Сад для вороны

Глава 4

До конца недели мы тихо-мирно отходили в сад. Можно сказать, без происшествий. Если не считать за таковое бунт слона против «главы противоборствующей фракции». Клубничное настроение на фоне «подколок» от Цао Шуфэн просело. На ком-то, видимо, хотелось отыграться.

Дело было в игровой комнате. Я не слышала, что она сказала мальчишке, но ему это явно пришлось не по вкусу. Мы с пацанами подзависли у стены с головоломками. Намеревались Чена оттащить от нее (он же всё уже не по разу прошел) и загнать на верхотуру. Бегемотику полезно, нам, тем еще обезьянкам, за ним наблюдать весело.

И вот в игровой зоне случается картина маслом: Вэйлань топает ножкой, а Юньсюй (я наконец-то запомнила имя слоника, и то по значению — облачная пустота — совсем не слоновьему, но очень атмосферному) вместо ответа берет «бибику», с помощью которой предполагается прохождение трассы препятствий. Огибает девоньку (та замерла и хлопает ресничками) и начинает заезд.

Там что-то надо проходить самому, где-то везти колесное средство… Трассу каждые два дня переделывают, что добавляет азарта игрокам.

— Ты! — верещит леопардик, и это уже сложно не расслышать.

А я задумываюсь: сколько в самом деле было случайности в том эпизоде в ДТП на уличной трассе, когда Юньсюй наступил на руку Вэйлань? Насколько всё неладно в клубничном королевстве?

— Джиан, — тихонько зову приятеля. — Что ты можешь сказать про слона?

— Он большой, — логично отвечает жирафик.

А я бью себя по лицу. Не метафорично. С таким ТЗ ждать дельного ответа от двухлетки… Рискую состариться раньше.

— Юньсюй, — пытаюсь исправиться. — Ты с ним дольше, чем я, общался. Какой он?

— Большой, — повторяет Джиан, заставляя мою ладошку снова приложиться к рожице. — Ему три. Он приносил в группу торт. В другую группу. До перевода.

Это меня в принципе не удивляет. По крупноформатному пацану заметно, что он опережает многих из нас в плане возраста.

— А еще? — пытаюсь выжать больше информации.

— М… Еще? Та девочка, куница. Помнишь? — дружище жестами показал что-то вроде толкания. — Она и Юньсюй дружили. А еще он очень неловкий.

Последнее — очевидный факт. Неуклюжесть слоника в Солнышке почти что притча во языцех. Не удивлюсь, если учителя об этом увальне чэнъюй сочинят. Это устойчивое выражение, если кто-то подзабыл. Чаще всего состоит из четырех иероглифов.

Пока я знаю один чэнъюй про слона. Не про нашего, а глубоко исторического. «Манжэн мосян[1]», что значит — слепые щупают слона. Звучит, как чья-то галлюциногенная фантазия (если что — категорически осуждаю, но это лучшее сравнение). Однако, если порыться в предыстории, становится понятнее и любопытнее.

Некий правитель общался с незрячими подданными. Перед этим министры привели во дворец слона, а слепцы об этом прознали. О слонах они лишь слышали, и раз уж случай такой представился, хотели бы его ощупать. Если государь позволит, конечно же. Государь дозволил.

Поскольку слон большой, разным людям достались разные части слоновьего тела. И, потрогав слона, слепые начали описывать ощущения. «Слон — это как большая морковь», — сказал тот, кому под руки попал бивень. «Нет же, слон — это гладкий шелковый веер», — заявил тот, кто щупал ухо. «Глупости, слон — это стена, огромная и крепкая», — этот лапал туловище. «Что вы такое говорите? Слон — это колонна!», — не соглашался с предыдущими ораторами тот, кому досталась нога. «Да нет же, слон — он как веревка», — сжимая хвост, утверждал пятый из них.

Я, кстати, помню похожую историю. Мне-прошлой моя-прошлая русская мамочка ее рассказывала, только там фигурировали индусы.

Но обе версии сходятся в выводе: необоснованно делать выводы, имея лишь часть информации. Не видя целостной картины, судить о чем-либо. Да хоть бы и о слоне.

Вот и я пыталась разузнать побольше о слоне. До того, как начну делать некие выводы о том, что таится в облачной пустоте.

В свете этом информация о девочке-кунице от Джиана явно была полезна. В тот раз, когда я якобы толкнула Сюй Вэйлань, нормального разбирательства не произошло. Сюр какой-то, детский лепет. Малышку просто убрали из группы.

А я почти уверена, что истинный виновник в той истории — это пятнистая говнистость… тьфу ты, киса в пятнах. Каким-то образом она подбила на толчок куницу: уговорила ли, за конфетку предложила пошалить, еще что-то выдумала… Так или иначе, «ставила» представление Вэйлань, а огребла только (со)участница спектакля.

Юньсюй же в результате потерял друга. И это уже повод присмотреться к мальчику-слону. Пообщаться. Может, предложить остаться подольше после танцев. Лишних полчаса мне погоды не сделают, а слону могут и подсобить.

Совсем хорошо, если парни тоже задержатся. Вместе — веселее. И потом, когда мы неделю занятий пропустим, на нас будут чуть менее косо смотреть. Ну, насколько это осуществимо с учетом особенностей местного населения. И нет, мне никогда не надоест эта шутка.

Отменный повод для общения подогнал мне батя. Он распечатал фотографии с нашего чудесного отдыха в парке птиц. Как я говорила, там же не только пернатые. Это ворону тянуло к птиченькам. А предок больше всего нащелкал кадров со свинтусами… каждому свое. Шучу.

На самом деле, родитель много фото сделал. С разными животными. И часть из них отлично подошла для раздачи моим детсадовским друзьям.

— Он точь-в-точь как ты, — заявила я, передавая фотокарточку жирафику.

Дружище отреагировал правильно. Вытянул шею и улыбнулся, прямо как то длинношеее. Детвора вокруг засмеялась. Чистый беззаботный смех — самое ценное, что дарит нам детство.

— Этот красавчик — тебе, — продолжила я раздачу «портретов». — Чен, он как ты нынешний. А до второго тебе еще придется подрасти, чтобы полностью соответствовать.

Нашему юному гению с пространственным мышлением досталось сразу две фотографии. Мелкого бегемотика и его «будущей», взрослой версии.

Думала, что малыши могут испугаться разверзнутой пасти, но не тут-то было. Детки наперебой советовали Ченчену кушать больше, чтобы поскорее достичь взрослой формы.

— Быков мы не встретили, — я изобразила на лице досаду. — Как и акул. Но было много крокодилов и черепах. Черепаху я отдам тебе, Шуфэн. Чтобы тебе передалось от нее мудрости.

«И чтобы ты сбавила обороты в своих подколках», — я решила как-нибудь потом добавить. Без лишних глаз и ушей.

— А крокодил — для Юна, — выдала я самый необычный «портрет» из получившихся у бати. — Потому что, когда ты вырастешь, к тебе так же начнут слетаться красотки.

Помню, сама описывала в одном из текстов, как бабочки пьют черепашьи слезы. Получая при этом нужные им минералы. Теперь я знаю наверняка, что с крокодилами это тоже работает.

И да, с учетом статуса наследника, вокруг этого мальца реально будут виться всякие… бабочки. Он же при (больших) деньгах, что делает наружность далеко не самым значимым в плане привлекательности. Так-то Юн не страшный, не подумайте. И с зубами у него неплохо, хотя до полного комплекта еще пары моляров не хватает.

Юный Юн принял фотокарточку двумя руками — знак уважения к презенту — и с видом глубокой задумчивости.

Остальным детям я предложила выбрать фото с птицами, благо их папка много нащелкал. И еще один снимок я отнесла к столу, за которым сидел Юньсюй. Он заглядывался на нашу шумную смешливую компашку, но не подходил.

Если слоноподобная облачная пустота не идет к вороне, ворона идет к слону.

— Это тебе, — просто сказала я, наблюдая за реакцией.

Совсем маленьких слонят нам не встретилось, но был подросток, принимавший водные процедуры. Слегка похоже на мелководье нашего бассейна.

— М, — ответил слон.

Глазенки маленькие на миг вспыхнули. Рука (хобот) потянулась к фотокарточке, но замерла в воздухе.

Я пожала плечами, улыбнулась. Положила снимок на стол и вернулась к своим. Дальше пацан уже сам пусть решает, что с фотографией делать. И не только с нею… С такой большой головой думать вообще полезно.

В воскресенье выпал снег. Не так, как до этого: ночь он сыпал, а к утру растаял. На сей раз за ночь намело прилично. Заодно ударили заморозки (аж минус пять градусов по Цельсию), так что столица враз побелела.

За завтраком батя спешил, работая палочками, а еще то и дело поглядывал в окно.

— Дорогой, мы куда-то опаздываем? — Мэйхуа так же не оставила без внимания метания мужа.

— На прогулку, — улыбнулся предок и сделал вид, что очень поглощен куриным супом.

— Не уверена, что это хорошая мысль, — нахмурилась мамочка, заслышав сигнал вызова на мобильный. — Режиссер Ян звонит. Мне следует ответить.

Ян Хоу обрадовался погоде: ему хотелось непременно снежную зиму показать в ролике. Чтобы дети ловили ртом снежинки, играли и веселились на фоне падающего снега. Тем более, что он договорился с площадкой.

Щегол не разменивался по пустякам. Основные съемки он удумал проводить в Ихэюань, что значит: сад мира и гармонии. Внешний мир знает эту локацию, как Летний императорский дворец. Нет, ну правда, к чему мелочиться?

Как он достал разрешение на съемки в историческом комплексе, я без понятия. Вот только скромное пожелание: прибыть на рабочее место прямо сегодня, чем скорее, тем лучше, слегка огорошило.

Режиссер хочет успеть поймать момент, пока в Бэйцзине царит снежная сказка. А не хлюпкая беспогодица, истоптанная тысячами тысяч ног вездесущих китайцев. Нам и так часть сцен придется снимать где-то еще. Чтобы сократить период съемок с четырех сезонов до нескольких недель. Потом «колдовать» с монтажом, причем так, чтобы никто не догадался.

— Я вас сопровожу, — решил батя, узнав про срочный выезд.

Наивная ворона решила, что родитель хочет своими глазами увидеть талант доченьки. Малость ошиблась.

— Ты куда-то утром выходил? — спросила мать перед выходом, глядя на отцовскую обувь.

— Выносил мусор, — растянул губы в улыбке отец.

Дочь, то бишь я, слегка напряглась. Честнейший батя юлит — это совсем на него не похоже.

Суетливое поведение папки получило объяснение в нескольких шагах от дома. На подступах к площадке, где мы с пацанами раньше так часто играли, на заснеженной поверхности блестели снежные цветы.

Это он встал пораньше, ухитрился на рассвете смотаться из дома, не разбудив жену и дочь. Сотворил на снегу — я даже не понимаю, как именно! — веточку мэйхуа, цветущей зимней сливы. И вернулся домой. Всё ради того, чтобы порадовать любимую супругу.

— Ох, милый… — прижала к лицу ладони мама.

В уголках глаз тоже что-то блеснуло.

А у меня отпали последние вопросы, как моя невероятная мамочка выбрала из всех мужчин Срединного государства именно Ли Танзина. Простоватого, далеко не самого выдающегося. Но чуткого и искреннего. Настолько, что в прохладный ноябрьский день всех нас захлестнуло теплом и восторгом.

Пока мамуля терла глазки, я тайком показала родителю большой палец. При многочисленных различиях в жестикуляции, «ок» палец и в Китае «ок».

Первый день съемок новой рекламы Вод Куньлунь прошел невероятно продуктивно. По заверениям дяди Бу, главная сложность будет заключаться в выборе. Как из множества шикарных моментов отобрать самые-самые.

Я краешком глаза успела заглянуть в монитор. Оператор в своем репертуаре: кроме актерской работы он еще и красоту заснеженного сада мира и гармонии заснял.

Правда, сам же оговорился, что по договоренности с Ихэюань все эти красивости пройдут обработку. Картинку стилизуют и «заблюрят». У нас же вольная фантазия, а не исторические съемки.

В плане художественного оформления — я даже не пикну. Этим спецам виднее, как лучше воспримут визуальную составляющую конечные потребители рекламы. Уж в том, что эти товарищи не напортачат, я уверена.

Забегая вперед: да, очень красиво они обработают всё. Со снегами на фоне незамерзшего озера перестараются, как по мне, зато зрителям сразу будет понятно — сказка. Особенно южанам.

Нас, детишек (мы трое и еще тройка малышей с предыдущих съемок) снимали возле нескольких зданий. Я в очередной раз восхитилась дотошности и организаторским способностям Яна Хоу. Снег выпал ночью, а утром на территорию бывшей резиденции императоров завезли технику, реквизит, кадки с живыми растениями.

Всё идеально выверено, расставлено для лучшей картинки. Даже если горшок с цветком мелькнет на три секунды в ролике, каждый его листик будет блестеть. Нет неучтенных мелочей, есть лишь стремление к совершенству.

Зиму мы отсняли за день. Осень снимем здесь же, как растает снег. А это случится скоро. Весну и лето придется либо на выезде снимать (в смысле, южнее податься), либо в крытой оранжерее. Пока это не решено окончательно, но второй вариант вероятнее.

Причем мы обязаны успеть до начала Новогодних праздников все сцены со мною отработать. Потому как — еще одна новость — после Нового года по китайскому лунному календарю мне предстоит сняться в еще одной дораме.

Предложение, от которого нельзя отказаться. В том же сериале будет участвовать господин Лянь Дэшэн. По его рекомендации мне предложили роль. Она куда проще, чем роль фарфоровой куклы. Но, раз там будет мой киношный «папка», я и не думала об отказе. Опять же, денежки не будут лишними.

Зимняя сказка, что пришла в Бэйцзин ноябрьской ночью, через сутки превратилась в слякоть. А к середине недели ничто не напоминало о белоснежном покрывале на деревьях и крышах. Такой уж климат.

Декабрь 2000 г, Бэйцзин, КНР.

Слон пришел к нам сам. Долго он не думал: хватило недели, когда мы (с разрешения мам и учителей) оставались на полчаса дольше в дальнем корпусе. И репетировали с новым приятелем танец для отчетного концерта. Вроде бы ерунда: что могут дать лишние тридцать-сорок минут в день, если у тебя врожденная пластичность со знаком минус?

Однако без контроля взрослых Юньсюй легче справлялся с движениями. Он перестал бесконечно путаться в ногах и разворотах. Запомнил наконец-то, когда должен «вливаться» в «змейку» из малышей. У нас же год змеи на носу! В танце обязательно нужно отобразить символ грядущего года.

Второй из неумех, мальчик-лось, тоже подтянулся к доп. занятиям после доп. занятий. Робел, когда просился, да так, что я чуть снова себе по лицу не заехала: чего сама-то сразу не позвала?

Хрен бы с ней, с «политикой», тут уже про справедливость больше. Почему одного позвали, а другого нет? Да потому что ворона затупила и прощелкала клювом. Хорошо, что сам догадался спросить.

Я-прошлая не могла похвалиться гибкостью и музыкальным слухом. Тогда как тело Мэйли радует и тем, и другим. Остается, что называется, не профукать потенциал. Чем-то заниматься, когда у тебя это получается — в радость. Поэтому те лишние телодвижения вообще ни капельки меня не напрягли.

Так к столикам моей «фракции» прибавилась еще и половинка от половинчатого столика. Лось из «старичков» и слон из переведенных начали показательно держаться ближе к нам.

Судя по поведению второй половинки, тех тоже начинает клонить туда, где большинство, но где не кормят халявными леденцами. Все наши конфеты — строго заработанные. И мы не жадничаем, делимся с менее везучими. Хотя бы потому, что много сладкого — вредно для зубов.

Леденцовый трон под клубничной «королевой» шатался, но все-таки стоял. В чем-то и с моей помощью. Ведь я остановила зубочистковый террор, который устроила леопарду плавучая акула.

Хотя мои старания направлены были не на сохранение позиций Вэйлань. Нет, я уговорила Цао Шуфэн перестать подкалывать противницу ради нее самой. Не хочу, чтобы мою странную подругу исключили, а такое могло случиться, если бы акулу подловили за колючим беспределом.

С началом холодов уход за растениями прекратился. Нас отправили батрачить… кхм, учиться готовить. Почти полный цикл: нарезка овощей и кусочков мяса пластиковыми ножами. Чистка, если требуется, керамическими овощечистками. Раскатывание теста, нарезка лапши. Лепка пельменей.

Варка в системе паровых кастрюль с дырчатым дном. Они ставятся одна на другую «башенкой», а самый верхний «этаж» башни накрывается крышкой.

Жарку нам тоже грозятся в будущем доверить. Ух… Маленькие бесстрашные детки у раскаленных котлов, в которых запросто поместится любой из нас. Даже слона и бегемотика, если чуток утрамбовать, можно вместить.

Занятные занятия… Как раз неплохо «прокачивают» коллективизм и осознание, что труд — это правильно. Учитывая, что один из приемов пищи теперь, с введением нового урока, происходит по принципу: что приготовили, то и ешьте, стараются все. Даже «особенные» и пятнистые.

Вэйлань пыхтит и лепит пельмень. Тот не хочет лепиться, норовит выскользнуть из ручек. Те не особо приучены к ручному труду. Даже на «грядках» у клубничного леопарда находились желающие помочь. А тут — все при деле, нет свободных рук. Приходится марать пальчики самостоятельно.

Коварный сверток из теста и начинки не хочет лепиться. Выскальзывает из пальцев, падает на край стола, а оттуда на пол.

Сюй Вэйлань фырчит недовольно, что та кошка. Прикидывает: начинать всё заново, с нуля, или поднять недоделку. Сомневаюсь, что ей кто-то рассказал про быстро поднятое, которое упавшим не считается. Или о студенте, у которого всё, что упало — упало на газетку.

Тем не менее юная лепщица пельменей озирается в поиске: кого б напрячь? Некого, у всех своих дел по горло. Тогда Вэйлань присаживается на корточки. И, пока «никто не видит», тянется, чтобы поднять пельмень.

Акула, соседка моя по поварскому делу, сверкает зубками в предвкушающем оскале. Прежде, чем я успеваю вякнуть что-либо останавливающее, Шуфэн подхватывает кувшин с водой. Короткая перебежка, и вот акула за спиной сосредоточенного ягуара. Вода из кувшинчика льется под ноги (и попу) раскоряченной Вэйлань. Акула отпрыгивает даже раньше, чем киса замечает ручеек под ногами.

А слоник вроде бы случайно отставляет вбок ножищу. Помните? Слон — это колонна, согласно слепцу, который щупал слоновью конечность. Колонна легко выбивает из равновесия малышку. Вэйлань шлепается на попу. В лужицу.

Сидит на мокром с пойманным пельменем в руке, а под стол и дальше от нее — течет ручеек.

«Шуфэ-эн!» — вою мысленно.

Не в голос же? Так есть шанс, что няни отвлеклись на включение плитки. Не заметили акульего маневра.

Негромкие смешки раздаются там и тут. В целом к туалетной теме тут отношение легкое. Некоторые выгуливают малышей в штанах с прорезью на попе. Чтобы, ежели чего — детка не мешкал.

Смеются не над пи-пи, а над неловким падением.

— Ры! — ярится подмоченный леопард, швыряя куда-то в стену недоделанный пельмень.

Злая, очень злая шутка вышла у Шуфэн. Но почему мне так тяжко сдерживать хохот?

[1] 盲人摸象(кит). [máng rén mō xiàng] — Слепой ощупывает слона.