Школа боевой магии. Том 2

Глава 10

На Арика было жалко смотреть. Он покраснел. Видно было, что готов сквозь землю провалиться, лишь бы не отвечать на мой вопрос.

Это только сильнее распалило меня.

Я вдруг ощутил, что костёр внутри меня не просто горит, он полыхает! И искры уже летят… Но что произошло с девчонками, было важнее.

— Рассказывай! — снова потребовал я, чувствуя, как тепло превращается в жар. Рассказывай!

Арик отступил, съёжился. Но вдруг выпрямился, расправил плечи и, глядя мне в глаза, выпалил:

— Из-за тебя! Они подрались из-за тебя! Теперь ты доволен?

Я потух и сел. Прямо там, где стоял. Ноги больше не держали меня.

Нет, я, конечно, крутой боевой маг и всё такое, но, чтобы девчонки дрались из-за меня, такого в моей жизни не было.

— Что случилось? — спросил я негромко.

Арик сел рядом и тоже негромко ответил:

— Чёрт их знает?

Арик рассказывал. Я слушал его и перед моими глазами вставала жуткая картина.

Часть парней с Борей пошли строить землянку, другие — заготавливать брёвна. К радости Ритки, Артёма с Ариком Агафья Ефимовна припахала вкапывать столбики для стола. Артём Ритке нравился, Арик заметил это давно. Светлана с Игорем Петровичем и Дмитрием пошли за глиной, а Ритка с Мариной готовили завтрак — варили рисовую кашу на сухом молоке.

Всё было хорошо и весело — Артём шутил, веселил девчонок. Больше Марину развлекал, потому как она на каблуках и в основном сидела на месте. Она звонко хохотала. Всем было весело. Только Ритка хмурилась, но она обычно мало улыбается. И вдруг Марина начала сыпать сухое молоко прямо в кипяток. Оно сразу скомковалось.

— Ты что делаешь? — закричала Ритка и оттолкнула Марину. — Продукты переводишь, теперь только выбросить… Сначала рис сыпать нужно, а потом уже молоко, и разводить его нужно в холодной воде!

— Раз такая умная, делай сама! — Марина сунула упаковку с сухим молоком Ритке, а сама присела тут же на брёвнышко, рядом с парнями, мастерящими стол.

— Ты напакостила, а мне исправлять? — возмутилась Ритка.

— Ты ж в лаптях! — парировала Марина. — А я к месту привязана.

— Знаю я, к чему ты привязана, — пробурчала Ритка, разводя в чашке холодной водой остатки сухого молока.

— И к чему же?

Ритка промолчала. Размешав молоко, она взяла пачку риса.

— Иди хоть рис помой! Вода уже закипела, бросать нужно.

Марина в ответ только подняла бровь и, демонстративно вытянув ноги, глянула на Артёма.

Тот бросил свою работу и побежал к ручью промывать рис. А Ритка принялась выговаривать Марине:

— Сидишь на жопе, ждёшь, когда парни всё для тебя сделают! Цепляешь их магией и довольная!

— Чего это я цепляю? — огрызалась Марина. — Никого я не цепляю.

— Цепляешь! — беленилась Ритка. — И нечего выворачиваться. Другому лапшу на уши вешай, не мне. Думаешь, я не вижу, как Влад с Николаем на поводках ходят. А теперь вот и Ар с Артёмом…

— Если бы ходили, то у меня лапти у первой были бы! — парировала Марина.

— Да если б не Агафья Ефимовна!

— Какая муха тебя укусила? — взорвалась Марина.

— Такая! — дёрнулась Ритка. — Цепляешь всех подряд ради развлечения!

— Тебе-то что⁈ — выдала Марина. — Самой, поди, хочется, а не можется… твоя магия только на подавление настроена… Только подавлять! На большее ты не способна! Вот и завидуешь мне!

— Ха! Завидую! Где была твоя хвалёная магия, когда нас схватил этот урод⁈ Раскисла вся, как кисель! Кисельная барышня, поглядите-ка! — Ритка изобразила испуганную страдающую Марину: — Пожалуйста, не надо… Мы всё сделаем, как скажете, только отпустите…

Изобразила очень похоже… И очень смешно. Артём, который к тому времени вернулся, Арик, да и Николай тоже засмеялись.

Марина вся подобралась, сидела сверлила глазами Ритку, а та распалялась ещё больше:

— Что ж ты свою магию к Сан Санычу не применила? Слабо⁈ Только и можешь, что пудрить мозги глупым детям, вроде Влада!

И тут Марина подскочила, как ужаленная. Никто даже понять не успел, что произошло, а Марина уже вцепилась в космы Ритки и метелит её в разные стороны. А у Ритки в руках поварёшка. Ну Ритка и давай лупасить Марину поварёшкой, а другой рукой тоже за волосы — Маринины — и голову назад ей оттягивает…

— Отпусти! — орала Ритка.

А Марина только рычала, как дикая, и драла шевелюру своей подруги, теперь, наверное, уже бывшей.

Когда Агафья Ефимовна гаркнула магией на девок, чтобы разнять их, они уже успели потрепать друг дружку. Вцепились так, что еле пальцы разомкнули.

Арик рассказывал, а у меня перед глазами словно кино прокручивалось — я всё видел в красках, слышал интонации и ощущал запах начинающей пригорать каши…

А в голове крутилось снова и снова: «Как же так⁈ Как же так?.. Я ж… А она…»

Я же всегда понимал, что Марина старше меня, и я для неё пацан, но она улыбалась мне, и я надеялся, что она поймёт, что меня можно любить. А оказывается, она улыбалась, а сама поводок проверяла…

Арик между тем говорил:

— Чего сцепились, не понятно. Рита всегда прислушивалась к Марине, всегда уступала. Всегда такие подружки, а тут… на ровном месте. Бывало, Ритка начнёт кого давить, но Марина скажет ей слово, и Ритка отпустит. А тут наоборот…

Я слушал Арика, а самому от обиды плакать хотелось. Как так? Как не видел? Я ж для неё… А она… Как так?

В памяти всплыли слова мамы: «Она не отходила от тебя ни на шаг…». Не может быть, чтобы не отходила, потому что пользовалась. Да и как тогда мной пользоваться было, я ж без сознания валялся.

Я точно знаю, как воздействует магия Ритки — сколько раз она размазывала меня чувством вины и безысходности. И ни разу не ощущал воздействие магии Марины. Или ощущал? Неужели моя любовь — это только магия и ничего больше⁈ Поводок…

Поводок, твою мать!

Я ж и так готов… Без всякого поводка!

Или не готов? Сам-то я где?

«Ну и чего раскис? — Чёрный словно окатил меня ледяной водой. — Лесная дева сделала тебе дорогой подарок. Вывела на свет тайное. Поблагодари!»

Я поднял глаза и увидел под сосной в стороне от лагеря древесницу.

Она улыбнулась мне и закивала.

Я растерялся. Так это её рук дело⁈

Нафиг мне такие подарки!..

Но Чёрный, обрывая мои мысли в зачатке, рявкнул: «Мозги включи! Она тебе освободиться помогла! Показала, что тобой пользуются!»

Пользуются…

Слово-то какое!

Марина мной пользуется…

Но, получив мысленный подзатыльник от Чёрного, я постарался спрятать свою боль поглубже и вежливо кивнул в ответ древеснице.

«Хватит страдать, пошли уже есть», — проворчал Чёрный, и я вдруг осознал, что Арик давно зовёт меня к столу.

— Сам иди, — ответил я Арику, чтобы он отстал от меня.

Мне дико хотелось домой. В прежнюю жизнь. Когда не было ни школы магии, ни Сан Саныча, ни порталов, ни поводков… Ни Марины с Риткой и их драки… Мама, папа, Сонька. Да я б сейчас лучше с Сонькой в куклы играл! Так захотелось обнять родных, уткнуться носом и…

Я повернулся к Арику и повторил:

— Не хочу есть… Тошно…

«Как это не хочу⁈ — возмутился Чёрный. — Я хочу! Ты что это, меня голодом морить вздумал? Вот она, людская благодарность! Я ему все силы отдал, а он в ответ меня голодом морит! Вот и помогай людям после этого!»

— Всё! — взорвался я. — Слушать тебя невозможно! Иду есть!

Чёрный завозился в предвкушении еды, а Арик вытаращил на меня глаза.

— Да я… — начал он, но я перебил друга:

— Это я не тебе, извини.

Поднялся и решительно зашагал к столу. Потому что слушать бухтение Чёрного было действительно невыносимо.

Я протянул чашку всклокоченной с разводами грязи на лице Ритке, получил свою порцию каши. Тут же зачерпнул полную ложку и сказал:

— Посвящаю эту кашу тебе, Чёрный! — и отправил ложку в рот.

«Пригорела…» — проворчал Чёрный, тем не менее с удовольствием урча.

— Пригорела, — подтвердил я. — Но будешь жрать что дают!

И пошёл за стол.

Все уставились на меня.

— Что⁈ — спросил я, зачерпывая вторую ложку.

Парни и девчонки отвернулись, Агафья Ефимовна покачала головой, но мне было пофиг. Мне на всех было пофиг! Потому что Марина надела на меня поводок.

Да, но лапти для неё плетёт Николай…

От этой мысли глаза зажгло.

Я подхватил полупустую чашку и, засовывая на ходу в рот ещё ложку каши, рванул к ручью.

— Дежурные помоют посуду, — крикнул мне вдогонку Илья, но я не хотел дежурных.

Я никого не хотел. Я никого не хотел видеть.

Пока я дошёл до ручья, тарелка опустела. Каша была не вкусной. Но я съел её всю. Сожрал. Посвятил Чёрному. Ибо.

Чёрный был доволен. «Наконец-то правильное слово! — добродушно проворчал он. — Да, ты мне жрёшь!»

Каша была съедена, чашка вымыта, но я остался сидеть у ручья. Я смотрел на бегущую воду и не знал, что делать. Как теперь быть? Как вести себя с Мариной, с Риткой? Да и с парнями. Они ведь все знают, что Марина надела на меня поводок. Теперь об этом знают все…

В ручье плавала рыбина — серебристая, вытянутая с мелкой чешуёй и острым гребнем. Наверное, хищная — вон зубы какие! Великовата для этого ручья. И как сюда заплыла?

На том берегу краснела шляпками целая поляна боровичков. С утра ещё не было, а тут выросли. Рядом красовался кустик черники, усыпанный ягодой. Тоже с утра не видели… Наверное, боровой расстарался. Порадовать хотел.

Я смотрел на эту идиллию, а самому хотелось выть.

— Ты не забыл, что у нас тренировка? — раздалось позади.

Я повернулся.

Григорий Ефимович стоял — взрослый, сильный, уверенный в себе. На такого поводок не накинут… И даже покрывало не портит его авторитет, смотрится как древний воинский плащ!

— Чего сидишь? — спросил он. — Отнеси чашку и пошли. У нас времени только до обеда, забыл, что ли?

— Не пойду, — ответил я и отвернулся.

— Чего это? — удивился Григорий Ефимович.

— Настроения нет…

— Ну, дорогой! — Григорий Ефимович обидно засмеялся. — Если ты думаешь, что враг будет ждать, пока у тебя появится настроение…

— Мне пофиг! — прервал я Григория Ефимовича.

Григорий Ефимович подошёл, сел рядом со мной. И вдруг опустил руку в ручей и погладил рыбину — почесал за жабрами, как котёнка за ушами, а потом пошлёпал по спине, мол, плыви отсюда, пока в уху не отправили.

Он сделал это так обыденно, что я поневоле выпал в осадок — чё⁈

А Григорий Ефимович как ни в чём не бывало, вытирая ладони о край покрывала, продолжил:

— Знаешь, как ходить по болоту? Нужно постоянно двигаться. Стоит только остановиться, и трясина начнёт тебя засасывать. И по жизни так же. Пока движешься, живёшь. Стоит остановиться, и тебя сразу же засосёт рутина. Труднее всего двигаться, когда нет цели. Если закончились физические силы, то всё равно можно найти резерв. Можно на силе воли выползти. А вот если нет цели, то и жить ни к чему. Считай, труп.

— А у вас есть цель? — спросил я, наблюдая, как рыбина преодолевает завал из упавших брёвен и веток — у неё-то цель была…

Зачем вообще сюда приплывала эта рыбина? Спешила в верховья икру метать? Так впереди скала — родник бьёт из скалы. Приходила поздороваться и теперь обратно в низы торопится? Водяной пригнал? Боровой же показал грибы и ягоды… Но то, как рыбина раз за разом преодолевает образовавшиеся из-за веток теснины, не оставляло сомнений в её целеустремлённости.

— Цель… — Григорий Ефимович на минуту задумался. — Скажем так: сейчас я хочу найти брата. Братьев. Обоих. Когда-то мы были вместе, были опорой друг другу и отцу нашему с матушкой. А потом судьба раскидала нас. И если про Радима я хоть что-то знаю, то Огонь… — Григорий Ефимович глянул на меня. — О нём давно не было вестей. Судя по тому, что костёр горит, он жив. Но давно перестал отзываться на мой зов.

Григорий Ефимович посмотрел на меня так, словно от меня зависело, найдёт он братьев или нет. Очень неприятное ощущение. Как будто в душу заглянул и увидел там то, чего я про себя даже не знаю.

— Найдёте вы братьев, и что дальше? — спросил я, чтобы он уже перестал пялиться.

Григорий Ефимович пожал плечами и отвернулся.

— Посидим, поговорим. Мне есть что сказать моим братьям.

— А если они не захотят слушать? — меня понесло.

Я разозлился на Григория Ефимовича. Сам не знаю почему.

— Куда они денутся⁈

Он сказал это с такой уверенностью, что я заржал. Самым бессовестным образом заржал.

Григорий Ефимович смотрел на меня недоумённо, а я не мог остановиться.

Наконец, он нахмурился и встал.

Я тоже поднялся, вытер выступившие слёзы и сказал:

— Извините… Я вспомнил, как вы добивались, чтобы Морана услышала вас…

«Ни фига не смешно!» — обиделся Чёрный.

— Ну да, не смешно, — согласился я с ним и сказал, обращаясь уже к Григорию Ефимовичу: — Так вы не заставите братьев услышать вас. Если будете действовать теми же методами, как с Мораной.

— Я вижу, ты уже пришёл в себя? — перебил меня Григорий Ефимович. — Отнеси чашку и пошли тренироваться! Теряем время! Его и так мало осталось.

Я думал, что снова буду гонять огненный шарик внутри тела, но Григорий Ефимович заставил работать с движением. Моя задача была делать упражнения и отслеживать движение внутри себя, смотреть, чтобы оно не прерывалось.

Получалось плохо.

Мне было хреново. Я никак не мог сосредоточиться. Поток был… как бы это сказать… тонким, в смысле, призрачным, а моё внимание, как грубые лапищи… Я никак не мог удержать его, движение постоянно рвалось и ускользало.

Я начинал снова и снова, и всякий раз тут же останавливался.

Теряя поток в очередной раз, я понял, что с Мариной нужно поговорить.

Эта мысль росла, пока не стала доминирующей.

В какой-то момент я просто развернулся и ушёл с поляны.

Ну, как ушёл? Григорий Ефимович сказал, что на сегодня хватит. Мол, всё равно толку нет.

У огня стояла Агафья Ефимовна. И так-то хмурая, в этот раз она превзошла себя. Казалось, сейчас посыплются громы и молнии. Но она просто стояла и мешала варево в котле. Ни Марины, ни Ритки рядом не было. Да и парни помощники по кухне куда-то испарились. И Николая на моём чурбаке не было…

Я оглянулся, и увидел Николая с лопатой на строительстве землянки. Маринины туфли блестели под столом. Значит, лапти он уже сплёл…

Я подошёл к огню и протянул руки. Не то, чтобы я замёрз, но огонь влёк меня. Около огня я чувствовал себя увереннее.

— Ты чего так рано? — спросила Агафья Ефимовна.

Я пожал плечами. Не говорить же ей, что я хочу прояснить всё между мной и Мариной.

Агафья Ефимовна качнула головой, словно услышала мой ответ и приняла его. Помешала ещё немного, а потом сказала негромко:

— Рите ещё хуже, чем тебе.

— Почему это? — возмутился я.

Да разве можно сравнить мои страдания и её⁈

— Ты Марину едва знал, а она потеряла близкую подругу.

Слова Агафьи Ефимовны обожгли.

— Что с Мариной? — Я аж подскочил, а воображение нарисовало самые страшные картины.

Я в один миг представил, что Марины больше нет, что она умерла… Убита, пока я там пытался поймать движение, и никто не заступился за неё…

Я готов был бежать к ней и…

— С ней-то всё в порядке, — грустно усмехнулась Агафья Ефимовна. И добавила: — А вот с Ритой… Когда узнаёшь, что человек, которому ты всецело доверял, с мнением которого всегда считался, для которого всегда был открыт… И тут узнаёшь, что на самом деле он манипулировал тобой.

— Как манипулировал? — удивился я. — Причём тут Ритка? Ведь это же на меня Марина накинула поводок. Ритка тут вообще побоку!

— Да?.. — Агафья Ефимовна с такой жалостью посмотрела на меня, что я почувствовал себя убогим.

— А разве нет? — осторожно спросил я.

— Рита тоже была на поводке. С самого первого курса, с их первой встречи. И как я не увидела?

Агафья Ефимовна с новой силой начала мешать варево.

Я огляделся. Ритку, конечно, было жалко, но я хотел поговорить с Мариной.

— Где все? — спросил я у Агафьи Ефимовны.

Она пожала плечами.

Я не разобрал: она знала и не хотела помочь мне или действительно не знала, куда делись девчонки. Разбираться с этим у меня не было ни времени, ни желания. Я должен был найти Марину.