Родная земля

Глава 17

Эта новость ударила по мне сильнее, чем любая физическая боль.

— Украли? А я думал, что ты спрятал её так, чтобы никто не нашёл. Или ты его просто где-то забыл, старик, а теперь ищешь виноватых?

Старик бессильно развёл руками. Его уверенность, его колдовская мощь, казалось, испарились, оставив лишь дряхлую, испуганную оболочку. — Я спрятал его в тайнике под кухней и запечатал под семью печатями туда вход, скрыв от случайных глаз, но… Чувствую я там… холодный след. Чужой.

— Чужой? — я поднялся с кресла, игнорируя протест мышц. — В деревне, где каждый друг друга знает в лицо, объявился чужак, вскрыл твой тайник и ушел незамеченным? Не верю.

— Он был не из живых, ваше сиятельство, — старик посмотрел на меня своими выцветшими, но всевидящими глазами. — Похож на человека. Двигается как человек. Но внутри… пустота. Та же, что и у Тёмного, только запечатанная в плоть. Безмолвный слуга.

— Встречал я уже одного такого… — воспоминания о Тёмном в образе мальчишки тут же вспыхнули в мозгу. Значит, тот был ни первый и ни последний. Но кто им мог быть тогда?

Я прошелся по кабинету, сжав кулаки. Чёрные прожилки на ладони горели.

— Кто-то должен был им управлять. Навести на нужное место.

Взгляд Константина стал тяжёлым, полным нехороших догадок.

— Управлять им мог только тот, кто знал о ключе. А знали о нём считанные единицы. Я… и твой покойный отец.

Отец. Опять он. Его тень, казалось, нависала над всем этим бардаком. Его долги, его тайны, его наследие, которое вот-вот похоронит нас всех.

— Отец никому не стал бы рассказывать, — отрезал я, но в голосе прозвучала неуверенность. Я сам не знал, на что был способен отец в свои последние дни. Отчаяние делает людей уязвимыми.

— Возможно. Но есть и другой вариант, — Константин наклонился вперед, понизив голос до шепота. — Тот, кому твой отец… должен был. Тот, с кем он заключал сделки до Голдбергов. Ведьмы из Трезубой Гильдии. Или… клан Велеславских.

Велеславские. Старая, хитрая лиса, князь Борис, всегда держался в тени, но его щупальца были везде. У нас с ним были старые счеты из-за спорных земель на границе с Уралом. Если бы он узнал про «Громовержец»…

В дверь снова постучали. Резко, настойчиво.

— Войдите! — бросил я, не скрывая раздражения.

Зима наступила внезапно. Одним днем. Но я подготовил свою деревню по полной программе к этому. К тому же у нас заработал завод по очищению дурмана, а я на своём участке построил ещё три теплицы с рукрецией, потому к матери в помощь пришлось отправить ещё троих деревенских. Безусловно, не за бесплатно. Хотя я и обеспечивал деревню всем необходимым, но у людей всегда имелись свои хобби и увлечения.

Нападения бешеных превратились в единичные случаи, которые пресекались нашими патрулями. Так что жизнь, можно сказать, налаживалась. А мои силы росли, благодаря постоянному притоку очищенного дурмана.

В тот день я, как и обычно, после утреннего обхода, сел разгребать бумаги. Каждый месяц их везли и везли. Одни с просьбами о помощи, другие — с жалобами, а третьи — с приказами. Но и я отправлял в ответ собственные прошения. И одно из них удовлетворили, пообещав наконец-то построить вышку связи рядом с деревней.

От бумаг меня отвлёк стук в дверь. Жёсткий и уверенный.

— Войдите! — привычно скомандовал я.

Дверь распахнулась, и на пороге предстал запорошенный снегом Немиров.

Его лицо было серым от усталости, но глаза горели холодным огнем.

— Ваше сиятельство, тревога. На восточном рубеже… нашли вот это.

Он подошёл и положил передо мной свёрток, перевязанный грубой бечёвкой.

— Если ты решил так от меня избавиться, то ничего не выйдет, — ответил ему, но Немиров только сильнее нахмурился.

— Ваше сиятельство, я надеялся, что мы не будем ворошить прошлое…

Я остановил его словесный понос поднятной рукой. А второй потянул за узелок.

Внутри лежала не бомба и не отрубленная голова, как я на секунду предположил. Там был простой деревянный ящик, а в нём, аккуратно уложенная на грубой шерсти, лежала пара изящных дуэльных пистолетов с перламутровыми рукоятками. Работа мастера, старинные, смертоносные и абсолютно бесполезные против Тёмного. Рядом с ними лежал смятый, но чистый лист бумаги.

Я поднял его. Каллиграфическим, знакомым до тошноты почерком было выведено:

'Миша.

Старые обиды— ржавчина на клинке чести. Предлагаю очистить их огнём. Ты вызвал меня когда-то, но дуэль не состоялась из-за той страшной аварии, в которой погиб твой отец и чудом выжил ты. Исправим эту оплошность. Через семь дней на Старом мосту, где твоя перчатка нагло коснулась моего лица. Свидетели не нужны. Только ты, я и магия.

Твой Борис Велеславский.

p. s. Не явишься — найду твою сестру. Ей ведь нравятся лошади? Подарю ей самого горячего жеребца из моих конюшен. Без головы'.

В кабинете повисла тишина после прочтения письма. Я медленно смял записку в кулаке.

Наглость Велеславского не знала границ. На что он вообще рассчитывал? Неужели вздумал, что справится со мной один на один?

Насколько мне хватало старой памяти Михаила, Борис не был сильным боевым магом, оттого его дерзость удивительна. И тем яснее, что именно он подстроил ту аварию, чтобы избежать позора в дуэли.

— Ваше сиятельство, это ловушка, — хрипло проговорил Немиров. — Никакой дуэли. На мосту будет засада.

— Конечно, ловушка, — безразлично ответил я, разжимая кулак. Бумажный ком упал на пол. — Но он прав в одном — старые обиды пора очистить. Только не огнём, а кровью.

Я посмотрел на пистолеты. Анахронизм. Глупость. Но в этой глупости был свой расчёт. Велеславский пытался загнать меня в рамки «благородной» дуэли, где правила диктует он. Но он забыл, что я давно перестал играть в благородство.

Я подошёл к окну. Заснеженные крыши деревни дымились в холодном воздухе. Спокойствие было обманчивым.

Велеславский, эта старая гиена, почуял слабину. Или сделал вид, что почуял. Он знал про ключ. Или догадывался. «Громовержец» был тем козырем, который мог перевернуть всё. А теперь его нет.

Но если он думал, что я, лишившись одной защиты, остался беззубым, он жестоко ошибался.

— Немиров.

— Я здесь, ваше сиятельство.

— Восточный рубеж. Где нашли посылку?

— У старой заставы, ваше сиятельство. Рядом с лесной тропой.

— И больше никого? Ни следов, ни признаков?

— Ничего. Просто… лежала там. Как будто её с неба уронили.

С неба. Или принес тот, кто не оставлял следов. К тому же князь Борис всегда славился своими чарами иллюзий и уклонений. Прямой конфронтации он избегал, предпочитая действовать чужими руками.

— Хорошо. Свободен. И… Немиров.

— Ваше сиятельство?

— Ни слова о содержимом посылки. Никому. Особенно моей матери.

— Так точно.

Он вышел, оставив меня наедине с дуэльными пистолетами и угрозой, витавшей в воздухе.

Я снова взглянул на записку, валявшуюся на полу. «Найду твою сестру». Он посмел угрожать моей семье…

Я подошёл к камину, поднял смятый лист и швырнул его в огонь. Бумага вспыхнула, почерк князя скривился в последней агонии и превратился в пепел.

Через семь дней. Старый мост.

Он думал, что я буду неделю трястись от страха или лихорадочно готовиться к дуэли? Глупость. У меня были дела поважнее.

Я вернулся к столу и снова погрузился в бумаги. Отчёт из налогового управления о задержке обоза с рудой. Жалоба от соседнего поместья на потраву леса — якобы мои люди незаконно рубили деревья. Приглашение на светский раут в столицу, которое я тут же отправил в камин. Ничего полезного.

Я откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. В висках стучало.

Борис, при всех своих недостатках, как раз славился изощренными чарами контроля. Логика выстраивалась в чёткую, безрадостную картину: Велеславский узнал о ключе, послал своего безмолвного слугу, и теперь, получив «Громовержец», решил развязать все старые узлы разом. Дуэль была идеальной ширмой — на ней я либо погибну «честно», либо, что более вероятно, буду убит в засаде, а моя смерть спишется на трагический исход поединка.

К тому же угроза Бориса в адрес была не пустой бравадой. Клан Велеславских славился своей мстительностью и умением устранять помехи.

Вечером я вызвал к себе Немирова

— Есть новости от наших засланных шпионов? — без предисловий спросил я.

— Тишина, ваше сиятельство. Князь Борис удалился в своё загородное имение. Принимает гостей, охотится, читает стихи. Ведёт себя так, будто и не посылал тебе дуэльный вызов.

— Притворяется. А его люди?

— Его сводный брат, Владимир, неделю назад отбыл на север. По официальным делам. Но слуги шепчутся о некоей «особой миссии».

— Направь на север своих лучших. Не птиц, а людей. Мне нужны глаза и уши на земле.

— Уже отдал распоряжение, — кивнул Немиров. — Но, ваше сиятельство… Дуэль. Вы правда пойдёте?

— Он угрожает Маше, — холодно ответил я. — Я не оставлю ему выбора. Он хочет дуэли? Он её получит. Но не на Старом мосту.

Я подошёл к карте, висевшей на стене. Старый мост был идеальным местом для засады — заброшенный каменный акведук в глухом лесу, далеко от поселений.

— Он выбрал это место не просто так. Здесь ему будет легче всего подставить мне нож в спину. Мы изменим место.

— Он не согласится. Это нарушение кодекса дуэли.

— Я давно перестал заботиться о дуэльном кодексе, — усмехнулся я. — Мы сообщим ему о смене места в самый последний момент. Пусть его наёмники суетятся впустую.

Немиров одобрительно хмыкнул:

— Старая лиса попадется в свою же ловушку.

— Не обольщайся. Он хитер, как змий. Будь готов ко всему. К тому же мы не знаем, воспользовался ли он ключом.

— Но что, если воспользовался? — насторожился Немиров, хмуро глядя на меня.

— Значит, он глупец и вряд ли долго проживет. То, что Борис решил выпустить, его же первым и сожрет. Известная истина.

— Известная истина, — кивнул Немиров, но в его глазах читалось беспокойство. — Но голодный зверь опасен именно тем, что не разбирает, кого пожирает.

— Тогда мы должны быть быстрее и хитрее, — я отодвинул карту и потянулся к графину с водой. Горло пересохло. — Я не позволю этому старому интригану разрушить всё, что мы построили. И уж тем более я не позволю ему приблизиться к Маше.

Мысль о сестре, беззаботно увлеченной своими лошадьми, вызвала прилив холодной ярости. Угроза Бориса была низкой, даже для него. Но она доказывала одно — он отчаянно пытался вывести меня из равновесия, заставить действовать сгоряча.

Я не собирался ему подыгрывать.

— А теперь ступай с Богом, — отправил я от себя Немирова. Его взбудораженный разум сейчас только мешал мне сосредоточиться на повседневныз делах.

Кивнув, Немиров вышел, оставив меня в привычной тишине кабинета. Но сосредоточиться на счетах и отчетах не вышло. Слова о «Громовержце» и холодный, безжизненный след вора висели в сознании тяжелым свинцом. Я откинулся в кресле, закрыв глаза, и попытался ухватить то неуловимое ощущение, которое мучило старика Константина. Холодный след… Пустота, запечатанная в плоть.

Если Борис действительно управлял таким слугой, то его дерзость обретала иной, гораздо более опасный смысл. Это была не просто жажда мести или политический маневр. Это была игра на уничтожение, где «Громовержец» был лишь одним из козырей.

Мои мысли прервал легкий шорох за дверью, едва уловимый, но не похожий на шаги слуг. Я не шелохнулся, притворяясь погруженным в раздумья, но каждый нерв был натянут как струна. Дверь приоткрылась без стука.

На пороге стояла Маша. В ее глазах, обычно таких ясных и беззаботных, читалась тревога.

— Миша, можно? — тихо спросила она.

Я сделал вид, что вздрагиваю от внезапного появления.

— Конечно, войди. Что случилось?

Она подошла к столу, ее пальцы нервно перебирали складки платья.

— Ко мне сегодня приходил конюх из имения Велеславских. Привез подкову для моего будущего коня. Говорит, князь Борис лично велел передать, что слышал о моей любви к лошадям и считает такой дар достойным лишь лучшей наезднице в округе.

Угроза начинала обретать плоть. Борис действовал быстро, нагло и многослойно, проверяя мою бдительность.

— И что же ты ответила? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Поблагодарила и велела отнести подкову в кузницу. Что-то… что-то в этом человеке было неприятное, Миша. Он улыбался, но глаза у него были пустые. Как у стеклянной бусины.

Безмолвный слуга. Он уже здесь. Он ходил по моей деревне и совал свои подачки моей сестре.

— Ты правильно сделала, — я поднялся и подошел к окну, отгораживаясь от нее, чтобы скрыть гримасу ярости. — Велеславские — наши недруги. Никаких подарков от них принимать не стоит. Никогда.

— Я так и думала, — она вздохнула. — Миша, что происходит? Я вижу, как Немиров бегает с помрачневшим лицом, старик Константин сегодня выглядел так, будто видел призрака… А теперь этот конюх.

Я обернулся, натягивая на лицо успокаивающую улыбку.

— Обычные склоки из-за границ. Борис пытается давить, но у него ничего не выйдет. Не беспокойся.

Она посмотрела на меня с сомнением, но кивнула. Она всегда чувствовала, когда я лгу, но редко упорствовала.

— Хорошо. Только… будь осторожен.

— Обещаю.

Проводив ее взглядом, я дождался, когда дверь закроется, и с силой сжал ручку кресла. Дерево затрещало. Он уже здесь. Его щупальца протянулись в самое сердце моих владений.

Не прошло и минуты, как в дверь вновь постучались. Какое-то прям паломничество сегодня ко мне началось.

— Можно? — в проёме показалось игривое лицо Анны.

Мы с ней почти не пересекались и не общались с того дня, как она вдруг решила выйти за меня замуж. Тем удивительнее её было увидеть сейчас.

Она вошла, грациозно скользя по полу, и без приглашения устроилась в кресле напротив. Её платье было простым, но сидело на ней безупречно, а в глазах плясали знакомые мне озорные огоньки.

— Скучно стало, Михаил. В деревне твоей тишина, да такая, что слышно, как падает снег. А я шума хочу. Приключений. — Она наклонилась вперед, положив подбородок на сложенные руки. — И говорят, у тебя тут как раз приключения начинаются.

Я нахмурился.

— Кто говорит?

— О, у меня свои источники. Птицы нашептывают, — она улыбнулась, но в её улыбке не было ничего легкомысленного. — Птицы с восточного рубежа. И из имения Велеславских. Говорят, Борис вдруг вспомнил о рыцарской чести. Смешно, не правда ли?

От её проницательности стало не по себе. Анна всегда была больше, чем казалась — шпионкой, дипломатом, загадкой. И сейчас она явно вела свою игру.

— Смешно, — сухо согласился я. — Но это мои дела, Анна. Не твои.

— Ошибаешься, милый. Тот «конюх», что навещал твою сестру… Я видела его. И я чувствую то же, что и твой старый колдун. Пустоту и холод.

Она говорила тихо, но каждое слово било точно в цель. Я молчал, давая ей продолжать.

— Борис не стал бы действовать так прямо, если бы не был уверен в своей силе. Или в своём приобретении. — Она посмотрела на ящик с дуэльными пистолетами, стоявший на столе. — Он пытается загнать тебя в угол. Заставить играть по его правилам. Но ты ведь не собираешься этого делать?

— Нет, — коротко ответил я.

— Умный мальчик, — в её голосе прозвучало одобрение. — Но недостаточно умный, если думаешь справиться в одиночку. У Бориса есть союзники. Не только безмолвные слуги.

— Трезубая Гильдия? Клан Велеславских? — предположил я.

— Верно, князь. И я бы не хотела, чтобы ты лез на рожон один. Все же мы с тобой почти семья, как ни крути.

— Помнится, я не просил твоей руки у отца…

— Он будет не против, — обаятельно улыбнулась она.

— Не сомневаюсь, но и рисковать никем из своих людей я не собираюсь. Моих сил достаточно, чтобы справиться хоть со всем его кланом.

— Твоя самоуверенность погубит тебя, Михаил, — Анна покачала головой, и в её глазах мелькнула тень беспокойства. — Ты силён, я не спорю. Сильнее, чем кажешься. Но Борис не стал бы бросать тебе вызов, не имея козыря в рукаве. «Громовержец» — это не просто артефакт. Это ключ. И если он попал в руки Велеславского…

— Тогда что? — я резко повернулся к ней. — Ты предлагаешь мне отступить? Позволить ему угрожать моей семье и терпеть его выходки?

— Я предлагаю тебе думать, а не бросаться в бой сломя голову! — её голос впервые зазвучал резко. Она встала и подошла ко мне вплотную. — Ты не один. У тебя есть люди, которые готовы тебе помочь. И есть я. Используй нас.

Я замер, глядя в её горящие глаза. Она была права. Моё упрямство и желание всё контролировать в одиночку уже раз ставили меня на грань гибели. Но старые привычки умирают с трудом.

— Что ты предлагаешь?

— Во-первых, позволь мне разобраться с этим «конюхом». У меня есть… способы выяснить, кто его послал и что он за существо. — В её взгляде промелькнуло нечто хищное. — Во-вторых, дуэль. Ты прав, меняя место. Но сделаем это изящнее. Пусть Борис узнает о новом месте в самый последний момент, но не от тебя.

— От кого же?

— От меня. Через третьи руки. Я запущу слух, что ты, опасаясь засады, решил перенести дуэль в нейтральное место — к руинам старой часовни в Чернолесье. Это заставит его людей метаться. А настоящее место…

— … он узнает, только когда я уже буду там, — я кивнул, мысль Анны была хитрой и изящной. — Старый карьер. Открытое пространство, ни укрыться, ни подвести войска незаметно.

— Именно. Я позабочусь, чтобы это информация дошла до него с опозданием. А пока он будет перебрасывать свои силы к часовне, ты будешь ждать его на карьере.

— Спасибо, Анна, — сказал я, и эти слова прозвучали искренне.

— Не благодари ещё, — она снова улыбнулась, и её лицо смягчилось. — Сначала выживи. А потом… потом посмотрим.

Она повернулась и вышла из кабинета так же бесшумно, как и появилась, оставив после себя лёгкий аромат полевых цветов и ощущение, что контроль над ситуацией понемногу возвращается ко мне.

Я снова остался один. Но на этот раз тишина в кабинете была не давящей, а сосредоточенной. Я подошёл к ящику с пистолетами, взял один из них. Перламутр рукояти был холодным и гладким. Бесполезный атрибут дуэльного ритуала. Но, возможно, ему можно найти иное применение.

И варианты забегали у меня в голове. Оставалось только выбрать лучший из всех.