Школа боевой магии. Том 2

Глава 16

Я никого не хотел видеть, ни Арика, ни Марины.

Это открытие потрясло меня. Но я действительно сейчас не хотел видеть Марину. Картина, как она сидит рядом с Николаем и убитой косулей, не выходила у меня из головы.

Что касается Арика, то перед глазами стояла вытоптанная трава. Он вместе с остальными прошёл, словно ещё один баран в этом стаде баранов. Вокруг столько духов лесных, как можно вот так тупо вести себя?

«Ты слишком строг к ним, — прервал мои размышления Чёрный. — Они не видят духов. И богов не видят. Они обычные люди».

«Обычные бараны! — возразил я, но уже не так решительно. И подумал: — А если бы я не видел и не знал того, что знаю, как бы себя вёл я?»

И сам себе ответил: «Я бы всё равно не был таким уродом!»

Но потом всё же задумался. Наверное, Чёрный прав. Если люди не видят духов природы, то, наверное, она для них не такая живая. Живая, конечно, но не настолько, как если бы… Духи могут дать сдачи, а куст, если сломать ветку?.. Чем может ответить куст? Шлёпнуть веткой? Или подставить корень? Но тогда выходит он живой?

Я совсем запутался и снова вспомнил Чернобога, зачем он приходил? Зачем я ему? Что он вообще может сделать?

«Много чего, — буркнул Чёрный. — Чернобог — правитель Исподнего мира. Мира мёртвых. Того света. Он и его жена богиня смерти Морана… Моя мать…»

Чёрный, не закончив фразу, задумался.

Я подождал продолжения и не дождавшись, спросил:

«А почему они тебя бросили в подвале? Ты же сын!»

«Я не рождённый сын, я сотворённый» — ответил Чёрный.

— Как так? — спросил я вслух.

Ответила мне Агафья Ефимовна:

— Морана с Чернобогом сотворили Велеса. Но семя Чернобога в нём есть и Морана вскормила его своим молоком, поэтому он всё-таки сын.

— А как сотворили? Что-то типа ЭКО?..

Агафья Ефимовна пожала плечами. Но потом глянула на меня и рассказала:

— Морана взяла змеиное яйцо, присоединила к нему всевозможные звериные сути: чешуйки, шерстинки, коготки, пёрышки и обмотала всё это волоском беспутной бабы. Поэтому Велес может принимать облик любого животного, от медведя до летучего змея. Потом Морана с Чернобогом провели обряд рождения.

Я выслушал Агафью Ефимовну и кивнул про себя — точно, ЭКО! А ещё подумал о том, как появились боги. Об этом нам в школе не рассказывали. Учителя вообще этой темы не касались. Как будто боги были всегда или кто-то пальцами щёлкнул, и они появились…

С другой стороны, Велеса вон сотворили!

Интересно, нормальные дети у богов есть? Рождаются, как у людей?

А если есть нормальные, то зачем сотворять?

— А зачем Моране с Чернобогом это было нужно? — спросил я.

— Морана в какой-то момент замыслила мировое господство, — ответила Агафья Ефимовна. — Она вступила в союз с Чернобогом и создала себе могучего божественного помощника. Велеса.

— У неё получилось завоевать?

Агафья Ефимовна фыркнула:

— Нет, конечно!

«Но и сказать, что проиграла, нельзя!» — возразил Чёрный.

— Как это? — снова спросил я.

«Наш мир тогда оказался на грани исчезновения», — объяснил Чёрный.

— Тогда-то купол и поставили, — добавила Агафья Ефимовна. — Ради защиты Рувении. Когда промеж своих мира нет… Когда хозяева дерутся, то чужие… Каждый хочет урвать себе кусок. К тому же, когда боги воюют, людям тяжко приходится. Вот и кинулись соседи, которые раньше и помыслить дурного не могли… Очнулись тогда боги, собрались на Большой Совет и решили общими силами создать над Рувенией купол и скрыть нашу страну от чужих глаз. Защитить людей. Они же нам как дети… Мы отвечаем за них. А чтобы не было соблазнов, то и чужой мир скрыли от своих.

Я вспомнил тот самый день, когда Сан Саныч устроил теракт. 25 августа — День единения Рувении. Это что ж получается? День объединения богов?

Агафья Ефимовна подтвердила.

И тут мне открылась вся подлость Сан Саныча. Он устроил теракт не просто во всенародный праздник, а в такой день! Это же плевок в лицо всем богам! Всем, кто участвовал в защите Рувении!

Агафья Ефимовна продолжала:

— Мир един. Если этот мир разрушить, то не будет места ни тёмным богам, ни светлым, ни людям, ни животным. А купол — это то, что мир охраняет.

— Агафья Ефимовна, — неожиданно для самого себя спросил я, — А у вас дети есть?

— Есть, — ответила Агафья Ефимовна и загрустила. — Сынок есть, Перунич. Родился ещё во время войны богов.

— А сейчас где он? — спросил я.

— Не знаю, — выдохнула Агафья Ефимовна. — В мире людей.

— Перунич — сын Перуна?

Агафья Ефимовна кивнула и со вздохом добавила:

— Сын Радима.

— Так если, — догадался я, — … если Радим Ефимович — это Перун, то, выходит, Григорий Ефимович…

— Даждьбог, — подтвердила мои догадки Агафья Ефимовна.

— А третий брат Огонь, — выдохнул я.

— Да, — кивнула Агафья Ефимовна.

— Охренеть! — подвёл я итог разговора. — Это же просто охренеть не встать!

Всё так же потрескивал костёр, всё так же темнел за спиной лес, всё так же светили звёзды… Хотя нет, звёзды больше не светили, их заволокло облаками. Подул свежий ветерок. Стало понятно, что погода портится. И то столько дней держалась, а ведь уже конец августа!

Даждьбог, ясен пень, к дождю не имеет никакого отношения, уж это-то нам в школе рассказывали! В отличие от много другого… Я знаю, что Даждьбог — это дающий бог, но то, что погода явно повернула к дождю, было как-то символично. Или мне так показалось. Может, я искал символы там, где их нет?..

Но это были ещё не все сюрпризы. Послышались шаги и вскоре из лесу вышел сам Григорий Ефимович. Он был встревожен, сразу подошёл к Агафье Ефимовне и спросил у неё:

— У тебя всё в порядке? Я беспокоился…

— Всё хорошо, — успокоила его Агафья Ефимовна. — Устала сильно, решила передохнуть.

Григорий Ефимович сел рядом с ней. На меня и не глянул — ну сижу и сижу, не прыгаю же…

Да и то — чего бы он обращал внимания на меня? Он — бог! А я всего лишь человек. Пусть и со способностями, но всё же…

Хотя раньше вполне себе разговаривал со мной и с другими парнями.

В общем, я немного растерялся. Как будто от того, что я узнал, кто такой Григорий Ефимович на самом деле, его отношение ко мне должно измениться…

Нет, я и раньше знал, что он бог, я же видел его в ручье… Но мне даже в голову не могло прийти… сам Даждьбог!

Я умом понимал: ничего не изменилось, а всё равно чувствовал трепет и растерянность. И ещё какую-то обиду, что вот он на меня не обратил внимания, не спросил, как у меня дела, всё ли у меня хорошо? А только глянул с раздражением, словно из-за меня конец света настал. Да меня вообще Чернобог чуть не заграбастал! А Григорий Ефимыч даже не поинтересовался, как я себя чувствую… Вокруг Агафьи Ефимовны только хлопочет, словно меня и нет.

А раз так, то чего сидеть? Я встал и, переступив через бревно, сказал:

— Ну, я пошёл?..

— Куда опять намылился? — не очень-то дружелюбно поинтересовался Григорий Ефимович.

— В лагерь, — ответил я.

— Подожди, сейчас вместе пойдём, — сказал он и остался всё так же сидеть, заботливо глядеть на Агафью Ефимовну.

Она вздохнула и поднялась. С явной неохотой.

И только тогда Григорий Ефимович встал. И бросил мне:

— Затуши костёр!

Не знаю, что на меня нашло, но я протянул руку и… И забрал пламя.

Сразу стало темно.

На углях ещё некоторое время мигали искорки, но они быстро тухли, потому что вместе с пламенем я забрал у костра и тепло.

Григорий Ефимович с удивлением поднял бровь, но ничего не сказал. Не стал ругать, что я среди ночи балуюсь магией. Да и чего ругать? С Чернобогом я уже виделся. Осталось встретиться с Сан Санычем.

Если честно, Сан Саныча я боялся больше. Чернобога-то в деле я ещё не видал, а вот у Сан Саныча в допросной цепочку от автоматной очереди очень даже разглядел! Даже если это только элемент декора…

Хотя ни фига это не декор. Пора бы уже повзрослеть и не прятаться от правды.

Я хотел идти, но стоял, ждал Ефимычей.

Григорий Ефимович заботливо поправил Агафье Ефимовне волосы, взял её руку, положил на свой локоть и сказал:

— Держись за меня.

Агафья Ефимовна опёрлась, и они потихоньку пошли. Рядышком. Григорий Ефимович заботливо поддерживал сестру, которая не сестра…

Мне ничего не осталось, как пойти следом.

Я шёл за богами и видел, что они ступают по камням аккуратно. Траву зря не топчут, веток не ломают. Постепенно моя злость исчезла.

В конце концов, Григорий Ефимович уже был Даждьбогом, когда мы познакомились.

Я вспомнил, как он отшвырнул меня в микроавтобусе. Можно сказать, при первой же встрече божественно приложил. Мне стало смешно, и я негромко засмеялся.

— Что? — тут же спросил Григорий Ефимович.

— Да нет, ничего особенного, — ответил я и добавил: — Вспомнил наше знакомство.

— И что смешного?

— Ничего, — признался я. — Мне только так и не понятно, зачем вы парней в подвал водили и где те двое, которых привезли со мной?

— По домам сидят, — просто ответил Григорий Ефимович, и я ему поверил.

Не знаю почему, но поверил. Может, потому что он не хитрил, не пытался что-то скрыть, ответил сразу. Пусть не на весь вопрос, но ответил. Ответил честно! Всё же когда человек врёт, это видно. Конечно, Григорий Ефимович бог, но не думаю, что враньё богов чем-то отличается от вранья людей.

Когда мы пришли в лагерь, все спали. Я сразу направился к тому месту, где оставил Дёму. Но там уже кто-то лежал, свернувшись калачиком. И Дёма лежал рядом! Предатель!

Я хотел прогнать парня, занявшего моё место, потом передумал — я ж не сказал никому, что это место моё, а Дёма говорить не умеет. Ладно, пусть спит, а то опять скажут, что я кукухой поехал и что слава мозги разжижила.

Решил просто забрать котёнка. Наклонился, и увидел, что в «моём» гнезде свернулась Марина…

Постоял немного и пошёл искать свободное «гнездо». Дёма остался. С ним Марине будет теплее.

Свободное место нашлось ближе к краю кедрача. Лапника мне наложили, и на том спасибо.

Спать совершенно не хотелось, но что ещё делать, когда ночь? Тем более, что пошёл дождь, зашелестел по кроне…

Потянуло сыростью и прохладой и сон ушёл окончательно. Это дома под тёплым одеялом хорошо спать, когда на улице дождь, а в лесу в такую погоду ночевать не очень — холодно.

Чтобы согреться, я начал мысленно катать огненный шарик — в ноги до самых пальцев, в руки, по позвоночнику вверх до головы и снова в ноги, в руки…

И опять шарик выкатился на небо, а я оказался около той самой берёзы с загнутой вершиной. Только теперь древесницы не водили вокруг неё хоровод, теперь я тут был один.

Я подошёл к берёзе, она зашелестела листвой, будто дождь пошёл, а потом склонила ветви до самой земли, обняла меня ими, словно одеялом, и заскрипела колыбельную о том, как по корням и стволу из Исподнего мира до самого Ирия подняться можно. Если не испугаешься привратника, конечно.

Я слушал песню и карабкался, карабкался по тонким ветвям. И не было конца-краю моему пути.

Я прыгал на ветку, она тут же опускалась под моим весом. Я перепрыгивал на другую, та тоже опускалась, как и предыдущая. А первая, наоборот, освободившись от груза, взлетала вверх.

Я выкладывался полностью, чтобы только оставаться на месте.

Мой мир сузился. Я перестал думать об Исподнем мире, перестал мечтать об Ирии, я больше не видел берёзу — только ту ветку, за которую держался, и которая неустанно клонилась под моим весом, да соседнюю, такую же тонкую…

Сердце стучало, как бешеное. Я откуда-то знал, что земли касаться нельзя, и потому старался изо всех сил. А силы заканчивались…

И когда я уже совсем было отчаялся, я увидел древесницу. Она сидела на суку и с интересом наблюдала за мной.

Я рассердился, а она засмеялась.

А потом и говорит:

— Глупый! Ближе к стволу ветки толще!

Я понял, что мне нужно к стволу, но как перейти с тонкой ветки на толстую, если тонкая всё время стремится к земле, а толстая — к небу?

— На зарядку! — раздался Борин зычный голос.

Я сделал вид, что не услышал.

— Все на зарядку! — Голос Бори раздался ближе. — Вставайте, сони! Нужно кровь разогнать и сразу согреетесь!

И всё равно я не пошевелился. Я мысленно всё ещё прыгал с ветки на ветку, пытаясь избежать падения.

— Особое приглашение нужно? — спросил Боря рядом со мной.

Я приоткрыл глаза и увидел его ноги перед самым носом. Пришлось встать.

Из-за торчащих корней упражнения требовали больше внимания. Древесница освободила место для костра и сделала «гнёзда» для сна, но корни только сдвинулись, они никуда не исчезли. Приходилось то менять ширину шага, то разворачиваться… Получался своеобразный квест: сделай упражнение и не запнись.

В какой-то момент меня это увлекло.

Под конец зарядки я уже отлично знал расположение всех близлежащих корней.

Девчонки в этот раз тоже делали зарядку наравне со всеми. И Игорь Петрович с Григорием Ефимовичем, да и Агафья Ефимовна — тоже. Это было прикольно и как-то воодушевляюще.

Марина с Риткой, судя по тому, как они держали дистанцию, так и не помирились. Махали руками, старательно не замечая друг дружку.

Зато Николай «замечал» Марину… Держался рядом. Пару раз подхватил её, когда она запнулась… И шутил при этом. А она смеялась…

После зарядки нужно было идти умываться, но никто не хотел выходить из-под кедров под дождь. Боря не настаивал. Он вообще не обращал на нас внимания — совещался с Григорием Ефимычем и Игорем Петровичем.

В какой-то момент Боря дал волю эмоциям и до меня донеслось:

— Да сколько можно говорить: не выстоят они! Положим всех!..

— Это-то понятно, — миролюбиво перебил Игорь Петрович.

Он вообще был миролюбивый, предпочитал что-нибудь пилить, строгать… или нас тому же учить.

— Но и уходить пешком не вариант! С их техникой… — приговорил Григорий Ефимович.

И тут Агафья Ефимовна подошла к ним и перебила:

— Расшумелись тут. Воды принести нужно.

Преподаватели сразу замолчали. Потом Игорь Петрович повернулся к Григорию Ефимовичу:

— Пойдём, кожух примерим.

И они отправились примерять на гусли берестяной кожух, который вот уже несколько дней мастерил Игорь Петрович.

Боря же окинул нас взглядом и сказал:

— За водой пойдут Николай и Артём. Снимите футболки. Потом сухие наденете. Возьмите котёл и котелок.

— Давайте я один сбегаю, чтобы другим не мокнуть? — предложил Николай, стягивая заодно и штаны.

У меня сразу все разговоры преподавателей повылетали из головы, особенно после того, как Марина протянула котелок Николаю и он, принимая, коснулся её руки…

Боря ничего этого, конечно, не видел, он только кивнул, мол, давай. И продолжил:

— Костром займутся… — Я шагнул вперёд, но Боря на меня даже не глянул. — Аристарх и Илья.

Я аж подскочил. Я ж огонь просто так зажгу, магией! Мне ж это ничего не стоит!

Хотя, да… Мы в кедраче как раз потому, что я использовал магию.

Я совсем сник.

А Боря уже повернулся ко мне спиной.

— Артём, ты тогда бери Сергея с Михаилом и несите вон те камни, — Боря показал на расслоившуюся неподалёку скалу. — Доделаем стену. Глеб, руководи! И проследи, чтобы камни плотно укладывали. Нужно метра на полтора поднять. Хотя бы вот тут.

Боря показал на участок начатой вчера стены, выложенной плоскими камнями, шириной сантиметров двадцать-тридцать и высотой пока около метра. Я ночью, когда мы пришли, даже не заметил, что парни за день между деревьев такую защиту от ветра сделали. И не только от ветра! Стена закроет костёр от тепловизоров. Жаль, что не по всему периметру — стену начали строить только с наветренной стороны. Да и то, когда целиком успели бы? И так вчера хорошо продвинулись, пока я с Чернобогом общался да по дебрям бродил…

Стена, конечно, защищала, но была низковата — при порывах ветра водяные брызги залетали за неё.

Я посмотрел и понял, как мне повезло. Мне место оставили на той стороне. Там было сухо. А вот, кто спал тут, им было не очень…