Ревизор: возвращение в СССР 49

Глава 11

Москва, Лубянка

Помощник Вавилова вызвал Румянцева к заместителю председателя. Тот, бросив все дела – а дел у него теперь было много, поскольку он стал заместителем начальника отдела, – тут же отправился к генералу.

«К гадалке не ходи, ясно, что речь пойдёт об Ивлеве», – подумал он, заходя в приёмную.

Вавилов принял быстро, ждать не пришлось. Велев усаживаться поудобнее перед его столом, генерал сказал:

– Через час иду к Юрию Владимировичу по поводу аналитики по двум последним докладам Ивлева. Что‑то важное удалось узнать по итогам разговоров с ним по приезду, помимо того, что было в том рапорте, что ты подал на меня, Олег Петрович?

– Только материалы прослушки свежие ко мне пришли пару часов назад, товарищ генерал. Бегал с ними ознакомился. Других новостей пока что не было.

– И что в этих материалах прослушки, есть что‑нибудь полезное, о чем я могу рассказать председателю? – с интересом спросил Вавилов.

– Кое-что есть, – сказал Румянцев. – Наш пострел – везде поспел. Посол Кубы ему звонил, к себе приглашал в посольство, да на машине. Привез оттуда два ящика, один с фруктами, другой с кубинским ромом, который на Кубе только для высокого руководства делают…

– Однако, – пробормотал Вавилов, и Румянцев лишь большим усилием воли удержался от улыбки. Понимал он прекрасно, о чем думает генерал. Ему самому, когда он это прочитал, нестерпимо захотелось хоть попробовать, что же там за напиток-то такой…

– Два любопытных разговора в среду были. Ивлев беседовал с адъютантом министра обороны, и договорился в министерство само съездить… С утра сегодня должен был поехать…

Увидев, как напрягся Вавилов, Румянцев тут же поспешил разъяснить:

– Нет, это с ГРУ никак не связано. Там длинная история. Он тому генералу из ВВС, с которым на Кубу летал, предложил цитату дать по статье по советским миротворцам, что поедут на Ближний Восток. Тот спросил у начальства в ВВС, а оно перенаправило Ивлева в Министерство обороны. В общем, Ивлев туда ездил за цитатой маршала Гречко в свою статью.

– Да этот Ивлев тот еще прохвост… – пробормотал Вавилов, – так ловко использовать свой статус журналиста… Якобы случайно с адъютантом самого министра обороны познакомился на будущее… А то и с ним самим увиделся… Прямо хоть включай этот метод в наш курс работы нелегалов за рубежом…

– Увиделся ли Ивлев лично с министром обороны, неизвестно, – продолжил Румянцев, дождавшись, когда генерал замолкнет. – Может, этим вечером дома расскажет жене, тогда и узнаем. Но я бы на это не рассчитывал.

– Почему? – спросил Вавилов.

– Насколько я уже понял стиль Ивлева, он свои дела принципиально с женой не обсуждает. Очень необычно для молодого студента…

– Для обычного студента необычно, – пробурчал генерал. – А наш парень совсем не как студент себя ведет.

– Ну если что и будет, то ориентировочно я узнаю об этом через сутки, раньше расшифровка вечерних разговоров ко мне в руки не попадет, – продолжил доклад Румянцев. – Но с кем он точно сегодня виделся, так это с министром иностранных дел.

– А это как у него получилось? – изумился заместитель председателя КГБ.

– А тот сам его вызвал, хотя звонил ему с приглашением, конечно, не сам, а его помощник, Сопоткин. Никаких разъяснений о сути разговора не было, но, думаю, это продолжение той истории с кубинским делом.

– Жаль. Очень хотелось бы послушать этот разговор. – сказал Вавилов. – Может быть, все же нам повезет, и он дома похвастается жене. Не каждый день студенты МГУ лично с членом Политбюро встречаются.

В этот раз Румянцев уже промолчал о своем скепсисе в этом отношении. Он был далек от иллюзий, давно уже работая с материалами прослушки квартиры Ивлева. Мог бы сказать генералу, что Ивлев, регулярно встречаясь с такими людьми как Межуев или Захаров, никогда с женой об этом не говорил. Прямо как нормальный офицер КГБ никогда не обсуждает свои контакты в течение дня с женой. Но он понимал, что Вавилов прекрасно услышал его и в первый раз, просто у него такое настроение, что хочется побурчать немного. На то он и генерал, чтобы себе позволить это, когда общается с подчиненным.

– А из остального?

– Остальное по мелочи. Посетил два дипломатических приема – в швейцарском посольстве и болгарском. Нам с этого толку никакого нет, поскольку дома с женой обсуждал только что там ели, да кто был из гостей. Андрея Миронова вот встретили там… А я не могу его спрашивать про эти приемы, учитывая, что он не знает. что мы прослушку его квартиры ведем. Сам расскажет только если что-то при очередной встрече.

– Согласен, – кивнул Вавилов, – хотя можно было бы придумать и другой повод для встречи, дав ему шанс рассказать, если что узнал интересного, по свежим следам.

– Он мне еще после японского приема сказал, что ничего рассказывать с приемов не будет, если только не увидит что-то, что напрямую к нашему профилю относится. Мол, не стукач, – напомнил майор генералу.

– Да помню я, – досадливо поморщился Вавилов, – что-нибудь еще важное у него было?

– Да думаю, что нет, – покачал головой Румянцев. – Там самое яркое, что было – разборки с тёщей. Она снова замуж выходит, при этом за мужчину, который раньше пытался приставать к жене Ивлева, несмотря на то, что знал, что та замужем и у неё двое детей. Прочитал стенограмму, конечно, с огромным интересом. История‑то редкая всё же. Но навряд ли председателю это будет интересно узнать… А, ну еще его отчим, которого он пристроил в Министерство автомобильных дорог РСФСР работать, перескочил там на новую должность – будет помощником заместителя министра.

– Ну да, согласен, Юрий Владимирович такую информацию вряд ли оценит, – рассмеялся Вавилов. – Ладно, Олег Петрович. Как тебе твой новый помощник, капитан Дьяков? Как его навскидку оцениваешь?

– Ну, главное, что, похоже, парень честный. Мне сразу же компромат на себя скинул по прошлой службе. Не такой большой, но откровенность я оценил. Вот что значит кадр из провинции. В Москве, наверное, я ни одного офицера из столичных жителей не смог бы найти, который бы так поступил, как он.

– Олег Петрович, ты как решил, всё, что по Ивлеву связано, будешь на него скидывать? – спросил Вавилов. – Может, ему и ко мне ходить с докладами по Ивлеву? У тебя ж теперь дел целый вагон. Ты же теперь заместитель у Кутенко.

Румянцеву почудилась в этих словах некая насмешка: «Мол, майор, ну а ты что сделаешь? Ты же не наивный провинциальный кадр, не откажешься же от возможности время от времени к заместителю председателя дверь ногой открывать, передав такую прекрасную возможность для карьеры своему новому помощнику?»

«Я вас не разочарую, товарищ генерал», – подумал Румянцев, тоже усмехаясь, только внутренне.

Он же и сам не зря только что намекнул на то, что Дьяков ещё чрезвычайно неопытен.

– Николай Алексеевич, Ивлев – очень сложный человек для контакта, а Дьяков этот ещё совсем зеленый птенец. И заграничная командировка сильно опериться ему не помогла. Там же, на Кубе, со всеми сложными вопросами кубинские спецслужбы сами прекрасно справляются. Так что он там никакого серьёзного опыта не приобрёл – больше как на курорте сидел.

Так что, думаю, минимум с годик он должен по любому вопросу, связанному с Ивлевым, со мной консультироваться, чтобы дров случайно не наломал. Уж больно много серьёзных моментов у нас на Ивлева завязано. А уже я буду с вами контакт поддерживать.

Вавилов одобрительно кивнул:

– Ну хорошо, тогда натаскивай нового бойца. Скорее всего, председатель поручит нам с Ивлевым достигнуть договорённости о проведении новых лекций. Так что где‑то через пару часов, Олег Петрович, готовься к тому, что я снова тебя вызову. Заберёшь темы, что председателя заинтересуют.

Выйдя в коридор, Румянцев подумал: «Ага, как же, отдам я Дьякову Ивлева целиком и полностью. Такая корова нужна самому».

***

Москва, банный комплекс завода «Полет»

Глядя на Мещерякова, задумался ещё раз о том, что Захаров однозначно человек непростой.

Уже же прилично времени прошло с того прокола Мещерякова. Все уже и думать про него практически забыли и решили, что Захаров уже его и простил. Но нет. Стоит, видимо, один раз серьёзно облажаться, будучи на важной должности, и Захаров тут же думает о замене.

Ну, главное, что делает он всё это вполне разумно. Мещерякова никуда не отставляет в сторону, потому что всё же он мужик полезный, и дело своё крепко знает. Ну и не хотелось бы, чтобы он обиделся и начал придумывать способы отомстить за это пренебрежение к себе. А так в руководстве он остаётся, хоть и заместителем. По деньгам, думаю, тоже сильно не пострадает. Так что никаких подлянок от него ждать не приходится.

Разобравшись с вопросами безопасности, Захаров перешёл дальше – к повестке дня. И сразу же сделал то объявление, которого я ожидал. Правда, именно в том стиле, которого я хотел, встретившись с ним перед заседанием, попросить его не использовать...

– Товарищи, пока Павел Ивлев загорал на Кубе, у нас тут был, как вы помните, один очень неприятный инцидент. Который ещё раз показал, что далеко не на всех предприятиях, в отличие от тех предприятий, что курирует товарищ Ивлев, у нас дела как следует поставлены, – энергично начал Захаров. – Я имею в виду так поставлены, чтобы в случае каких‑то происшествий никаких у нас проблем не возникло. Помните же этот инцидент? И смена оказалась специфическая по производству именно наших товаров. Хотя мы не раз на заседаниях обсуждали, что так быть не должно. И документация, когда вопрос поближе рассмотрели, неряшливо была оформлена.

В общем, в результате я решил подойти к этому вопросу кардинально. Не должно быть у нас так, что, к примеру, на предприятиях, что курирует Павел Ивлев, комар носу не подточит. А на другом предприятии, у другого куратора, вот такой бардак и беспорядок происходит – со всеми вытекающими последствиями, что потом приходится в авральном режиме разгребать.

Обратил внимание, что Ригалев нервно сглотнул и вообще бледный весь сидел. Ну да, Беляев же – это директор завода, что под ним ходит… Получается, что это его прокол, как куратора.

– Поэтому с этого дня у Павла Ивлева новая должность, – между тем продолжал выступление Захаров. – Он будет куратором над кураторами. Объедет каждое предприятие, что входит в нашу группировку, со своей командой, чтобы убедиться, что там образцовый порядок и всё сделано в соответствии с теми рекомендациями, что не единожды обсуждались на наших заседаниях.

Сделав паузу, Захаров окинул взглядом присутствующих, словно проверяя, все ли внимательно его слушают, и продолжил:

– Нечего расслабляться, товарищи! Да, у нас есть сейчас серьёзные подвязки в ОБХСС. И да, мы способны всякого рода инциденты, как правило, купировать на ранней стадии, когда они не успели нанести нам серьёзный ущерб.

Но, товарищи, нечего наглеть. Любой инцидент, который приходится мне заминать через свои связи в ОБХСС, оставляет там след. Бумаги‑то мы в порядок, конечно, приводим. Но люди, что там работают, знают же по итогу, как и что там именно было.

Хорошо, что сейчас они молчат. А мало ли ситуация изменится? Отправят меня, к примеру, послом на ту же самую Кубу – и кто вас будет защищать от ОБХСС? Вы уверены, что ваших собственных связей хватит для этого?

А если, не дай бог, в этот же момент какая‑нибудь очередная компания начнётся по борьбе с расхищением социалистической собственности и серыми схемами? И эти люди, что послушно молчали, вдруг решат, что есть смысл припомнить кое‑что, что им известно?

Так что, товарищи, не случайно я вам скажу у нас совпали два этих назначения. И новый начальник службы безопасности, который должен её укрепить. И назначение Павла Ивлева на эту новую должность куратора над кураторами...

Изложено всё, конечно, было Захаровым по делу. Но, блин, посматривая на присутствующих, я не увидел ни одного довольного лица.

Ну, Мещерякову, конечно, вообще пофигу было на сказанное про мои новые функции – он собственные проблемы переживал глубоко. Неприятно ему, конечно, такую лакомую должность терять, переживает за себя.

По лицу нового начальника службы безопасности, Леонида Евстафьевича, вообще невозможно было ничего прочитать. Ну, если я думаю, что он разведчик, то, в принципе, было бы странно, будь оно иначе.

А вот все остальные – явно было видно, что восприняли моё назначение негативно. Даже Сатчан и тот взгляд опустил. Понятное дело, каждый переживал, что я со своей командой, прибыв на его предприятие, найду там кучу косяков, а Захаров потом об этом узнает.

Блин, я теперь тут, получается, буду всеми рассматриваться в качестве внутреннего следователя, который может призвать кары на голову провинившегося со стороны нашего начальника… За, так сказать, недолжным образом оформленные нарушения социалистической законности, которые оставляют слишком серьёзный след или могут создать для нас проблемы…

Но шутки шутками, а мне очень неприятна будет роль в коллективе, из‑за которой меня все будут ненавидеть.

– Ну что же, – сказал Захаров, – теперь слово предоставляется товарищу Ивлеву, чтобы он вкратце выступил и рассказал, как теперь будет вести дела в области своей новой ответственности.

Ну что же, мой имидж надо срочно спасать. В ненавидимые всеми следователи я устраиваться решительно не хотел. И сразу же кое‑что придумал, чтобы попытаться хотя бы частично исправить ситуацию. Экспромт, конечно, а куда деваться?

– Товарищи, – начал я, – хотел бы начать с того, что напомню: все мы здесь делаем дружно одно общее дело. Мы не хотим умереть нищими, тратя всю пенсию на одни лекарства. Думаю, это то, что нас объединяет. И очень даже крепко.

Ну, настроение я однозначно сумел всем поднять – кроме Мещерякова. Но в его отношении я, конечно, никаких иллюзий не имел о том, что это вообще возможно сделать. Уж больно серьёзное поражение он сегодня потерпел.

А так у некоторых на лицах и ухмылки даже появились от начала моего выступления.

– Но раз мы делаем здесь общее дело, то я очень бы не хотел, чтобы меня рассматривали в качестве некой грозы, которая должна обрушиться на ваши головы. Мы все здесь работаем в теснейшей кооперации. Именно в нашей сплочённости – залог нашего дальнейшего успеха, – продолжил развивать мысль я. – Поэтому я не поеду к вам завтра же с какими‑то проверками, как вы, наверное, подумали. Давайте так договоримся: вплоть до Нового года я вообще никуда не поеду, если вы лично меня на какое‑то предприятие, как кураторы, не пригласите.

Вплоть до этого времени каждого желающего буду консультировать, как именно грамотно всё делать на заводе, за который вы несёте ответственность, чтоб при любой проверке комар носу не подточил.

Как правильно оформлять документацию? Как организовывать рабочие смены? Как правильно работать с ассортиментом продукции в магазинах тех же самых на ваших предприятиях, включая работу с персоналом, который там будет продавать так называемую некондиционную продукцию…

То же самое будет касаться и моей команды. Она будет достаточно скромной: один главный инженер, один главбух. Которых мы, кстати, ещё не назначили. Но это будут люди с моих предприятий, которые оформили там всё у себя по высшему разряду, как следует, и готовы полностью передать весь этот опыт вашим главбухам, вашим главным инженерам для внедрения.

После небольшой паузы, видя уже гораздо больше теплоты в свой адрес вместо прежнего неприятия, закончил:

– Поэтому, товарищи, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне. Телефон мой у всех вас есть. Главное, если будете звонить, не надо слишком много по нему говорить. На всякий случай. Сами понимаете, по какой причине.

Просто здоровайтесь, предлагайте встретиться – и там уже на встрече спокойно с вами все эти вопросы, что вам нужно обсудить, и обсудим, и решим.

Фух, вроде бы сработало. Люди тут сидели опытные, умеющие лицемерить. Но явственное выражение облегчения проступило на лице практически каждого из кураторов предприятий, в том числе у Сатчана, что для меня было особенно важно.

Хотя, конечно, дураков среди них не было. Они все отчётливо услышали, что либерализм мой не будет простираться дальше первого января. Но уже я лично очень надеюсь, что в результате они сами ко мне все придут ещё в декабре, понимая, что первым делом в январе я отправлюсь с проверками к тем, кто ко мне не обратился.

Люди тут собрались все осторожные, понимающие. Так что, надеюсь, не найдётся ни одного гордеца, который решит меня проигнорировать и посмотреть, что будет, если ко мне не подойти ещё в декабре.

Захаров кинул на меня оценивающий взгляд, когда я закончил своё выступление вот таким образом. Впрочем, возражать он не стал. Сам, наверное, сообразил, что к чему.

***

Леонид Евстафьевич, подполковник ГРУ по своей прежней работе, и новый неофициальный начальник службы безопасности группировки Захарова, не очень часто удивлялся. Но сегодня всё же у него был веский повод для этого. Уж очень необычного пацана он увидел сегодня на своей новой работе…

Он всё честно о себе сказал, когда выступал, хотя обычно честно изъясняться не привык. Работа в ГРУ его этому не учила. Будучи военным разведчиком, как раз наоборот – нужно было уметь искусно врать при необходимости.

Правда, как всегда говорили опытные наставники, при малейшей возможности всё же нужно говорить ту правду, которая для тебя не опасна. Тогда меньше риска, что заврёшься и забудешь о том, что соврал.

На пенсии, в самом деле, сидеть было откровенно скучно. За плечами, правда, помимо военной академии, был техникум, можно было пойти куда‑нибудь по специальности. Но он отдавал себе отчёт, какой из него может получиться специалист. Работать в коллективе, в котором все будут прекрасно понимать, что он ни черта не помнит из того, чему его учили четверть века назад… Как‑то это будет совсем не по‑мужски. В такой роли он себя не представлял.

Был, конечно, вариант попроще – пойти куда‑нибудь вахтёром. Но ему всё же не семьдесят лет, чтобы докатиться до такого. Вакансии кладовщиков его тоже абсолютно не устраивали.

Был ещё вариант пойти преподавать, но он от него отказался категорически. Не любил он это дело вот просто до жути. Одно дело профессионально общаться с кем-то, из кого нужно вытянуть какую-то информацию. С этим все понятно. Это он умел делать. А вот другое –объяснять одни и те же самые вещи год за годом разным людям...

Конечно, когда он уходил на пенсию, он и представить себе не мог подобного варианта – что окажется частью вот такой вот, фактически, подпольной экономической структуры, которая извлекает добавочную прибыль из предприятий, принадлежащих государству, но в том стиле, как описано в «Капитале» Маркса. Правда, с моральной точки зрения его это абсолютно не беспокоило. В коммунистические идеалы он никогда не верил. Перестал верить после того, как побывал в капиталистическом мире.

За почти двадцать лет работы в разных странах он понял, что при капитализме человек его склада жил бы гораздо лучше, чем он может жить по возвращении в СССР. Как там в капстранах все устроено? Если ты человек энергичный и дисциплинированный, и у тебя есть определённые соображения по поводу того, как работает экономика, а чтобы достичь успеха, ты готов пахать шестнадцать часов в сутки, то и на самом деле можно разбогатеть. Потому что основная масса населения – что в СССР, что на Западе – состоит из совсем других людей.

Они не хотят работать больше восьми  часов в день. Да и столько, если честно, тоже не хотят. Им нравится развлекаться. Сила воли и готовность идти на жертвы? Нет, не слышали.

Поэтому в рыночной экономике с этими людьми достаточно легко конкурировать, становясь в результате богатым. Потому что ты совсем другой, чем они. И вскоре ты уже будешь нанимать их, чтобы они работали на тебя, принося тебе серьёзную прибыль.

Несмотря на эти абсолютно циничные с точки зрения Советского Союза мысли, идея о том, чтобы во время своей службы предать СССР и переметнуться на сторону противника, им, конечно, рассматривалась, но была отвергнута.

Он прекрасно понимал, что никогда после этого не станет своим, переметнувшись на сторону врага, ему никогда не будут полностью доверять. За ним будут периодически следить. Таковы правила игры.

Но чтобы заслужить хоть какое‑то, хотя бы минимальное доверие, ему придётся предать множество своих товарищей. И ради чего? Ради того, чтобы потом всю жизнь ходить и оглядываться, опасаясь мести ГРУ? Да ещё и ощущать себя при этом последней сволочью?

Так что нет – он служил добросовестно, все поставленные перед ним задачи выполнял. Правда, и о себе тоже не забывал.

Свободного времени, как у нелегала, у него было полно. Так что он свои теоретические размышления о том, что энергичный, волевой, дисциплинированный человек может заработать денег, работая на Западе, превратил из теории в практику. И, более того, даже сумел доставить заработанное в Советский Союз.

Поэтому с этой точки зрения совсем неудивительно, что он оказался здесь, у Захарова…

Дочитали главу – порадуйте автора, поставьте книге лайк, если еще не сделали этого раньше! Вам несложно, а мне – приятно!!! https://author.today/work/518228