой точке, состоял из базовых материалов Предтеч, еще непреобразованных и в начальном состоянии.

— Будет лучше, если я сейчас отведу вас к Дидакту, Биоскульптор. Мне кажется, он сочтет такое решение верным.

— Какой у него план вместе с его новыми воинами, Рыцарями-Прометеями? — крикнула я и мой голос эхом пронесся по длинному коридору. Интересно, мог ли он меня услышать. И если поймет, что я здесь, что будет делать? Наверняка стоило рассчитывать на самое худшее. Как далеко он зашел в своем отчаянном безумии, чтобы окончательно избавиться от моего присутствия?

— Победа, как и всегда, — ответила Стойкая Воля, стоя спиной ко мне.

— Над чем?

— Вы хотите мне что-то сказать, Биоскульптор? Нечто, что я должна знать — что мне нужно узнать? — ее броня передернулась рябью.

— Возможно нет, — ответила я. — Может быть, вы сами уже все поняли.

— Вы здесь для того, чтобы защитить вашего мужа. Этого следовало ожидать. Расскажите мне, как вы намереваетесь защитить его, Биоскульптор.

— Дидакт устал.

— Дидакт энергичен и предан своему делу.

— Дидакт на грани краха.

— Я этого не заметила, — ее голос уже не имел былой твердости.

— Дидакт уже не может трезво мыслить, — сказала я.

— Какие у вас есть доказательства? — спросила Стойкая, снова поворачиваясь ко мне лицом. Она уже переступила через свою честь, показывая готовность выслушать мою критику в адрес своего командира. Ее терзали глубокие сомнения. И все они должны быть развеяны без остатка.

— Его допрашивал Могильный Разум, — сказала я.

— Я знаю об этом достаточно.

— Если бы вы были на месте Могильного Разума, обладая таким массивом памяти целых поколений, вобрав в себя мудрость и опыт Предтеч — то какое вы бы выбрали оружие для того, чтобы нанести удар в самое сердце всех Предтеч?

Она сурово сузила глаза. Ее ноздри сжались, словно она не хотела дышать со мной одним воздухом. Но она скрестила руки на груди и продолжила слушать.

— И тут неожиданно благородный и отважный лидер противника вдруг совершенно неожиданно оказывается в твоих руках, — продолжила я, — лидер, чье возвращение способно дать надежду и придаст силы всей Ойкумене Предтеч.

— И?

— А его возвращение не принесло ничего, кроме горя и чудовищных разрушений не только для него самого, но теперь и для людей. Он стал подобен глупой пешке в темной мстительной игре, начавшейся очень давно.

— Изначальный, — догадалась Стойкая Воля.

— Изначальный. Те знания, которые так травмировали душу Дидакта, он скрывал от меня на протяжении десяти тысяч лет. Подобные существа прекрасно умеют играть на старых страхах своих жертв, жонглировать их эмоциями, ослаблять в периоды войн и тягостей жизни, нарушая, вмешиваясь в политику. Извращать, усиливать страхи — и использовать их в своих целях.

— Многие тысячи лет Прометеи были непроницаемыми для подобного рода манипуляций, — заметила Стойкая. — Даже пытки не нарушали один из наших главных заветов.

— Они не были подготовлены к такому воздействию противника. Нет никаких барьеров или защиты от потомков тех, кто когда-то создал нас. Дидакта преобразовало существо, во многом подобное божеству по своим истокам… один из них, как мы предполагаем, стоял у истоков формирования принципов Мантии, однако теперь масса Потопа уже не имеет к ее соблюдению никакого отношения.

— Достаточно, Биоскульптор! Я не желаю слушать подобные богохульные заявления, даже от вас.

— Он посвятил тебя в свои планы? Каков их замысел?

— Мне они достаточно ясны. Я служу, а не сужу. Он верит в то, что сможет победить Потоп с помощью своих новых Рыцарей-Прометеев, что разрозненные остатки выживших Предтеч выживут, и в конечном итоге смогут воссоединиться. Он призовет их, а затем объединит и сформирует новое общество. Реквием станет центром возрождения Предтеч, той основой, благодаря которой мы по праву сможем претендовать на наследование Мантии.

— И?

— Дидакт верит, что человечество представляет угрозу для того, что принадлежало нам с самого начала.

Теперь Стойкая Воля выглядело раздраженной, явно не желая слушать продолжение.

— Он начал свой план по искоренению сомнительных, на его взгляд, видов. Очистить все планеты, представляющие угрозу. Уничтожить всех противников во всей галактике, чтобы никто впредь не посмел восстать против могущества и власти Предтеч.

Такая формулировка — очистка всей галактики от потенциальных угроз для господства — была пугающе знакомой. Четкое, но страшное, почти демоническое в своем простом и лаконичном смысле.

— Это не тот Дидакт, которого я знала раньше — самого благородного воина во всей Ойкумене, — сказала я. — Вы конечно же видите всю злобу и тьму его стремлений. Вы поддерживаете его — всем сердцем и душой?

— Он Дидакт. Он наш командир.

— Некогда великий воин уже погиб.

— Вся Ойкумена погибла, Биоскульптор. Ойкумена сама выбросила Воинов-Служителей…

— И теперь из-за ваших обид все виды в галактике должны страдать, должны быть уничтожены — освободив место только для существования Предтеч? В этом смысл принципов Мантии?

Запасы ее терпения и упертости лопнули.

— Есть принципы, а есть долг, Биоскульптор.

— Какой долг для вас является первостепенным?

— Приверженность Мантии. Всегда.

— Тогда самое лучшее, что мы можем сделать для самого Дидакта — остановить его, заставить задуматься и раскаяться о своих поступках. В Криптуме.

— Очередное изгнание, Биоскульптор? А как же ваш долг перед ним?

— Это не мой Дидакт, Стойкая. Он больше не мой муж. Вы хорошего его знали? Воин, бывший моим мужем, все-таки выбрал меня, а не вас?

Эти слова задели ее. Ее внешняя психологическая защита разрушается, уступая место тем ранам, которые никогда до конца не затягиваются — сердечные раны. Воины никогда не показывали таким образом свои эмоции, не выражали их так легко.

Несправедливо. Жестоко.

Но необходимо.

— Вы знали? — спросила она.

— Я предложила ему расстаться, чтобы он мог сам сделать свой выбор. Он отказался.

— Такова была его любовь… — печально сказала она.

— Вместе мы сможем его спасти, — сказала я. — Только мы одни. В его нынешнем состоянии, или похожем на него, ему никогда нельзя позволить управлять Реквиемом и вести в бой своих Прометеев.

Теперь я раскрыла все свои карты. Моя колода была пуста. Я полагалась на честь и честность и, в конечном счете, на мудрость Воина и женщины, которая однажды стала моей конкуренткой, которая ненавидела меня, испытывала глубокое чувство неприязни — на протяжение тысяч лет.

Сейчас я направлялась к «Приближению Мантии». Дидакт завершал последние приготовления для перемещения всех анцилл и своей команды на Реквием. Насколько мой муж был недальновидным, чтобы не приготовиться? Возможно, из-за своего безумия он даже сейчас не может допустить мысли о том, что могла предать его?

Меня сопровождает один из мониторов, отданный в мое полное распоряжение Стойкой Волей.

— Мы должны оценить состояние здоровья Дидакта и обеспечить его безопасность, — сказала я монитору, двигаясь вниз к центральному входу корабля.

— Понятно, Биоскульптор.

Монитор прошел через защитные поля корабля и отключил их. Мы поднялись на борт «Приближения Мантии». Внешний люк Реквиема остался за нашей спиной. Мне стало любопытно, откроется ли он снова, если я захочу вернуться назад. Я не могла быть полностью уверенной в поддержке Стойкой Воли. Все в жизни Дидакта строилось на лжи. Возможно, и относительно ее все было враньем.

— Он настаивал на том, чтобы я была вооружена и смогла защититься от возможного воздействиях некоторых аспектов его планов.

— Вам будет предоставлено оружие, Биоскульптор, — ответил монитор. — Я должен сообщить Дидакту о вашем визите?

— Он уже в курсу моего присутствия.

— Как вам будет угодно, Биоскульптор.

Как мало было посвященных в детали его планов! Отсутствие осторожности у Дидакта сначала шокировало меня, а затем я начала понимать. Это последнее убежище моего мужа. Нигде, кроме как здесь, он не мог себя чувствовать настолько расслабленным. Поверить в то, что Стойкая Воля сможет предать его, повернуться против его планов… Немыслимо.

На Реквиеме ничто не могло и не должно было предать Дидакта.

Монитор вручил мне лучевую винтовку, компактное изящное оружие, способное вести огонь тонкими выстрелами чрезвычайно мощной направленной плазмы. Рукоятка удобно легла в мою ладонь, подстраиваясь под ее анатомические особенности, под мои небольшие пальцы. Я повертела ее в руках, запрашивая у монитора инструкцию по ее использованию. Он передает их моей анцилле. Моя броня быстро учится. Я едва успеваю понимать всю поступающую информацию.

— Дидакт завершает последние приготовления в своей каюте, — сообщил монитор. — В течении часа он запустит на «Приближении Мантии» защитный режим и выключит ее основные системы.

— Я полагаю, он сохранил боевой Криптум на своем корабле.

— Вы правы, Биоскульптор.

— Приготовьте его для перевозки на Реквием.

— Уже сделано, Биоскульптор.

Монитор выдержал паузу.

— Биоскульптор, Дидакт сказал нам, что он не в курсе вашего присутствия здесь.

— Возможно, это говорит об ухудшении его состояния.

Монитор не слишком разбирался в таких глубоких вопросах.

— Он настаивает на немедленной встрече.

Я почувствовала радость, но не показала этого.

— Ответьте, что я согласна.

Дверной проем раскрылся и впустил меня в свою темноту. Мне показалось, что теперь монитор уничтожит меня — я уже и не могла надеется на успех сверх того, чего мне уже удалось достигнуть — и уже это было замечательно.

Однако вместо нападения он ведет меня к командному центру корабля. Я нашла это помещение холодным и пустым. Дидакт одиноко стоял перед панелью с информацией о функционирования защитных система Реквиема. Его броня лежала в сложенном состоянии в хранилище, ожидая его распоряжений.

— Жена, — сказал он. — Я не ожидал увидеть тебя здесь после всего того, что произошло.

Все, что я ощущала в нем, все, что слышала в его голосе — только тихо кипящая ненависть, и ничего более.

— Долг перед мои мужем для меня превыше всего, — ответила я.

— Верность… наша самая крепкая черта. Но ты явно огорчена тем, что я сделал. Возможно, ты прибыла сюда еще и для того, чтобы увидеть, что я придумал для твоих людей.

— Да, это так, — ответила я. — Я прошу объяснить твои действия, чтобы я смогла успокоиться.

— Прости за дерзость, но до сегодняшнего дня ты всегда вставала на сторону и поддерживала мои стратегические инициативы.

— Мы всегда обсуждали их, прежде чем притворять в жизнь, — напомнила я ему.

— Оцифровка и сбор их сознаний были необходимы.

— Что ты задумал сделать с ними?

— Сознания людей послужат тем же целям, для которых уже использовались все души моих Прометеев, кроме одной. Их согласие сейчас уже не существенно. Они — наша последняя надежда в борьбе с паразитом.

— Как?

Только сейчас он повернулся ко мне лицом. Его глубоко посаженные глаза были пусты.

— Они были оцифрованы, ты знаешь об этом, — сказал он. Его лицо выглядело усталым, высушенным подобно фрукту, на котором отложилась печать пережитых эмоций и усталости. Если прежние мои слова не убедили Стойкую Волю, то возможно, если она увидит его нынешнее состояние… сейчас только Криптум оставался единственной надеждой на его восстановление.

Чтобы время исцелило его, восстановило здоровье, силы — и излечило безумие?

— Твоим людям уготована судьба стать новым непобедимым видом оружия, — продолжил он, понизив голос. — Сейчас они — Рыцари-Прометеи, я даровал им эту честь, хоть они этого и не заслужили.

— Но почему именно мои люди?

— Даже деградировав до примитивного уровня жизни, они сохранили в себе впечатляющий инстинкт к ведению войны. Их можно превратить в потрясающих воинов. Эссенция их сознаний использовались для создания тысяч Рыцарей-Прометеев — силы, отличающейся от всей той, с которой Потопу приходилось сталкиваться раньше.

— Так значит люди, наши враги, разделили эту честь с твоими Воинами. Души тех, кто убил наших детей. Разве это… справедливо?

Упоминание в разговоре наших детей вызвало в нем лишь странное выражение на лице, он окинул меня беглым взглядом и отвел глаза в сторону, словно я была надоедливым жужжащим безобидным насекомым. Он даже не отреагировал на оружие в моих руках. Очевидно, что он не воспринимал меня как серьезную угрозу.

Мне казалось, он вообще не замечал моего присутствия.

— Они принесли паразитов к границам нашей территории, а теперь они будут служить для его уничтожения, — сказал он.

Я подняла оружие. Мой палец лег на спусковую панель. Мы едины — броня, я и винтовка. Я не могу представить для него лучшей участи, чем долгое пребывание в Домене, общение с предками, с нашей честью, нашей историей.

Даже такие, как он имеют право жить. Вдали от этой Вселенной. Сейчас ему уготовано следовать по выбранному мною пути. Теперь я решаю его судьбу.

Я выстрелила. Снаряды опутали его тело обручами удерживающей позитронной энергии. Во всех местах, где они касались тела, оно немело и обездвижилось. Он повернул голову назад, и его взгляд впился в меня, но без удивления — вообще без каких-либо чувств.

После молчаливой борьбы с опутавшими его оковами он упал на пол. Даже сейчас я думала, что он все это ожидал и тщательно спланировал, так как он был мастером и гением стратегии.

Стойкая Воля мерила шагами пространство вокруг Криптума, вокруг округлой панели с вертикальными треугольными лепестками, поддерживавшими оглушенного Дидакта и его сложенную броню. Его лицо было пораженным и мрачным.

— Как долго должно продлиться его заточение? — спросила она дрожащим голосом.

— А сколько вы хотели бы предложить? — ответила я. Мне нужно было сохранить ее участие — и ее веру в совершенный поступок.

— Находясь здесь, я узнаю, оказалась ли активация установок Мастер-Билдера успешной, или нет. Были ли уничтожен Потоп. И осуществляете ли вы перезаселение галактики. При необходимости, у меня есть ресурсы, чтобы прождать тысячи лет.

— Позвольте моим разумным видам занять свое собственное место под солнцем — пока не пройдет достаточно времени, и они смогут позаботиться о себе сами. Время Жизни всегда сопровождается изменениями и конкуренцией.

Я должна была вернуть некоторую толику ее воинского достоинства.

— Вы защитите его здесь вместо меня, — с ропотом сказала я.

— Вы не Воин, — ответила она, гордо выпрямляясь. — И никогда им не были.

Неожиданно столкнувшись с таким грубым заявлением — по сути, являвшимся правдой — я на миг потеряла логическую нить моих действий. Я почувствовала неудержимое желание высказать свое негодование ей в ответ. Биоинженеры всегда легко лоббировали свои интересы среди постоянных конфликтов между Строителями и Воинами. Моя броня заполыхала от гнева.

Я подавила его.

Это все, что мы могли сейчас сказать друг другу, если только не более абсурдные вещи. Моя любовь к Дидакту давно превратилась в проклятье, несмотря на все мои усилия. Но я Биоскульптор. Я могла приложить последние усилия, чтобы Мантия гарантировано попала в руки ее законных наследников. И это то, во что и Дидакт страстно верил много веков подряд.

Вернее сказать, призрачная тень моего нынешнего живого мужа… И этому же должна преданно следовать Стойкая Воля.

— Я хочу оставить здесь кое-что от себя, — сказала я ей.

— Дидакт в своем здравомыслящем состоянии не стал бы возражать против этого.

Стойкая Воля посмотрела на меня с еще большим подозрением.

— Что вы хотите оставить?

— Если Биоинженерам удастся успешно вновь населить галактику жизнью после уничтожения Потопа… Если вас посетят те, кто осмелится бросить вызов Дидакту, вы сможете передать им мое послание. И способ защиты.

— И что же это будет за сообщение?

— Оно для попавших сюда посетителей. Если таковые будут. У меня не займет много времени оставить свой отпечаток на системах ваших анцилл.

— Почему Реквием должен принять отпечаток вашего сознания?

— Ты знаешь, во что превратился Дидакт, — сказала я ей. — Он может нанести вред и себе и всем вокруг, даже тем, кто этого не заслуживает.

Ее пристальный взгляд стал четким и понимающим.

— То, что я оставлю от себя здесь, будет служить как защитой Реквиема, так и его посетителей.

Она думала, что это конец. Ее собственная неуверенность в происходящем тяжким грузом легла на ее плечи.

— Я никогда не сомневалась в вашей преданности мужу.

— Никогда. Нужно использовать все возможности, — сказала я. — Дидакт не должен контролировать Прометеев.

Такое высказывание для Стойкой Воли показалось немного оскорбительным.

— Это крайне сложно будет сделать, Биоскульптор. Вы хотите, чтобы я пошла против приказов своего командира?

Мы так смогли далеко зайти в своих действиях!

— Каким был его последний приказ?

— Защищать Реквием ценой своей жизни, — ответила Стойкая.

— Тогда нет никаких противоречий, — заметила я. — Вы должны охранять Реквием — и одновременно охранять его. Я присматривала за своим мужем на протяжение десяти тысяч лет. И теперь мой отпечаток поможет вам следить за ним и дальше столько, сколько потребуется после того, как я улечу отсюда.

Я надеялась, что достаточно разбиралась в психологии и поведении Воинов, а также в структурах командования ими и их ответственности, чтобы сформулировать мою просьбу максимально корректно.

— Если вы согласны, — подытожила я.

Ожидание ответа было длительным и опасным. Стойкая Воля в два счета могла отвернуться от моих доводов и вернуться к дальнейшему соперничеству со мной. И главная причина всему будет рядом с ней. Все-таки она получила Дидакта, как и хотела, но очевидно, что он успел доставить ей немало хлопот.

— Вы считаете, он может представлять опасность для Предтеч, — тихо прошептала она.

— Он нарушил принципы Мантии в попытках ее обуздать. Если его не сдерживать. Позвольте ему снова обрести себя.

Я впервые заметила, как ее руки, облаченные в броню перчаток, расслабились.

Смирившись со своей миссией, он сказала:

— С вашей помощью мы защитим Реквием, Биоскульптор.

Она действительно относилась к своему командиру очень сердечно. Но ее выбор не был лишен недостатков.

— Великий воин требует великих противников, Биоскульптор, — заметила она. — Подарит ли будущее нам достойного противника?

— Время Жизни таит в себе множество опасностей, — ответила я.

Мне показалось, что это дало ей именно тот ответ, который она хотела услышать.

— Да будет так.

— Передача моего отпечатка от моей брони к вашей, и последующая его передача анциллам Реквиема замет не более нескольких секунд.

— Пересылайте его мне, — кивнула она.

Мы коснулись друг друга перчатками брони.

Передача отпечатка началась.

Выполнит ли она мое поручение? Не играет ли она свою собственную игру специально, чтобы я покинула Реквием?

У меня нет возможности узнать это. Я никогда не узнаю.

Наконец, я отдаю команду боевому Криптуму запечатываться. Из его дна начал расти столб света, и площадка под Дидактом начала подниматься вверх, сжимая свои широкие треугольные отростки по краям. Секции Криптума расходятся в стороны, открывая путь к большой светящейся сфере, внутрь которой и будет помещен Дидакт. Затем фрагменты приходят в движение и соединяются между собой. Зазоры между ними последний раз полыхнули ярко-оранжевым цветом и фрагменты плотно прилегли к друг другу, герметизируя Криптум.

Все кончено, я больше не увижу его лицо.

Как же у меня болит душа и тело! Как же я скорблю по тому мужу, которого я потеряла!

Криптум поднимается вверх по столбу твердого света к верхней площадке, спрятанной среди таких же, как она, чтобы сбить с толку тех, кто осмелиться в будущем посетить это место, хотя я не уверена, что такие посетители найдутся. Огромные просторы помещения наполнилось глухим гулом и раздалось пневматическое шипение затворов фиксации Криптума.

— Все кончено, — сказала я. — Теперь этот мир может погрузиться в сон.

Стражи сопроводили меня из помещения, проведя обратно через лабиринты коридоров и комнат, поднимаясь по пандусам, где через отверстия пробивался пар от сочившейся через отверстия в ядре Мира-Щита магмы.

На узком проходе перед последней стеной, которую я собиралась заблокировать, я ощутила чье-то присутствие позади себя, и обернулась. Я увидела одинокую быструю машину — отличавшуюся от всех тех, что видела ранее — преследующую меня на тонких изящных ногах. Она была ростом с Предтечу, ее тело состояло из множества отдельных фрагментов, но я могла четко различить тело, закованное в крепкую броню, сегментированные руки и ноги, и подобие головы, облаченное в шлем. Машина наклонилась и выпустила в воздух из спины еще один летающий механизм, раскрыв лепестки на своей броне подобно насекомому… а затем за ней появились другие, множество других механизмов, и все они выстроились вдоль последней стены помещения, которое я хотела запечатать навсегда и смотрят на мои действия. Одна из них близко подошла ко мне.

Была ли это Стойкая Воля, я не знала — машина холодно молчала. У нее темная судьба, но та цель, которой ей предстоит служить, без сомнения является светлой.

Из глубин Реквиема раздались утробные разрастающиеся стуки и щелчки, вибрацией отдающиеся ботинкам моей брони, а затем со всех сторон меня окружили громкие стучащие звуки. Я быстро ухожу прочь, направляясь к люку своего корабля, не оборачиваясь, чтобы не видеть все то, что оставляю позади.

«Отвага» герметично запечатала люк. Каталог и я заняли свои места в командном центре. Мой корабль взлетает вверх и улетает прочь по длинному цилиндрическому тоннелю, где за нами вслед закрывались одна за другой герметичные затворы.

Стражи сопровождали нас вплоть до внешнего шлюза Реквиема, который захлопнулся вслед за нами. Мир-Щит приготовился к длительному ожиданию. Я сделала все, что могла — поместила мужа в состояние полусмерти, сделала то, что никогда не могла раньше. Я надеялась.

«Отвага» выразила облегчение тому, что нам разрешили покинуть Реквием.

— Это крайне опасное сооружение, — сказала она. — Неужели мы готовимся к следующему прыжку? Пространство скольжения, несмотря на воздействие Потопа, все еще пригодно для использования. Любопытно, сколько сейчас времени займет перелет до нужного нам места.

— Ничего любопытного, — ответил Каталог. — Пространство скольжения объединяет в себе и пространство, и время, позволяя смещаться в обе стороны. Только для законного и торгового использования. Большого Ковчега больше нет, и практически все пути Предтеч и коммуникации прекратились. Хорошо еще, что рядом нет звездных дорог, которые могли бы дополнительно усложнить ситуацию.

Пространство и время оставались для Предтеч спокойным и открытым. Его открытость могла говорить о том, что Малый Ковчег распределял на свои позиции новые Гало. Мы все еще можем проиграть гонку с Потопом. Изо-Дидакт мог и не выжить при разрушении Большого Ковчега, а так же никто не знал, смогли ли спастись или нет остальная команда и присутствовали ли она сейчас на последнем Ковчеге.

Я так же не знала обстановку и на Эрде-Тайрин. Смогла ли Поющая-о-Молодости собрать достаточное количество людей для реализации планов Биоинженеров? Если «Отвага» отправится сейчас к Малому Ковчегу, то всему человечеству может прийти конец. Крушение всех мои планов на протяжении тысяч лет.

Я погрязла в собственной нерешительности. Моя голова разрывалась от стремительно бегущих мыслей. А потом моя цель стала мне четко ясной. Не из за оставленного мною Криптума, не при помощи Гарусписа или любого другого посредника, я получила свободный доступ к Домену… он сам зовет меня и направляет.

Дидакт не единственный умел предвидеть будущее.

— Я хочу отправить сообщение, — сказала я «Отваге».

— На Малый Ковчег, чтобы они приготовились к нашему прибытию?

— Нет. Всем кораблям Предтеч.

— Всем — даже зараженным Потопом?

— Особенно им, — подтвердила я. — Сообщите им, что мы на пути к Эрде-Тайрин. Скажите нашим кораблям, что мы наконец-то обнаружили лекарство от Потопа, но должны собрать последние компоненты для него на Эрде-Тайрин.

— Я не понимаю цель, которую вы преследуете, Биоскульптор.

Один отчаянный маневр за другим. На протяжении веков слепая вера в возможное лекарство от Потопа привело Предтеч — в том числе и меня — к крайне ужасающим действиям. Может быть теперь мы сможем снова использовать его же ложную информацию против него самого.

— Мы должны выиграть время для Малого Ковчега, — ответила я. — Несколько лишних дней будет достаточно. Провести диверсию, послать ложную информацию… чтобы отвлечь Потоп.

Насколько связаны с собой все части Потопа? Как они сливаются в единое с Могильным Разумом? Интригующий вопрос, одна из основополагающих загадок в биологии. Вопрос, над которым я буду размышлять во время нашего прыжка к Эрде-Тайрин. И возможно я найду на него ответ, когда мы прилетим.

— После этого, — продолжила я, — мы должны связаться с Малым Ковчегом.

— Сейчас попытаюсь, Биоскульптор. С какой целью?

— Если Бонстеллар выжил, то нам понадобиться его помощь — он должен прислать мне один очень важный корабль.

— Очень хорошо. Я немедленно отправлю это сообщение. Вы верите в то, что ему удалось спастись?

Я не могла ответить.

Без него надежда всех живых существ на спасение уже угасла.