Самозванка в Академии стихий

Глава 33

Однажды я уже видела кристалл Новой звезды. Длилась эта встреча недолго: ровно через три секунды Эреза оттащила нас с Бетель от витрины, чтобы зря не расстраиваться. Даже обычный циркон стоил дорого. А напитанный звёздным светом в течение девяноста ночей — баснословно дорого. С учётом нашей погоды, на изготовление уходит почти год. И весь этот год пара магов Игни и Аэри должна сообща бдеть по ночам вместо того, чтобы сладко почивать на мягкой постели. Маги народ изнеженный и капризный, так что появлялись такие кристаллы в продаже редко.

Зато нужны были всем. Порошок из кристалла Новой звезды ускорял приготовление сложнейших эликсиров, а некоторые без него и вовсе не работали. Для артефактов долгого действия, которые требовали синергии всех четырёх стихий, брали его осколки. А целые, вправленные в украшение, свидетельствовали о силе и достатке владельца громче, чем фамильные бриллианты.

Словом, трофей за победу обладал такой ценностью, что у меня малость защемило в груди при входе в центр лабиринта.

Пещера искрилась и переливалась, словно вышла из сказочного сна. По изломанным стенам и бугристому своду бежали щётки кристаллов, от зеленовато-голубых, как морская вода, до насыщенно-синих, цвета северных зимних сумерек. Их гладкие грани отражали свет, что исходил от стеклянного шара под самым потолком. Голубая спираль Аэри и зелёный квадрат Терры горели на нём так ярко, что были видны в серебристом сиянии кристалла Новой звезды. Сам трофей покоился внутри своего летучего хранилища, заряда в котором хватит на сопротивление даже самым талантливым аэритам.

Так высоко, что и пять человек не достанут, если заберутся друг другу на плечи. Да и не смогли бы они встать — прямо под шаром в полу пещеры разверзнулся круглый провал, окружённый цепочкой символов.

Портал.

Глаз охватил всё пространство мельком. Один вздох лишь успел сменить другой, как маговизор вдруг метнулся к центру пещеры. А на другой её стороне открылись ещё одни двери.

— О, — сказали мы с Лиамом одновременно.

Его лабиринт потрепал не меньше. Волосы казались серыми из-за того, сколь густо были пересыпаны землёй, а на щеке алым росчерком виднелась тройная царапина. Он перевёл взгляд наверх, заметил кристалл и глухо выругался.

И не нужно было объяснять — на шее у него болтался шнурок с фиолетовой сферой.

Абсолютный щит, о котором мы могли бы только мечтать на всём пути сюда, в финальной точке оказался бесполезен. Из глупого желания подразнить, я поболтала своим артефактом. Лиам только зубами скрипнул. Он встряхнул руки своим обычным жестом, но вместо огненной плети или хотя бы шара с пальцев сорвались лишь несколько искр.

Его резерв был в столь же плачевном состоянии, что и мой.

Ощущение превосходства захлестнуло меня с головой. Такое непривычное, оно могло бы заставить тело воспарить безо всякой магии. Смотрите все! Вот он, мой миг триумфа! Здесь и сейчас все поймут, чего же я стою на самом деле, узнают обо мне, станут обсуждать вместо последних газет. Когда мы выйдем из портала, мир вокруг уже будет другим. А я, хоть на краткий миг, окажусь на его вершине.

Это чувство пронизало всё существо позолоченной нитью. Стать первой хотелось сильнее всего на свете.

Но то, с какими глазами Лиам смотрел на этот кристалл, вернуло меня на землю.

Он тонул на корабле, уже видя очертания родного берега.

И всё то, что тешило самолюбие мгновение назад, вдруг показалось пустым и напыщенным. Корзинкой пожертвований у леди на благотворительном вечере. На одно перо из её причёски можно месяц кормить семью, на одно кольцо — выстроить новый дом. Сделать настоящее дело и навсегда изменить чью-то жизнь. Но леди гордится тем, как много набрала мелочи у таких же богачей, как она, хвастается корзинкой. И не собирается расставаться ни с одной из своих безделушек.

— Где твой маговизор? — спросила я, медля.

— Разбился, — короткий ответ.

Лиам на меня не смотрел, но всё равно чувствовалось, как он рушится внутрь себя, ломается и трещит, как лес в ураган. Наверняка думает о том, что всё кончено. Подбирает слова, с которыми явится унижаться к отцу.

Я переводила взгляд от него к шару, от шара к визору. Две другие пары дверей стояли недвижимы.

Так чего же мы стóим на самом деле? Разве трофеи делают нас тем, кто мы есть, разве портреты в галереях и досужие сплетни?

Не имеет значения, кто мои родители и сколько денег в кошельке, я всегда знала, кто я. Та, кого не сломить, не заставить плясать под свою дудку, свободная душа в мире оков и преград. И это было самым важным: знать эту правду и не давать никому её отобрать.

А этот парень сейчас терял последний шанс узнать о себе самое важное. Кем он станет, когда обретёт свой собственный путь.

Солгу, если скажу, что не колебалась. Я стояла в каких-то ярдах от своей победы — только руку протяни! Слышала и видела удивление толпы, разочарование тех, кто продул свои ставки, гордость в глазах лорда Морнайта… Не так уж легко отказаться от золотой ступеньки наверх, когда она сама стелется под ноги. Иной человек скорее ногу себе отрежет, чем уступит место на ней другому.

Мне вдруг пришло в голову, что примета, о которой наплёл лорд Фестон в своём стишке — «темнее всего час перед рассветом».

Самое сложное предваряет самое лучшее и счастливое.

Я отвернулась к стене и отломила от неё здоровенный кусок. Скальный гранит поддался с неожиданной лёгкостью, будто сухая глина: артефакт прекрасно работал. Булыжник размером с конскую голову показался легче мелкого камешка.

— Дружище Пак, у тебя есть чудесная возможность расправиться с этой раздражающей штуковиной… — забормотала я так тихо, что последующие слова сама едва расслышала.

Одинокий визор то порхал по пещере, то зависал в воздухе, будто раздумывал, куда двинуться следом. Осторожно, чтобы не переломить надвое, я сжала камень. Вот шарик визора заложил петлю, облетел вокруг головы Лиама, который даже не обратил внимания, косо поднялся вверх, чтобы в очередной раз облететь шар с кристаллом позади, и вдруг замер на месте и задрожал, как пойманная муха…

— Аха! — усиленный эхом вопль всколыхнул пещеру.

Булыжник сорвался быстрее стрелы, врезался в шар и снёс его вместе с визором, осколки взорвались сверкающей крошкой и посыпались вниз дождём. Камень врезался в скалу с пугающим грохотом, что-то треснуло, повалился ручьями щебень, серая пыль запорошила воздух. Упс, перебор… Я со страхом уставилась на глубокий провал в стене. Отличный артефакт всё-таки, качественный.

Сверкающий кристалл искрой простучал по камням и свалился прямо к ногам Лиама крохотной звёздочкой.

Тот даже перестал кашлять.

Прилип к нему взглядом, не веря, что всё так удачно сложилось. Дёрнулся поднять… И отступил. Даже руки за спину спрятал, чтобы не поддаться соблазну.

— Бери, — хриплым голосом велел он. — Твоя победа, заслужила.

Если и был во мне червячок сомнения, то сейчас на него наступили с размаху.

Вместо того, чтобы со всем пылом броситься подбирать кристалл, я отряхнула руки от гранитной крошки и повторила жест Лиама. Жирный намёк.

— Знаешь, настроение сегодня какое-то не победное. — Я цыкнула и кивнула в сторону переливчатого камешка. — Кажется, он выбрал тебя.

То, какое лицо сделалось у Лиама, окупило все мои моральные терзания с лихвой. Он уставился на меня с подозрением, подошёл ближе, щурясь всё больше. Потом вдруг нажал на один глаз, растянул веко — и я чуть не расхохоталась.

Проверяет, не иллюзия ли перед ним! Вот умора.

— Это не испытание, дурачина, — фыркнула я, веселясь всё больше. — Забирай и будь счастлив. Денег за него отвалят столько, что позабудешь дорогу в отчий дом. Не придётся кланяться в ножки тем, кто даже на доброе слово не заработал.

Разумеется, он мне не верил. Нахмурился так, что морщинка между бровей превратилась в глубокую рытвину.

— Я не выиграл, — членораздельно произнёс он, словно заподозрил меня в умственном недуге. Коснулся пальцами артефакта на шее: — Вот моя ошибка.

Нет, ну вы посмотрите! Его ещё и уговаривать приходится!

— Подумаешь… Я тоже хотела взять щит, и что тогда? Куковали бы тут с тобой на пару. Эреза и Тангиль, видимо, застряли где-то, так что курс останется без победителя, если ты не перестанешь упрямиться. Ты ведь не провалил ни одного испытания. Просто ошибся в случайности, которая не зависит от наших умений. — Я топнула в сердцах. — Да хватит, в самом деле. Я же видела, на что ты способен, сколько сил вкладываешь, чтобы достигнуть всего этого. Ты не родился с каким-то невероятным даром, выстрадал, выстругал его сам. А значит, достоин победы не меньше.

И даже больше, вдруг поняла я. У Лиама не было фамилиара-сильфа за плечом, но он всё равно дошёл до центра лабиринта. Кто знает, справилась бы с этим я без подсказок — не проверить уже.

— Бери, — хриплым голосом велел он. — Твоя победа, заслужила.

Если и был во мне червячок сомнения, то сейчас на него наступили с размаху.

Вместо того, чтобы со всем пылом броситься подбирать кристалл, я отряхнула руки от гранитной крошки и повторила жест Лиама. Жирный намёк.

— Знаешь, настроение сегодня какое-то не победное. — Я цыкнула. Подошла ближе, кивнула в сторону переливчатого камешка. — Кажется, он выбрал тебя.

То, какое лицо сделалось у Лиама, окупило все мои моральные терзания с лихвой. Он уставился на меня с подозрением, щурясь всё больше. Потом вдруг нажал на один глаз, растянул веко — и я чуть не расхохоталась.

Проверяет, не иллюзия ли перед ним! Вот умора.

— Это не испытание, дурачина, — фыркнула я, веселясь всё больше. — Забирай и будь счастлив. Денег за него отвалят столько, что позабудешь дорогу в отчий дом. Не придётся кланяться в ножки тем, кто даже на доброе слово не заработал.

Разумеется, он мне не верил. Нахмурился так, что морщинка между бровей превратилась в глубокую рытвину.

— Я не выиграл, — членораздельно произнёс он, словно заподозрил меня в умственном недуге. Коснулся пальцами артефакта на шее: — Вот моя ошибка.

Нет, ну вы посмотрите! Его ещё и уговаривать приходится!

— Подумаешь… Я тоже хотела взять щит, и что тогда? Куковали бы тут с тобой на пару. Эреза и Тангиль, видимо, застряли где-то, так что курс останется без победителя, если ты не перестанешь упрямиться. Ты ведь не провалил ни одного испытания. Просто ошибся в случайности, которая не зависит от наших умений. — Я топнула в сердцах. — Да хватит, в самом деле. Я же видела, на что ты способен, сколько сил вкладываешь, чтобы достигнуть всего этого. Ты не родился с каким-то невероятным даром, выстрадал, выстругал его сам. А значит, достоин победы не меньше.

И даже больше, вдруг поняла я. У Лиама не было фамилиара-сильфа за плечом, но он всё равно дошёл до центра лабиринта. Кто знает, справилась бы с этим я без подсказок — не проверить уже.

— Тебе-то это зачем? — Он всё искал подвох, всё ждал, что сейчас всё обернётся против него. Знакомое чувство. Меня аж до костей пробрало от этого дыхания прошлой жизни. Ждать худшего, подозревать, всегда быть готовой к тому, что протянутая рука — просто способ унизить. Отдёрнут её, да посмеются.

И не заметила, как Академия и новые друзья поменяли во мне что-то.

Я пожала плечами, улыбнулась себе под нос:

— Ты же помог мне надрать за… Отомстить Нарелии. Научил куда большему, чем мы уговаривались.

— И потребовал свидание в оплату, — Лиам скривился.

— Ну, было вкусно. И мы оба знаем, что это не было свиданием. Бери, говорю, пока в портал не спихнула, — отрезала я и занесла ногу в знак серьёзности намерений. Это была та самая нога с синяком, так что пришлось опустить, но мне ничего не стоило проделать это снова.

И Лиам это понял.

Долгий взгляд глаза в глаза — перекинутый сквозь пропасть канат.

— Я не забуду.

Сожаление дрогнуло и отпустило, когда крошечное средоточие звёздного света оказалось в руках парня. Он сжал кулак, весь в сетке мелких порезов — и тут над головой вострубило. Я прижала ладони к ушам, до того оглушительным вышел звук.

Наверняка его услышали в каждой части лабиринта.

— Идём? — неуверенно предложил Лиам. Кажется, мои позиции в его глазах выросли до небес.

Что ж, и то хлеб.

Мы вместе шагнули в портал. Теперь я не жмурилась: успела увидеть, как сомкнулась вокруг и пошла рябью шелковистая тьма, пережила миг без времени и пространства, когда все внутренности слипаются в единый комок и разлипаются обратно.

А следом — вынырнула в глубокую ночь, плотную и холодную, как лесное озеро. Свет жёлтых люминов ударил по глазам, вынуждая щуриться.

Тишина стояла такая, словно кто-то умер. Я на мгновение растерялась, а потом вспомнила о разбитых визорах. Ах, да. Для них интрига в самом разгаре.

Я кивнула Лиаму, отшагнула чуть в сторону.

И тогда он вскинул руку. Кристалл Новой звезды на раскрытой ладони пролил белый свет в стороны.

Лавина криков и трубной музыки обрушилась на нас, едва не сбив с ног. Половина судей вскочила с мест, адепты улюлюкали, дамы жали лорнетки к глазам до красных кругов. Все будто разом позабыли о приличиях. Бетель первая вскочила со своего места, подбежала ко мне и едва не снесла объятиями.

— …ну и что! — заорала она прямо мне на ухо конец фразы. — Центр, центр! С первого раза! Боги всемогущие, как же невероятно это было, я чуть все ногти себе не сгрызла! А лигр, лигр! Ну всё, думала, сейчас сожрут нашу Дарианну и косточек не оставят, а ты-то, ты! О-о-о… — Аэритка сдавила меня так, что глаза наружу полезли.

К счастью, из портала уже появились Тангиль с Эрезой, одинаково сконфуженные, так что смерть от удушения мне уже не грозила.

Лиама окружила толпа приятелей и поклонниц, которых сегодня точно прибавилось. Парня за головами было не разглядеть, зато на трибунах легко можно было найти его родителей. Леди Триккроу прижимала платок ко рту, ей явно не терпелось сойти с места и спуститься туда, где чествовали её сына. Но лорд Триккроу держал её запястье, лицом изображая булыжник вроде того, каким я сбила кристалл.

Мне ужасно захотелось показать ему язык.

А спас от этого недостойного поведения лорд Морнайт, которому будто и дела не было до победителя. Он подошёл ко мне, начал движение, словно тоже хотел обнять, но остановил себя. Руки легли на мои ладони и сжали — и в этом касании было больше, чем в иных объятиях.

— Проиграла. — Кривая улыбка дёрнула уголок губ, я опустила голову с упавшим сердцем. Всё же кое-чего я лишилась, хоть и поступила правильно. Не висеть нашим портретам рядышком в галерее. — Простите, не выйдет мною похвастаться… Надеюсь, не сильно вас разочаровала.

— Дарианна, я горд, как никогда в жизни, — с теплотой сказал лорд Морнайт. — Вы состязались с теми, кто всю жизнь знал о своём даре и готовился им владеть. С теми, кто практикует второй год, в отличие от вас. Даже просто участвовать в состязаниях было смело. А дойти до самого конца — достижение, которое в этих стенах мало кому под силу. Посмотрите на меня, Дарианна. — Он дождался, когда я послушаюсь, глаза мужчины сияли мягким светом. Никто на меня так не смотрел, никогда. — Я горжусь вами. Вы большая молодец. И большая дурочка, если думаете, что разочаровали меня.

Горло перехватило. Вдруг задрожали губы, потому что слова эти, добрые и нежные, добрались до самого центра души и затронули потаённые струны. Шум и гам, радостные вопли, бурчание, музыка, поздравления — всё это отступило в сторону, поросло толстым слоем ваты, за которым всё слилось в невнятный шум. Посреди людского моря мы были островком, скрытым ото всех волшебной завесой.

Больше всего на свете я хотела уткнуться ему в плечо и как следует прореветься. Не потому, что на меня снизошла тоска или грусть, а потому что радости вдруг стало так много, что внутри её было не удержать, она лилась наружу, как самый яркий свет, от которого слёзы текут сами собой.

Должно быть, лорд Морнайт заметил, что нос мой покраснел, а глаза подозрительно заблестели. Потому что он поднял мою ладонь и запечатлел на ней поцелуй, лишь самую малость более долгий, чем требуют приличия. И повторил, отчётливо выговаривая каждое слово:

— Я очень вами горжусь.

Ранки от птичьих когтей и клювов немного саднили, но я бы вытерпела и худшую казнь — сотню плетей или побивание камнями, — лишь бы ещё раз почувствовать тепло этих губ.

Мне ещё предстояло добраться до Лиама и условиться, что же мы расскажем вместо настоящего финала. Обнять Эрезу, с трудом сдерживая смех от её расцветки в синюю крапинку — ей намного больше не повезло со шкатулкой. Поболтать с Тангилем, который именно сегодня всерьёз вознамерился ухаживать за нашей жизнерадостной аэриткой, потому что несколько часов в паутинной ловушке подземелья заставили его многое переосмыслить. Но сейчас ничто из этого не казалось важным, ничто не могло отвлечь от горящего в сердце тепла.

Быть может, я и не победила… Но чувство такое, что обрела нечто большее, чем какой-то там кристалл.