Русь. Строительство империи 5

Глава 11

Я сидел в тереме, в горнице, где стены еще пахли свежей смолой, а половицы поскрипывали под шагами. Передо мной лежала карта. Я рассматривал ее через интерфейс. Пальцы мои скользили по столу, выхватывая названия: Новгород тут, Киев дальше, Галич на западе, а где-то там, за реками да лесами, Переяславец. Я прикидывал в уме, где враги, а где свои. Врагов, ясное дело, больше. На западе — Священная Римская империя, Оттон с загребущими руками. На юге, за морем и вплотную с Переяславцем — Византия, а с ней Лев Скилица, который уже показал зубы у ладьи Святослава. И ближе всех — Куря со Сфендославом, сбежавшие на восток, в Ростов.

Карта перед глазами рябила. Я видел, как Оттон через Польшу Мешко тянется к Галичу, как Византия печенегов подзуживает, чтобы те мой юг разорили. А Куря со Сфендославом — это заноза, которую выдернуть надо немедля. Глобальные враги — они как тучи над головой, тяжелые, грозовые, но дальние. А эти двое — как волки у порога. Я прищурился, глядя на карту. Новгород — вот где моя сила сейчас. Если его не укрепить, не сделать крепостью, то дальше и думать не о чем. Киев важен, Галич нужен, но Новгород — это сердце севера, это мой щит.

Дверь скрипнула, вошли Добрыня с Ратибором. Добрыня шагал тяжело, широкие плечи едва в проем прошли. Ратибор двигался тише, его тонкие жилистые руки поглаживали рукоять кинжала за поясом. Он уже оклемался, видать Вежа его подлатала. Я отодвинул карту в интерфейсе и поднял глаза.

— Садитесь, — сказал я, указав на лавки у стола. — Думать будем.

Добрыня сел первым, положил ладони на стол. Ратибор устроился рядом, скрестив руки. Я откинулся на спинку скамьи.

— Врагов у нас хватает, — начал я. — Оттон с запада, Византия с юга. Это не сегодня и не завтра, но они давят. А Куря с Сфендославом в Ростове.

— Ростов взять надо, — сказал Добрыня безапелляционно. — Пока они там сидят, покоя не будет.

— Верно, — согласился я. — Но сперва Новгород. Если он падет, все погибнет. Стены крепкие нужны, люди верные, казна полная. Отсюда и начнем.

Ратибор поднял взгляд.

— А Галич? — спросил он тихо. — Такшонь про Польшу говорил. Мешко там не просто так копья точит.

— Галич подождет, — ответил я. — Сперва север укрепим, сковырнем врагов ближних, а потом запад разберем. Есть еще под Киевом древляне и туровцы.

Добрыня провел рукой по столу, будто стирая пыль, хотя там и пылинки не было.

— Новгород — дело доброе, — сказал он. — Но люди устали. Бои, раны, казна пустеет. Чем держать будем?

Я усмехнулся, глядя на него.

— Казну найдем, Добрыня. Торговля, ремесла, налоги. А людей поднимем. Но Новгород — перво-наперво. Без него ни Ростов не взять, ни Киев не удержать.

Ратибор молчал, он пальцами по поясу провел, будто прикидывая что-то. Я знал, о чем он думает. О том же, что и я: время. Враги не спят, а мы только начинаем вставать на ноги. Катастрофически не хватает времени.

— Значит, Новгород, — подвел итог Добрыня. — С чего начнем?

— Со стен, — сказал я. — И с людей. Верных найдем, слабых прижмем. А там посмотрим.

Я поднялся. Ратибор с Добрыней сидели в раздумьях. Задачку я им задал нелегкую. Навести порядок в Новгороде.

Я шагнул к окну, выглянул во двор. Там, за частоколом, уже суетились люди — таскали бревна, чинили телеги. Жизнь шла своим ходом.

Бои, пожары, предательства — все это оставило следы. Город держался, но ему нужен был толчок, чтобы встать на ноги по-настоящему. Я отвернулся от окна, прошел к столу, где сидели Добрыня с Ратибором. Они вытащил сверток бересты. Там, корявым почерком, рунами, были записаны имена новгородских купцов — тех, что вертелись в городе, как рыбы в реке. Я пробежал глазами по списку.

Многие имена я знал. Одни шептались с византийцами, когда Скилица у ладьи зубы показывал, другие казну разворовывали по старой привычке, пока я пытался навести порядок в первые дни захвата города. Но были и такие, про кого слухи ходили разные. Я остановился на трех именах. Первый — Олег, купец, который торговал мехами и медом. Второй — Вран, человек богатый, с ладьями на Волхове, но язык у него острый, а нрав скользкий. Третий — Дрык, старый торгаш, который с булгарами дела вел, но уж больно тихо сидел, когда предатели купцы с Скилицей якшались. Я положил бересту на стол, задумался.

Олег — имя чистое, Веслава его проверяла. Ни серебра византийского, ни слов подлых за ним не нашли. Вран — тот казну бы поднял, ладьи у него крепкие, да только веры ему нет: слишком много раз он на две стороны смотрел. Дрык — надежен, но стар, руки трясутся, да и желания у него мало, все больше о покое думает. Я прикинул в уме: Новгороду нужен не просто купец, а тот, кто город встряхнет, кто торговлю наладит и народ за собой поведет. Вран с его ладьями мог бы, но предаст при первой же угрозе. Дрык усидит на месте, но не поднимет ничего нового. Олег же — крепкий, честный, с хазарами дела крутит, да и народ его знает как порядочного, хотя и прижимистого. Но купец и должен быть таким.

Я поднял глаза на Добрыню, ткнул пальцем в имя Олега.

— Этот, — сказал я. — Олег. Слыхал про него?

Добрыня задумался, провел ладонью по бороде, будто память ворошил.

— Слыхал, — ответил он. — Человек твердый. Не из тех, что хвостом виляют. Меха его в Киеве брали, когда я там дружину снаряжал.

Ратибор наклонился к бересте, прищурился, будто буквы разглядывал.

— А Вран? Ладьи у него есть, серебро водится.

— Водится, — согласился я. — Да только он с византийцами шептался. Веслава следила, видела, как он их людям мед подносил. Не верю я ему.

— А Лрык? — не унимался Ратибор. — Стар, но надежен.

— Старость — не порок, — сказал я. — Но сил у него нет. Новгород не удержит, если буря грянет. Олег — он в деле проверен. Не запятнал себя, честен, крепок, народ его уважает.

Ратибор откинулся назад, скрестил руки. Добрыня посмотрел на меня задумчиво.

— Олег, значит, — сказал он. — Выбор твой, княже. Только пусть докажет свою преданность престолу.

— Докажет, — ответил я. — Зови его, Ратибор. Пусть явится к полудню.

Ратибор поднялся, шагнул к двери, а я повернулся к Добрыне.

— Наместник нужен, чтобы город ожил, — сказал я. — Торговля, ремесла, склады. Олег это потянет, если ему путь указать.

Добрыня согласился.

— Потянет, — сказал он. — Только казны дай. Без серебра он ни складов не построит, ни людей не соберет.

— Дам, — ответил я. — Из того, что с купцов-предателей взяли, выделю долю. Но пусть работает. Алеша еще шерстит город, выявляет негодников.

К полудню явился Олег. Дверь отворилась, вошел мужик лет сорока, крепкий, с широкими плечами, но без лишней спеси. Борода у него была аккуратно подстрижена, рубаха чистая, а в руках он держал шапку, не зная, куда ее деть. Я указал ему на лавку напротив.

— Садись, Олег, — сказал я. — Дело есть.

Он сел, положил шапку на колени, посмотрел на меня с интересом. Я взял грамоту, которую писцу велел заранее нацарапать, и протянул ему.

— Наместником тебя ставлю, — сказал я. — Новгород в твоих руках будет. Поднимешь его — честь тебе. Провалишь — сам знаешь, что бывает.

Олег, округлив глаза, взял грамоту, развернул, пробежал глазами. Лицо его не дрогнуло, только брови чуть приподнялись.

— Великий князь, — сказал он с легким волнением в голосе, — это дело серьезное. Что делать прикажешь? Справлюсь ли?

Я откинулся на спинку скамьи, скрестил руки. Молодец, правильные вопросы задает.

— Торговлю подними, — начал я. — С хазарами, с булгарами волжскими — путь наладь. Склады новые построй у Волхова, чтобы меха да мед там держать, а не по дворам гнили. Самострелы делай — мастера найди у Степана, переяславецкого наместника, пусть учат людей. И охрану путей усилишь, чтобы разбой не гулял.

Олег слушал внимательно. Потом он поднял взгляд.

— Склады — дело доброе, — сказал он. — У Волхова место есть, я знаю. Только лес нужен, да люди. И серебро на охрану. Дружина твоя поможет?

— Поможет, — ответил я. — Алешу с десятком воинов дам, он разбойников прижмет. Лес бери из окрестностей, казна часть оплатит. Но ты и сам шевелись.

Олег кивнул, будто уже прикидывал, с чего начать.

— Сделаю, княже, — сказал он. — Торговлю подниму. Хазары меха любят, а булгары серебро везут. Только склады сперва, потом пути.

— Так и делай, — сказал я. — Иди, готовься. Завтра на вече тебя всем миром и выберем.

Он поднялся, поклонился, не низко, но с уважением, и вышел. Оправдал он мои ожидания. Олег — человек дела. Не из тех, что языком мелют, а руками ничего не держат.

К вечеру я собрал вече. Вышел на площадь, где уже собрался народ — мужики в рубахах, бабы с детьми, купцы в кафтанах. Все смотрели на меня. Я поднял руку, и шум стих.

— Новгород! — голос мой разнесся над площадью. — Время тяжелое, враги близко. Но мы стоим. И стоять будем. Нужна мне помощь. Хочу наместника поставить в городе. А выбрать его хочу средь вас.

Началась сутолока. Люди Веславы начали выкрикивать имя Олега. Кто не сразу понял что происходит, упустил шанс. Олег степенно вышел на помост.

Я продолжил, сжимая в руке грамоту. Надеюсь народ не задумается о том, что имя-то уже вписано в грамоту.

— Что же, это ваш выбор. Одобряю. Олег, купец ваш, наместником моим станет. Торговлю поднимет, город укрепит. За ним следите, но и помогайте. Вместе выстоим.

Народ загомонил. Олег вышел вперед, поднял грамоту, показал печать. Кто-то крикнул: «Дело говорит князь!», другие подхватили. Новгород должен стать не просто городом, а крепостью, что ни одна тварь не возьмет.

Я вернулся в терем, сел у стола. Добрыня с Ратибором уже ушли — один к дружине, другой к лазутчикам. Передо мной лежала та же карта, но теперь я видел на ней не только врагов, а еще и свои шаги. Олег — первый. Он поднимет торговлю, даст казне серебро, а мне — время, чтобы стены крепче сделать, людей собрать, врагов прижать.

Я провел рукой по лицу, чувствуя, как усталость давит на плечи.

За окном темнело, Новгород затихал, только где-то вдали доносились голоса да стук топоров — люди Олега уже копали под склады.

Стены города старые, бревна местами трухой пошли, а люди вымотались. Надо их поднять, дать силу, а для этого нужны очки влияния. Без них Вежа ничего не даст, а мне много чего надо: стены крепче, казна полнее, дружина больше. Я откинулся на спинку скамьи, закрыл глаза. Пора звать эту рыжую бестию.

— Вежа, — позвал я ее с легкой насмешкой. — Вылезай, поговорим.

Воздух дрогнул, и она явилась. Рыжая, с зелеными глазами. Волосы мокрые, липли к плечам, рубаха обтягивала тело так, что я невольно отвел взгляд. Она шагнула ко мне, босые ноги шлепали по полу, оставляя влажные пятна, и улыбка ее была острой, как лезвие.

— Звал, княже? — голос ее был мягкий, с ехидцей. — Скучал, поди? Но ты сам виноват, что я в таком наряде. Из душа выдернул меня.

— Ты же система, не выдумывац, — фыркнул я. — Дело есть. Новоград укрепить надо. Стены, люди, казна. Давай задание, но чтоб быстро, не на месяцы. И очков побольше, не жмись.

Она скрестила руки, натягивая мокрую ткань и обтягивая рельеф груди.

— Торопишься, — сказала она. — Но это и к лучшему. Ладно, дам тебе «Укрепить стены Новгорода». 5 000 очков. Бери, не ворчи.

Я фыркнул. Пять тысяч — это она серьезно? После боя с Сфендославом и его «носителями» я из нее десять выжал, а за Новгород семь дала.

— Пять? — я нахмурился. — Ты за титул Великого князя семь тысяч дала, за «носителя» десять. А тут стены — основа города. Давай семь, и бонус, если за неделю управлюсь — тысячу. Не обеднеешь.

Вежа рассмеялась, звонко, но с подковыркой. Наклонилась ко мне, ее волосы качнулись, а запах трав ударил в нос.

— Хитер, Антон, — сказала она. — Шесть тысяч дам, но бонус — только пятьсот. И стены чтоб крепкие, не просто дырки замазать. Идет?

Я прищурился. Шесть тысяч — уже лучше, но пятьсот бонуса — это мелочь. И тут меня осенило: она же говорила, что можно торговаться на текущем ранге системы, а я могу ее подловить.

— Погоди, — сказал я, подняв руку. — Шесть тысяч — ладно. Но бонус слабый. Давай так: тысячу сверху, если за неделю сделаю, и еще кое-что. Ты ж хочешь живой быть, верно? Вижу, как тебе охота из головы моей вылезти да по миру шастать.

Она замерла, ее глаза расширились, но тут же сузила их, будто щелку сделала.

— И что ты, княже, мне предложить хочешь? — спросила она, голос ее дрогнул, но ехидство не ушло.

— Конем тебя сделаю, — сказал я, усмехнувшись. — Или птицей, выбирай. Ранг позволяет, могу тебя воплотить. Будешь рядом скакать или летать, а не только в голове моей ныть. Но за это сто тысяч бонуса дашь.

Вежа выпрямилась, уперла руки на бедра, посмотрела на меня сверху вниз.

— Конем? — переспросила она. — Это я, значит, под седлом твоим пыхтеть буду? Или птицей — в клетке сидеть? Верно шутишь так, княже.

— Не в клетке, — сказал я. — Вольной птицей, орлицей, к примеру. Или конем без узды, сама по себе. Хочешь живой быть — соглашайся. А нет — сиди в голове.

— А Святослав меня замуж звал, вообще-то, — промурлыкала Вежа.

— Я не Святослав. Решай уже.

Она задумалась, провела пальцем по губам, будто прикидывала плюсы и минусы. Я видел, как ей хочется. Насколько это возможно для системы. Но сдаваться просто так она не станет.

— Ладно, — сказала она наконец. — Шесть тысяч за стены, тысяча бонуса, если за неделю. И птицей меня сделаешь, но не орлицей — соколом. Чтоб быстро летать. Только не сейчас, попозже, когда время будет. А то знаю я тебя — замучаешь меня своими приказами. И не сто тыщ, а десять. Идет?

Я усмехнулся. Хитрит, но попалась. Сокол — это даже лучше, разведку вести сможет. А отсрочка мне на руку — не готов я пока с ней рядом жить, в голове-то еле терплю.

— Идет, — сказал я. — Начинай отсчет.

Она махнула рукой, и перед глазами вспыхнули цифры: «Задание: Укрепить стены Новгорода. Награда: 6 000 очков влияния + 1 000 бонус. Срок: 7 дней». Потом добавила, с улыбкой: «Сокол — твоя идея, княже. Не забудь». И пропала, оставив легкий холод в горнице.

Утром я собрал людей. Вышел во двор, где уже ждали плотники, каменщики и десяток дружинников с Алешей во главе. Народ смотрел на меня устало. Тут собрались те, кто «накосячил». Освободил местную тюрьму, там в основном ворье сидело. Часть людей — предатели купцы, их семьи и работники. А мастеров, плотников и каменщиков, я нанял за свой счет.

— Стены чиним, — сказал я. — Не просто чиним, а крепость строим. Семь дней у нас. Лес берите из бора за рекой, камень — из старых укреплений у южной башни. Алеша, ты за порядком смотришь. Кто ленится — гони в шею. А можно и изгнать даже из города.

Алеша огляделся.

— Сделаем, княже, — сказал он. — Люди мои уже лес рубят. К вечеру первые бревна будут.

— Вот и замечательно, — ответил я. — Плотники, южную стену сперва. Там щели есть и ветер гуляет. Каменщики — башню чините, она криво стоит.

Люди разошлись, деловито зашумели. Я подозвал Олега.

— Олег, — сказал я. — Стены чиним. Людей распредели вместе с Алешей, кто лес таскать может. И склады готовь.

— Сделаю, княже, — ответил он. — Десяток мужиков с утра пошлю. А склады уже копают, место у Волхова чистое.

Он ушел, а я сел у стола, разглядывая карту. Стены — первый шаг. Если успею, Вежа даст очки, а я ее еще разок подловлю. Хитрость с соколом сработала — она купилась, а я выиграл тысячу сверху. Может, и дружину усилить получится, или казну поднять. Но сперва стены.

Дни шли быстро. Я ходил по стенам, смотрел, как плотники вбивают бревна, как каменщики тащат камни. Алеша гонял лентяев, голос его гремел над двором. К третьему дню южная стена стояла как новенькая, щели пропали, башня выправлялась. К пятому дню лес притащили, и северную стену начали латать. Я понимал, что мы успеваем.

На шестой день я обошел город. Стены выросли — бревна свежие, смолой пахнут, камни в башнях лежат ровно. Алеша подошел, вытер пот с лица.

— Готово, княже, — сказал он. — Завтра последние камни положим, и все.

— Молодец, — ответил я. — Быть тебе все же сотником.

Ночью я вызвал Вежу.

— Ну что, княже? — спросила она. — Сделал уже?

— Сделал, — хмыкнул я.

Цифры вспыхнули перед глазами. 7 000 «ов» капнули на баланс. Вежа ухмылялась.

— Что еще дашь? — спросил я.

— Думай сам, княже, — ответила она, — я всего лишь система.

Я остался один, глядя в темноту. За окном сгущалась ночь, Новгород затих, только ветер шуршал где-то в щелях. Стены города стояли крепко — я это знал, сам проверял. Алеша с людьми закончил работу, и Вежа свои очки отдала.

Дверь скрипнула, и вошел Такшонь, князь галицкий. Он был бледен после ран, но держался прямо. Шагал уверенно, опираясь на посох. Я указал ему на лавку напротив.

— Садись, — сказал я. — С чем пожаловл?

Он сел, положил посох поперек колен, посмотрел на меня.

— Вести. Не добрые. Мешко, князь польский, у Галича силы копит. Лагеря ставит на границе, людей собирает. Лазутчики мои видели.

Я выпрямился. Как же не вовремя.

— Сколько их? — спросил я.

Такшонь помедлил, будто в уме считал.

— Тысяча, может чуть больше, — сказал он. — Пока. Но это только начало. Мешко не один действует, силы собираются.

Я провел рукой по лицу. Галич. Как же не вовремя. Если Мешко с Оттоном туда лезут, значит, хотят плацдарм. Оттуда и на Переяславец, и на Киев можно ударить, и на юг дальше пойти.

Картина складывалась ясная, но мрачная. Оттон с Мешко хотят Галич, чтобы через него на юг и восток давить. Византия что-то мутит. А Куря с Сфендославом на востоке гнездо вьют, с восточными князьями сговариваются. Все разом, будто сговорились. Или не будто — сговорились.

— Времени мало, — сказал.

Такшонь поднял взгляд, пальцы его сжали посох.

— Галич я сдержу, княже, — сказал он. — Пока жив, не отдам ворогу. Но людей больше надо, и серебра. Мешко не шутит.

— Дам, — ответил я. — Из казны выделю, что с купцов взял. И Веславу пошлю, пусть проверит. Поляков надо заранее встретить.

Он согласился.

— Веслава дело знает, — сказал он. — Ловкая она, выведает.

Такшонь поднялся, опираясь на посох, и вышел.

Я вызвал Веславу. Она явилась быстро, волосы ее выбились из-под капюшона, глаза острые, как у сокола. Я усмехнулся про себя — Вежа про сокола вспоминала, а вот настоящая птица передо мной.

— Веслава, — сказал я. — На запад в Галич отправь лазутчиков. Поляков выследи. Узнай, где, сколько, что задумали.

Ее губы дрогнули в улыбке.

— Сделаю, княже, — сказала она тихо. — Лазутчиков своих возьму, к утру выйдем.

— Иди, — ответил я. — И береги себя.

Она ушла, а я сел у очага, глядя на угли. Время. Его почти нет.

У меня родилась идея.