Ревизор: возвращение в СССР 32

Глава 9

Москва. Квартира Ивлевых.

Положив трубку, поймал себя на мысли, что при большой семье сплошные праздники. Практически каждые выходные у кого-то гулять приходится. Хотя за отчима рад, конечно.

Во второй половине дня начал печатать фотографии с поэтессой, сразу помечая изображения, чтобы знать, какие негативы сдать в редакцию.

Пока я сидел, закрывшись в дальней ванной, снова кто-то начал трезвонить. Ну конечно, как же иначе… Ирина Леонидовна через дверь сообщила мне, что это Павел Сатчан. Ответил, что сам ему перезвоню скоро. Но возня с фотографиями подзатянулась, так что смог его набрать только минут через тридцать.

— Хорошо, что успел застать меня. Сможешь заехать ко мне? — сразу спросил Сатчан. — Ригалёв рыбу привёз. Вот, не знаю, что с твоей долей делать?

— О, рыбка, отлично! А ты на тренировке будешь сегодня? — поинтересовался я.

— Нет! Я сейчас ухожу с работы. У меня родители приехали, ждут дома тестя с тёщей. Поедем Римму с дочкой из роддома забирать!

— Ох, поздравляю ещё раз! — вспомнил я, что, и правда, уже пора забирать. — Я тогда сам заеду к тебе. Удобно будет? Во сколько лучше?

— Ну конечно удобно! После шести приезжай, — пригласил довольный Сатчан. — Уже наверняка дома будем…

— Фотоаппарат в роддом взять не забудь! — напомнил я, и мы попрощались до вечера.

Подумал, что надо по поводу детской площадки переговорить с Сатчаном, если возможность будет. Для него с Риммой эта тема тоже сейчас важна, так что должен заинтересоваться. Сразу положил свои схемы и эскизы девчонок в портфель, чтобы не забыть.

Снова зазвонил телефон. Оказалось, что это Галия набрала Ирине Леонидовне узнать, как дела у мальчишек. Попросил нашу няню мне трубочку дать, как поговорят, и сообщил жене, что мы приглашены в субботу к Алироевым по случаю повышения Ахмада.

— А по такому случаю дарят подарки? — озадаченно спросила Галия после первых восторгов.

— Конечно. Соответствующие случаю, но дарят обязательно. Но ты не беспокойся, я сам куплю, — пообещал я, решив, что надо напомнить о себе антиквару Некредину.

УВД Пролетарского района города Москвы.

— Так, ну что? Сегодня очередной визит к Голубевой, — задумчиво произнёс Градов, глядя на майора Баранова. — Надо уже как-то выходить на покупку у Погашева подделок…

— Мы в пятницу с Саврасовым комедию в ресторане ломали-ломали, а Погашев за нами так и не поехал, — ответил тот. — Может, сегодня поедет? Нужно опять договариваться с угрозыском.

— Договоримся…Так, ну а как нам подтолкнуть его к действиям? — спросил начальник отдела. — Так-то он может долго к тебе приглядываться. Сколько его еще обхаживать будем?

— Я уже и сам об этом думал, — признался майор. — Надо форсировать события понемногу. Придётся Любане опять поработать наивной болтушкой. Скажет Голубевой, что я в начале июня домой собираюсь, а когда вернусь, не говорю. И она очень волнуется, что я ей подарки никакие не дарю, хотя сам дорогие вещи скупаю. Скажет, например, часики золотые купил, а даже померить не дал. Вот уеду, мол, и с чем она останется?

— Нет, так не надо говорить, — заметил Градов, подумав, — а то он решит ещё, что ты деньги уже все потратил. Лучше скажи так, — повернулся он к Мироновой, — что очень волнуешься, что будет, как в прошлый раз. Он золото покупал, покупал, а ничего не подарил. Часики золотые даже померить не дал.

— Согласен, — кивнул майор.

Люба тоже сосредоточенно кивнула.

— Так. Значит, это ты сегодня ей скажешь, — подвёл итог подполковник. — А ты, майор, смотри по обстановке. Начнёт Погашев удочку насчёт своих подделок закидывать, сразу не соглашайся, возьми паузу подумать.

— Разумеется, — кивнул Баранов.

Рассмотрев при нормальном свете получившиеся фото с поэтессой, решил, что можно ей звонить и договариваться о встрече. Фотографии получились отличные. Даже засомневался сам, какие именно выбрать. Какую ни возьми — хорошая. Юлия Владимировна точно должна быть довольна.

Трубку взял Алексей Яковлевич. Я представился и объяснил, что хотел бы подвезти Юлии Владимировне на согласование статью и фотографии, но той не оказалось дома…

— А ты так быстро уже написал? — удивился заслуженный драматург. — Я бы и сам посмотрел статью, если ты не против.

— Я с удовольствием, Алексей Яковлевич! — искренне обрадовался я. — Ваше мнение для меня очень ценно.

— Ну подъезжай тогда завтра вечером, — предложил он, — часикам к семи. Мы уже оба должны быть дома к этому времени.

Он продиктовал мне адрес их московской квартиры. Поблагодарил его и оставил ему свой телефон на всякий случай, вдруг что-то изменится.

Фух… Ну надо же, с какими людьми судьба сводит…

Решил сходить к художникам на первый этаж. Дома оказался один Михаил Андреевич, Елена Яковлевна ушла в мастерскую.

— Тут такое дело, — начал я расспросы. — Не сочтите меня совсем за бескультурного человека. Но, может, вы знаете, кто написал сценарий фильмов «Ленин в октябре», «Полосатый рейс», «Человек амфибия»? Это муж Юлии Друниной. Зовут Алексей Яковлевич. Он еще «Кинопанораму» раньше вел.

— Так, Каплер, — озадаченно посмотрел на меня художник. — А что?

— Да интервью брал вчера у Юлии Владимировны, был у них на даче. И постеснялся спросить, как фамилия её мужа…

Михаил Андреевич рассмеялся.

— Да уж. Ситуация, — с сочувствующей улыбкой посмотрел он на меня. — В лоб действительно лучше не спрашивать… Тем более, что человек он непростой, повидал в жизни много.

— Да, удивительная пара, — согласно кивнул я. — Оба талантливые в своих сферах. Опыт жизненный в глазах читается. У Юлии Владимировны такие стихи о войне… Смотришь на нее, и не можешь поверить, что такая хрупкая женщина пережила все это. И муж тоже талант. Фильмы такие хорошие по его сценариям сняты.

— Да там не только фильмы… — задумчиво усмехнулся Михаил Андреевич, — биография у него потрясающая, на несколько жизней хватит.

— Я к нему поеду завтра, статью и фотографии показать, надо будет расспросить, — предвкушающе потер я руки.

— Лучше особенно не спрашивай, — покачал головой сосед. — Только, если сам разговор заведет. Там такие истории в его жизни были… Ладно, только между нами, — махнул он рукой, подзывая меня поближе и понижая голос.

Я заинтересованно сел поближе.

— История у него нехорошая по молодости была, — начал рассказывать Михаил Андреевич, — в лагерях он отсидел лет десять почти. С дочерью Сталина встречался, вот и сослали. Отсидел сначала пять лет, и дернул его черт вернуться в Москву сразу. Его на карандаш взяли и еще на пять лет отправили. Вот такая история… Так что ты поаккуратней с ним, особо не спрашивай, лучше сам слушай.

Я благодарно кивнул Михаилу Андреевичу. Повезло мне с соседом… Все же, что ни говори, а информация — это сила. Так бы сказал что по незнанию, неудобно могло получиться.

— А мы с пленэра вчера только вернулись, — сменил тему Михаил Андреевич, — в Куйбышев опять ездили. В воскресенье хотим друзей собрать, у Леночки юбилей был восемнадцатого. Правда, мы ещё не всех обзвонили… Но мы вас с Галиёй приглашаем.

— С удовольствием придём, — удивился я такому неожиданному приглашению.

— Мы ещё всё уточним и зайдём к вам, хорошо?

— Разумеется, Михаил Андреевич, — ответил я и попрощался.

Только подумал, что сплошные праздники один за другим, как на тебе, ещё один юбилей. Ну, к антиквару я так и так собирался… Подумал, что ещё к Сатчанам сегодня ехать. Подарок-то уже подарен, но с пустыми руками всё равно не приедешь. Пошёл на наш рынок за цветами.

Италия. Рим.

Гвидо Лентини, сделавший карьеру в итальянском профсоюзном движении и давно сотрудничавший с КГБ, удовлетворённо вспоминал результаты блокады авиабазы в Авиано профсоюзными активистами.

Гвидо удалось поднять людей на борьбу с американцами. Полиция трижды срезала цепи и всех поголовно активистов увозила в каталажки. Но их место занимали другие, приезжающие с соседних городов и даже провинций. Хорошо освещаемые прессой демонстрации с плакатами «Они делают из наших жён и детей мишени для ядерных ракет!» не оставляли никого равнодушными. Желающих принять участие в блокаде авиабазы с каждым днём становилось всё больше. Приезжали и организованные группы, и озабоченные судьбой своей страны одиночки.

Первая американская делегация не смогла даже приблизиться к базе. Они приехали днём, открыто. Активисты сплочённой цепью преградили им дорогу. Не решившись вступить в открытое противостояние с итальянцами, американцы отступили до особых указаний в соседний с Авиано городок, но местные принципиально отказывались их обслуживать. Им даже прокололи там шины у автомобилей.

Более того, католическая церковь активно поддержала это противостояние итальянцев. Местные падре благословляли демонстрантов. Это еще больше сплачивало и вдохновляло протестующих, и сочувствующих им граждан становилось все больше.

Гвидо удовлетворённо потирал руки в предвкушении очередной попытки американцев проникнуть на базу. Это будет масштабное противостояние. Он сам уже видел десятки дежуривших у авиабазы журналистов мировых информагентств.

Ну вот, есть чем перед Москвой отчитаться, — думал довольный Гвидо.

Святославль.

Придя с работы, Оксана с довольной улыбкой посмотрела на себя в то самое зеркало в прихожей, которое сын в субботу приходил вешать.

И квартира потихоньку обживается, — думала она, — и мужчина такой интересный на горизонте нарисовался… А почему бы и нет? Загит со мной развёлся. Я теперь свободная женщина! Я ещё могу устроить свою личную жизнь. И неплохо устроить. И пусть бывший потом локти кусает, что упустил!..

Она же сразу заметила, что у Антона нет обручального кольца и чем больше Оксана думала о новом начальнике Галии, тем больше приходила к выводу, что дочь слишком молода и глупа для такого мужчины. Ему нужна зрелая женщина с соответствующим жизненным опытом… А тем более, у неё с Антоном так много общего! Ей даже не пришлось ему доказывать, что это ненормально, то, что в семье её дочери происходит. Более того, он сам из-за этого сильно озадачился. Ему этот факт показался настолько странным, что он проехал сотни километров, чтобы узнать её мнение обо всём происходящем.

Умный и решительный мужчина, — мечтательно думала Оксана. — Нужно найти хороший повод позвонить ему… Надеюсь, Галия и дальше будет держаться за своего Пашку руками и ногами и не вздумает охомутать своего нового начальника, — возникла вдруг тревожная мысль. — Куда моему желторотому зятю до Антона? Это поймёт даже моя дурочка дочь… Пожалуй, стоит поторопиться…

К шести часам приехал к Сатчанам. Поздравил и обнял Римму, вручил букет, похвалил, что хорошо справилась и прекрасно выглядит. Поздравил ещё раз всех остальных.

Все собравшиеся меня уже прекрасно знали, кроме Сатчана-старшего. С ним меня знакомили одновременно и сам Павел, и его матушка. Колоритный, конечно, товарищ оказался контр-адмирал. Чисто внешне ростом немного ниже сына и заметно пошире в плечах, а в остальном они оказались очень похожи, даже голос схож и интонации. Но строгое сосредоточенное выражение лица Сатчана-старшего, его холодный взгляд, вертикальные морщины между сурово сдвинутых бровей — все говорило о том, что у такого отца не забалуешь…

— Очень приятно, Ивлев, — пожал я его протянутую руку.

Женщины суетились, бегая между кухней и спальней, а мы с мужчинами расположились в зале, где уже был разложен и сервирован большой полированный стол.

Игорь Александрович оценивающе поглядывал на меня украдкой, ловил несколько раз его взгляд на себе. Но в разговор со мной не вступал, только слушал и наблюдал. Присматривался, так сказать. Зато с министром Авериным мы разговорились быстро, обсудили новости по их противостоянию с МПС.

— Это старый, больной вопрос, — эмоционально говорил он, — ну, ты же и сам всё это знаешь…

— Да, — кивнул я. — У МПС бюджет не рассчитан на все переезды страны, а Министерство автодорог не имеет права вмешиваться в функционирование железной дороги.

— Вот именно, — развёл руками Николай Алексеевич. — Мы предлагали увеличить бюджет МПС в расчёте на дополнительные объекты. Но МПС сопротивляется, это же сотни тысяч объектов по всей стране…

— Бюджет на строительство железнодорожных переходов все равно так или иначе выделят, никуда не денутся, особенно в городах. Это безопасность и граждан, и самого железнодорожного движения, — задумчиво рассуждал я. — А это колоссальные средства… И то министерство, что будет эти бюджетные средства осваивать, хорошо повысит свою значимость.

— Но какой ценой? — с сомнением посмотрел на меня министр. — Думаешь, они нам навстречу пойдут и дадут спокойно строить эти переходы?

— Да, вопрос непростой, — вынужден был признать я, не особо разбираясь в их межминистерской кухне. — Но на узких участках, на две-три или даже четыре колеи, они вам вообще будут не нужны. Можно разработать типовые проекты воздушных переходов и собирать их на две опоры по краям железнодорожных путей. Типовые опоры, типовой пролёт. Пролёт краном на опоры поставили, приварили, покрасили и поехали дальше.

Сначала простые участки оснастите переходами, их будет больше всего. Снимите основное напряжение, люди сразу вздохнут с облегчением. А потом уже перейдёте к сложным участкам, широким. Там уже будут или более сложные типовые проекты, или вообще индивидуальные. Вот тогда и понадобятся согласования с МПС для строительства промежуточных опор. Но это уже будет совсем другой объём взаимодействия, гораздо меньший.

— Н-да? В принципе, подумать стоит, — задумчиво смотрел на меня министр Аверин.

— А потом вам будут каждый год бюджет на содержание уже построенных переходов выделять, — продолжил я убеждать его. — Их же надо будет чистить от снега, ремонтировать, красить… Только сразу предусмотрите в новых проектах увеличенную ширину лестничных пролётов, чтобы было куда положить пандусы для колясок, как детских, так и инвалидных. И ширину ступеней между пандусами предусмотрите нормальную, чтобы можно было спокойно ноги ставить, когда с коляской спускаешься. И уклон на стороне с пандусом нужен не такой крутой. А то либо самому спускаться задом наперёд приходится, либо ребёнок в коляске вниз головой спускается…

— У тебя, я смотрю, на любой вопрос есть ответ? — впервые вступил в разговор контр-адмирал Сатчан.

— Нет, конечно, — скромно улыбнулся я, — Просто дети недавно родились, очень актуальная для меня сейчас тема, сами понимаете.

Министр при этих моих словах энергично кивнул, намекая, что и в их семье пополнение и тема пандусов близка, а Сатчан-старший понимающе усмехнулся и подключился, наконец, к нашей беседе, вспоминая о проблемах взаимодействия разных структур в военном ведомстве.

Тут женщины уложили кроху спать и вспомнили про нас. Мы тут же оказались за столом. Увидев, что Римма потянулась за куском только что привезенной из Астрахани рыбы, вспомнил, как у меня Галия налопалась солений и остановил её рассказом про ту историю.

— Рыба, конечно, не маринованный чеснок, но у нас и дети были тогда уже постарше, — с сомнением сказал я.

— Что ж, совсем нельзя, даже попробовать? — удивилась и расстроилась Римма.

— Попробовать можно, только чуть-чуть, — ответила ей мать. — Заодно проверим, как Катюша отреагирует. Если все в порядке будет, то потом можно еще кусочек съесть.

— Катюша? — переспросил, улыбаясь, я. — Уже решили, как назвать? А мы долго определиться не могли…

— Ну, так вам сразу два имени надо было придумать, — ответил, подмигнув мне, Сатчан-младший.

Мы с ним пить не стали, а дедушки с удовольствием «обмыли ножки внучке». Мы ещё раз поздравили Римму, бабушек. Все были рады и счастливы. Когда малышка в соседней комнате немного покряхтела, женщин моментально словно ветром сдуло из-за стола, и мы опять остались в комнате чисто мужской компанией.

— Слушай, а как там у вас с Фирдаусом дела насчёт плитки? — выбрал я момент, когда министр с адмиралом пошли курить на балкон.

— Обещали, что в начале июня уже будет в Москве, — ответил Сатчан. — Твои уже всё получили и плиткой расплатились, осталось затащить плитку в Союз.

— Ну хорошо, а то у меня уже отчим беспокоиться начал, — ответил я. — Хочет до родов успеть ремонт сделать…

— Скажи, недели две ещё пусть подождёт, — попросил он. — Первый раз же…

Вернулись за стол новоявленные дедушки, и мы закрыли эту тему.

— У меня тут ещё идея одна есть, — сходил я в коридор за портфелем и достал эскизы детского городка. — Детскую площадку хочу у себя во дворе новую сделать, — передал я эскизы и свои схемы другу.

Рисунки быстро оказались в руках и у дедушек. Все трое с любопытством разглядывали их, обмениваясь мнениями.

— Мне тоже такое во двор надо! — посмотрел на меня Сатчан-младший так, как будто я его чем-то обделил.

— Вот… Понравилось⁈ Знал, что оценишь. И где нам это заказать?

— На «Полёте», — сходу ответил он. — Всё сделают в лучшем виде, там полно мужиков рукастых.

— А инженер-конструктор у них есть? — спросил я. — Там же надо нагрузки рассчитать, материал расписать… И стоимость нужна. У нас же кооператив, — многозначительно посмотрел я на него.

— Найдём инженера, — ответил Сатчан, кивнув, мол. понял тебя. — Давай к директору завтра сходим, обсудим…

— Если только после обеда смогу, — достал я свой ежедневник. — С утра у меня лекция, а вечером у меня встреча с Юлией Друниной…

— Правда? — удивился Сатчан. — Ты всё-таки договорился с этой поэтессой об интервью?

— На интервью я вчера к ним на дачу ездил, — ответил я. — Теперь надо фотографии ей показать, и муж её хотел статью мою посмотреть, — ответил, аккуратно собирая со стола свои эскизы и схемы.

— Ну и как съездил? — не скрывая любопытства, спросил Сатчан.

— Отлично. Люди очень интересные… Бутербродами с балыком из осетра угощали, — подмигнул я ему.

— О! Ты, кстати, рыбу свою не забудь! — вспомнил Сатчан и тут же притащил мне здоровенный кусок на десять килограмм.

Расплатился за рыбу. Договорились о встрече завтра на «Полёте» в три часа, и я стал прощаться.

— Приятно познакомиться, — протянул мне руку контр-адмирал.

— Я тоже очень рад знакомству, — искренне ответил я.

Женщины тоже вышли меня проводить. Ещё раз всех поздравил, попрощался и уехал. Ну, на первый взгляд, вроде налаживаются потихоньку отношения у Сатчана с отцом…