Ревизор: возвращение в СССР 32

Глава 12

Москва. УВД Пролетарского района города Москвы.

— Если вас домой к Голубевой пригласили, значит, никаких подозрений насчёт вас у них нет, — рассуждал подполковник Градов. — Теперь главное не проколоться и не спугнуть их. Денег в этот раз с собой не бери.

— Разумеется, — согласился майор Баранов.

— Покажет монеты, делай вид, что интересуешься, рассматривай, расспрашивай, но так, чтобы он понял, что ты полный дилетант в этом деле.

— Да я уже думал об этом, — кивнул майор. — И сам не разбираюсь, и знакомых таких, чтоб разбирались, не имею.

— Правильно, — одобрил Градов. — Люба, у тебя задача одна, быть наивной, доверчивой и в меру глупенькой. Больше ничего. Понятно?

— Понятно, Александр Демидович, — недовольно пожала плечами лейтенант Миронова.

— Без самодеятельности, Миронова! — заметил это Градов. — Майор сам всё сделает!

— Хорошо, хорошо, — ответила та, скрестив руки на груди.

— Что, Миронова, несколько раз в ресторане посидела под прикрытием, так Матой Хари себя почувствовала? — хохотнул капитан Дубинин.

Девушка в ответ возмущенно насупилась, но огрызаться не стала. Доля правды в словах коллег была, конечно. Но смотрела все равно с вызовом, не желая давать себя в обиду.

— Так, давай я со своими подчиненными сам разберусь, — остановил его майор и внимательно посмотрел на Любаню.

Что-то она, и правда, как-то изменилась, — подумал он, — дерзость, уверенность в глазах появились… Это же могут не только наши заметить. Как бы она всю операцию нам не сорвала.

Когда они стали готовиться к предстоящей встрече и остались наедине, майор решил в открытую с ней поговорить.

— Люба, меня беспокоит твоё поведение, — начал он. — Ты сегодня ведёшь себя иначе, чем раньше. Это может спугнуть Погашева.

— А что такого? Я же не с ним так себя веду, — возразила та. — При них я опять буду дурочка с переулочка.

— Нет, не будешь, — уверенно возразил он ей. — У тебя не получится никого обмануть, если будешь надолго выходить из роли. Привычка — вторая натура, въедается в плоть и кровь. Каждую секунду никто не может контролировать себя. Отвлечешься на минуту и все, образ простушки слетит моментально.

— Да кто так сразу такое заметит? — насупилась Любаня. — Это присматриваться надо специально, наблюдать.

— Люба, пойми, — начал терпеливо объяснять майор, — эти люди очень многим рискуют, они всё время начеку. У них чутьё, как у дикого зверя. Они подставы за версту чуют. И моему опыту поверь тоже. Тебе не обмануть Погашева в том состоянии, в каком ты сейчас находишься.

— А в каком таком я состоянии? — обиделась она.

— Не дуйся… Тебе сейчас кажется, что ты уже очень многое узнала, многому научилась, — терпеливо начал объяснять он. — Все через это проходят, поверь мне. И я проходил. И Дубинин… Много новых эмоций, ощущений и кажется, что уже всё видел и всё знаешь. А на самом деле, ты только окунула мизинчик в оперативную работу. Пойми это и смирись с этим прямо сейчас. Иначе будет очень-очень плохо…

— Кому? Мне? — озадаченно смотрела на него девушка.

— Ну, во-первых, делу нашему. Мы просто его провалим. А во-вторых, нам с тобой может быть очень плохо. Ты же не знаешь, на что способен Погашев, если поймёт, что его обложили со всех сторон.

— Но нас же будут страховать Дубинин с Курносовым, — возразила Люба, все еще пытаясь отстоять свою позицию.

— Из дома напротив? Что они успеют сделать, если Погашев вдруг запаникует и решит избавиться от нас?

— Как избавиться?

— Как избавляются от ненужных свидетелей? Может, ножом в печень. Может, удавку на шею, чтоб квартиру подруги не пачкать…

Он специально сгустил краски, чтобы привести напарницу в чувство хоть немного. А то эйфория от нескольких ударных доз адреналина в короткий промежуток времени сыграла с ней очень дурную шутку.

Мытищи. Квартира Голубевой.

— Лер, меньше знаешь, крепче спишь, — ответил Погашев подруге на её вопрос, почему Векеса не рассказывает ничего Любане о своих планах? — Я уже думаю, что и мне не надо было тебе многое рассказывать.

— Это почему? — перестала она шинковать варёные овощи на салат и села напротив него.

— Потому что ты — слабое звено, тебя легко запугать и обмануть… Не дай бог, начнётся какая заварушка, сам я ещё может, и выкрутился бы. А с тобой мои шансы резко падают… Так что он всё правильно делает.

— Это почему же я слабое звено? — возмутилась Лера.

— Потому что я не смогу узнать, что ты вспомнишь и как об этом в милиции расскажешь… Зуб даю, это будет расходиться с моей версией. Понимаешь?

— Хм… А я ничего никому не буду рассказывать, — занялась опять готовкой подруга.

— Лера, — с усмешкой посмотрел на неё Погашев. — Их специально учат показания получать. Они тебе наплетут, например, что у меня другая женщина есть, и ты им всё сама расскажешь от обиды! И что было, и чего не было…

— Серьёзно? — удивлённо посмотрела она на него. — Хорошо, что предупредил… А то я, и правда, поверила бы…

— У них, знаешь, сколько таких приёмчиков? — с досадой проговорил он. — Поэтому негр всё правильно делает. Нельзя рассказать о том, чего не знаешь.

— Ну, подожди, — возразила Лера. — Но когда вернуться собирается, он же мог бы ей сказать? Как это может ему повредить? А каково Любке здесь оставаться, если она не знает, когда он вернётся и вернётся ли вообще?

— Лер, а если он сам не знает, когда он вернётся и вернётся ли вообще? Ну, что ты, как маленькая? Не поняла ничего в ресторане? Его могут принять в любой момент. Он может срок получить. Его могут на родине прикопать, у нас никто и знать не будет… Африка нищая, он по их меркам, да еще таким бизнесом занимаясь, миллионер натуральный. Введет в соблазн кого, его и грохнут. Так что он ей должен сказать? Прощай, дорогая, возможно, мы сейчас видимся с тобой в последний раз?

Лера отвернулась с недовольным видом. Слышно было только, как нож стучит по разделочной доске. Оправдывая нового приятеля, Сергей высказал подруге свои собственные мысли и опасения. Как ни крути, а срок за то, чем он занимается, светит немаленький.

Перед тренировкой в раздевалке Сатчан, только появившись, сразу направился ко мне.

— Помощница сказала, ты звонил сегодня?

— Да уже неважно… Был вопрос, сам решил, — ответил я. — А куда ты так сегодня сорвался с полдня?

— А-аа, — улыбнулся он. — В Сокольниках выставка сегодня открылась «Автосервис-73», вход был только по пропускам. Сходили с Бортко, Ригалёвым и Войновым.

— Ну и что там было интересного?

— Ну и выставка сама, конечно! Но не менее интересное — это машины, на которых иностранцы на выставку приехали!

Когда я осознал, что он сказал, меня такой смех разобрал. Конечно, сейчас в СССР любая иномарка — диковинка. А если ещё и представительского класса!.. Небось, дипломаты да главы представительств зарубежных стран и предприятий приехали в первом дне выставки поучаствовать. С белыми номерами, конечно, по которым сразу можно понять, что машина принадлежит иностранцу…

Москва. Партком завода «Серп и молот».

— Сколько-сколько⁈ — воскликнул Пестов, не поверив собственным ушам.

— Сто шестьдесят три тысячи рублей, — повторил Ваганович. — Мы сами поверить не могли. Я тогда ещё вторым секретарём горкома был. Мы сразу с первым в РУВД приехали. Статья в газете об этом была… Без подробностей, правда. Следствие ещё шло.

— Нет, но какой облом, мужик копил-копил и помер, имея сто шестьдесят с лишним тысяч, — задумчиво проговорил Лосев.

— Бывает, — развёл руками Ваганович.

— Угу, — недовольно проговорил Пестов. — Бывает хуже, но реже… На чём же он умудрился столько денег сделать?

— Заведующий городской базой-то? — с усмешкой взглянул на него главный механик Колпаков.

— Это же тебе, Егор Романович, не Москва, — возразил ему Лосев. — Маленький город, снабжение соответствующее… На чём он, правда, мог столько денег сделать?

— И недостача там была, — задумался Ваганович, припоминая события двухлетней давности. — Товарные муляжи вместо самих товаров на полках лежали… Но на этом, действительно, таких денег не сделать. Он через нашу городскую базу левые товары продавал.

— Это как? — удивлённо спросил Колпаков. — Где он их брал?

— Этим делом следствие занималось, Егор Романович. А его с какого-то момента в область забрали. Учитывая размер суммы…

— Вот так всегда! — недовольно заметил Лосев. — На самом интересном месте!

Святославль.

Левичев написал заявление об увольнении с завода, но его заставили отрабатывать две недели. Он уже мысленно распрощался и с ЖБИ, и со Святославлем. Ему ещё придётся какое-то время здесь появляться, пока они не продадут дом в Шамордино, но в душе он уже считал себя жителем Брянска и посматривал на коллег свысока. Ещё он очень жалел о потере машины… Уже привык к ней и чувствовал себя униженным каждый раз, когда приходилось добираться куда-то на рейсовом автобусе.

Ну ничего. Будет ещё и на моей улице праздник, — успокаивал он себя, поглядывая на часы.

Хоть он и решил принципиально ничего не делать на работе все оставшиеся две недели, что его заставили отрабатывать, но высиживал жопа-часы в кабинете исправно. Дождавшись окончания рабочего дня, он направился домой, с раздражением размышляя, что придётся сейчас ждать автобус и трястись вместе со всеми…

Но едва он вышел с проходной, как к нему подскочил Рябов, с которым они совсем недавно квартиры обменяли, и с размаху врезал по лицу. От неожиданности Левичев застыл на месте, и кулак Рябова пришёлся точнёхонько в нос. Потеряв равновесие, Левичев рухнул на задницу. И ошалев от происходящего, подниматься не спешил.

— Вставай, трус! — заорал взбешённый Рябов, сжимая руки в кулаки. — Чего расселся⁈

Убрав руку от лица, Левичев увидел на ней кровь.

— Ты мне нос разбил, гад! — гнусавым голосом ответил он, и не думая вставать.

Что за придурок⁈ — раздражаясь ещё сильнее, думал он. — И так на этих обменах машины лишился, так ещё и этот идиот нос разбил! А главное, за что⁈ А действительно, за что?

— Ты чего вообще? — спросил он.

Рябов со всей злости врезал ногой в бордюр рядом с ним, и заорал:

— Ты что с квартирой сделал⁈ В ней же находиться невозможно, не то что жить! Дышать нечем! С тобой по-человечески, а ты!.. Сволочь! Верни мне назад мою квартиру!

Мимо них проходили работники завода, замедляя ход и с любопытством поглядывая на сидящего с окровавленным лицом Левичева и беснующегося рядом Рябова.

— Что здесь происходит? — услышал он знакомый голос над собой.

Повернув голову, Левичев увидел над собой главного инженера завода Козина.

— Виктор Матвеевич, на меня напали. Вызови, пожалуйста, милицию, — задыхаясь от бешенства и крови в носу просипел Левичев.

Фиг ему, а не квартиру назад! — думал он. — Передумал меняться, гад, вот что-то и придумал.

Мытищи. Квартира Голубевой.

Василий и Люба подъехали к дому, куда их пригласили Погашев и Голубева. Сразу выяснили, что квартира эта съёмная, ни он, ни она тут не прописаны. Сам майор не появлялся здесь заранее в целях конспирации, но коллеги здесь уже побывали и осмотрелись.

Оглядев двор между двумя пятиэтажками, Василий попытался прикинуть, где сейчас засел наблюдатель? Дубинин рассказывал, что двор старый, утопает в зелени, которая полностью перекрывает обзор с крыши. Им пришлось через участкового искать помощников среди общественности, чтобы получить доступ в одну из квартир в доме напротив…

Люба нервно теребила шпагат, которым был перевязан свёрток с подарком.

— Расслабься, подумай о чём-то хорошем, улыбайся… Ты же к подруге на день рождения идёшь, — проговорил Василий, поглядывая на Любу и доставая букет с заднего сидения. Он уже всерьез опасался за исход дела и жалел, что сказал про нож и удавку. Так-то сработало, но последствия… От опасной самоуверенности та перешла к другой крайности, начав психовать. Вот ни хрена я не психолог… — думал майор. Может, зря взял напарницу сегодня с собой? Возможно, надо было что-то придумать и переиграть все… Сказать, типа ногу подвернула, и никак не могла прийти… Но что уж теперь-то?

Они поднялись на второй этаж и, услышав задорную музыку за дверью, переглянулись. Василий нажал на дверной звонок и подержал его подольше, чтобы в квартире услышали.

Дверь распахнулась, и Погашев широким жестом велел им проходить. А сам поспешил вперёд.

— Аркаша! Музыку! — показал он кому-то в комнате руками крест-накрест, и тут же стало тихо.

К ним подошла Валерия и ещё одна пара. Василий сперва поздравил Голубеву, Люба отыгрывала роль подруги и, вручив подарок, обняла и чмокнула её в щёчку.

— Это наши друзья, — представил их Погашев, — Аркаша и Иришка.

— Аркадий, — протянул руку Василию мужчина, с интересом разглядывая новеньких.

— Векеса, можно Век, — ответил Василий, улыбнувшись ему и его спутнице.

После знакомства опять включили музыку, и Василий получил возможность осмотреться. Однокомнатная квартира с маленькой кухней, ничего особенного… Никаких признаков того, что здесь живут зажиточные барыги. Хозяйка пригласила всех за стол. Василий разглядывал замысловато оформленные закуски, фаршированные яйца, в виде маленьких зайцев, селёдку под шубой в форме рыбы и думал, сколько же труда во все это вложено…

— Прямо, жалко это есть, — взглянул он на Голубеву, и она сама начала накладывать мужчинам в тарелки салаты, а Погашев открыл бутылку шампанского.

День рождения как день рождения… Ели, пили, танцевали, рассказывали анекдоты, смеялись… Василий балкон открыл, чтобы напарникам было легче ситуацию контролировать. Выходил покурить, периодически отмечаясь, что с ними всё в порядке…

Но самого главного так и не случилось. Василий уже начал думать, что весь этот праздник Погашев устроил, чтобы познакомить его с Аркашей.

Девчонки собрали тарелки со стола перед сладким и устроили себе отдельную посиделку на кухне. Оставшись одни за столом, мужчины подсели к Василию поближе.

— Слушай, Век, — задумчиво начал Погашев. — Тут такое дело… Мы с Аркашей года два назад схрон чей-то нашли… Никому об этом не сказали.

— Что за схрон? — сделал заинтересованное лицо Василий. — С оружием?

— Да нет, — хмыкнул Аркаша. — Монеты… Клад. По нашим законам его сдать надо. И за это двадцать пять процентов нашедшему положено…

— Мы тогда подумали, что жирно будет государству семьдесят пять процентов отдавать, — добавил Погашев. — А теперь сидим и не знаем, что с этим кладом делать? У тебя никто монетами царскими не интересуется? Мы отдадим не очень дорого.

— Монеты царские?.. Вряд ли, — сделал скептическое лицо Василий. — Если только золотые…

Погашев поднялся, достал что-то из вазочки в серванте и положил перед Василием.

Ну, вот и свершилось, — подумал тот, беря в руки золотые два рубля тысяча семьсот двадцать седьмого года. Рассмотрев с деланным любопытством год на монете, он поцокал языком и положил её на стол.

— И много у вас их? — спросил Василий.

— Восемнадцать штук, — ответил Погашев, внимательно наблюдая за ним.

Тут в комнату вышла с кухни Валерия, неся обернутый полотенцем горячий заварочный чайник. Василий неторопливым движением накрыл монету ладонью на всякий случай, а когда девушка вышла, пододвинул её Погашеву и показал глазами на сервант, мол спрячь.

— Восемнадцать штук, — задумчиво повторил он. — И сколько вы за них хотите?

— По пятьсот рублей за штуку, — ответил тот, переглянувшись с Аркашей.

— Золотые монеты — это хорошо. Плохо то, что я ничего не понимаю в их цене, — с деланной досадой проговорил Василий. — Там же нюансов куча. Разбираться надо. И знакомых таких нет…

— У нас хорошая цена, — поспешно начал объяснять Аркаша. — У барыг такие монеты по семьсот пятьдесят рублей идут.

— Смогу ли я их продать за эту цену, вот в чем загвоздка? — с сомнением посмотрел на них Василий. — Товар незнакомый, риски высокие.

— За границей точно продашь, и не за рубли, а за валюту, — уверенно ответил Погашев. — Это у нас золотом с рук торговать нельзя…

— Золотом торговать нельзя, это верно, — повторил Василий, несколько раз кивнув головой, как будто напряжённо думает. — Ладно. Давайте так. Я бы взял на пробу пару штук…

Тут в комнату вернулись женщины и вынесли сахарницу, вазочку с вареньем, а Валерия торжественно внесла на блюде большой домашний торт.

Но, вместо того, чтобы переключиться на женщин и угощения, Аркадий жестом позвал мужчин курить.

— Да что там пробовать-то? — зашептал он, когда все трое вышли на балкон. — Это золотые царские монеты! У тебя за бугром их с руками оторвут!

— Подожди, не дави, — остановил приятеля Погашев. — Хочет попробовать, пусть попробует. Два года ждали, ещё подождём.

— Я ещё со знакомыми поговорю, может, кто-то уже имел с таким товаром дело, — пообещал Василий, и мужчины вернулись к столу, а то женщины уже стали недоумённо выглядывать, спрашивая, чего они на балконе забыли, когда тут торт?

Москва. УВД Пролетарского района города Москвы.

— Вы не слишком рано уехали? — озабоченно спросил подполковник Градов майора Баранова. — Я думал, вы раньше одиннадцати не появитесь.

— Да нет, Каменщиков со своей мадам первый собираться начал.

— Расстроился, что ты не стал все монеты сразу у них покупать, — хмыкнул Дубинин.

— Ну, Погашев, конечно, легенду их отыгрывает более тщательно, — кивнул майор. — Каменщиков откровенно портачит, торопится…

— Торопится, значит нервничает. Нервничает, это хорошо, ошибиться может и на напарника давить будет. Ладно, чёрт с ним, — отмахнулся подполковник. — О чём вы договорились?

— Что встретимся в парикмахерской в пятницу вечером. Я, мол, Любу привезу и поговорим. Сказал, что попробую со знакомыми посоветоваться, может, кто-то уже имел дело с царскими монетами.

— Хорошо… И скажешь, — задумчиво проговорил Градов, — что знающие люди одобрили эту идею. Поторгуйся, уверен, что еще полсотни-сотню они точно сбросят. Без торга будет неубедительно, если купишь. Выкупишь у них все остатки и скажешь, жаль, что у них больше нет. Тогда, по идее, они тебе соврут, что есть у них ещё монеты… Но где-то далеко спрятаны. А сами побегут в музей к Мешкову за штемпелем…

— Ну да, план примерно такой, — улыбнулся Баранов, мысленно добавив про себя, что планам свойственно меняться, причем зачастую в самый неожиданный момент. Беспокойство за напарницу все еще не отпускало побывавшего во многих переделках майора. Люба — прекрасная девушка, но очень уж эмоциональна. А это в их работе частенько ведет к провалам. Глянет всего разок не так, как нужно, и все, преступник насторожится и почувствует неладное…