Школа боевой магии. Том 2

Глава 24

Увидев, что всё внимание привлечено к нему, Чернобог с усмешкой произнёс:

— Признаться, я не думал, что вы сюда доберётесь.

— И дальше бы прошли, — Григорий Ефимович вернул усмешку Чернобогу. — Но дисциплина у твоих подчинённых не очень. Привратника-то нет на месте!

Я вдруг осознал, что Григорий Ефимович уже стоит между нами и этой парочкой! Когда успел? И Агафья Ефимовна рядом с ним — плечом к плечу. Они закрыли нас собой!

Чернобог нисколько не смутился. Он засмеялся так, будто уже победил. И от этого стало тошно.

— А может, как раз очень хорошая дисциплина?.. — спросил он, отсмеявшись.

— Может, и очень, — легко согласился Григорий Ефимович и повёл плечами.

И я увидел, что он готов к схватке. Хорошо, что мы потренировались, размялись перед боем. А то б они застали нас, когда мы лежали обессиленные…

Блин! Спасение вот оно, за мостом! Осталось-то совсем чуть-чуть, и нате вам подарочек!..

Интересно, Чернобог и Морана сами будут с нами биться или напустят свою армию? Ведь есть же у них армия? Те же зомбаки! Змеевна одна чего стоит! А ещё змей привратник! И отступать нам некуда… И нас всего двадцать семь, плюс Дёма с Чёрным. Чёрный же с нами? Или против матери и отца не пойдёт? Я бы понял его, если бы он встал на сторону Чернобога и Мораны, они его родители. Как идти против родителей?

Чёрный промолчал. Тяжело вздохнул только. Мне было его искренне жаль. Я бы ни за что на свете не хотел оказаться на его месте!

А ещё я понял: Чернобог специально убрал привратника, чтобы мы не прошли. И нам теперь придётся очень туго — не отпустит нас Чернобог!

Он тут же подтвердил мои мысли:

— Неужели ушли бы и не попрощались с гостеприимными хозяевами⁈

— Ох, уж это ваше гостеприимство! — Григорий Ефимович развёл руками. — Как же от него уйдёшь-то?

— Никак, — подтвердил Чернобог.

Агафья Ефимовна между тем сверлила глазами Морану, а та стояла рядом с Чернобогом, как памятник совершенству.

Наконец Агафья Ефимовна не выдержала и, глядя в упор, спросила у Мораны:

— Где Радим?

— Дома остался, — расцвела улыбкой победительницы Морана. — Не захотел с тобой встречаться.

— Врёшь! — разозлилась Агафья Ефимовна.

— Вру, — не стала отпираться Морана и тут же добавила: — А может и не вру. Ты проверь!

— И проверю! — закусила удила Агафья Ефимовна.

Морана кивнула на мост:

— Действуй!

Это было подло! Закрыть проход и издеваться, понимая, что ни Даждьбог, ни Леля ответить не смогут. Мало того, что в чужом мире, так ещё и за ними люди.

И тут меня прошибло холодным потом! Жертва! Неужели Чернобог с Мораной хотят в жертву Даждьбога и Лелю? Не нас же, людей… Что им люди? Рано или поздно многие из нас окажутся в Исподнем мире. А вот боги… Наверняка не каждый день светлые боги попадают в мир мёртвых⁈

А попали сюда они из-за меня! И мы с парнями и девчонками — лишний козырь у Чернобога с Мораной и слабость Даждьбога с Лелей.

Хозяева Исподнего мира торжествовали. А на нас, на людей, и не смотрели, словно скинули уже со счетов.

Рано они это сделали, ох, рано! Да, мы всего лишь люди и не чета богам, но… Но мы люди! А значит, мы ещё поборемся!

Я почувствовал, как по телу потекло пламя, и начал собирать его. Потом, взявшись за оберег, вдохнул, выдохнул, раздувая в душе костёр, и огляделся. Что я могу? Что конкретно? Ведь могу же⁈ Точно могу!!!

И тут Чёрный рыкнул:

«Жги мост!»

И я дал выход разбушевавшемуся внутри меня огню. Направил струю пламени на брёвна. Мост вспыхнул живым пламенем — солнечным, а следом — своим, холодным, синим.

Два пламени столкнулись. Два огня — солнечный и мертвенный сшибались друг с другом, накатывали друг на друга, сплетались, освобождались от захвата и снова сталкивались…

Я слился со своим огнём и смолил синий. И вроде всё получалось, но… Магия, которая охраняла мост, черпала силы Исподнего мира — бесконечные силы! А мои… Мне нужна была подпитка, и местной магией напитаться я не мог — тут магия смерти, а я хочу жить! Я хочу спасти людей и защитить богов! И это важнее всего!

Защитить богов и спасти людей! Спасти Марину, Арика, Ритку… Мишку, Николая, Борю… Спасти их всех, перевести через мост в мир живых. И если для этого нужно сгореть, я сгорю!

Но, чтобы победить, мне нужна живая сила. И кроме как у друзей взять её было негде.

— Простите, пожалуйста, — прошептал я парням и потянул из них.

Потянул и без того уже иссякающую жизненную силу. Потянул, и от боли, которую я причиняю дорогим мне людям, готов был порвать себя сам! Но второго шанса не будет, поэтому: вдох-выдох и…

И тут живая сила хлынула, потекла в меня! Друзья поняли, что я делаю, и открылись мне, объединились со мной, впустили меня в своё сознание, стали со мной единым целым.

В тот же момент Чернобог с Мораной кинулись ко мне, чтобы остановить, но Ефимычи выросли у них на пути, выигрывая для меня время.

Солнечное пламя полыхнуло и вдруг Дёма соскочил с рук и с громким мявом побежал на мост, прямо в бушующий огонь.

— Бегите за ним, — закричал я товарищам.

Первой доверилась мне Марина. Следом — Арик. Потом Боря повёл остальных. Они нырнули в пылающий костёр и перешли мост.

Здесь остались Даждьбог, Леля и я. Я без них уходить не собирался. Я не бросаю своих богов!

Как только ребята оказались на том берегу, мне стало негде черпать силы и моё пламя иссякло. А следом потухло и охранное, синее. Теперь мост снова выглядел обычным. Но люди были в мире живых, а значит, у Даждьбога руки развязаны.

Наши враги это тоже понимали. Но ничего уже сделать не могли.

Я подошёл к Григорию Ефимовичу и встал рядом с ним.

— Привратницу они не пройдут! — попробовал укусить Чернобог.

— Поживём, увидим! — спокойно ответил Григорий Ефимович.

И я был с ним абсолютно согласен. Если уж выбрались из мира мёртвых, то их, живых, в мир живых пропустят! Я в этом уверен!

— Поживём, увидим, — усмехнулся Чернобог, а потом обратился к Велесу: — Что ж ты, сынок, на стороне врагов?

И тут я не выдержал:

— Не издевайся над сыном! Лишил его выбора, а теперь обвиняешь! — И добавил: — Прости, Чёрный, что влезаю в ваши семейные дела. Но как-то это всё отстойно и уж точно не справедливо!

Чёрный вздохнул:

«Ты теперь моя семья».

Чернобог засмеялся.

— Ты в этом уверен, сынок?

— Дрянь какая! — прошипела Морана. — Сотворили сыночка на свою голову…

Лицо Мораны исказилось, стало отвратительным, я даже удивился: как вот это могло показаться красивым? Ведь я же знаю историю Чёрного… Знаю, как мать с ним обошлась! Плюс раньше уже столкнулся со Змеевной! Глупо было даже предполагать, что Морана будет лучше.

На шипение Мораны Леля усмехнулась:

— Уж какого сотворили.

— А вот это не твоё дело! — взбеленилась Морана.

— Ошибаешься, — засмеялась Леля. — Теперь моё. Малыш Велес теперь под моей защитой.

Морана расхохоталась.

— Под твоей⁈ Да ты себя защитить не сможешь! Ты в нашем мире! В нашем! Ты полностью в нашей власти! Или ты ещё не поняла⁈ Защитница хренова!

Я, признаться, офигел! Холёная царственная красавица ругалась, как дворничиха в нашем дворе!

Хотя в чём-то Морана права, Леля сейчас действительно никого не сможет защитить…

«Зато я смогу!» — уверенно сказал Чёрный.

Морана осеклась на полуслове. И вдруг накинулась на Чернобога, зашипела на него:

— Это всё ты! Это всё твои эксперименты! Говорила, не нужно семени! А ты дал ему божественную силу, и вот теперь расхлёбывай!

— И что бы мы сделали тогда без его божественной силы? — зашипел в ответ Чернобог.

Я смотрел, как наши враги раздувают капюшоны друг на друга, и у меня появилась надежда, что мы прорвёмся. Сторона, которая не держится единым фронтом, обречена. Во всяком случае, так говорил Боря на тренировках, и так я сейчас ощущал ситуацию. И, видимо, не только я, потому что Даждьбог насмешливо прервал наших врагов:

— Извините, вы уверены, что нам нужно присутствовать при вашей семейной ссоре? Может, мы уже пойдём?..

Чернобог с Мораной замолчали, как будто им внезапно заклеили рты, переглянулись и вдруг единым движением воздели руки. А потом, не сговариваясь, начали читать заклинание. К их рукам тут же потянулись синие потоки мертвенной силы.

Я не различил ни слова заклинания. Но я нутром почувствовал шум урагана, грохот шторма, вой бушующего пожара, тектонический гул разрушительного цунами. Я сразу же осознал, что сейчас это всё обрушится на нас, и нам моментально придёт северный пушной зверь…

Вот тут во весь рост и встал Велес. Огромный медведь поднялся на задние лапы и зарычал:

«Не сметь! Не позволю!»

И перед нами вырос щит.

В следующий момент заклинание обрушилось на нас… На щит.

Щит даже не колыхнулся под натиском стихий.

«Вы не причините вреда Владу и Даждьбогу с Лелей! Они мне жрали! И они под моей защитой!» — прорычал Чёрный.

Я впервые видел его в полном величии. Это впечатляло! Даже во время теракта Чёрный продемонстрировал только краешек, только малую часть себя.

Офигеть! И я эту мощь ношу в себе!

Тут у меня засосало под ложечкой, как будто что-то изменилось внутри, что-то порвалось… Пришло чувство, что грядёт страшное.

Я задышал, чтобы справиться с подступившей тошнотой.

Морана между тем стряхнула с тонкой ручки гаснущие синеватые искры и с ехидцей в голосе сказала:

— Ты кое-что не учёл, сынок…

Чёрный глухо заворчал. Но щит не убрал.

— Ты наш сын! И тут наш мир! И у тебя нет тела! Точнее, есть, но ты как лох играешь в благородство!

«И что?»

— А то! Может, ты и решил жить своей волей, но придётся принять последствия! За свои действия придётся отвечать!

Ох, уж эти родительские нотации! Я хотел поддержать Чёрного, сказать ему, чтобы не заморачивался, но он грустно спросил у Мораны:

«Не об этом ли ты мечтала, мама? — и рявкнул в пространство: — Привратник! Я, Велес, скотий бог, вызываю тебя! Явись!»

Воздух сгустился, наполнился электричеством.

— Не делай этого! Не надо, Велес, остановись! — закричали одновременно Даждьбог и Леля.

— Не посмеешь! Кишка тонка! — засмеялась Морана, однако отступила на шаг.

А Чернобог, глядя на сына, прошептал:

— Охренеть!

Собственно, я с ним был согласен, ибо в сгустившемся воздухе разверзлась земля и из образовавшегося провала выполз такой огромный Змей, что все мы были ему на ползуба.

«Твоей чешуёй, использованной при моём сотворении! Древним Договором, обязующим тебя охранять мост! Велю тебе, Змей, пропустить Даждьбога с Лелей и Влада!»

— Жжжеррртвааа… — равнодушно выдохнул Змей, и от его дыхания покачнулась земля.

«Я», — уверенно произнёс Чёрный.

И тут я всё понял.

— Нет! — закричал я Чёрному. — Нет! Ты не должен этого делать! Мы найдём выход!

«Тебе ещё спасать своих родных, — ласково, как маленькому ребёнку, сказал мне Чёрный и обратился к Змею: — Я готов».

— Не посмеешь! — отчаянно закричала Морана. — Остановись! Велес! Я кому говорю! Ну, что за непослушный ребёнок!

«Прощай, мама», — прошептал Велес.

Пасть Змея открылась, и Велес начал развоплощаться. Огромный медведь на моих глазах превращался в дым и затягивался в пасть. Чёрный, пока мог, с нежностью смотрел на меня, а я… Моя душа рвалась от того, что я ничего не мог сделать.

Наконец, Змей захлопнул пасть. И тогда Морана кинулась на нас:

— Вы!!! Ненавижу!!!

И Змей тут же преградил ей дорогу.

— Жертва принесена, — напомнил он Морене и повернул свою морду к нам. — Вы можете идти.

У меня подкосились ноги. Нет, не от морды этого мерзкого стражника, а от жуткой опустошённости.

Упасть я не успел. Меня подхватили Леля и Даждьбог и буквально поволокли к мосту.

А я не мог оторвать глаз от Мораны. Она грохнулась на колени, принялась рвать на себе волосы, расцарапывать лицо и выть… Совершенно по-бабьи выть.

И от этого воя Исподний мир вставал дыбом — вздымались горы, образовывались провалы, всё рушилось.

— Ты! Ты!.. Ненавижу!.. Ты не отец!.. — кричала Морана Чернобогу, а он только растеряно повторял:

— Сынок… Сынок… Как же так?

И тут нарисовалась Змеевна.

— Что за шум, а драки нет? — весело спросила она, но оглядевшись, с сожалением заметила: — Похоже, змеюшка полакомился… Вот бы мне оставил!

Реакция Мораны и Чернобога не заставила себя долго ждать. Но мне уже было не интересно. В моей душе зияла пустота. Не просто пустота — огромная дырень, наподобие той, из которой выполз змей-привратник. И я понимал, что ничем не смогу заполнить её. Это просто невозможно. Она появилась в тот самый момент, когда Чёрный исчез.

Мы шли по брёвнам, и внутри меня звенела пустота. Оглушающая. Всеобъемлющая. Бесконечная.

Мы шли по брёвнам, и я снова и снова спрашивал себя: «Как же так?»

Мы шли по брёвнам, и постепенно приходило понимание, что мне теперь с этим жить до конца моих дней.

Наши ждали нас на том конце моста. И едва закончился деревянный настил, как мы попали в радостные объятия.

Николай хлопал меня по плечу:

— Ты крут, брат!

Илья пожимал мне руку:

— Я твой должник! Никогда не забуду!

Боря ворошил мне волосы:

— Не зря тренировал, горжусь!

Арик стоял рядом, плечом к плечу. Он был счастлив.

Марина обняла:

— Спасибо тебе большое! — И крепко поцеловала в губы.

Но как будто не меня. Между нами стоял преградой Чёрный. Между мной и ней. Между мной и моими товарищами. Они были живы, а он нет. А они даже не знали какой он. Они о нём ничего не знали! А Чёрный отдал жизнь, чтобы мы жили.

Я снова и снова видел, как Чёрный поднимается во весь рост, как встаёт необоримым щитом, как спасает наши жизни. А потом превращается в дым.

Чёрный закрыл нас собой от Мораны и Чернобога. Заслонил от привратника… И сейчас отделял меня от моих товарищей, пока они не оставили меня в покое.

Собственно, как оставили? Подошла старуха и рявкнула:

— Чаво расшумелись⁈

Наши притухли, а Григорий Ефимович и Агафья Ефимовна низко поклонились старухе, коснувшись рукой сначала груди, потом земли.

— Доброго здоровья, уважаемая!

— Здравствуй многие лета, хозяюшка!

— И вам не хворать! — ответила старуха и выжидающе застыла.

Григорий Ефимович подтолкнул меня в спину, я тоже склонился. Вспомнил слова Чернобога, мол, ещё нужно миновать привратницу. Пришло понимание, что битва не окончена, мы пока не дома.

Остальные наши, глядя на нас, тоже прониклись, склонились перед старухой.

— Так-то оно лучше! — смягчилась хозяйка. — А то расшумелись тут… — И добавила: — Идите вон к ручью, умойтесь! Провонялись все мертвечиной! Живого духа не слыхать!

Агафья Ефимовна первой шагнула к ручью. За ней потянулись остальные. Они шли, радостно переговаривались, смеялись.

А я остался на месте. Я стоял, смотрел на своих товарищей и словно бы никого не слышал — в ушах стоял злой хохот Мораны: «Кишка тонка!». Хохот переходил в вой: «Ненавижу!» И всё заглушал рёв стихий. А потом снова: «Кишка тонка!»

Григорий Ефимович положил руку мне на плечо, и я вздрогнул.

— Пойдём, Владислав! Яга права, нужно умыться, станет легче.

Но я не хотел облегчения! Я ничего не хотел!

Я сбросил руку Григория Ефимовича.

Он терпеливо вздохнул.

— Это был его выбор. Он сам так решил. — Григорий Ефимович с сожалением посмотрел на меня. — Мы должны уважать решение Велеса.

— Вам легко говорить! Он ваш враг!

— Он перестал быть врагом, — негромко сказал Григорий Ефимович. — Он стал сыном.

За рекой, там, откуда мы только что пришли, гремело и грохотало. Там бушевали стихии, горы обрушивались в пропасть, а провалы выворачивались вершинами до самого неба. Небо наливалось чёрным, и я знал, что дождём оно не прольётся, как и мои глаза не прольются слезами. Все слёзы иссохли там, в мире мёртвых, в тот момент, когда душа моя разорвалась.

Я смотрел в черноту Исподнего мира и надеялся разглядеть Чёрного. Ведь не мог же он исчезнуть навсегда? Он же бог! Пусть и сотворённый, но бог!

— Он вернётся? — с надеждой спросил я у Григория Ефимовича.

Тот только покачал головой.

— Его поглотил привратник. Я не знаю случаев, чтобы кто-то вернулся.

Григорий Ефимович стоял рядом со мной и точно так же всматривался в черноту Исподнего мира.