Семьянин [СИ]

Глава 19 Коронация

Доклад

— Карл, что с Силбербоденом? Мы готовы к встрече с государями дружественных стран?

— Так точно, ваше величество. Черновик соглашения уже парафирован. Великий герцог Айзенердский собирается изо всех сил бороться за передаваемые земли, но слишком поздно — ему их уже решили отдать, вместе с армейскими припасами. Взамен, лишь только для соблюдения приличий, он уступит Силбербодену предмет территориальных споров — Железную гору, совокупно с прилегающей долиной. Из-за неё, собственно, они и воевали все шесть лет.

— Эдмунд не взбрыкнёт?

— Как можно, ваше величество⁈ Пустая, бесхозная долина с неплодородной почвой против увеличения его герцогства чуть не на четверть. Плюсом идут провиантские склады в крепостях, которые ломятся от запасов. Их хватит двум-трём полкам минимум на год. У его светлости таких осталось четыре, да и с теми непонятно, чего делать.

— А дополнительное требование Силбербодена?

— Постройка пограничной крепости в отданной долине? Ваше величество, его светлость задаром получит три небольшие крепости, пять фортов и несколько укреплений, ранее принадлежавшие Силбербодену. За них ему ничего даже платить не придётся, надо потратиться лишь на чернила для подписи.

— Передаваемые крепости защищают от набегов с Левобережья, а новая защитит Силбербоден от Айзенерда. Впрочем, уболтать Эдмунда — это ваша задача. Все государи согласны?

— Понимаете, ваше величество… Те, кому крепости принадлежат сейчас, будут рады-радёшеньки любому сбагрить свою обузу. А остальным особой разницы нет. Великий герцог Синедолья крайне нуждается в зелье Тихого для прибавления мужской силы. Жёны государей мечтают принять графа с целью поправки… э…

— Это понятно! А вы скормите Эдмунду с Лауркой сказочку, что лечением Стаха мы расплатились за голоса в их пользу?

— Возможно, не так прямо, ваше величество.

— Вы прямо не можете. У дипломатов все дорожки кривые и с двумя, а то и тремя подходами. Просто и ясно вы слова не скажете!

— Благодарю за комплимент, ваше величество.

— Для Тихого речь написана?

— Так точно, ваше величество.

— Справится?

— Тихий? Шутите, ваше величество? Коли вы его отпустите, я лет через десять поставлю графа товарищем директора Департамента. А как годочек оботрётся, и в директора переведу. Редчайших талантов вьюнош!

— Да? Что-то вновь учудил?

— Ничего такого, ваше величество. Точно следует приказам. Невысказанным тоже. Я ему записочку написал. Виноват, против вашей команды. Попросил погасить бунт в Загорье. А то, вашему величеству неприлично под свою руку мятежное баронство принимать. Так что вы думаете? На следующий же день наёмники ушли к себе. Вам мало? Пред тем повесили зачинщиков, которые их и наняли!

— Но как⁈

— А вот так, ваше величество! Оказалось, и эдак можно было. Причём сам переговоры не вёл, нет! Вам и этого мало? Все замешанные в беспорядках простолюдины тоже ушли к графу. Понятно, им оставаться нельзя — барон Загорский был бы обязан наказать бунтовавших, а это вызвало бы новый взрыв. Чтобы не допустить волнений, граф всех желающих оптом на работу нанял. Ему-то их наказывать не за что — бунт начинался в другом государстве, но обстановку Тихий разрядил. Теперь пришлые себе и своим семьям временные бараки строят. А тем, кто остался, провиант привезли, голодного бунта тоже не случится. Светлейшая голова! Деньгами протратился совсем немного, а в своём графстве устроил тишь, гладь, да божью благодать.

— Ну, положим, деньгами он не «протратился». Для будущей стройки люди ему нужны. Но точно молодец!

— Так и это не всё, ваше величество⁈ Он Штатглас привёл к покорности. Когда городок графу отписывали, доложили о настроениях, о революционных кружках и об агитаторах из Ловиаса. Городок излишне богатым стал, кое-кто не в меру загордился. Граф приехал и сразу порядок навёл! К нему с прошениями, а Тихий вроде и удовлетворил их, а вроде и всю городскую верхушку выгнал.

— Другой раз спрошу — как?

— Они, ваше величество, запросили статус «свободных граждан»…

— Это что за невидаль⁈ Свободомыслие⁈ За такие мысли надо бы высечь и в холодную запереть!

— Ничего такого, ваше величество. Тихий смешнее рассудил — решил, раз они не его подданные, не подданные другого сюзерена, то защитить их некому, любой может «свободных» ограбить, а то и убить. Такого у себя терпеть не захотел, потому отправил их, куда пожелают.

— Теперь куда они?

— Сами не знают, ваше величество. Тихий приказал «отправляться на свободные земли или где таких ещё примут», а в паспортах написать звание «свободный гражданин, лишённый подданства по собственной просьбе».

— Действительно, смешно. Так ведь и я тоже пошутить люблю. Карл, прикажите там… от моего имени… по всем таможням и полицейским околоткам… «Свободным свободу никак не ограничивать. В месте приезда более трёх дней не задерживать, а по истечении срока непременно сразу отправлять дальше. Безобразий и нарушений не допускать, но по причине свободности от королевской и прочих защит, прошения и просьбы не принимать!»

— Весьма остроумно, ваше величество. Я о сём забавном анекдоте могу сообщить нашим соседям?

— Почему нет? Вполне! Пусть тоже над свободными дурачками посмеются. Да, ещё! Тихому и прочим передай — мне такие подданные не потребны.

Дворец

Не все понимают, зачем вообще нужен большой королевский приём. Красоту шитья мундиров, блеск орденов и прочие великолепности наблюдать, конечно, приятно… Раз, два… пусть десять… Однако вскоре к ним привыкаешь и начинаешь относиться спокойно. Так что, как повод покрасоваться большой приём не годится. Услышать из первых уст принятое решение — хорошо, однако редко когда такая срочность нужна. А вот общение с высшим кругом сановников, принимающих решения, дорогого стоит.

Я никаких решений не принимаю, но в этот круг уже вхож, а потому передо мной многие, особенно из молодых, стали заискивать. На мою близость к Трону намекало так же место в зале — в первом ряду, сразу рядом с канцлером. Мало того! Со мной рядом стоит и моя жена, тем самым не только показывая свой статус, но и уточняя мой.

До выхода королевы мы обменялись приветствиями со всеми значимыми лицами Двора и выслушали уйму комплиментов по поводу недавней свадьбы. Карл, наш канцлер, к тому посетовал на груз лет и невозможность, по сей причине, выпросить у прекрасной дамы танец на следующем балу. Конечно, это он так… немного шутит и так показывает своё расположение.

Про его ловкость в лавировании между интересами разных группировок придворных складывают легенды. Анекдоты тоже. Вот один из них: Однажды в сильный ливень ему нужно было добраться от крыльца дома, который он посетил, до кареты. Хозяин было предложил зонт, но Карл воспротивился. Заявил: «Не утруждайтесь! Я сам, между струйками пробегу!» И что вы думаете? В карету канцлер попал совершенно сухим, но с полной фляжкой дождевой воды.

Покровительство такого человека сильно повышает мой негласный рейтинг.

Сам приём прошёл самым обычным образом. Кто-то что-то докладывал, а остальные выслушивали принятые решения. Меня помянули мельком, в свете скорой поездки на коронацию в Силбербоден. Вроде ничего особенного, но великая герцогиня Айзенердская поглядывала с какой-то неприязнью.

Хотя понятно — «если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам» — в моём старом мире эти слова кому только не приписывали, даже Наполеону. И это правильно — вот, например, сейчас я стою рядом с очаровательной девчонкой, которая недавно стала моей женой, и все окружающие считают, что мы просто обязаны максимально быстро обзавестись наследником. Естественно, такое важное дело, я никому даже не подумаю перепоручать.

А вот некоторые, не поминаем чету великих герцогов Айзенердских, пошли другим путём. Глава семейства, по ряду, несомненно, весомых причин, уклонился от исполнения супружеского долга и передал его мне.

Ребёнок по результату появился, даже мальчик, как и было желательно, но сразу образовалось несколько неприятных нюансов. Ничего уж совсем такого… Эдмунд признал малыша и провозгласил его своим наследником, но… есть много но. Например, мне до сей поры не показали сыночка.

И вот прямо сейчас, при всех, Лаура демонстрирует свою зависть, недоброжелательность и недовольство нашей парой. Оно не столь важно — великая герцогиня мало влияет на хаорские расклады, однако же, неприятно. Да и её саму такое выражение чувств не красит — окружающие посматривают и делают собственные выводы. В обществе принято «держать лицо», скрывать свои чувства, а уж показывать их так явно вовсе недопустимо.

Что люди подумают? Какие будут последствия? Возможно позже придётся пожалеть о мимолётной гримасе. Как минимум, по салонам станут судачить про несложившиеся отношения Тихих с Айзенердом.

Шарлотта якобы ничего не заметила, временами оглядывая зал рассеянным взором и удерживая на лице мягкую улыбку. Хотя шепнула:

— У Лауры что-то случилось, и она еле сдерживает чувства.

Когда приём закончился, мне удалось проскользнуть к выходящей государыне и попроситься на приём.

— Что у тебя? — поинтересовалась она.

— Хотел доложить о кремах и прочих зельях.

Марианна тотчас поняла намёк — уж по такой ерунде я бы не стал просить аудиенции.

— Что-то срочное, важное, секретное? — тихо уточнила она.

— По пятибалльной шкале оценю в три десятки, одна по каждому пункту.

— Да⁈ Так много? — громко восхитилась королева. — Принеси мне образцы… скажем… Словом, жди — я тебя вызову.

На этом разговор был закончен. Шарлотта внимательно посмотрела на меня, но удовольствовалась тихо промолвленным:

— Потом… — и уже громче: — Милая, надо и твоей тётушке показать припасённые зелья.

Проклятие

Вызов последовал незамедлительно. Подготовленные зелья уже красиво уложены в коробки, а коробки в корзинки. Упаковкой занимался не Балег, сейчас он очень занят, да и стал слишком важен среди прочих слуг, не по чину ему теперь заниматься заворачиванием. Эта обязанность перешла к гаремным служанкам жены, возглавляемым Чернышом.

Вы знаете? Женщины упаковали косметику как-то иначе. Кажется, всё то, да не то. Красочней, что-ли… уютней… Всего несколько неуловимых деталей, а флаконы стали выглядеть ещё чуть более выигрышней.

Вообще-то, кому, куда и сколько зелий, заранее было начертано лично государыней. Сообразно заказанному, впрочем, и немного сверх того, обер-цалмейстер выдал ингредиенты для изготовления. Нам с женой потребовалось два полных дня на изготовление заказа. Теперь вспомните, чем мы занимались последнее время, потом подумайте и сами решите, насколько беззаботно прошёл наш медовый недомесяц.

Хотя удалось выяснить, что даже под моим руководством у Шарлотты не получается сварить ни жемчужный, ни лавандовый крем. Что-то похожее случилось с церковниками, когда они пытались приготовить Некробой. Наверное, только мне подвластны алхимические рецепты, принесённые из старого мира.

Корзину с косметикой королева приняла крайне благосклонно. Передавала её жена, большая часть милостивых слов тоже досталось ей. Всё действо происходило в большом салоне, в присутствии нескольких статс-дам и фрейлин. Мама, правда, не присутствовала. Зато восторженные охи и ахи, а также серьёзное обсуждение кремов, заняло довольно много времени.

Впрочем, через некоторое время Мариана заявила:

— Шарлотта, расскажи девочкам о разных зельях, а мы с твоим мужем пойдём, нам нужно обсудить кое-какие дела, касаемые коронации великого герцога Силбербодена.

После этих слов мы удалились в уже знакомую комнату с пробковой обивкой. Там и был задан вопрос:

— Стах, что такого срочного, важного и секретного ты мне хочешь сообщить?

— Ваше величество, на вас лежит проклятие.

На пару минут лицо женщины превратилось в каменную маску. Она молча переваривала новость. Уважаю! Ни слёз, ни истерики, ни даже каких-то излишне эмоциональных слов. Первый вопрос был задан после обдумывания:

— Кто ещё знает?

— Возможно, пока никто. У нас мало кто может видеть ауры, а я молчал.

— Никто не знает… Твоя жена тоже?

— Так точно, ваше величество

— И не говори, пусть так оно и остаётся! Иначе дойдёт до Силестрии, а потом и до остальных. У Регентского совета появятся серьёзные козыри. Сам, один, снять проклятие сможешь?

— Ваше величество! Это не моя специальность! Я никогда ни с кого их не снимал!

— Вот и займёшься — образовался повод.

— Ваше величество, надо вначале понять — кто его наложил? Откуда оно взялось?

— Это я знаю точно. Помнишь Леммоса? Он отдал мне родовую вещь — Символ Власти, найденный в склепе правительницы южной провинции старой империи. Сказал, что зачаровано заклинаниями Школы Очарования.

— Ваше величество, вы его надевали?

— Нет, конечно. Я прекрасно знаю про опасность родовых вещей. Даже пальцем не касалась. Завернула в лоскут и носила на груди.

— Плохо, ваше величество.

— Теперь понимаю. Но колье помогало знать, насколько собеседник искренен со мной.

— Так многие проклятые артефакты работают, ваше величество. Сначала показывают свою полезность, затем хозяин к ним привыкает, забывает про осторожность, и вещь захватывает над ним контроль. Как долго она с вами?

— Чуть больше двух недель.

— Возможно, ещё не совсем поздно. Знаете, откуда Леммос мог её достать? Хотя бы приблизительно?

— Мне было сказано, что выкупил у семьи покойного Бертиоса, в числе предметов небольшой коллекции артефактов.

— А вот это, ваше величество, совсем погано!

— Что такое?

— Ваше величество, вы в курсе, что Бертиос умирал от проклятия?

— Нет!

— Он мне сам рассказывал, ваше величество, что никто в Хаоре не смог снять порчу, а с первым снегопадом ему придётся умереть. Именно из-за того, Бертиос связался с какой-то чёрной книгой и, по её совету, начал перерождаться в нежить. Именно потому, вызвался написать свиток Призыва Ангела, и потребовал за это от церковников книги о снятии проклятий.

— А Церковь его и убила… Помню! Теперь понятно, за то, что он попал под наложение порчи… Куда девались церковные книги?

— Его величество оставил их мне.

— То есть, они никуда не пропали? Ты их успел прочитать?

— Нет, ваше величество.

— Но почему⁈

— Нет времени, ваше величество. Совсем нет! Вы сами составили мне расписание. Даже на занятия алхимией остаются жалкие часы.

— Ну… пожалуй. Сколько времени у меня есть?

— Ваше величество, сложно сказать. Как минимум надо изучить артефакт.

— Пусть коротко — дни, недели, месяцы или годы?

— Повторюсь, ваше величество, сложно сказать. У Бертиоса были месяцы, но он волшебник — артефакт тянул с него магию. От неодарённых такие вещи обычно забирают жизненную силу, тогда у вас имеются недели. С другой стороны, ожерелье вы не изучали и активно им не пользовались, потому срок может ощутимо увеличиться. Надо изучать.

— Выбросить колье в море, не поможет?

— Нет, ваше величество. Этого делать нельзя. Артефакт уже к вам привязался, и отсутствие контакта почти наверняка спровоцирует кризис. Рискнуть можно, но это очень опасно.

— Опасно… Зато просто и можно сделать в любой момент. Значит, решим… пожалуй… Да! Так и поступим. Никто не должен знать о проклятии. Никто! Включая Шарлотту!

— Да, ваше величество. Однако возможно, среди её родственников…

— Стах, ты хороший волшебник, но не властелин. Власть накладывает обязательства. Больше власти — тяжелее обязанности. Никто из подданных, за самым малым исключением, не должен знать про властителя такое. Лучше я умру, чем останусь жить во тьме смуты и грязных слухов о семье.

— Понимаю, ваше величество. Но мне нужна помощь. Один не справлюсь.

— Ладно, пусть помогает Шарлотта. Ещё о проклятии будет знать генерал Фридрих Марер с десятком своих людей. Они уже проверены на Торане — когда тот заменял Лагоза, и когда под личиной смерти готовилось его исчезновение. Без охранителей тебе придётся тяжелее.

— Понимаю, ваше величество.

— Сегодня они арестуют Леммоса. Второго участника тоже. Выбьют из них всё, что те знают, знали, видели, слышали… Затем охранители пошарят по вновь открывшимся щелям. Что найдут, передадут тебе. Заодно, тебе и плата будет за службу. Колье остаётся со мной до конца торжеств. Хуже уже едва ли станет, а помощь при разговоре с другими государями — огромная.

— Наверное, отговорить вас, ваше величество, мне не удастся?

— Нет. И больше не будем об этом. Я женщина, а потому слаба — вдруг не смогу вести себя, как должно? Начну жалеть… Об этом более не говорим. Ты уйдёшь, я всласть наревусь и привыкну к своему новому положению. И продолжай соблюдать видимость, но только изображай службу. На самом деле отложи лишние дела и думай, читай, решай, как мне помочь.

— Так точно, ваше величество.

— Если случится самое плохое, то… — глаза Марианы налились влагой, но с видимым напряжением она взяла себя в руки и продолжила, — защити детей. Лагозику ты присягал, не забудь и о Марианочке. Обещаешь?

— Обещаю, ваше величество.

— На них многие начнут зариться, чтобы подмять под себя. Даже мой отец захочет урвать кусок власти. Короля не сможет, а вот внучку постарается вписать в свои политические расклады. Не допусти этого. Пусть дочка растёт счастливой, но не балованной дурой, как Лаурка. И последнее, о чём прошу: Если вдруг меня не станет, то к тебе должен будет подойти один… человек. Он обыкновенный дворянин, но очень дорог мне. Возьми его под своё крылышко. Дворянин из поместных, денег имеет в достатке, устрой ему карьеру. Ничего такого ему не потянуть, но доведи до полковничьего чина.