Школа боевой магии. Том 2

Глава 9

Я неловко поднялся и поклонился.

Дёма от моего движения проснулся, вцепился коготками в ногу, больно так! Пискнул и на руки забрался. Я обнял его, погладил, а девушка засмеялась. И смех — словно ветер по веткам пробежал.

Потом девушка посмотрела на мои руки, на лицо, и так же, как рябиновые веточки погладила. А потом исчезла. Точнее опять переместилась — оказалась рядом с ямой для землянки. Вздохнула, и снова ветерок пробежал по кронам. Погладила деревья, которым пришлось подрубить корни, и исчезла. На этот раз окончательно.

Моё сердце колотилось, как бешеное. Я осознал, что у неё были зелёные волосы. Зелёные! И ходила она босиком…

И я вдруг понял: эти берестянки тоже пока не для Марины.

Осознание этого пришло легко и ясно, как само собой разумеющееся, как шелест ветра в листве, как… как мой долг за подрубленные корни и обломанные ветки.

Я закончил лапотки, сделал из коры оборы, потому что синтетические лесной девушке никак не годились, потом положил их туда, где она стояла, когда разговаривала со мной, и сказал с поклоном:

— Уважаемая древесница, прости нас и прими от меня подарок. Не сердись на нас. Не со зла мы тут… — я обвёл рукой лагерь. — … хозяйничаем. Просто выхода у нас нет.

Я положил лапотки на землю. Подошёл к костру.

От мысли о том, чтобы залить костёр, всё в душе взбунтовалось. Я разгрёб угольки, чтобы они не грели друг друга, а самые крупные вытащил на камни.

Через минутку пламя опало.

Чёрный одобрительно хмыкнул, и я пошёл спать. На душе было и горько, и светло. Горько, потому что Марина завтра снова будет ходить на каблуках. А светло — потому что… Да просто, светло и всё. Не знаю почему. Потому что так правильно.

Проснулся я от того, что Арик тряс меня за плечо.

Я еле как разлепил глаза и повернулся к нему.

— Всё норм? — спросил он. — Ты тут?

Я кивнул. Вставать совсем не хотелось. В голове была вата, ощущение, что я только что прилёг, а уже рассвело.

— Агафья Ефимовна тебя зовёт…

Я глянул в сторону кухни, и остатки сна мгновенно слетели — рядом с Мариной крутился Николай.

Вообще все уже встали. Девчонки возились с котлом, непреклонный Боря ждал нас на зарядку… А Николай типа помогал.

— Ну ты и спать! — говорил меж тем Арик. — Тут такие события, а ты дрыхнешь без задних ног.

— Что за события? — спросил я и посмотрел, куда показал Арик.

А показал он на защитный круг. Там толпились парни и что-то оживлённо обсуждали.

Я не успел разглядеть, что там, как Боря крикнул:

— Особого приглашения ждёте?

И все поспешили к нему.

Я тоже поднялся и пошёл… к Агафье Ефимовне. Потому что это Агафья Ефимовна! Когда она говорит, нужно выполнять. Хотя, когда говорит Боря, тоже нужно выполнять. Но Агафья Ефимовна на кухне, а там Марина с Николаем…

— Где лапти? — спросила она, едва я приблизился. — Девочку надо переобуть.

— Какие лапти? — растерялся я.

— Те, что ты вчера плёл.

Я оглянулся. Лаптей там, где я их вчера оставил, не было.

— Не знаю, — пожал я плечами.

Я на самом деле не знал, где лапти. Приняла ли древесница мой подарок или парни пошутили и припрятали.

— Как так не знаешь? — удивилась Агафья Ефимовна. — А кто знает?

— Я их подарил, — признался я. — Но не знаю, приняли ли мой подарок.

Агафья Ефимовна смотрела на меня некоторое время растеряно, а потом нахмурилась, взяла меня за подбородок, покрутила лицо, внимательно рассматривая, и сказала:

— Тогда всё понятно. Иди.

Что ей было понятно, не знаю, но зарядка уже началась, и я поспешил присоединиться к парням, тем более что Николай уже махал руками вместе со всеми. Не то что мне прям хотелось делать зарядку, но нужно было как-то собраться с мыслями.

Но собраться с мыслями не получалось. Что-то было не так. К тому же я, выполняя упражнения, постоянно сбивался и делал ошибки.

Боря время от времени посматривал в мою сторону, но ничего не говорил. Зато после зарядки подошёл ко мне.

— Ты чего такой рассеянный? — спросил он.

Я не знал, что ему ответить. Ляпнул первое, что пришло на ум:

— Не выспался.

— Так надо было ложиться со всеми. Знал же, что подъём будет как всегда?

Я представил, что пошёл спать со всеми и не увидел древесницу, и понял, что вчера я лёг вовремя.

Не дождавшись ответа, Боря сказал:

— Хватит симулировать. Иди, тренируйся открывать портал. Григорий Ефимыч ждёт тебя.

— Я не симулирую! — оскорбился я. — Нужно лапти Марине сплести, она всё ещё на каблуках.

— Ты ж вчера плёл? — удивился Боря.

Пришлось объяснить, что Марине снова не повезло. По моей вине. На что Боря сказал:

— Портал нужнее, — и подтолкнул меня в сторону ручья. — Иди быстро умывайся и вперёд!

Когда я вернулся от ручья, на моём чурбаке сидел Николай и резал берёсту на полоски. Моя ложка, которую я использовал в качестве кочедыка, лежала рядом.

Это было как удар под дых! Я рванул к этому уроду, чтобы скинуть его с чурбака и забрать ложку, но не успел — меня перехватил Григорий Ефимович.

— Нам в другую сторону, — сказал он.

Он был по-прежнему завёрнут в покрывало.

«Зато спал укрытым!» — зло подумал я, глядя исподлобья на бывшего директора бывшей школы. Сам-то я ночью продрог, несмотря на то что один бок мне грел Арик, а другой — Дёма.

— Нам в другую сторону, — повторил Григорий Ефимович.

— Он… — я начал было объяснять, но Григорий Ефимович перебил меня:

— Надеюсь в третий раз повторять не придётся?

Чёрный молча наблюдал за нами. У меня даже возникла мысль, что он сидит с тарелкой попкорна…

«Попкорн — это что? — тут же спросил Чёрный и, не дожидаясь ответа, добавил: — Хочу попкорн!»

Мне стало смешно, и я повернулся к Николаю спиной. Я с ним позже разберусь. Я ещё покажу ему, что нельзя просто так взять и занять моё место!

Шли мы с Григорием Ефимовичем недолго. За ручей на поляну. И когда перебирались через бурелом, я вдруг увидел… хотя нет, видел-то я раньше, но до меня только что как следует дошло, что Григорий Ефимович тоже босой! Босой и голый в августовском лесу. И я понял, что да, нужно научиться открывать порталы. И тогда я смогу принести Марине не лапти, а нормальные кроссовки и спортивную одежду вместо её концертного платья. И Ритке, хоть я её терпеть не могу, не придётся ходить и сверкать голым боком. И Светлане костюм принесу тоже. И Григорию Ефимовичу само собой… Посмотрим, что тогда скажет Николай! Да хоть что пусть говорит! Ему такое не по силам!

Дальше я пошёл с большей охотой.

Полянка была небольшая, окружённая кустарником, скрытая от глаз.

Григорий Ефимович произнёс заклинание, и над поляной поднялся слегка зеркальный купол. Потом директор повернулся ко мне.

— Пока девушки приготовят завтрак, пройдёт не меньше часа. Вот сколько времени у нас на тренировку. После завтрака небольшой отдых и снова сюда. И до обеда. После обеда порталом мы заниматься не будем.

— Почему? — спросил я.

Я был не согласен. Я жаждал как можно скорее освоить искусство порталов. У меня на этот счёт уже были планы.

— Потому что твоя сила от Огня. От моего брата.

— От Радима Ефимовича? — ляпнул я.

Судорога боли на миг перекосила лицо Григория Ефимовича, но он быстро взял себя в руки и почти спокойно ответил:

— Нет. От Огня. Другого брата. Потерянного давно. Но не будем отвлекаться. Времени у нас всего до полудня.

Что ж. Не будем, так не будем. Третий брат… Ещё один вопрос в копилочку. Но не спросить, почему после обеда нельзя тренироваться, я не мог. И Григорий Ефимович ответил просто и буднично:

— После обеда солнце слабеет, и Чернобог постепенно обретает силу. Ты же не хочешь, чтобы он и этот путь нам перекрыл?

Я, конечно же не хотел. Как я тогда принесу одежду и нормальную обувь?

— Раз так, — сказал я, — тогда давайте не будем терять время.

Григорий Ефимович внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Дай мне слово, что не наделаешь глупостей!

Я фыркнул и ответил:

— Глупости в мои планы не входят.

Григорий Ефимович кивнул. Вышел на середину поляны и вдруг повернулся ко мне.

— Хорошо, что у тебя ожоги зажили…

И тут я с удивлением понял, что не так! У меня ничего не болит!

Я посмотрел на руки — краснота исчезла. Потрогал лицо, плечи — всё норм! Фигасе! Отработал зарядку и не въехал!

А ведь я хорошо помнил, как вчера страдал от каждого движения, а сегодня не было никаких неприятных ощущений. Почему так?

Хотел добавить вопрос в копилочку, но Чёрный подсказал: «Древесница излечила…»

Сама зеленоволосая босая девушка, её голос, моё спонтанное желание подарить ей Маринины лапоточки — всё пронеслось в голове за одно мгновение. Стало как-то спокойно и умиротворённо.

Я оглядел окружающие поляну деревья и мысленно сказал: «Спасибо, древесница! Надеюсь, лапотки подошли по размеру».

По кроне пробежал ветерок, и я решил, что лесная девушка услышала мою благодарность.

Я повернулся к Григорию Ефимовичу и спросил:

— С чего начнём?

— Огонь есть во всём, — говорил Григорий Ефимович, обходя поляну по кругу. — И в траве, и в камнях… Но больше всего его в людях. Если нет рядом открытого огня, но есть люди, то это всё равно, что рядом огонь. Энергия, которая тебе нужна, это не энергия дыхания. Это твоё внутреннее пламя. Энергия дыхания может либо разжечь твой внутренний огонь, либо потушить. Что произойдёт с костром, если подует ветер?

— Раздует.

— А что будет со свечой?

— Она потухнет…

— Теперь понимаешь, что произошло в торговом центре? Твои эмоции вспыхнули костром. А дыхательными упражнениями ты…

— Дыхание разнесло искры, и я загорелся…

— Да. Поэтому главное, чему тебе нужно научиться, это различать, когда внутри тебя свеча, а когда костёр. И научиться так подавать дыхание, чтобы костёр разгорался, но искры не летели.

— И как это сделать?

— Для начала научимся видеть внутренний огонь. Ложись. Да, прямо тут, на землю. Закрой глаза. Посмотри внутрь себя. На пальцы ног. Изнутри… Почувствуй тепло. Стопы… Пусть тепло распространится. Теперь щиколотки, голень, колени, бёдра, по позвоночнику вверх… Теперь подключи пальцы рук, ладони… Чувствуешь, как разливается тепло? Пусть оно поднимается по телу, наполняет тебя.

Григорий Ефимович говорил негромко. За его голосом хотелось следовать. Причём, не только мне, но и теплу — оно послушно поднималось и заполняло меня — от кончиков пальцев до самой макушки.

— А теперь, — продолжал Григорий Ефимович, — собери всё это тепло в районе солнечного сплетения. Сосредоточь его в одном месте. Что чувствуешь?

Я чувствовал жар. И что интересно, я вроде бы стянул всё тепло к солнечному сплетению, но тело разогрелось. И дыхание стало ровным — поддерживающим огонь каждым вдохом-выдохом.

— Представь тепло, как мячик и покатай его внутри своего тела. И понаблюдай за своими ощущениями…

Я представил, покатал и…

Короче, я уснул. От теплоты и расслабленности, мысленно катая тёплый мячик внутри себя, я уснул. Может, сказалось то, что я не выспался, может, упражнение так подействовало, но меня накрыло сном и я отрубился.

Я это понял, когда солнышко, которое я катал, вкатилось на небо, осветило опушку леса, и я увидел древесницу и её подруг — они пели и водили хоровод вокруг молодой берёзки с поникшей вершиной. Зеленоволосая красавица была в моих лапотках на босу ногу.

«Как же она без онучей?» — забеспокоился я.

Зеленоволосая будто услышала меня. Песня сбилась и хоровод остановился. Древесница повернулась и поманила.

Я, естественно, подошёл. А почему нет? Редко девушки зовут меня куда-то.

Подруги зеленоволосой взяли меня в круг и снова запели, закружились в хороводе. Я закружился с ними, стараясь приноровиться к их шагу, но не всегда у меня это получалось. Всякий раз, когда я сбивался, девушки хихикали, но по-доброму. Я на них не обижался. Я ощущал их как сестёр. А что на сестёр сердиться?

Когда девушки начинали хихикать, зеленоволосая древесница строго смотрела на них, и они снова принимались петь.

В какой-то момент я понял, что хоровод наш ради берёзки, вокруг которой мы ходили. Она от нашего хоровода выпрямлялась, ствол становился крепче, листва ярче…

И вдруг девушки с визгом прыснули в разные стороны, а я почувствовал, как меня взяли за плечо.

Рука, прикоснувшаяся ко мне, протянулась словно бы из другого мира.

— Влад… Ты что, уснул, — раздался голос Григория Ефимовича.

Солнышко сорвалось с неба и скатилось мне в солнечное сплетение.

— Нет, — соврал я, открывая глаза.

Но ритм хоровода был всё ещё со мной и в душе своей я всё ещё шагал с девушками вокруг берёзки…

— Пойдём. Время завтракать, — сказал Григорий Ефимович.

Я чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Выпрямился, как та берёзка и от этого стало хорошо. Потянулся с удовольствием ощущая, как захрустели косточки.

Григорий Ефимович усмехнулся и прокомментировал:

— Молодость, молодость… Ладно, идём.

И мы пошли к лагерю.

Мне шагалось легко. Казалось, я одним махом могу перешагнуть любое дерево. Поваленное… Но какая разница? Солнце внутри меня светило и поднимало до неба.

К лагерю мы вышли довольно быстро, как будто через портал — раз, и на месте.

Первая партия уже заканчивала завтрак. Но… какие-то парни были все хмурые, не разговорчивые.

— Солнце притуши слегка, — шепнул мне Григорий Ефимович.

Но я не понял, как это? Как притушить солнце? Ведь без него станет темнее и мрачнее. Зачем притушивать?

В общем, подошли мы к столу. Если до этого он был сооружён наспех — кусок рекламного щита положили на чурбаки, то, пока я водил хороводы, парни вкопали четыре столбика и закрепили щит на них. Получился практически настоящий стол.

Сидели, правда, пока кто где — кто на брёвнах, кто на чурбаках, кто на земле, но стол уже был и это было круто!

— Чего довольный такой? — спросил Илья.

Мишка хмуро глянул в мою сторону, увидел, что я поймал его взгляд, и отодвинулся подальше. Артём посмотрел исподлобья и отвернулся. И только Николай не обращал на меня внимания. Он уже плёл второй лапоть.

Блин! Он плёл второй лапоть!

Солнце не то что притухло… Оно скатилось на самое дно. На душе стало мрачно и темно. В растерянности подошёл я к охранному кругу.

— Правда прикольно? — спросил у меня подошедший следом Арик.

Я с удивлением обернулся.

Арик показал на охранный круг. Я проследил за его рукой и офигел. Как я не увидел утром? Палочки, которые вчера воткнула Агафья Ефимовна, проросли! Там, где раньше крепились листья, теперь набухли и проклюнулись почки. А кое-где было видно, что это не просто листочки, а будущие ветки! Охранный круг был живым!

— Хотя бы отсюда можно не ждать гадостей, — сказал Арик и, взглянув на меня, неуверенно добавил: — Наверное.

Я смотрел на проросшие рябиновые ветки и вспоминал, как древесница гладила их.

Рефлекторно я глянул на яму для землянки. За час парни продвинулись примерно настолько же, насколько вчера за весь день! Видимо, зеленоволосая убрала корни… Другого объяснения мне в голову не пришло.

Но если работать стало легче, чего они тогда все хмурые?

Спросить, кроме как у Арика, больше было не у кого. Ну я и спросил:

— Что тут случилось, пока меня не было?

Арик скис и отмахнулся:

— Не бери в голову.

— В смысле? — удивился я, понимая, что действительно что-то произошло.

— Девчонки подрались, — сказал Арик с неохотой.

— Как подрались⁈ — я забыл и про древесницу, и про рябиновые веточки — про всё короче.

Глянул на девчонок. Прореха на Риткином платье стала ещё больше, волосы стояли дыбом. Марина тоже была взъерошенная. На руке чернел синяк.

— Зря я тебе сказал, — расстроился Арик.

— Что случилось? — спросил я.

Арик замялся.

— Говори уже! — потребовал я. — Что произошло? Из-за чего подрались?