Силентиум

Запись № 12

Мы не понимали, куда погружаемся глубже — в переплетение движущихся нам навстречу звездных дорог или же в понимание того, что поведала Каталогу моя жена с орбиты Эрде-Тайрин на расстоянии десятков тысяч световых лет отсюда.

Связь Каталога с Сетью Судей прервалась до того момента, как полностью были собраны голографические данные. Каталог сделал все, чтобы интерпретировать имеющиеся у него свидетельства моей жены.

— После того, как она поместила вас в Криптум и спрятала его на Эрде-Тайрин, Лайбрериан построила специальный корабль, собрала экипаж и оправилась в путешествие на Путь Кетона. Приблизительно девятьсот пятьдесят лет назад.

— Зачем?

— Чтобы проследить путь происхождения Потопа.

— И что ей удалось найти?

— Все то, что я могу собрать из обрывков информации, говорит о том, что она обнаружила там поселения Предтеч, повстречала там старую женщину, которая укусила ее, после чего Лайбрериан смогла воспринимать их древний язык. После она посетила долину в гигантском каменном ущелье, поросшую ползучим мхом.

— И это все?

— Я могу предположить, отталкиваясь от имеющихся базовых данных, но это не в моей компетенции. В таком случае истинность и правдивость свидетельства будет нарушена. Я вообще нарушаю данные обеты, рассказывая вам об этом.

Вокруг корабля огромная конструкция звездных дорог стала распадаться на отдельные части, обвиваясь вокруг нас, формируя пару длинных изогнутых стен. Затем стенки раскрылись, превращаясь в две гигантские параболические поверхности с огромной темной окружностью в центре конструкции.

Края окружности светились ярким огнем.

— Вы знаете, что это такое? — спросил Каталог.

— Понятия не имею, — ответил я.

— Эта штуковина заинтересована в нашем присутствии, или просто устраивает шоу?

Звездные дороги стали очень пластичными. Между параболическими поверхностями стали различимы три среднеразмерных корабля Предтеч класса Дредноут. Они двигались на пересечении нашего курса, и через несколько минут уже могли бы оказаться рядом.

— Это всё, что мы можем выжать из корабля? — задал я вопрос корабельному ИИ.

— Все, что возможно, — ответила корабельная анцилла ломающимся голосом.

— Нас будут брать на абордаж, — сказал я. — Мы можем что-нибудь предпринять, чтобы отсрочить неизбежное, и как только нас захватят в плен, уничтожить корабль?

— Некоторые возможности у нас имеются, — ответил корабль. — Но их не много. Если нам удастся притворить их в жизнь, то мы можем выиграть несколько минут, — голос ИИ, казалось, стал приобретать силу и тонус. — Этого будет достаточно для направленного взрыва двигателей, и одновременного выброса в открытое пространство стазисных пузырей в разрывы корпуса, вместе с большим количеством мусора для маскировки. Но вы должны эвакуироваться прежде, чем произойдет взрыв.

— Они проявили к нам интерес, — сказал я. — Кем бы они не были. Я думаю, что они попытаются захватить нас.

— Как они смогут вытащить нас отсюда? — спросил Каталог. Но у меня не было ответа. — Я просто спрашиваю, чтобы скоротать время, — добавил он.

Вдоль светящейся кромки окружности появились длинные блестящие нити.

Старый корабль начал свои приготовления.

Нити потянулись к нашему кораблю, обвили его и стали увлекать за собой в центр черной окружности. Каталог куда-то пропал. Я надеялся, что он так поступил специально, что это его некая уловка. Но я ошибался.

На мостике корабля возник яркий свет, формирующий концентрические расходящиеся в стороны волны. Сначала он светился серым цветом, затем замер, и исчез. Я ничего не мог видеть. Я ощущал, как меня закрутило в головокружительную воронку, а потом я оказался в изменчивом пространстве, по-другому я не могу этого описать.

Позади и подо мною стремительно увеличивалось отверстие в корпусе корабля и я услышал резкий хлопок. Думаю, что это наш старый корабль, трудяга, выполнивший свою последнюю миссию.

Свет усиливался. Я помахал руками, словно пытаясь отогнать от себя окутавший меня дым, а тем временем окружающее пространство становилось более ярким, из серого цвета превращаясь в белое. Каталога нигде не было видно. Я осмотрел свои руки и дотронулся до лица. Я был еще жив, но парил в неизвестном пространстве среди ослепительной белизны. Меня это привело в бешенство. Я ненавидел попадать в плен. Такое со мною случалось три раза за мою долгую жизнь. И каждый раз я ненавидел это.

В это мгновение меня настиг голос, и я сразу узнал его, несмотря на прошедшие с тех пор десять тысяч лет. Мой старый знакомый, надо полагать.

Я не мог ошибаться.

В последний раз я слышал этот голос во временной камере на планете Чарум Хакор.

У Изначального не было необходимости использовать какой-либо конкретный язык для изъяснения. Он хорошо знал меня. Он просто воздействовал дистанционно на части моего мозга, передавая сообщения непосредственно в мое сознание.

— Дидакт, у тебя есть немного времени? Несколько минут. Ровно столько и потребуется.

УР-ДИДАКТ ВЫДЕРЖИВАЕТ ПАУЗУ. СУБЪЕКТ ОТКАЗЫВАЕТСЯ ПРОДОЛЖАТЬ.

КАТАЛОГ: Вы утверждаете, что это была ваша вторая беседа с Изначальным?

УР-ДИДАКТ: Это не беседа. Все произошедшее напоминало проклятье. Мое сознание находилось под полным контролем Изначального. Я полагаю, Изо-Дидакт поведал Каталогу, что со мной произошло на Чарум Хакор.

КАТАЛОГ: К этой истории можно добавить что-то еще?

УР-ДИДАКТ: Лайбрериан не сомневается, что Изначальный изменил мое мышление. А ее аргументы очень часто бывают убедительными.

КАТАЛОГ: Изо-Дидакт поведал нам, что Изначальный утверждал о своей исключительности, о том, что он последний в своем роде. Кажется, будто он считает Предтеч всех бед, творящихся в галактике, он говорил о истинном зле, которое мы несем своим существованием.

УР-ДИДАКТ: Понятия воли, добра и зла неприменимы, когда речь идет о таком существе.

КАТАЛОГ: По этой причине в наших свидетельствах встречаются разночтения. В своих показаниях Звездорожденный Дидакт описывает, как он убил Изначального на потерянном Гало. Он поместил его в время ускоряющее поле и заставил его во мгновение осуществить сдвиг на миллионы лет. Во время этого процесса Изначальный обратился в прах. Он действовал от вашего имени, Дидакт. Под влиянием запечатленных в его сознание инстинктов, чувств и эмоций. Значит, тот Изначальный был не последним?

УР-ДИДАКТ: То существо не являлось Изначальным, с которым я сталкивался на Чарум Хакор, оно нечто совсем иное, но таящее внутри себя мотивы, мысли, желания и стремления Изначального. Точнее сказать, это был Могильный Разум. Финальный акт возмездия от Изначального.

КАТАЛОГ: Вы убеждены, что Изначальный являлся Прекурсором?

УР-ДИДАКТ: Он утверждал это.

КАТАЛОГ: И во время вашей второй беседы тоже?

УР-ДИДАКТ: Не беседы. Во время глубоко, прожигающего вторжения в мой мозг. Оперирование моим сокрытым генетическим материалом… Он показал мне так много вещей, которые я себе даже не мог вообразить. Вещи, которые я ни за что не хочу вспоминать, чтобы сохранить остатки моего здравомыслия, сохранить мою душу.

КАТАЛОГ: Вы можете поделиться частью этого с Судьями?

УР-ДИДАКТ: Рассказанное может накликать на меня большую кару, нежели все то, в чем я обвинялся ранее.

КАТАЛОГ: Произошедшее с вами похоже на процесс сломления сознания, как в случае с Мендикантом Биасом?

УР-ДИДАКТ: Я не знаю. Я ощущаю холод в моей голове… Вы что-то делаете. Что именно?

КАТАЛОГ: Успокаиваю ваше сознание. Если есть необходимость, то я могу принудить дать мне нужные свидетельства. Но я не в силах изменить их содержание. Ваше свидетельство мне пока во многих моментах не ясно. А оно может сыграть ключевую роль в принятии окончательного решения в расследовании.

УР-ДИДАКТ: Вы пытаетесь заставить меня спокойно относится ко всему произошедшему… Словно меня там и не было, а все события я наблюдал в качестве стороннего наблюдателя. Я не могу вновь пережить то, что Изначальный сделал со мною! Давайте прекратим это сейчас же!

КАТАЛОГ: Для вас нет никакой опасности, Дидакт. Давайте продолжим.

УР-ДИДАКТ ПРОДОЛЖАЕТ СВИДЕТЕЛЬСТВО (ПО ПРИНУЖДЕНИЮ)

Я мало что помню о том, что случилось после нашего насильственного извлечения из корабля. Я предполагаю, что наше старое и изношенное судно после выполнения своей задачи взорвалось. Не уверен, что должен рассказывать вам то, что было дальше. Спокойствие, навязанное мне Каталогом, раздражает меня. Я не могу привести себя в чувство спокойствия.

Но я должен объяснить, что произошло.

Мы оба, Каталог и я, находились на корабле Предтеч. Это я видел точно. Хорошо вооруженная, технологически продвинутая версия кораблей для ведения стремительных боев — явно не класса Дредноут. Наверное, нечто вроде «Гончий». Нас содержали в камере со сдерживающим полем, отличавшегося от всего, что я видел ранее. Яркий свет сероватого оттенка светил из угла камеры прямо мне в глаза… Он периодически становился тусклым и неярким. Всякий раз, как я пытался надавить на сдерживающее поле, меня с огромной силой било по спине, заставляя онеметь все мышцы. Я быстро понял, что лучше не двигаться.

Даже сквозь сдерживающее поле камеры я мог видеть, как повсюду сновали мониторы, сталкиваясь в коридорах, запечатывали лифты, консоли управления и боролись с возгораниями, но такой тип мониторов мне ранее не доводилось видеть. Они были новые, небольшого размера и узкоспециализированные. Некоторые везли мимо поддоны с жертвами инфицирования Потопом — они когда-то были Предтечами, но сейчас это просто деформированная биомасса после кошмарных трансформаций. Я должен описывать, как они выглядели? Нет. Вы уже и так все знаете.

Инфицированные Предтечи узнали меня. Признали кто я такой. Некоторые из них корчились, когда их провозили мимо меня, словно желая освободиться от своей болезни, скинуть опутавшие их оковы. Они знали лучше меня, зачем им разрешено остаться здесь. Их присутствие наряду с притоком новых мониторов позволяло сохранять управление кораблем и обслуживание его систем. Предтечи были вынуждены предать свой вид, превратившись в отвратительных чудовищ, поросших извращенными наростами, становясь частью Потопа, вскоре пригодных только для поглощения Могильным Разумом.

Я не сомневался, что и на других кораблях, которых мы видели, инфицированные экипажи использовались схожим образом — и наверняка и на многих других.

Невозможно этого представить, и все же, я старался это сделать. Я в глубине себя ожидал увидеть именно то, что сейчас происходило здесь. Откуда, спросите вы? Я не могу солгать, не в таком состоянии… Но как я мог предвидеть масштабы такого извращения Потопа? И если я смог предвидеть это практически сразу, оказавшись около Ожога, как я не сумел предусмотреть все веками ранее?

Слова Изначального. Больше, чем скрытая угроза. Изменение стратегии поведения Потопа на поздних стадиях войны с человечеством… Подобно некому заболеванию, отвратительной извращенной форме жизни, он отвернулся от изначально предпочитаемых для себя жертв, чтобы сосредоточиться на Предтечах.

Месть.

Я был ослеплен победой, пугающе окутанный возбуждением от всеобщего триумфа. Я ошибочно полагал, вернувшись на Чарум Хакор, что Изначальный находиться в заточении, что никто не в силах открыть его камеру и освободить это существо. Без тени сомнения я знал, что люди находились на грани уничтожения.

Фортенхо, Лорд Адмиралов, и все его помощники и командиры…

Мы наблюдали за их мучениями, я и моя жена.

Только нависшая угроза нашествия Потопа заставила меня отвлечься от тотального истребления человечества. Получилось, что Потоп своими действиями спас людей от нашего гнева: сначала инфицируя их, а потом чудесным образом исцеляя, заставив нас поверить в то, что у людей есть способ борьбы и исцеления от болезни. Удивительный стратегический ход, которым я не перестаю восхищаться.

Все это было выгодно для Потопа!

Спасение людей настолько, насколько это было возможно — вот чего больше всего желала моя жена. Только сейчас я начал понимать смысл ее действий и для какой цели она совершала все свои поступки. Не было ничего более страшного, чем то, что происходило сейчас. Более страшных извращений и предательства. Но что я мог сделать с этим, даже если бы и не был сослан в свой Криптум на тысячу лет?

Вися неподвижно в камере, я тихо сгорал от ярости внутри себя, мрачно осознавая перспективу стать трофеем для нервного центра этого несчастного, наполненного призраками корабля. Каталог в своей камере оставался неподвижным и ничего не делал. Он спрятал все свои датчики внутрь панциря, оставив его поверхность абсолютно гладкой — достаточно рациональное действие в такой ситуации. Если его мог инфицировать Потоп, то он смог бы использовать в своих целях возможности связи с Сетью Судей. С помощью этого он смог бы получить прямой доступ к сердцу политической арены Предтеч. По крайней мере, Потоп смог бы рассылать по всей Ойкумене деморализующую информацию и сообщения.

Все то, что мы увидели.

Возможно, он произвел отключение от своего панциря, взяв на себя ответственность использовать самоудушение, приняв почетную для Каталога смерть. Смиренно признавая поражение. Но совершать такой поступок ему никто не дозволял. Каталог был слишком ценным.

Вокруг него конденсировалось влажное облако. Его камера быстро и равномерно охлаждалась с точностью до нескольких долей градуса выше нуля, или же до абсолютного нуля. Это делалось затем, чтобы создать такие условия, при которых его память и механизмы не смогут сделать ничего против беспрепятственного проникновения в бесконечный цикл воспоминаний и ощущений. Нескончаемых, незавершенных воспоминаний. Переплетенных, спутанных свидетельств.

С мостика корабля, где о нашем присутствие знали все, наши камеры и обслуживающие их мониторы стали перемещать к истинному нервному центру корабля… в глубь, во влажную темноту. Холодную и уже затхлую, с действующим электричеством, но все же застывшую, старую… но слишком реальную, слишком настоящую.

Вновь вокруг моей камеры заключения стал преломляться свет. Из-за угла, постепенно увеличиваясь в моем поле зрения, возникли большие, извивающиеся щупальце…

Ужасное, сотрясающееся месиво из Предтеч и других существ, собранных со всей Ойкумены, сросшиеся между собой и настолько отвратительные, насколько это возможно, в своей неуклюжести, деформированных формах и кошмарной структуре — несомненного моложе, чем Изначальный, но содержащий в себе его древние силы и знания.

Существо было новым. Но при этом все же очень и очень древним.

Я не могу погрузиться глубже внутрь себя. Я больше ничего не могу вам рассказать. Вопросы, которые вы мне задаете, очень поверхностные. Мои ответы так же лежат на поверхности. Я ничего не чувствую, мое сознание проваливается в пустоту. Но предупреждаю вас — будьте осторожны.

Вы же не хотите стать похожим на меня.

Прекратите причинять мне боль!