Ревизор: возвращение в СССР 49

Глава 3

Москва, квартира Ивлевых

Только гостей сверху проводил и начал дверь закрывать – лифт открывается, и вижу в нём Марата. Конечно, ясно, что к нам приехал, раз на этой площадке вышел, а не выше, где Загит живёт.

– О, здорово, – сказал я, пожимая ему руку. – Как раз тебя небольшой подарок с Кубы дожидается.

– Это что за подарок такой? – тут же заинтересовался Марат.

– Проходи, разувайся, сейчас выдам.

Тут и Галия подскочила на звуки знакомого голоса.

– Привет, братик! – обняла она его.

Прошли в гостиную, Марат с детьми поздоровался, подхватив каждого на руки и подкинув легонько. Ну а после этого я вручил ему кокос.

Марат долго с любопытством его изучал:

– И как его правильно есть?

– Ну, если будешь молоко из него пить – не все просто любители – то надо аккуратно его раскалывать над какой‑нибудь большой кружкой или миской из нержавейки. Ну и помыть сначала, конечно.

Да, Марат захотел отведать таинственный фрукт по полной программе. Попил он кокосовое молоко и скептически поджал губы:

– А в книгах‑то так расписано, что прям какой‑то райский напиток, можно подумать… – несколько разочарованно сказал он, потом начал дегустировать мякоть. Пожевал немного и говорит:

– Да уж, сплошное разочарование. Столько ждал этого момента – ничего особенного в этом кокосе абсолютно нет. Банан и тот намного вкуснее, не говоря уже о том, насколько проще его чистить.

– Ну да, кокос сильно на любителя, – подтвердил я.

– Ну ладно, я чё пришёл, – оживился Марат, запивая кокос чаем. – Хотел рассказать вам, как я нового мужа матери прижучил на свадьбе. Поймал его, короче, около туалета, когда он бдительность утратил. А то в начале‑то он, пока трезвый был, смотрел на меня, как солдат на вошь. А потом подпил и расслабился. Тут я его и взял из засады.

В общем, сказал ему, чтобы он к Галие ближе километра не подходил, иначе я его прямо в асфальт втопчу. А также строго-настрого запретил ему с другими девками гулять, раз уж на моей матери женился.

Сделав небольшую паузу, чтобы отпить чаю, он продолжил:

– Я чё про всё это говорю? Не чтобы похвастаться, конечно. Нечем тут хвастаться, не так и сложно было его прижать, учитывая, что он крыса канцелярская. А потому что Москва же, как говорят, большая деревня. Если вдруг я сам не увижу, так вы с Галией где‑то на него можете наткнуться не в той компании. Так что, если увидите его с какой‑нибудь девкой гулящей, немедленно мне сообщайте – я с ним тут же разберусь.

Не стал ему говорить, что, в общем, вряд ли мы с Галией будем этим заниматься. Учитывая, как Марат с ним собирается разобраться. Обязательно себя под уголовку подставит. Людей сажают за то, что они других людей в асфальт втаптывают…

Когда проводили Марата, эти свои мысли жене изложил. Она со мной полностью согласилась:

– Не стоит Андриянов того, чтобы мой брат из‑за него в тюрьму садился.

Вот это поразительное здравомыслие – одна из черт характера, которые я люблю у своей жены. Та черта, которую она, видимо, унаследовала от Загита. Ясно, что от Оксаны ей она достаться никак не могла.

Во вторник утром, когда завтракал с Галией, меня неожиданно осенило:

– Слушай, Ахмад с моей мамой пойдут в субботу в гости домой к его новому начальнику, заместителю министра. А ведь мы даже не знаем, есть ли у матери приличное платье.

– Ну, наверное, есть, – сказала Галия, подумав немного, но, к моему удивлению, в этот раз не наморщив лоб. Похоже, у меня наконец получается потихоньку справиться с этой её привычкой. – Раз она ходила в посольство ГДР с Ахмадом, значит, есть что-то приличное...

– Проблема в том, что в том платье, в котором она в посольстве была, ее этот новый начальник Ахмада Балашов уже видел. Если она и к нему домой в нём же придёт, он может подумать, что у моей матери только одно приличное платье имеется. Но это, конечно, в том случае, если он относится к тем редким мужчинам, которые способны запомнить, какая одежда была на женщине неделю или две назад. Я лично, к примеру, к таким не отношусь точно.

– Да ладно, это нормально для мужчин, – рассмеялась Галия. – Я это в детстве неожиданно поняла, когда с папой беседовала и попросила сравнить тот сарафан, что я вчера носила, с тем, что на мне сегодня. Он тогда так забавно глаза выпучил и сказал, что главное, что я хорошо выгляжу. Я тогда и поняла, что он понятия не имеет, в чём я вчера весь день у него перед носом дома расхаживала.

– Но ещё одно платье маме в любом случае не помешает, – сказал я, улыбнувшись рассказанной истории. – Жаль, что Фирдауса в городе нету. Съездили бы вместе с ним в «Берёзку», подобрали бы там что‑нибудь приличное...

– Так, может, просто найти хорошего портного и пошить ей новое платье? – предложила Галия. – Я просто уверена, что если ты позвонишь Виктории Францевне и спросишь её, она даст тебе телефон хорошего портного.

– Ну да, и верно, – сказал я. – А то я уже хотел по привычке Сатчану звонить. Не нравится мне это, что у меня постоянно как возникает какой-то вопрос бытовой – тут же надо именно Сатчану звонить. Задолбал его уже, наверное.

– Ну, Паша, вы хорошие друзья, так что вряд ли. Ты же ему тоже поможешь, если ему что-то будет нужно, правильно же? – улыбнулась Галия.

– Ну так, я уже и помогал, – сказал я, вспомнив ту ситуацию, когда он, как куратор, сильно облажался, а я его прикрыл и на заседании нашей группировки в «Полёте» ничего об этом не сказал. Но это абсолютно не та вещь, которую с женой можно обсуждать. И тем более в квартире, где есть прослушка от КГБ.

– Ну тоже так, по мелочи… Уже и не помню практически, в чём именно там дело было, – объяснил я жене, которой, конечно же, тут же стало любопытно, в чём именно я оказывал помощь Сатчану.

К счастью, она уже спешила на работу, так что тему эту развивать дальше не стали.

Подумал также и о подарках, что мать с отчимом должны с собой принести к его начальнику. Ну, баночку икры, конечно, с собой принести надо, как и бутылку шампанского, но это у Ахмада и без меня наверняка имеется. Тем более он там хвастался, что в министерстве ему талоны на спецпаёк положены по статусу. Думаю, икра там точно есть, а шампанское в любом магазине продается…

Но надо, конечно, что‑нибудь эксклюзивное сверх этого. И желательно не из этого спецпайка. Начальник его, конечно, без году неделя в министерстве работает, наверное, ещё спецпаек не получал. Да и, кстати говоря, спецпаёк у него, как у заместителя министра, может оказаться совсем другим, гораздо более богатым по содержанию, чем у Ахмада. Но кто его знает, все же лучше добавить что-то не из спецпайка министерского…

К счастью, у меня как раз недавно появился для начальника Ахмада эксклюзивный подарок. Вон у меня целый ящик стоит с кубинским ромом, который в продаже отсутствует напрочь.

Галия ушла, а Валентина Никаноровна пришла и занялась детьми. Немножко времени у меня еще было, так что тут же Викторию Францевну набрал. Вначале расспросил её о делах, о здоровье, а затем уже задал вопрос про хорошего портного, упомянув и про то, что необходимо сделать это срочно.

Тут же получил телефон и заверение, что срочную работу этот специалист может сделать совершенно безукоризненно, если я, конечно, не буду шокирован выставленной ценой. Заверил, что, скорее всего, цена меня не шокирует, попрощался с ней, и тут же поднялся к матери.

Мама вначале, выслушав меня, привычно начала меня уверять, что ей ничего не надо:

– Не надо, сынок, беспокоиться. Есть у меня, что надеть. Не опозорю я своего мужа перед новым начальником!

Но достаточно быстро я выяснил, что речь всё же идёт о не таком большом количестве приличной одежды в ее гардеробе, как ей бы хотелось.

Так что тут же набрал свою квартиру, спросил у Валентины Никаноровны, не сможет ли она пару часиков посидеть ещё с одним малышом. Она, узнав, о чём идёт речь, тут же одобрила инициативу пошить Поле новое платье у хорошего портного и согласилась посидеть дополнительно с Ринатом.

Глянул на часы.

– Значит, мама, сделаем так. Мне скоро уже на конференцию в МГУ нужно выдвигаться. Она с японцами, опаздывать туда не имею права. Давай сейчас портного наберём, выясним, когда к нему можно приехать. Если вдруг прямо сейчас, то оставлю тебе телефон такси – тот самый, особый мой, на случай, если ты его уже потеряла, когда я в прошлый раз тебе его оставлял. И деньги тоже, чтобы на платье хватило. Не волнуйся, мы с Ахмадом потом рассчитаемся. А может, кстати, и пару платьев закажи. Фигура у тебя вряд ли изменится в ближайшие годы, правильно? Здорово, что ты сладкого почти не ешь. Да, точно. Закажи пару разных по стилю платьев. Скоро же уже на работу выходить. Декретный отпуск очень короткий.

Набрал тут же портниху, убедившись, что мама в принципе не возражает ни против одного из моих предложений. Трубку сняли быстро. Разговаривала вначале женщина со мной несколько холодно, видимо, смущена была моим слишком молодым голосом. Мол, что такой юный пацан у приличного портного, что для состоятельных женщин шьет, может у нее заказать? Но когда я сказал, что я от Виктории Францевны, строгий голос тут же наполнился теплом и уважением.

В общем, договорились, что через час моя матушка подъедет туда.

Быстро открыл сейф, достал оттуда триста рублей, сунул их матери.

– Два платья, скорее всего, дешевле обойдутся, – сказал я. – Но кто его знает, учитывая, что это очень хорошая портниха должна быть. Пусть на всякий случай у тебя побольше будет денег. И таксисту не забудь трёшку сверх счётчика дать, если, конечно, всё будет безукоризненно с обслуживанием.

Решив этот вопрос, ещё раз поблагодарил Валентину Никаноровну за помощь, оделся и пошёл вниз.

С утра ещё в окно выглянув, убедился, что снега по‑прежнему существенного нет, хотя мороз уже достаточно сильный – больше 12 градусов. Но дороги чистые, не скользкие, так что пока я продолжаю ездить на своей машине.

А вот если ситуация резко изменится, и снега навалит, то вполне возможно, как и в прошлом году, поставлю машину в гараж, да и буду снова на общественном транспорте ездить. Ну а если что‑то очень срочное, то у меня есть и заветный телефон такси, по которому всегда быстро в нужное место придёт машина с очень вежливым шофёром.

Да, и в Советском Союзе можно, не будучи партийной элитой, неплохо устраиваться, если есть нужные связи. Думаю, по части быта я себя обеспечиваю ничуть не хуже, чем видные коммунисты на серьёзных должностях.

***

Москва, Кремль

Межуев и так был напряжён, но когда он завершил свой доклад, который делал на протяжении пятнадцати минут, то его напряжение и вовсе достигло пика. Было с чего. Сейчас, фактически в ближайшие несколько минут, станет ясно – по крайней мере частично ясно – ловушка это или нет, это срочное выступление с докладом, непонятно кем организованное для него…

Если сейчас начнутся каверзные вопросы, на которые тяжело будет ответить, значит, дело однозначно нечисто.

Но вместо коварных вопросов прозвучало лишь два выступления в поддержку.

В обоих говорилось как под копирку, что действительно необходимо внедрять новейшие достижения научно‑технической революции в советскую экономику. Мы первыми запустили человека в космос, значит, и в научных технологиях должны быть тоже первыми. Это и будет доказательством преимуществ социалистической модели над капиталистической.

И всё в таком же духе. Лишь отдельные тезисы двух выступавших отличались, но всё сказанное было сугубо положительным.

После этого, поскольку других желающих выступить или задать вопрос не нашлось, Межуев получил разрешение сесть на своё место.

Слово после него взял Косыгин, который сказал, что правительство готово изыскать возможности для финансирования, по крайней мере, части из этих очень перспективных проектов.

«Значит, и с этим председатель КПК меня не обманул, – подумал Межуев облегчённо. – Ну, теперь, получается, только время покажет: удастся эти проекты успешно реализовать – значит, я в шоколаде, а не удастся… Возможно, именно на это и был расчёт того, кто пожелал меня подставить. Ну что же, теперь только время и покажет».

Участники Пленума тут же и проголосовали за то, чтобы правительство на основании сделанного доклада выделило финансирование на 1975 год на самые приоритетные научно-технические проекты из тех, что были озвучены в докладе Межуева…

***

Москва, МГУ

Приехал в МГУ. Сегодня у меня весь день занят конференцией с японцами.

Вчера днем созвонился с Эммой Эдуардовной на всякий случай. Она подтвердила, что все наши договорённости в силе, сказала, куда конкретно мне нужно сегодня прийти.

Так что я заблаговременно, за пятнадцать минут до начала, вошел в зал, выделенный для конференции в главном здании МГУ. Недалеко от входа за двумя столиками сидели женщины из деканата, что регистрируют участников. Но замдекана сказала, что мне туда подходить не нужно, учитывая, что я член оргкомитета.

К столику уже выстроилась очередь из четырёх японцев и одного, на мой взгляд, советского гражданина – только, судя по лицу, прибывшего откуда‑то из Якутии. Был у меня в прошлой жизни хороший друг из Якутии, так что я их влёт отличаю от японцев – в отличие от некоторых, кто не в состоянии понять разницу.

Гаврилина тоже была тут, бегала, беспокоилась, чтоб всё прошло как следует. Поздоровавшись со мной, показала на моё место в первом ряду, где я тут же и устроился.

Люди потихоньку собрались, и точно в срок, без всякого отставания, конференция стартовала.

Большую часть времени я просидел на первом ряду. Но был момент, когда, как и предупреждала Гаврилина, в президиуме слишком много мест опустело. И я по её кивку тут же занял одно из них – и там часик посидел, пока несколько седобородых профессоров не вернулось, решив какие-то свои дела, из-за которых они отлучались.

Сев в президиум, сразу увидел японского посла, сидевшего в середине пятого ряда. Он мне очень обрадованно кивнул и даже зачем‑то подмигнул, а потом начал наш ряд со мной фотографировать. Типичные манеры японского туриста, а он же посол… А хотя японцы пока что еще живут бедно и не колесят по всему миру группами в автобусах с двумя фотоаппаратами на груди у каждого… Это лет через пять только начнется, когда из-за мощного экономического роста в Японии после нефтяного кризиса этого года у них немножко денег на путешествия появится… Вот тогда весь мир на них будет смотреть и удивляться этой неутомимой жажде фотографировать каждый столб на своем пути…

Вот же энергичный человек этот японский посол! Хотя я не удивился, увидев его на конференции. Знаю, что это обычное дело, что когда какая‑то страна серьёзную конференцию проводит за рубежом, где большие учёные из нее задействованы, то дипломатический корпус во всём этом активно участвует. Так что мне следовало ожидать, что этот суперэнергичный азиат и здесь засветится.

Что касается самих докладов на конференции, то ничего особо интересного я для себя, к сожалению, хоть и надеялся на это, не услышал.

Ну да, конференция же по футурологии. А единственный специалист по футурологии, который прибыл из будущего и точно знает, что в нём будет, а что не будет, в этой конференции светил просто лицом – то на первом ряду, то в президиуме без всякого доклада. Я про себя, конечно…

С этой точки зрения, конечно, слушать их предсказания было достаточно смешно. Ни один эксперт и близко не попал к тому, что будет происходить в мире через десять – пятнадцать лет.

К примеру, наши советские ученые, конечно же, предсказывали процветание советской экономики в середине и конце восьмидесятых. И мне трудно было удерживать невозмутимое выражение лица, когда я их слушал. Хотелось, конечно, очень скептично хмыкнуть, слушая все эти бравурные прогнозы о процветании советской экономики в восьмидесятых… Они же не знают о том, что тогда уже лично Горбачёв ей займется…

Да уж, она так при нём процветать будет, что однажды просто возьмет и помрёт – как в той пословице про цыгана, который свою лошадь не кормил, чтобы сэкономить, и она себя даже очень неплохо чувствовала до определённого времени, пока не упала замертво.

***

Москва, редакция газеты «Труд»

Ландер положил трубку телефона, немало озадаченный поступившим звонком. Звонил помощник Громыко Сапоткин, и хотел его пригласить как можно раньше на приём к министру иностранных дел.

Как можно раньше, то есть сегодня вечером, Ландера категорически не устраивало. Он немножко переборщил сегодня со своей обычной дозой спиртного, поскольку в три часа дня никуда уже из редакции не собирался. Ну а что ему было себя сдерживать? Если бы хотели куда‑то вызвать по начальственной линии, он же с утра бы об этом вызове узнал. Кто же знал, что из стороннего ведомства кто‑то срочно захочет его увидеть, да ещё на таком уровне? Но с таким амбре к члену Политбюро никак нельзя идти…

Так что договорились встретиться уже завтра с утра. Хоть и с самого-самого. О причине вызова к Громыко его помощник ничего не сказал, ни словечка.

Впрочем, Ландер и сам догадывался. Наверное, его статья, опубликованная вместе с Ивлевым, – тому причина.

«Неужто Громыко всё ещё не может забыть то своё поражение, которое потерпел от меня, кубинского посла и самого Фиделя Кастро? Но, блин, Фидель Кастро далеко, а Громыко очень близко… Как бы чего плохого не вышло…»

Решение быстро пришло на ум. Открыв ящик стола, он нашёл в нем визитку кубинского посла, которую тот оставил у него после недавнего визита в редакцию. Помощницу свою тревожить не стал, сам же и набрал посла.

Правда, как и ожидалось, это оказался не его номер, а коммутатор в посольстве. Зато, когда Ландер представился, с послом его соединили уже через полминуты, шустро переключив, видимо, прямо на его кабинет.

– Эммануэль, здравствуй, – сказал Ландер. – Тут у меня, возможно, могут быть небольшие проблемы, так что я обращаюсь за помощью.

– Какого рода проблемы? – спросил тот.

– Ну ты же помнишь некоторые наши разногласия с Громыко, нашим министром иностранных дел, правильно? Меня завтра к нему вызывают. Мало ли он мне хочет какие‑то обвинения нехорошие предъявить. Я что хочу попросить: можешь ты договориться с команданте, чтобы тот меня в случае чего прикрыл перед Громыко?

– Вы про Фиделя Кастро сейчас? – задал идиотский, с точки зрения Ландера, вопрос кубинский посол. Да и голос у него какой‑то странный при этом был.

– Да, конечно. У вас же на Кубе один команданте, или я в этом не прав? – решил уточнить Ландер.

– Нет, конечно, конечно, один, – немедленно заверил его посол. – Я сделаю все возможное.

Успокоившись по этому поводу, Ландер пожелал Диосу удачного трудового завершения дня и попрощался с ним. Положив трубку, подумал: «Ну вот, теперь, надеюсь, за моей спиной будет мощная поддержка на случай каких‑то проблем с министром».

***

Москва, посольство Кубы в СССР

Посол Кубы в СССР сидел и задумчиво смотрел на телефон после странного разговора с главным редактором газеты «Труд».

Нет, он догадался, конечно, когда беседовал с Ландером у него в редакции, что тот слишком много пьёт. На Кубе, как бы, тоже алкоголиков хватало. Но в его голове никак не укладывалась прозвучавшая просьба.

Ландер что, действительно думает, что он, рядовой посол Кубы за рубежом, начнёт сейчас теребить МИД по поводу его просьбы? А то, может, ожидает, что он и напрямую позвонит прямо Фиделю Кастро по его просьбе?

Нет, естественно, что в случае экстраординарных происшествий такой звонок был бы возможен. К примеру, если бы посол узнал, что мир снова оказался на грани ядерной войны, как в 1962 году. Но, с его точки зрения, это единственный случай, когда он может звонить лично Фиделю.

А что касается просьбы Ландера… Тут либо человек настолько не разбирается в их кубинской иерархии, либо слишком много пил последние годы, и реальность его сознания уже очень сильно искажена. Кто он такой вообще, чтобы Фидель вступался за него перед кем бы то ни было?

Посол прекрасно помнил задачу, поставленную перед ним руководством. Фидель высказал пожелание – причём достаточно твёрдо – чтобы в газете «Труд» регулярно выходили статьи Павла Ивлева. Следовательно, именно о Павле Ивлеве послу и следовало заботиться.

А уж при каком именно главном редакторе – при Ландере или при другом – эти статьи в «Труде» должны выходить, команданте никак не уточнял. Следовательно, этот вопрос не имеет никакого значения для Кубы.

И непонятно, с чего вдруг Ландер вообразил, что его судьба имеет для Кубы и для Фиделя Кастро хоть какое-то значение. Только потому, что он появился у него в гостях по заданию руководства и подарил ему ящик кубинского рома?

Так он эти ящики с ромом перед праздниками по десяткам адресов развозит. Это когда люди очень уважаемые – министры, к примеру. А люди попроще, но тоже важные для Кубы, сами за своими подарками с удовольствием приезжают, как недавно Павел Ивлев приезжал.

Ну и тем более по техническим причинам иначе трудно было бы подарок вручить. Куда бы он даже при всём желании повёз бы Ивлеву подарок вручать? В его собственную квартиру, что ли?

Нет, живи Павел в уединённом особняке, красиво обустроенном, с камином и всеми остальными признаками того, что тут живёт очень серьёзный человек, – посол в принципе не отказался бы хотя бы разок съездить к нему в гости. Но подавляющая часть москвичей – и Ивлев вряд ли отличается от них – живут в квартирах многоэтажных жилых домов. И наносить подобный визит на служебной машине посольства будет, мягко говоря, не очень уместно, наверное. И сам Ивлев наверняка будет против такого, учитывая, сколько любопытных соседей соберётся посмотреть на машину с посольскими номерами, и начнет гадать, что за ящики такие из ее багажника в его квартиру потащили…

Тряхнув головой из‑за того, что в своих размышлениях отвлёкся от центральной темы, посол вернулся к осмыслению разговора с Ландером.

Нет, служебку начальству он, конечно, напишет. В Гаване должны знать об этом звонке. Как и о том, что главный редактор одной из главных газет в союзном СССР, по всей видимости, запойный алкоголик, начавший утрачивать связи с реальностью. Но ясное дело, что к главе государства с этой информацией никто не побежит. Так, будет просто лежать записка для служебного пользования.