Ревизор: возвращение в СССР 49

Глава 7

Москва, дом Ивлевых

Минут через пятнадцать позвонил Балдин:

– Паша, привет. Надеюсь, ты не передумал ещё ту статью, про которую мне говорил, про советских миротворцев, писать для «Труда»?

– Я не то что не передумал, Эдуард Тимофеевич, я практически её уже написал. Жду только цитаты от вас. Конечно, если вам разрешили что‑то по этому поводу сказать…

– Да нет, как я и предполагал, по роду войск я никак не вышел для того, чтобы меня цитировать в такого рода публикации. Но моё начальство дальше твою просьбу передало. Короче, из Министерства обороны тебе будет звонить адъютант министра обороны – сразу, как они подберут подходящую цитату для этой статьи.

– Ясно, – сказал я. – Хорошо. Жалко, конечно, мне хотелось именно вашей карьере поспособствовать.

– Да у меня, Паша, по этому поводу грех вообще жаловаться, – как‑то очень даже с многообещающей интонацией сказал Балдин. – Но за намерение спасибо большое. Ну ладно, дел много. Всего доброго!

Попрощался с генералом. По телефону благодарить за помощь с Инной не стал, не телефонная тема. При личной встрече уже это сделаю…

И задумался, конечно. Прозвучали слова Балдина определенно так, словно он знает, что его что‑то очень хорошее по службе ожидает… Но мне не говорит, чтобы не сглазить. Или вообще не положено трепаться по таким поводам с посторонними…

Ну что же, буду только рад, если так. По идее, учитывая его возраст, из Москвы его вряд ли куда‑нибудь отправят за рубеж, к примеру. А вот по Союзу, конечно, могут…

Хотя, если бы Балдин что‑нибудь такого ожидал, вряд ли он бы так радовался…

Для меня, конечно, это тоже имело важное значение. Потому как, если Балдина куда‑то из Москвы отправят в другой город, очень остро встанет вопрос дальнейших действий Валентины Никаноровны. Как няня она меня полностью устраивает. Да, деньги плачу большие, но она стоит этих денег – работает четко, никаких глупостей в отношении детей, как было у предыдущей няньки, себе не позволяет.

Ну и рассчитываю на то, что, как только дети постарше станут, она же их учить наверняка начнёт много чему, что сама знает и умеет. Тут и этикет, и знание иностранных языков – ничего из этого лишним не будет.

Но только в том случае, если ее генерал, которого куда-нибудь переведут, с собой не заберет… Отношения, на мой взгляд, у них далеко зашли уже, вполне могут счесть это поводом оформить отношения уже официально, и жить уже вместе по новому месту службы Балдина…

Вернувшись в кабинет, решил заняться доработкой своей статьи. Зря это сделал. Потому как только на стул опустился, как раздался следующий звонок. И он оказался связан с предупреждением Балдина.

– Добрый вечер, это журналист газеты «Труд» Павел Тарасович Ивлев? – услышал я жёсткий мужской голос.

– Совершенно верно, – подтвердил я.

– Это адъютант министра обороны, полковник Егоров Василий Сергеевич. Тут нам из штаба ВВС сообщили, что вы статью по миротворчеству пишете. И хотели бы процитировать министра обороны.

«Вот они даже как сформулировали в штабе ВВС... Молодцы, умеют подлизываться к начальству», – подумал я, но подтвердил, что, мол, так оно и есть.

– Прекрасно, – сказал полковник. – Не могли бы вы подъехать завтра с утра в Министерство обороны? Вас проведут ко мне, и мы сразу решим этот вопрос.

– Да, конечно, – сказал я.

Ну вот, теперь я точно знаю, как проведу утро следующего дня. С визита в Министерство обороны СССР. Кто его знает, может и в кабинет к министру самому заведут. А он ведь уже с этого года и член Политбюро… Ну что сказать, сам напросился. Правда, всего лишь хотел Балдину помочь, а вон оно как все завертелось…

Пошёл сразу к шкафу со своей одеждой, чтобы проверить, все ли готово на завтра.

Эх, это уже не Куба, где я специально на встречу с послом Советского Союза в ресторан пришёл без галстука. Тогда имел право – я на отдыхе был. И мне также нужно было показать, что я уверенно себя чувствую.

Ну а когда я в Москве, и я могу попасть на глаза члену Политбюро, то одеваться надо по максимальному стандарту.

Значит, нужен костюм черного цвета, свежая сорочка и не слишком яркий галстук. Тем более что, чем ты моложе, тем выше требования к тщательности твоего внешнего вида. Это уже какой-нибудь заместитель министра может себе позволить небрежность в одежде, так он заслужил, статусный человек…

Нашел все нужное. С утра, после интенсивной пробежки с Тузиком и нескольких подходов с гантелями, приму душ, побреюсь. И после этого буду готов выдвигаться хоть через пять минут.

***

Италия, Больцано

Дверь отворилась без стука, и в кабинет вошёл Фирдаус. Тарек не удивился: от сына он и не требовал соблюдения тех процедур, которые действовали в отношении подчинённых.

Сын выглядел взволнованным, так что он тут же встревоженно его спросил:

– Что‑то случилось, сынок?

– Да… Сложно сказать, – удивлённым голосом ответил он. – Я ж тебе рассказывал, что мы на Кубе обсуждали с Пашей моё предложение работать с кубинцами. Но он сказал, что будет хлопотать за меня перед ними только в том случае, если у меня будет готово проработанное предложение. Чтобы ясно было, какой именно бизнес я должен вести с Кубой и в чём его выгода?

Я пока, учитывая, что у меня просто и времени не было – мы сразу в Японию полетели, а потом сюда, и я только в себя чуть‑чуть пришёл сейчас после перелёта, естественно, ничего вообще не делал по этому поводу.

А сейчас мне позвонили из кубинского консульства в Италии и попросили заглянуть к ним. Якобы у них есть предложение по экономическому сотрудничеству. Вот и что мне теперь думать?

– Ну, похоже, что Ивлев нашёл какую‑то возможность раньше по поводу тебя кубинцам заикнуться, – пожал плечами Тарек. – Ну а что ещё думать? Видимо, возникла какая‑то исключительно благоприятная возможность для этого. Значит, съезди в это консульство и переговори. Мало ли что они предложат интересное… Главное, не спеши ни на что соглашаться. Сначала надо убедиться, что нам с этого какая-то выгода вообще будет…

***

Завидово

Фидель Кастро не очень любил русскую баню. Всё же жарковато ему в ней было. Но после охоты зимой, которую он не любил гораздо больше, – баня уже показалась очень даже неплохой идеей.

Долго он там, конечно, не продержался. Согрел как следует промёрзшие кости – и уже хорошо. Так что отправился пить квас в предбанник, где ему компанию составил Косыгин.

А минут через пять из бани вылез довольный, распаренный Брежнев. Подождав, когда тот залпом осушит пол-литровую кружку клюквенного морса, который ему тоже нравился, но меньше, чем квас, Фидель тут же сказал, даже не посмотрев на своего переводчика, поскольку знал, что тот всё переведёт полностью, едва он закончит говорить:

– А у меня к вам, друзья, есть несколько идей по поводу дальнейшего развития нашего сотрудничества. Считаю, что пришла пора нам перейти к подлинной социалистической кооперации. Есть у меня несколько идей по этому поводу, которые я согласовал с Раулем и нашим Советом министров. Они их полностью поддерживают.

Выслушав переводчика, Леонид заинтересованно кивнул, показывая, что готов слушать. И Фидель продолжил, время от времени во время своей речи посматривая и на Косыгина тоже. Да, Леонид главный, но без одобрения Косыгина ничего в области экономики он делать не будет. Так что нужно оказать должное уважение и председателю Совета министров СССР, чтобы он потом, обидевшись, не начал ставить палки в колёса.

Впрочем, как правильно разговаривать с людьми, чтобы получить от них нужный результат, Фиделя учить не надо было. Он сам мог бы многих научить этому.

– Как насчёт того, чтобы дать как можно большему количеству советских граждан возможность отдыхать на великолепных кубинских курортах? У нас же почти круглый год, за исключением сезона ураганов, великолепная погода. У вас тут вон снег лежит – десять сантиметров, а на Кубе сегодня плюс двадцать восемь, и вода лишь немного холоднее этой цифры.

Дослушав переводчика, Леонид ответил. И уже его переводчик сказал на испанском:

– Дело‑то хорошее, конечно. Но мы же уже как‑то рассматривали этот вопрос, и вряд ли с тех пор ситуация изменилась. Из Москвы до вас ни один самолёт не долетит.

– Пассажирский из Москвы, конечно, – ответил Фидель, который и сам долетел сюда с пересадкой в Берлине. – Но в условиях подлинной социалистической кооперации стран СЭВ между собой это незначительное препятствие. Ваш Ил‑62 может доставлять советских туристов на Кубу с территории ГДР или Польши, используя аэродромы на побережье Балтийского моря, а советские туристы, я думаю, будут только рады посетить ещё на пару дней и саму Польшу или ГДР тоже – перед тем, как отправиться на Кубу на отдых. Ну, до Польши или ГДР их можно ввезти автобусами или поездами, что обойдётся значительно дешевле, чем устраивать дополнительный самолётный рейс. Понимаешь, Леонид, мы конфисковали у американцев туристическую инфраструктуру, выстроенную, чтобы принимать миллионы туристов каждый год. А туристов из‑за американской блокады практически‑то и нет. Всё это ветшает, и лет через пять полностью придёт в негодность. Но если появятся туристы, то мы сможем не только сохранить, но и обновить этот гостиничный фонд на побережье Кубы. Так что вы на это скажете, друзья? И кстати говоря, может быть, нам задействовать ещё и советские профсоюзы, которые распределяют путёвки передовикам производства и самым заслуженным людям предприятий?

Брежнев с Косыгиным переглянулись. Косыгин сказал:

– Почему бы и нет?

И Брежнев кивнул.

Вдохновлённый хотя бы тем, что ему не отказали сразу, Фидель перешёл к следующему вопросу – по поводу создания единой корпорации, которая будет продавать за рубежом в тысячах магазинов товары из социалистических стран. А затем поднял еще и вопрос о том, что надо бы укреплять связи между молодежью СССР и Кубы, предложив кубинским комсомольцам поучаствовать в работе советских отрядов поисковиков-комсомольцев, которые останки воинов советской армии, погибших в Великой отечественной войне, ищут для торжественного захоронения…

Генсек слушал его с нарастающим недоумением. Корпорация торговая еще ладно, хоть это и сюрприз тоже… Но Брежнев понятия не имел, что в СССР имеются вот такие отряды поисковиков-комсомольцев… Правда, Фиделю об этом говорить не стал. И Косыгин тоже по этому поводу промолчал, хотя генсек заметил по его лицу, что и для него тоже это открытие. Сначала надо разобраться, а то может и правда, советский комсомол вот такое вот затеял, а они, старые деды, запамятовали… Неудобно получится, если начать опровергать. Тем более дело-то разумное, миллионы погибших солдат и офицеров остались в полях лежать незахороненными… Леонид Ильич вспомнил, как сам с Малой земли чудом живым вернулся… Жарко там было, очень жарко… А ведь мог остаться там в каком-нибудь засыпанном взрывом окопе. И числиться до сих пор пропавшим без вести…

***

Москва, квартира Ивлевых

В следующий раз телефон зазвонил всего минут через пять. Я как раз только от одежного шкафа и отошел. И пошёл на кухню чаек поставить, а то вот-вот Галия вернется с работы. Снял трубку.

– Добрый день, это Павел Тарасович Ивлев? – спросили меня мужским голосом. Полным достоинства голосом, кстати. Видно, что человек себя уважает... Явно кто-то серьезный мне звонит… Впрочем, сегодня вечером мне не привыкать. Балдин хоть и генерал, но полковник, что в адъютантах у министра обороны, все равно как бы не повлиятельней его будет…

– Добрый день. Да, всё верно, это я, – ответил я.

– С вами говорит Павел Васильевич Сопоткин, помощник министра иностранных дел Андрея Андреевича Громыко. Министр хотел бы с вами встретиться. Если можно, то завтра с самого утра.

Ну, Громыко я немного задолжал за весь этот спектакль на Кубе, так что не в моих интересах тянуть с этой встречей, раз она ему понадобилась. Тем более время с утра как раз есть, хоть и не с самого.

– Могу быть у вас в министерстве утром, но не раньше десяти тридцати утра. – сказал я. – Дело в том, что утром уже назначена встреча в министерстве обороны, и у меня нет телефона, по которому я мог бы перезвонить и ее перенести.

– Десять тридцать тоже устроит. – без малейшей тени раздражения в голосе ответил мне помощник министра. – За пять минут до этого срока вас будет ждать наш сотрудник на посту охраны с пропуском. Он проведёт вас к приёмной министра.

На этом попрощались.

Ну что же, всё логично. Сначала Ландера вызвали к Громыко. Убедились, наверное, что ни черта он не знает про всю эту мою кубинскую авантюру. А вот теперь созрели уже и до того, чтобы меня к себе вызвать.

В принципе, ничего особенно страшного. Громыко всё же дипломат. Скорее всего, будем играть в слова. Он будет пытаться узнать у меня как можно больше всего. Я буду пытаться рассказать всё ему не в большем объёме, чем Макарову.

Да, так и надо сделать, исходя из вероятности, что Макаров с ним уже переговорил. Так что мне от той версии отступать нельзя – ни на сантиметр.

С членами Политбюро я ещё ни разу не общался. Было даже интересно, как всё это будет выглядеть. Тем более завтра есть шанс еще и с другим повидаться, маршалом Гречко… Он, кстати, как и Громыко, тоже Андрей…

Ну и, само собой, то, что для меня Громыко – это один из самых позитивных персонажей семидесятых, тоже имеет большое значение. Пожалуй, кроме него в этом времени хотел бы ещё с Машеровым пообщаться. Ну и, возможно, с Косыгиным.

Как ни странно, учитывая, что генсек сейчас – Брежнев, с Брежневым я бы разговаривать не хотел. Не нравилась мне определённая половинчатость его решений.

Да, экономика сейчас достаточно шустро развивается. Но накапливаются противоречия, растёт дефицит. Много делается хорошего для людей, но ничего не делается для того, чтобы остановить нарастающие с каждым годом негативные тенденции, которые дадут результат уже в восьмидесятых. Человек не позаботился даже подготовить себе на смену достойного преемника лет на двадцать моложе, чтобы заботился как следует об СССР после его смерти…

Ну и по частностям тоже не фонтан. Та же идеологическая работа всё больше скатывается в профанацию, комсомол и коммунисты все больше не верят в идеалы СССР. А Суслов, неспособный меняться и адекватно общаться с молодёжью, имеет чрезмерно большое влияние при Брежневе на все культурные и идеологические процессы страны. И Леонида Ильича это полностью устраивает. На его-то век хватит.

А дальше что получается? Трава не расти?

В общем, отношение к Брежневу у меня достаточно неоднозначное. Много хорошего при нём для советских людей сделано, и ещё будет сделано. Но стратегического предвидения и желания выявлять нарастающие проблемы и бороться с ними я тоже в нём не вижу. Человек, который обожает компромиссы, вот он кто. И возможно этого бы и хватило, не будь у СССР борьба не на жизнь, а на смерть с Западом, который только и делает, что ищет слабину, которую можно против нас использовать…