Родная земля

Глава 7

Хан Байрак дал нам время. Не из милости. Он был уверен, что мы ничего не найдем. Или был уверен, что найденное не спасет, а погубит. Оба варианта вели к одному итогу — к следующему разговору, где условия диктовал бы уже только он.

У меня за спиной послышались торопливые шаги. Я обернулся. Капитан Немиров растерянно глядел на меня.

— Ваше сиятельство… — затороторил он. — Их было больше. Они грозились сжечь и убить каждого…

Я поднял руку, останавливая его поток слов.

— Успокойтесь, капитан. Считайте. Сколько именно? — Мой собственный голос прозвучал непривычно ровно и громко в звенящей тишине опустевшей улицы.

Немиров, всё ещё пытаясь перевести дух, сглотнул и заморгал, переводя взгляд в пустоту, заново прокручивая только что увиденное.

— Человек… двести. Не меньше. На полсотне броневиков. С тяжёлыми орудиями. И… — он запнулся, и в его глазах мелькнул тот самый ужас, который заставил его броситься в бегство. — И с магом, ваше сиятельство…

Одно это слово — маг — перечеркнуло все наши призрачные надежды. Оно объясняло уверенность Байрака. Он не просто послал банду мародёров. Он послал маленькую армию. Не для устрашения. Для уничтожения.

Я наблюдал, как по лицу Немирова ползёт мертвенная бледность, как дрожат его руки, бессознательно сжимаясь в кулаки. Он ждал приказа, совета, чуда — чего угодно, что могло бы развеять этот кошмар. Но чудес не предвиделось.

— Значит, так, — мой голос вернул капитана к действительности, заставил встрепенуться. — Бежать бесполезно. Они на броневиках, да ещё с магом. Догонят и сотрут в порошок. Обороняться здесь — значит подписать смертный приговор всем.

Я повернулся к нему, глядя прямо в глаза, в которых всё ещё плескался страх, но уже проглядывала солдатская выучка, заставляющая ждать команды.

— Они ждут, что мы побежим. Или зароемся, как перепуганные кролики. Так давайте разочаруем их.

В моей голове складывался план — безумный, отчаянный, единственно возможный.

— Мы не будем ни бежать, ни обороняться. Мы пойдём им навстречу.

Немиров смотрел на меня, не веря своим ушам. — Ваше сиятельство?.. Это самоубийство!

— Нет, капитан, — я резко качнул головой. — Это единственный способ выбрать место и время. Их сила — в скорости и мощи. Наша — в знании местности. Они едут по главной дороге, уверенные, что их ждут лишь пепел и страх. Мы подарим им нечто иное.

— Скорее всего, они отошли за переправу лесного ручья, где дорога сужается. Там отличное место для ночлега, но паршивое для техники. Тяжёлые броневики вынуждены будут сбавить ход и растянуться в колонну. Мы ударим — не по машинам, это бесполезно. По пехоте, что будет их сопровождать. Создадим хаос, панику. Их сила обратится против них: в тесноте они будут мешать друг другу. Следом подорвем переправу, что выведет пару их машин из строя. А в этом деле каждая выведенная единица техники — маленькая победа.

— Но маг… — снова, уже почти шёпотом, произнёс Немиров.

— Маг — моя забота, — отрезал я стальным голосом. — Его нельзя допустить до применения серьёзных чар. Его нужно достать сразу, вывести из игры. Всё остальное — просто солдаты с автоматами. С ними наши ребята справятся. К тому же они не будут ожидать нападения.

Я видел, как в глазах капитана страх постепенно сменялся ожесточённой решимостью. Отчаяние нашло выход в ярости.

— Собери всех, кто может держать оружие. Распредели позиции. Запрети стрелять до моего сигнала. Их первая атака должна быть последней.

Немиров выпрямился, по инерции пытаясь отдать честь.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

Он развернулся и побежал, уже не сломленным, а командиром, несущим приказ. Я остался один, глядя в сторону, где должна была обосноваться маленькая армия Хана Байрака. Что же, я шёл на рискованный шаг, но он был по-своему оправдан.

Лагерь у переправы действительно напоминал не стоянку мародёров, а хорошо организованный военный бивак. Броневики, выстроенные в защитное кольцо, образовывали импровизированную крепость. Внутри этого стального периметра кипела жизнь: солдаты чистили оружие, готовили на походных плитах еду, смеялись и курили, с аппетитом пресыщенных победителей. Они уже мысленно делили трофеи из княжеского поместья, которого еще даже не видели.

В центре лагеря, на складном походном стуле, восседал Хан Байрак. Он лениво потягивал крепкий кофе из металлической кружки, его взгляд был рассеянным и спокойным. Рядом, у небольшого разведенного костра, сидел маг. Он не принимал участия в общем веселье. Его длинные, тонкие пальцы перебирали странные деревянные чётки, на которых при каждом обороте вспыхивали и гасли крошечные рубиновые искры. Его лицо, скрытое в глубокой тени капюшона, было непроницаемо.

К Байраку подошел его заместитель, коренастый детина со шрамом через глаз, Арслан.

— Разведка вернулась. Ничего интересного. Мышь не шелохнётся. Похоже, готовятся до последнего отсиживаться за своими стенами. Или уже сбежали в лес, как крысы.

Байрак усмехнулся, не отрывая взгляда от языков пламени.

— Они не сбежали. Князь Прохоров из той породы, что предпочтет сгореть в своём гнезде, но не побежит. Он слишком горд для этого. Глуп и горд.

— Хан отхлебнул кофе. — Они либо пытаются укрепить развалины, что смешно, либо молят своих божков о чуде. А чудеса, — он бросил взгляд на молчаливого мага, — сегодня на нашей стороне.

Маг не пошевелился, лишь один из рубинов на его чётках вспыхнул чуть ярче и дольше, будто в ответ на упоминание.

— Приказ на выдвижение? — спросил Арслан, уже предвкушая. — К рассвету будем на месте. Разберём их каменные игрушки за час.

— Нет, — спокойно ответил Байрак. — Спешить некуда. Пусть поночуют в страхе. Пусть последнюю ночь своей жизни проведут в ожидании. Это сделает их мягче. Сделает их слабее. А утром… утром мы просто проведем зачистку. Как на учениях.

Его план был прост и, как казалось, идеален. Противник загнан в угол, парализован страхом. Его сила — в броне и скорости, а противник лишен и того, и другого. Он предвкушал не бой, а сафари. Уверенность его была непоколебима, как броня его машин.

— Отдай людям приказ: отдыхать. Выставить посты в радиусе километра. Стандартный периметр. Пусть караульные не зевают, — ленивым тоном распорядился Байрак.

Арслан кивнул и удалился, раздавая команды. Вскоре по лагерю прокатилась волна одобрительного ропота — солдаты всегда рады лишнему часу отдыха и выпивке.

Хан Байрак откинулся на спинке стула, глядя на заходящее солнце. Он не видел угрозы в этих тихих лесах. Он видел лишь уже одержанную победу и богатую добычу. Его единственной «заботой» было легкое раздражение от вынужденной задержки. Он абсолютно не предполагал, что его расчетливый гнетущий психологический прием — дать жертве время осознать свое безнадежное положение — оборачивается против него самого.

Он давал время не просто испугаться. Он давал время отчаявшимся людям собраться с силами, придумать план и найти в себе ярость, чтобы нанести ответный удар. Он был так уверен в своей силе, что даже не допускал мысли, что перепуганный «кролик» может не зарыться глубже в нору, а собрать последние силы и отчаянно вцепиться врагу в глотку.

И пока в его лагере царили расслабленность и самоуверенность, в темноте лесной чащи уже двигались бесшумные тени, занимая позиции. Его беспечность была той самой щелью в стальной броне, в которую был нацелен обоюдоострый кинжал отчаяния.

Один из часовых, увёл своего брата по оружию в сторону, прячась за блиндажами. Убедившись, что их не видят, он из камуфляжной куртки достал литровую бутылку с горячительным напитком. Что-то сказав на своём языке, он отпил из горла, усмехнулся и протянул второму.

Хороши же, здесь часовые, что пьют, стоя на посту. Даже не замечают, как из тьмы на них глядит их враг. Они не услышали неслышного скольжения теней по влажной земле.

Я замер, прижавшись спиной к шершавой коре сосны, сливаясь с её тенью. Пальцы сами собой сомкнулись на рукояти длинного боевого ножа. Рядом, затаившись в папоротниках, замер капитан Немиров. Его дыхание было ровным и бесшумным. Страх сменился холодной концентрацией. Он ждал моего сигнала.

Эти двое пьяных болванов у блиндажа были ключом от стальной крепости Байрака. Щелью в броне. Их нерадивость была подарком, который нельзя было упустить.

Я видел, что слева от меня за деревом притаился Немиров, поэтому пальцем махнул, указывая в направлении часовых. Надеюсь, мы друг друга поняли правильно.

Мы двинулись одновременно, как два призрака, рождённых самой лесной мглой. Я сделал три бесшумных шага, наступив на корягу, которую заранее приметил и обошёл. Пьяный смех оборвался, когда мой противник, наконец, уловил движение краем глаза. Он обернулся, его рот открылся, чтобы крикнуть, но было поздно.

Моя левая рука в железной перчатке резко зажала ему рот и отклонила голову, подставляя незащищённое горло. Правая, с зажатым ножом, совершила короткое, точное движение. Тёплая влага брызнула на рукав. Тело обмякло и безвольно повисло на моей руке. Я плавно опустил его на землю, не издав ни звука.

Рядом хрустнули хрящи и послышся глухой, утробный вздох. Немиров, действуя трофейным тесаком, справился со своим. Он стоял над телом, тяжело дыша, не от страха, а от выброса адреналина. Его глаза в темноте горели лихорадочным блеском.

«Ворота» были открыты.

Я поднял руку, сжал пальцы в кулак и резко опустил вниз. Из-за деревьев, бесшумно, как призраки, возникли десятки фигур. Это были наши люди — ополченцы, несколько уцелевших солдат капитана, дворовые. Их лица были бледны и напряжены, но в руках они уверенно держали оружие. Они знали, что другого шанса не будет.

Мы просочились в периметр лагеря, как вода в трюм тонущего корабля. Внутри царила та самая расслабленность, на которую я и рассчитывал. Солдаты Байрака, уверенные в своей безопасности, не видели угрозы в темноте. Они грелись у костров, не поднимая глаз от котлов и бутылок.

Моя цель была одна — маг.

Я видел его у центрального костра. Он всё так же сидел неподвижно, его пальцы перебирали чётки. Но теперь его поза показалась мне не отстранённой, а… ожидающей. Будто он прислушивался не к шуму лагеря, а к чему-то иному. К тишине, которая стала слишком громкой. К запаху страха и смерти, который мы принесли с собой из леса.

Один из солдат Байрака, отходящий от броневика, наткнулся на нашего ополченца, замершего в тени машины. Они замерли на мгновение, глазами полные взаимного удивления. Прозвучал неуверенный окрик на чужом языке. И затем — один-единственный выстрел.

Резкий, сухой хлопок пистолета Немирова разорвал ночную идиллию, как ножом.

Наступила доля секунды полной, оглушительной тишины. Идиллическая картина расслабленного лагеря замерла, а затем рассыпалась, как стекло.

И всё обрушилось в ад.

С криком «За мной!» Немиров бросился вперёд, ведя за собой людей. Лезвия, приклады, штыки — всё пошло в ход в гуще врага, где нельзя было стрелять, не задев своих. Вспыхнули крики, звон стали, предсмертные хрипы.

Я ринулся сквозь хаос, к центральному костру. Моей спиной чувствовал, как просыпается стальная крепость. Загрохотали пулемёты на броневиках, но стрелять они могли лишь наугад, в темноту, рискуя перебить своих. Голос Байрака, хриплый от ярости, пытался навести порядок.

Но было поздно. Хаос, словно живое существо, уже пожирало его лагерь изнутри.

Маг наконец поднял голову. Из-под капюшона на меня уставились два уголька — холодные, лишённые всякой человечности. Его тонкие пальцы отпустили чётки и взметнулись в воздух, готовясь сплести паутину гибельных чар.

Я был уже в двух шагах от него. Моя шпага с тихим шелестом вышла из ножен. В её полированной стали отразилось зарево костров, крики сражающихся и бездонная тьма ночи.

— Маг! — крикнул я, заставляя его перевести на меня внимание. — Твой противник здесь!

Он перевёл на меня взгляд, тяжёлой и липкий. Где же хан только раздобыл это чудовище. Насколько я знал, колдовать в этом мире могли только высшие сословия, а этот никак не походил ни на князя, ни на графа, ни на кого бы, то ни было. Возможно, бастард?

Маг не стал давать мне больше времени и, вскинув рукой, выпустил из широкого рукава огненную змею, помчавшуюся ко мне по воздуху.

Я взмахнул клинком, напитанным энергией, и отрубил змее голову. Лишившись головы, вся змея рассыпалась в воздухе, как мираж.

Кажется, маг, как и хан Байрак, недооценил, как меня, так и моих людей.

— Моя бабушка колдует лучше, — я решил вывести из себя мага, чтобы он потратил как можно больше энергии. Тогда мне было бы проще достать его. Я ведь все же не воин, и мой арсенал для пробития его защиты скуден. А защищаться я мог долго. Благо, инженерная смекалка позволяла мне выстраивать различные вариации магических преград с минимумом затраченных сил.

И, кажется, мне это удалось. Его губы злобно искривились, что я сумел увидеть благодаря напитанному магией зрению. Иначе ничего не видно из-за его дурацкого балахона на голове.

Его пальцы сплели новый узор, и воздух передо мной сгустился, превратившись в полупрозрачную, мерцающую стену. Сквозь неё искажённо плясали отблески костров и силуэты сражающихся. Я чувствовал леденящее дыхание исходящее от барьера магии, смертельное для любого живого существа. И оно медленно надвигалось на меня.

Но не для меня.

Я не стал тратить силы на прорыв. Инженерный ум уже анализировал структуру заклятия, находя точки напряжения, узлы силы. Я сделал шаг влево, затем резко вперёд, и клинок моей шпаги, обведённый по сложной траектории, чиркнул по невидимой нити, что питала всю конструкцию.

Барьер дрогнул, затрещал и рассыпался с тихим хрустальным звоном.

Удивление в горящих угольках его глаз сменилось яростью. Он отступил на шаг, и его рука снова взметнулась — вероятно, за следующим смертоносным сюрпризом.

У меня не было времени на изящные фехтовальные приёмы. Я рванулся вперёд, сокращая дистанцию, и пнул ногой тлеющее полено из костра. Оно пронеслось в воздухе, рассыпая искры, и маг инстинктивно отвлёкся, отшатнувшись от летящего угля.

Этой доли секунды мне хватило.

Мой клинок опустился на защиту мага в считанных сантиметрах от его головы. И по защитному куполу прошла рябь, словно камень в воду бросили. От удара маг отшатнулся и поспешил ответить на мою дерзость.

Воздух вновь задрожал и запах озона наполнил его. Теперь мне даже было любопытно, что приготовил маг на этот раз. И надеюсь, что это будет что-то по-настоящему крутое, потому что выплясывать перед ним мне уже надоело.

Маг опустил руку, как бы расчерчивая мир пополам. И из импровизированной щели вылез… огромный, склеенный из теней и осколков камня голем. Его фигура дымилась мерцающим черным дымом, а вместо глаз пылали две ямы адского пламени. Он издал скрежещущий рёв, от которого заложило уши, и сделал шаг ко мне, тяжёлый, как удар молота о наковальню.

Идеально.

Я отскочил назад, уворачиваясь от могучей тенистой лапы, вминающей в землю то место, где я только что стоял. Земля с хрустом ушла под ударом, образовав небольшую воронку. Сила чудовищная. Но скорость… Скважина в его защите была именно там, откуда он был призван. Маг тратил силы на поддержание портала и контроль над големом.

Вместо того чтобы атаковать монстра, я ринулся вбок, описывая дугу вокруг него. Моя цель была не разбить творение, а добраться до творца. Голем развернулся, пытаясь накрыть меня тенью, но я был проворнее, продолжая двигаться, заставляя его крутиться на месте.

Маг, увидев мой манёвр, отступил ещё на шаг. Его пальцы снова заплясали, пытаясь создать новую защиту или ещё какую-то пакость. Но на этот раз я не дал ему времени.

Я рванулся вперёд, не по прямой, а зигзагом. Из его пальцев вырвалась игольчатая вспышка иссиня-чёрного льда, но я уже был левее. Ледяные иглы впились в землю, моментально покрывая её синеватым инеем.

Дистанция сократилась до нуля.

Он попытался отбросить меня взмахом руки, грубым телекинетическим приёмом. Волна силы ударила в меня, но я успел вонзить шпагу в землю, удержавшись на ногах. Моя перчатка задымилась от напряжения. Он смотрел на меня в упор, его угольки-глаза расширились от неожиданности и злобы. Он не ожидал, что я так близко.

— Концерт окончен, — прошипел я.

И, выдернув клинок из земли, я нанёс один точный, молниеносный удар. Не в него. В его чётки.

Клинок, напитанный не разрушающей, а разрывающей магические связи энергией, чиркнул по деревянным бусинам.

Раздался звук, похожий на лопнувшую струну. Рубиновые искры на чётках вспыхнули ослепительно ярко — и погасли. Деревянные бусины рассыпались в прах.

Маг вскрикнул — высоко, по-звериному, нечеловечески. Его собственная сила, циркулировавшая в чётках, ударила по нему же сокрушающей обратной волной. Он отлетел назад, ударился о колесо броневика и замер, обмякший и безвольный. Капюшон съехал, открыв бледное, истощённое лицо обычного человека, не бастарда, не князя. Просто человека с даром, проданным за силу.

Сзади донесся громкий, полный ярости и бессилия рёв. Без воли мага голем заколебался, его форма стала расплываться, как тень при восходе солнца. Ещё мгновение — и чудовище рассыпалось в клубящийся пепел, унесённый ветром.

Я перевел дух и окинул взглядом поле боя. Хаос достиг апогея. Броневики, лишённые чётких команд, метались, стреляя куда попало. Люди Немирова, воодушевлённые успехом, дрались с удвоенной яростью. Где-то в самой гуще слышался хриплый голос Байрака, пытавшегося остановить панику.

Внезапно мой взгляд поймал движение. Хан Байрак, отбросив в сторону своего заместителя, пробивался к одному из броневиков. Его лицо, искажённое бешенством, было повёрнуто ко мне. В его глазах горела не просто ярость, а жажда мести. Он видел, как я покончил с его козырем. Он видел, как рушится его идеальный план.

Он вскочил на подножку броневика, что-то прокричал водителю, и машина, ревя мотором, развернулась, давя своих же солдат, и понеслась прямо на меня.

Байрак не собирался отступать. Он шёл на таран.

Рёв мотора заглушил всё — крики, выстрелы, звон стали. Огромная тень броневика накрыла меня. В слюдяном окошке кабины я увидел искажённое яростью лицо Байрака. Он не просто хотел задавить. Он хотел стереть в грязь, уничтожить физически, доказать своё превосходство.

Время замедлилось. Мысль работала с холодной, инженерной точностью. Отпрыгнуть? Поздно. Машина уже здесь, её гусеницы вот-вот перемолотят кости. Никакого счита мне уже не хватит. Все силы ушли на бой с магом хана.

Я вскинул руку не с клинком, а с открытой ладонью. Направляя в неё все остатки сил, что теплились внутри меня.

Воздух передо мной затрещал, засверкал, как раскалённое стекло под ударом. Образовалась не сфера, а нечто вроде клина, острая кромка которого была направлена на несущийся многотонный броневик.

Броневик врезался в него.

Раздался оглушительный, невыносимый для ушей грохот — не металла о камень, а силы о силу. Импровизированный щит треснул, рассыпался на тысячи сверкающих осколков, которые тут же угасли в ночном воздухе.

Но он сделал своё дело.

Он не остановил броневик. Он изменил его вектор.

Машину резко развернуло, вырвало вбок. Она пронеслась в сантиметрах от меня, опалив одежду жаром от двигателя, и всей своей массой врезалась в соседний броневик.

Металл заскрежетал, завыл. Одна машина вздыбилась, наезжая на другую. Послышался взрыв — бензобак. Огненный столб ударил в небо, осветив всё вокруг адовым заревом.

Я отлетел от ударной волны, ударился спиной о землю. В ушах звенело. Перед глазами плясали тёмные пятна.

Из горящей груды металла, шатаясь, выбралась фигура. Хан Байрак. Его лицо было в саже и крови, камуфляж тлел. Он выхватил из-за пояса длинный, изогнутый тесак. Его глаза, безумные от ярости и боли, нашли меня.

— Прохоров! — его хриплый рёв был слышен даже сквозь грохот битвы. — Я раздавлю тебя своими руками!