Ревизор: возвращение в СССР 32

Глава 5

Московская область. Город Мытищи.

— Ты знаешь, этот негр такой неразговорчивый, стесняется, наверное, своего акцента, — рассказывала Голубева своему приятелю Погашеву.

— Что, сильный акцент? — усмехнулся тот.

— Да нет, вообще он нормально по-русски шпрехает, но мало ли что сам по этому поводу думает. Люба говорила, что он у нас в Лумумбе учился, потом в аспирантуру поступил, он уже лет семь в Союзе…

— Жаль, что он необщительный. Ну, ты хотя бы с бабой его подружись.

— Да мы уже и так с ней как подружки, — уверенно заявила Валерия. — Она мне всё про него рассказывает. Простушка! Из деревни, наверное, там люди совсем открытые. Просто стесняется сказать, выдает себя за москвичку. Ага, как же…

— Да уж. Болтун — находка для шпиона… Валюту, значит, привозит? — задумчиво проговорил Погашев.

— Привозит…

— Надо бы мне с ним поближе познакомиться. Попробуй её как-нибудь на самый конец дня записать. Я приеду за тобой, буду тебя ждать, он будет её ждать…

— Да он в машине всё время сидит.

— Ну, если я сам с ним не познакомлюсь, ты нас друг другу представишь. А там посмотрим…

— А как мы узнаем, когда тебе меня встречать? Я же не знаю заранее, когда они приедут.

— Ты, главное, на конец дня их запиши. А я буду за тобой каждый вечер приезжать, пока мы с ним не познакомимся.

— Ну, давай, — заулыбалась она. — Эх, девчонки обзавидуются!

Москва. Гагаринский райком.

Утром в четверг Гончарук вспомнил, что у него осталось одно незаконченное дело. То, что он выйдет из команды Володина, он для себя решил твёрдо. Ему просто нечего тут делать. Но уйти надо красиво, чтобы не тыкали пальцем в спину с проклятиями. Поэтому он позвонил на трикотажную фабрику и вызвал на встречу главного инженера Головина.

Необходимо было поставить того в известность, что скоро у него появится новый куратор и потребовать порвать с Быстровой.

— А что случилось с Дмитрием? — напрягся Головин, выслушав Гончарука.

— У него большие неприятности, — ответил тот. — Ближайшие несколько лет мы его не увидим.

— Как?

— Вот так, — развёл руками Гончарук. — И ещё. Нам известно, что у тебя отношения со студенткой МГУ Быстровой. Тебе надо порвать с ней как можно быстрее. Иначе у нас у всех будут такие же неприятности, как у Некрасова.

— Почему? — напрягся тот.

— Поверь, тебе лучше не знать, во что она нас втравила…

Угу, втравила! — с неприязнью подумал Головин. — Девчонка их втравила, взрослых опытных мужиков! Нашли, сволочи, кого крайней сделать!

— Хорошо, — не стал он спорить. Гончарук удовлетворённо кивнул и попрощался с ним.

Ага, щас! Аж два раза! — думал, глядя ему вслед, Головин. — Ещё будут мне указывать, кого мне бросать! С кем жить и кого любить! Моя личная жизнь вас никого не касается!

— Вызывал, Герман Владленович? — зашёл к Володину Гончарук.

— Где тебя носит, Николаич? С утра никого на месте нет, ни тебя, ни Белова, ни Некрасова. Вы что, до инфаркта меня довести решили?

— Что ты! Я же весь в хлопотах. Пытаюсь все разрулить перед уходом. С Головиным вот, встречался, с любовником Быстровой.

— И что?

— Всё передал. И про Некрасова, и про Быстрову.

— И что он?

— Вроде, понял, а там — кто его знает. Чужая душа — потёмки.

— Ну, главное, ты до него информацию донёс.

— Донёс, — подтвердил Гончарук.

— Спасибо, Николаич. Тебя мне жальче всего из команды терять, — признался Володин. — Что Некрасов-то? Где он?

— С адвокатом встречается.

— Вот!.. Ты глянь, какой! Уже и адвоката нашёл! — поразился Володин.

— Зря он, что ли, деньги вперёд просил? — ответил Гончарук, не став сообщать, что адвоката сам ему привел. Это было его первое поручение от Захарова в новой команде. Некрасов был ему очень признателен.

— Нет, а он молодец. Ему бы опыта побольше… Я бы лучше с ним остался, чем с Беловым.

— Так всё ещё впереди. Выйдет Димас и вперёд, — усмехнулся Гончарук.

В четверг специально не стал с самого утра звонить юристу, хотел дать время Мещерякову предупредить его насчёт меня. Но не застал Альникина ни в одиннадцать, ни в двенадцать. В конце концов оставил ему свой телефон через секретаря и продолжил оформлять записки для Межуева.

Он позвонил только во втором часу. Я уж думал, что уеду скоро на лекцию от общества «Знание» и пролетит опять Черкашин со своим восстановлением на заводе, как фанера над Парижем.

— Ну, это правильно вы говорите, надо на месте документы смотреть, — выслушав меня, признал он. — И хорошо бы, чтоб присутствовал и этот работник… Чтобы сразу с ним согласовать возможный вариант решения, который обе стороны устроит.

— Как скажете, — ответил я. — Вы здесь главный, вам и карты в руки.

— Очень хорошо, — рассмеялся он. — Люблю, когда меня работать не учат.

Он предложил съездить на завод завтра.

— Не знаю, сколько у нас это займёт по времени, — прикидывал он, — но не думаю, что больше нескольких часов. Просто, дальше, боюсь, я буду занят и не знаю, когда смогу заняться вашим делом.

Ну, понятно… Если он взялся за дело Димаса, то это будет и долго, и непросто…

— Давайте, завтра! — охотно согласился я. — Мы только «за». Быстрее решится этот вопрос, быстрее человек устроится на нормальную работу.

Договорились с ним встретиться завтра в десять у завода.

Москва. Партком завода «Серп и молот».

Главный энергетик Лосев познакомил Вагановича с начальником гражданской обороны службы главного механика Пестовым Геронтием Васильевичем. Мужичку было уже пятьдесят семь лет, через три года он собирался на заслуженный отдых и планировал, где будет встречать свою старость. Они быстро нашли общий язык и собирались втроём у Вагановича когда в обед, когда ближе к концу дня. Иногда с коньяком…

Новым приятелям Вагановича был очень интересен его опыт работы первым секретарём горкома. Он знал эту партийную кухню изнутри, и, как они решили, в Москве всё то же самое, только в других масштабах. А заглянуть в партийное закулисье им было очень любопытно.

Как только Ваганович понял это, он начал развлекать их байками из жизни городского главы. Где-то расскажет реальную историю, без конкретных имён и фамилий, разумеется. Где-то историю из соседнего района выдаст за свою… Мужики слушали, открыв рот, и ловили каждое его слово.

Вот уж никогда не думал, что буду как артист разговорного жанра перед людьми выступать, — усмехался Ваганович, планируя в дальнейшем начать рассказывать про случаи хищений на городских предприятиях, но не вдаваясь в подробности самих схем, а делая упор на условия жизни людей, сколько у них было конфисковано. Кому и как удалось уйти от конфискации и так далее. Капля за каплей камень точит!

И ещё он начал продумывать своё участие в будущих схемах. Какую нишу, желательно безопасную, он может занять, чтобы претендовать на полноценную долю? А то научить-то мужиков делать деньги он научит, а дальше что? В чем его интерес?

Часам к трём допечатал записки для Межуева и начал собираться на лекцию. В этот раз Ионов отправил меня на Фабрику печатной рекламы, оказывается, у нас и такая есть. Поехал на улицу Маршала Вершинина. Нашёл быстро, но это оказался жилой дом, весь первый этаж которого и занимала эта фабрика. Удивился и поразился, как люди тут живут на втором этаже? Там же, наверное, шум невероятный от работающих механизмов. Но директор типографии Василий Николаевич Гречко, лично подошедший к старенькой вахтёрше за мной, успокоил, что на втором этаже только учреждения, жильцов нет.

Пока дошли, успел оглядеться. Типография небольшая, такая же, как наша, но оборудование поновее, есть и импортное. Сцены и трибуны здесь не было. Был стол президиума и ряды многоместных секций кресел, как в кинотеатрах.

Народ быстро занимал места. За столом президиума уже сидел парторг организации, главный бухгалтер и председатель месткома. Директор последовательно мне представил каждого. Все встали и поздоровались со мной по очереди за руку. Всё было очень торжественно и официально.

Как ни странно, и сотрудники, что занимали места в зале, тоже смотрели на нас с интересом и уважением, как будто они все в предвкушении чего-то важного и необыкновенного.

А тема лекции была про Кубу. Лекция называлась: «Народ Кубы непобедим». Успел рассказать про значение кубинской революции для народов Латинской Америки, но, когда речь зашла о вторжении американцев на Кубу в шестьдесят первом году, Гречко вскочил и перехватил у меня инициативу. Уступил ему, не бодаться же с ним, сел на его место за столом. А он начал очень грамотно рассказывать, почему американским империалистам так важно уничтожить народную Кубу. Минут двадцать говорил, да так вдохновенно, с таким возмущением по отношению к американцам, которые снарядили и помогли тайно высадиться на острове контрреволюционерам, которые из себя представляли сплошь отребье из наёмников со всего мира.

Сам слушал с интересом. Такое впечатление сложилось, что он чуть ли не участник тех событий… По прошествии двадцати минут он опомнился. И повернувшись ко мне, стал благодарить за лекцию.

— Правильно всё товарищ лектор говорил! — заявил он людям, показывая на меня. — Поблагодарим его!

Мне ещё и поаплодировали.

— Такой лекции у меня ещё не было, Василий Николаевич, — улыбаясь, признался я, когда он провожал меня.

Мало того, что он сам за меня лекцию прочёл, так он мне ещё и целый рулон каких-то афиш цветных дал с нашими красавицами-артистками. Ну, это я домой не понесу… Передам через Брагина парням в общагу. Порадуются, стены обклеят…

Москва. УВД Пролетарского района города Москвы.

— Что Погашев? — спросил Градов капитана Дубинина.

— Да ничего, просидел целый день у себя в мастерской, — ответил он. — Ходил вчера опять в морг к Каменщикову. Ночевал сегодня у Голубевой.

— Чего ему в морге надо? — передёрнуло лейтенанта Миронову. — Неужели нельзя домой к нему после работы зайти?

— А чем тебе морг не нравится? — поддел её лейтенант Курносов. — Наш патологоанатом и ест, и пьёт рядом с трупами.

— Это всё дело привычки, — согласно кивнул майор Баранов, сочувственно взглянув на побледневшую девушку.

— А вы когда к Голубевой опять собираетесь? — посмотрел на него начальник.

— Завтра, Александр Демидович. Только во вторник были, нельзя так частить.

— Завтра, значит, хорошо… Точнее, ничего хорошего. Как там Вершинин? Держится ещё? Не спугнёт он нам Мешкова?

— У Мешкова, похоже, в голове нет ничего, кроме монет, — заметил Дубинин. — Ходит, себе под ноги всё время смотрит, представляете? Я думал, он со странностями, смущается, людей стесняется… А он монеты высматривает!

— Серьёзно? — усмехнулся Градов.

— Точно вам говорю! Этот не заметит ничего, что монет не касается. Так что, за директора музея можно не волноваться.

Москва. Торгово-промышленная палата.

Когда позвонил Ливанов, Андриянов решил, что у того вопросы какие-то появились, но тот пригласил его вечером встретиться по его делу.

Это что же, он так быстро сумел всё выяснить? — удивился он и с трудом дождался окончания рабочего дня, сгорая от любопытства. Так хотелось побыстрее узнать что-то про знойную красавицу Галию…

— Ну, что я тебе скажу?.. Тёмная какая-то история с этой твоей барышней. — начал Ливанов. — Что на виду? Двадцать лет, двое детей, близнецы. Мужу восемнадцать лет…

— Сколько? — не поверил Андриянов.

— Как есть, — развёл тот руками. — Дальше. Оба уроженцы небольшого городка на Брянщине. Приехали в Москву в семьдесят первом. Жили в общежитиях своих учебных заведений. Расписались в ноябре семьдесят первого, вскоре после этого заселились в новенькую двушку, в сентябре семьдесят второго она рожает близнецов. Сейчас оба студенты второкурсники, оба работают. Но, заметь, квартира у них уже четырехкомнатная!

— Как так вышло?

— А им по случаю рождения близнецов дали соседнюю квартиру и они их объединили. Соседи поголовно завидуют их ремонту, говорят, там что-то невероятное просто! Кстати, мать его со вторым мужем живёт в том же подъезде. Тоже вот так запросто взяли и приехали в Москву из своего городка!

— Ага… А кто у него мать?

— Экономист в соседнем с домом НИИ, — посмотрел Ливанов в свои записи.

— Так… А кто у нас второй муж матери?

— Заместитель начальника экономического отдела завода «Серп и молот».

— Что-то не тянут они на серьёзные тылы… А кто её родители?

— Отец начальник караула в пожарной части ЗИЛа, а мать осталась на Брянщине, но вряд ли она оказывает им серьёзную поддержку. Я человечка отрядил походить там возле дома, послушать… Так он говорит, тёща зятя проклятьем своей семьи считает. Там весь двор слышал, как она орала, что он ей всю семью развалил…

— Очень интересно… Это как?

— Не знаю. Там вообще, какая-то тёмная история с этой семьёй. И с цыганами он дружит, и с вьетнамским генералом, и негр к ним ходит в милицейской форме…

— Правда, что ли? — хмыкнул Андриянов. — Там этот твой человечек не любитель? — пощёлкал он себя по шее.

— Да нет, ты что? Нормальный профессионал, я с ним много лет бок о бок прослужил… Короче, вот. Всё, что удалось узнать. А что с этим делать, сам думай.

— Спасибо. Сколько человечку за работу отдал?

— Четвертной.

Андриянов рассчитался с другом и они ещё раз прошлись по датам.

— Какого, точно, числа у них свадьба была? — спросил Андриянов.

— Третьего ноября.

— А родила она?

— Тринадцатого сентября.

— Получается, его дети?

— Вроде, получается.

— Но восемнадцать лет мальчишке! Ты в это всё веришь?

— Думаешь, там кто-то ещё есть? — с сомнением посмотрел на него Ливанов.

— Чёрт его знает… А тёща точно про этого молодого говорила «проклятье семьи»?

— Ну, наверное про него? Раков там больше никого не засёк. И соседи тоже ни про кого другого не говорили.

— Ерунда какая-то…

— Была бы тёща поближе, можно было бы ей пару вопросов задать, — заметил Ливанов, отдавая приятелю листок с информацией, которую ему удалось добыть. — Уверен, ей было бы, что рассказать. Но сам понимаешь…

— Спасибо, Диня. Ты и так много сделал, — поблагодарил его Андриянов и они попрощались.

Возвращаясь домой, он думал о словах друга, что тёще, наверняка, есть, что рассказать…

Эх! Съездить, что ли, на Брянщину в выходные? — родилась у него шальная мысль. Вот он, источник настоящей информации! А то Диня, хоть и милиционер, никакой ясности не внес, только все запутал. Ну не бывает так, чтобы семьи из провинции вот так легко в Москву переселялись в новенькие квартиры. Да еще с легкостью шикарный ремонт делали, которому соседи бы завидовали… И это в четырехкомнатной квартире!

Приехав домой, хотел оставить рулон постеров с артистками в машине, до поры до времени, но увидел Костяна с Женей на нашей детской площадке. Они катали свою малышку на качелях. Ларчонок научилась улыбаться и шалить. Она протягивала голубого щенка Косте, он делал вид, что хочет взять, а она отдёргивала игрушку к себе, заливаясь проказливым смехом.

— Тьфу, тьфу, тьфу, вроде, оттаяла, да? — подошёл я к Брагиным.

— Совсем другой ребёнок стал, — гордо заявил Костян. — Надо нам субботник, что ли, тут организовать? Покрасить, хоть, что ли, в нормальный цвет…

— Ну да, — скептически оглядел я нашу детскую площадку. — Выкрасить и выбросить… У меня тоже пацаны скоро до песочницы дорастут и горки. А эту карусель я бы вообще отсюда убрал. Такая дура по голове ребёнку ударит и всё, это конец…

— Я её тоже боюсь, — сказала Женя. — Её же даже не остановишь резко, если ребёнок падать начнёт. А там голова в два счёта закружится!

— Короче, надо что-то думать, насчёт детской площадки, — сказал я, передал Костяну постеры и попросил отдать нашим парням из ДАСа. — Сами там разберутся, кому чего…

Возвращался домой, сокрушённо качая головой. И в самом деле, что это я? Дети подрастают, а во дворе нормальной детской площадки нет. Так не годится!

Поднявшись к себе, принялся думать, как площадку во дворе облагородить. Пришёл к выводу, что лучше всё заново сделать. Детский мини-городок нужен, как в будущем. С лазилками, горками, шестами как у пожарных, съезжать по ним с небольшой высоты, трубами, чтобы по ним лазить. Это придётся на заказ всё делать. Деньги-то есть, и приятнее всего нормальному отцу их тратить так, чтобы было много счастливого детского смеха. И понимания, как должно все выглядеть, насмотрелся я таких детских площадок в двадцать первом веке, у меня вдосталь. А вот где взять эскиз? По тому рисунку, что я смогу изобразить, только фильм ужасов снимать можно будет…

Решил озадачить жену, как вернётся. Ужинал и думал, что давно меня на радио не приглашали, и на Лубянку. Сейчас опять, небось, одновременно про меня все вспомнят. Так, и по «Труду»… Надо статью какую-то написать, раз фельетона про профсоюзы не вышло. Хотел про Юлию Друнину статью написать. Но думал, найду сначала сборник её стихов, подготовлюсь…

И вдруг решился, взял и позвонил ей, да и напросился в воскресенье к ним с мужем на дачу. Будь что будет…

Дочитали главу — порадуйте авторов, поставьте книге лайк, если еще не сделали этого раньше! Вам несложно, а нам — приятно!!! https://author.today/work/412397