Та самая Аннушка, третий том, часть вторая: Долгий привал

Глава 27 Прогулки со штурмом

— Сильный будет взрыв? — спросил профессор.

— Злоэпический, — подтвердил Слон. — Я не разбираюсь в ваших крутилках, но если нам вы даже целиться в их сторону запретили, то за тот я стреляной гильзы не дам. Они не поскупились на ВВ, от площади останется одна воронка. Поэтому мы и не пошли, решили с вами проконсультироваться сначала.

— Как они могут! — возмутилась Крисса. — Это же мораториум! Это сокровище! Идеальный грём!

— Я тоже не понимаю, — признался я. — Производить на нём дерьмо на продажу мерзко, но логично. Деньги не пахнут. Но взрывать-то зачем? Бессмыслица какая-то.

— Вы слишком ограничены в оценке ситуации, — рассердился Лейхерот. — Учитываете только коммерческую авантюру этого, как его… Гремарха. Я уже неоднократно говорил, что он просто ширма. Те, кто стоят за ним, легко перешагнут через его интересы. Чем дальше, тем очевиднее, что их цели гораздо глобальнее.

— И что им даст уничтожение этой части Мораториума?

— Разбаланс всего механизма, разумеется. Как лопасть винта, я же объяснял. Если один из них перестаёт работать, надо как можно быстрее выключать симметричный. Когда Комспас повредил мораториум в Центре, Мелехрим сразу остановил ответную часть, тот самый знаменитый «Мораториум Основателей». Как вы видели, и часть, симметричная Библиотечной, тоже повреждена.

— То есть, — спросил я, — тот дохлый мелефит не обязательно был террористом? Мог быть, наоборот, спасателем?

— Зависит от последовательности событий. Если первым был повреждён Мораториум Библиотеки, то да. А если наоборот — то нет. Это произошло слишком давно, сведений не сохранилось.

— А какая часть симметрична этой?

— Неизвестно. Нет даже сведений, сколько частей всего. Так что мы не должны допустить подрыва.

— А есть идеи, как? — скептически спросил Слон. — Не, мы, конечно, ребята рисковые, но сами понимаете — случайный рикошет, и трында.

— У меня есть, — сказал я. — Не будут же они подрывать себя вместе с закладкой? Поставят таймер и уйдут. В этот момент закладку снять и ждать возвращения с проверкой «почему не сработало».

— Слишком рискованно, — ответил Слон. — Можно не успеть или подорваться при снятии.

— Вряд ли они будут ставить на неизвлекаемость, — возразил я, — зачем? И таймер не станут заводить впритык, рискуя не успеть с эвакуацией. Если бы они ждали нападения, то не вели бы себя так беззаботно, а если не ждут, то к чему эти сложности.

— И всё равно, — покачал головой командир наёмников, — рулетка. Да и сапёра у нас с собой нет. Не ожидали минирования.

— Ну, давайте я схожу. Я не сапёр, но умею. Вряд ли там что-то сложное.

— Если Мораториум будет повреждён, — предупредил Лейхерот, — то локаль может стать на какое-то время недоступной. Кросс-бифуркаторы не будут работать, пока не погаснут искажения.

— И как долго это может длиться? — уточнил Слон.

— Невозможно сказать заранее. Может, дни. Может, и годы.

— Охренеть, перспективка!

— Тогда, тем более, надо идти мне, — сказал я. — Меня Аннушка найдёт, где угодно, и вытащит. Она умеет.

— Смотри, дело твоё. Просить бы не стал, но раз ты сам рвёшься… С меня премия, если выгорит. Проставлюсь хорошо, ребята меня знают.

Наёмники вокруг закивали подтверждающе. Мол, знают, ага. Наверное, Слон и правда хороший командир.

— Я пойду с ним, — неожиданно сказала азиатка, — прикрою.

— Уверена? А если рванёт?

— Я издали. На случай, если кто-то в последний момент выскочит и попробует помешать. Там не так много ВВ, чтобы снести весь город.

— А если локаль заблокируется?

— Вы меня оттуда вытащите, разумеется. Разве нет?

— Конечно, но…

— Всё будет хорошо, Слон.

— Как скажешь, Лирания. Но лучше не заставляй меня искать нового снайпера.

— Зачем ты со мной попёрлась? — спросил я девушку, когда мы перешли на ту сторону.

— Если тебя грохнут, затрофею винтовку, — ответила она не то всерьёз, не то в шутку.

— Надеюсь, не пальнёшь в спину, чтобы наверняка?

— Нет, это не спортивно. Я, пожалуй, на ту крышу, — она показала пальцем, — залягу за бордюрчиком. Если что, взрывной волной не сдует.

— Спасибо за веру в мою удачу.

— Пойдёшь отключать, оставь винтовку. Зачем она тебе. Я прикрою…

— Не дождёшься.

— Ладно, сниму с трупа, — она поправила на плече ремень новенькой ТСВЛ «Тьма» и, пригибаясь, перебежала улицу, скрывшись в подъезде дома напротив.

Кстати, тоже недешёвая винтовочка-то, из свежих тактических, двухкилометровка. Не всякий наёмник такую потянет. Хотя, о чём я… Если уж у Слона на танк хватило, снайпера-то он всяко обеспечит.

Я занял позицию тремя домами ближе, устроившись в одной из квартир второго этажа. Близковато (если рванёт, мало не покажется), но стены тут толстые, авось не завалит. Дальше отходить бессмысленно, не успею добежать.

Квартирка, кстати, сытая. Бронзовые светильники, хрустальные люстры на потолках, резные панели, массивная солидная мебель и даже занавески багрового бархата целы. Запылились только. Пристроившись за одной из них, аккуратно выглядываю. Видно хорошо, место удачное, бежать отсюда до мораториума не больше минуты. Должен успеть, если в закладке ничего замысловатого. Навык у меня есть, справлюсь. А если нет — то даже узнать об этом не успею. Испарюсь быстрее.

Нацепил выданную Слоном тактическую мини-гарнитуру, щёлкнул кнопкой, сказал: «Первый на месте».

— У тебя что, нормального позывного нет? — недовольно ответила в ухе Лирания. — Снайпер на позиции. Ты же служил, это видно.

— Был. Остался там. Больше не нужен. А у тебя?

— Есть. Тебе ни к чему, нас тут двое, не перепутаешь.

— Принято, снайпер. Наблюдаю.

У мораториума выстроили леса и на них выше чёрного цилиндрического постамента разместили взрывчатку. Насколько я могу разглядеть отсюда, какое-то инженерное ВВ, в количестве примерно центнера. Неплохой мост взорвать можно. Сделано грамотно, взрыв сфокусируется на механизме, город вокруг пострадает минимально. Вынесет стёкла в домах вокруг площади, может, отделку обдерёт с фасадов, но не «всё в труху». Идёт финальная часть сборки закладки, сапёр соединяет детонаторы проводами, обеспечивая одновременную детонацию. К сожалению, главная часть, которая приведёт это хозяйство в действие, мне не видна, она, похоже, с другой стороны. Ничего, успею. Должен успеть. Сапёр у них, судя по ухваткам, армейский, компоненты закладки тоже на вид наши, вряд ли увижу что-то для себя новое. В основном, конечно, надежда на то, что переусложнять им незачем, упор будет на надёжность и простоту.

Сейчас на площади осталось всего несколько человек, и это точно не бандиты Гремарха. Военные или наёмники из, опять же, военных. Это всегда заметно.

Держатся расслабленно, нападения не ожидают, но улицы контролируют и вверх поглядывают. Правильно я запретил ребятам Слона держать в небе дрон. Могли и засечь.

— Может, уберём их? — предложила в наушнике Лирания. — Всего пятеро. Я трёх, ты двух. С такой винтовкой даже ты не промахнёшься. Начнём с сапёра.

— Рискованно, — отказался я, поколебавшись. — Сапёр сидит в куче взрывчатки и проводов, замкнёт что-нибудь, падая. Ждём, снайпер.

— Принято, первый, — недовольно ответила девушка.

Надеюсь, с дисциплиной у неё хорошо, и проявлять инициативу не станет. Иначе я разочаруюсь в Слоне как командире.

Сапёр свернул свои манатки, сложил в сумку всякие пассатижи с кусачками, слез вниз, вручил командиру пульт и пошёл к подъезду ближайшего дома. Видимо, там у них проход.

— Теперь-то можно? — спросила снайперша. — Пульт у командира, раз — и нету…

— Не спеши. Хочу понять, чего они ждут.

Четверо оставшихся то и дело ожидающе оглядываются на одну из идущих к площади улиц, поглядывают на часы, косятся на взрывчатку — нервничают, но не уходят. Ага, вот, командир рефлекторно дёрнул руку к уху — что-то ему в гарнитуре сказали. Он поднял перчатку вверх, показал круговым жестом: «Все ко мне». В этот момент из-за угла вышла красивая рыжая женщина в хаки и подошла к ним. Сверили часы, о чём-то перетёрли, кивнули друг другу.

Военный что-то сказал в гарнитуру, из двери здания выбежал… мне сначала показалось, что ребёнок, но нет, взрослый, только рост подкачал. Грёмлёнг, наверное. Быстро вскарабкался на леса, опасливо стараясь держаться подальше от взрывчатки, засунулся по пояс в механизм мораториума, что-то там пошурудил, вынырнул с голубым кристаллом. Принёс, отдал рыжей, убежал обратно в дом.

Ольга покрутила полупрозрачный кубик в руках, кинула в сумку, повесила на плечо, одобрительно похлопала по плечу командира и тоже пошла к двери. Фигурка сзади — то, что надо.

— Хороший момент, — сказала Лирания в наушнике. — Все пялятся на жопу этой рыжей бабы.

— Ещё бы, — ответил я. — Лучшая жопа Мультиверсума. Работаем их, снайпер.

— Бабу тоже?

— Обязательно, — сказал я мстительно, припомнив кое-что. — В первую, сука, очередь!

В первую, впрочем, Лирания выстрелила в командира. Ольгу Громову (версия два-ноль) забрызгало его мозгами, но она, надо сказать, не растерялась и не застыла, а кинулась в сторону, пригнулась, резко сменила направление движения, прыгнула… Я всё равно попал, но не понял, куда и как серьёзно.

Вторым выстрелом снайперша уложила военного, кинувшегося к командиру — и это правильно, может, он пульт решил подобрать. Я ещё раз выстрелил в рыжую — кажется, попал в ногу, она покатилась, пятная брусчатку кровью, но не осталась лежать, а кувыркнулась и с низкого старта прямо на четвереньках шарахнулась в дверь подъезда. Выстрелив вслед, я уверенно поразил навылет ту точку, которая была наиболее доступна в этом ракурсе. Надеюсь, на лучшей жопе Мультиверсума останется хотя бы памятный шрам, потому что ранение явно не смертельное.

Лирания застрелила третьего военного, четвёртый почти ушёл, но тут уже не оплошал я, уложив на самом пороге.

— Выдвигаюсь, прикрывай! — сказал я в гарнитуру и побежал.

— Принято, прикрываю.

На то, чтобы скатиться по лестнице, вылететь на улицу и добежать до площади, у меня ушло с полминуты. Контроль делать не понадобилось, отработали мы добротно. Подобрал выпавший из руки командира пульт, проверил, что кнопка под крышечкой и фиксатор на месте, запрыгнул на леса, нашёл таймер основного детонатора — не активен.

— Что там? — спросила Лирания.

— Штатно, — ответил я. — Иду в дом.

— Там я тебя не прикрою.

— Разумеется. Но надо заблокировать вход, пока не пришло подкрепление.

Спасла родимая чуйка — шарахнулся от двери за долю секунды до того, как она распахнулась, и только поэтому пулю в лоб получил не я, а он. Какой-то мужик в штурмовом обвесе с пинка открыл створку, шагнул на площадь, шарахнул очередью в белый свет и умер. Очень непрофессионально.

— Там ещё такие есть? — спросила в наушнике влепившая ему в лоб Лирания.

— Сейчас проверю, — ответил я, прислушиваясь к чуйке. — В любом случае вызывай своих, пусть держат периметр, пока я разминирую.

— Принято.

Чуйка молчит, я вхожу. Холл заляпан кровью, по следам легко понять, через какую дверь они входили. Вот она, на чёрной пластине рядом кровавый след женской руки. А вот не надо было в мою женщину из гранатомёта стрелять. Жаль, что не добил. Что-то мне подсказывает, что Ольга Громова живучая и, если сразу не сдохла, оклемается. И будет очень-очень злая. Особенно когда выяснит, кто ей в жопе лишних дырок навертел. А она выяснит, уж больно винтовка у меня приметная. Я бы себе первый на ум пришёл в таком раскладе. Вряд ли тот гараж, где мы должны были сгореть, не проверили на предмет останков, это было бы тупо, а рыжая точно не тупая. Такая умная, такая красивая и такая сука. Бывает же.

Дверь открылась в коридор. Обычный, пустой, пыльный, здешний. Похоже, след оборван. Приложил свою руку — ничего, разумеется, не изменилось, только ладонь испачкал. Огляделся — в углу холла горкой свалено снаряжение, не всё успели, значит, утащить. Подпёр ручку двери тубусом гранатомёта, навалил патронных ящиков для устойчивости. Не бог весть что, но без шума уже не войти. Подумал, не соорудить ли растяжку, там как раз ящик с гранатами лежит, но решил, что не стану. Мало ли, повредится дверь, работать не станет, а нам ещё этих деятелей ловить. Лейхерот её, поди, ключом на раз откроет. Опять же сумка с кристаллом осталась нам в трофей, потеряла её в суете Ольга Громова. Будет чем похвастаться, когда вернусь.

Да где они уже все?

— Оператор не отвечает, — сказала Лирания в гарнитуре, когда я вышел. — Нет связи. Как результат?

— Чисто. Так что можешь сходить ногами, я пока взрывчатку сниму.

— Принято. Сейчас.

Поднявшись на леса, отсоединил от взрывателя так и не стартовавший таймер. Никакого драматизма «красный или синий», никакой тревожной музыки. Заминировано качественно, но без сюрпризов, нас не ждали.

— «Самолёт летит, колеса стёрлися, а вы не ждали нас, а мы припёрлися…» — пропел я машинально, отсоединяя провода.

— Не поняла, первый, — откликнулась Лирания.

Чёрт, я и забыл про гарнитуру.

— Не обращай внимания, снайпер, сам с собой болтаю. Где там группа?

— Не знаю. Дверь открывается в тот же дом, прохода нет.

Только тут я заметил, что ровное гудение Мораториума, которое я воспринимал как фон и потому как бы не слышал, меняет тон. Оторвавшись от проводов и детонаторов, повернул голову — вращение механизма замедляется на глазах. Звук становится ниже, тише, гудение разделяется на отдельные щелчки, потом прекращаются и они. Стоп машина. Приехали.

— Вот эта хреновина, я думаю, — показал я Лирании найденный на площади обломок.

— Похоже на кусок от фарфоровой тарелки.

— Есть такое. Но вряд ли мы найдём подходящий сервиз. Я уже увидел, откуда оно отлетело. Смотри, та хреновина, видишь? Вон и след от пули на станине.

— Тот последний успел?

— Он. Целил во взрывчатку, понимал, что не выживет, вот и дёрнул стволом на нервах.

— И я его убила.

— Именно.

— Но поздно.

— Факт.

— И что теперь? Мироздание рухнет?

— Сомневаюсь. Если бы оно зависело от таких хрупких хреновин, то давно бы к чертям развалилась.

— Не понимаю, почему их нельзя было все крышками какими-нибудь накрыть? Или хоть замок вокруг выстроить, как у Герцога?

— Может быть, когда их строили, было меньше террористов-любителей. Но за Мироздание ты не беспокойся, думаю, Лейхерот что-нибудь придумает. Найдёт, например, ответную часть и выключит. Для равновесия.

— Ладно, не буду за него беспокоиться, уговорил. А с нами теперь что?

— Ну, найдём где-нибудь лопату, разведём огородик, посеем там чего-нибудь, будем жить-поживать. Ты, конечно, не в моём вкусе, но стерпится-слюбится, детишки пойдут…

— Я серьёзно.

— Думаю, Аннушка примчится сюда не позже, чем через сутки. Как только узнает, что я застрял. Она на меня наводится, как компас на топор. Ну, или двери раньше заработают. Лейх сказал, что не знает, как надолго их вырубает. Может, на полчаса. Тогда твой слонятник сразу тут как тут.

— Слонариум.

— Что, прости?

— Наша ЧВК называется «Слонариум».

— Ну, хоть не «Хобот».

— Так что, просто сидим и ждём?

— Типа того. Я пока закладку разберу, не люблю, когда взрывчатка вот так валяется. А ты можешь, например, посмотреть, сколько у нас жратвы. Там в холле мешки, надеюсь, не с одними патронами, потому что я порожняком шёл.

— У меня суточный паек только. И воды фляжка.

— Тогда давай надеяться, что это ненадолго.

Вечером мы греем в камине трофейные консервы. Их в оставленном снаряжении не так уж много, но на какое-то время хватит. С водой, увы, ситуация хуже. Надеюсь, наша изоляция быстро закончится. Из обрывков того, что я слышал о локалях и мораториумах от всяких умников, типа Лейхерота, сейчас мы должны находиться в некоей условной «нормали», то есть в общей для Мультиверсума линии пространства-времени. А значит, сюда можно просто приехать по Дороге, если знаешь как, и есть, на что навестись. Аннушка знает, и ей есть. Странно даже, что до сих пор не явилась и не устроила мне разнос за бестолковость. До неё уже должны были дойти новости от вернувшихся в нашу локаль Криссы с Карданом. А вот двери так и не работают — я периодически прислушиваюсь к ощущениям, и, если раньше я их чувствовал, как многочисленные слабенькие кросс-локусы, то сейчас тишина. Будем надеяться, это временно. Отвибрирует то, что там затряслось при остановке устройства, успокоится метрика, и Лейх откроет своим ключом дверцу. Но лучше бы Аннушка примчалась. Она всяко симпатичнее.

Лирания — образец антикоммуникабельности и, по большей части, молчит. Но сидеть целый вечер в тишине невозможно, мы понемногу начинаем знакомиться.

Ещё подростком она с родителями и младшей сестрой бежала от войны, оказавшись в итоге в другом срезе. Родители нанялись туда по контракту как специалисты в какой-то редкой технической области. Оказывается, межсрезовый рынок труда существует не только для военных-наёмников. Хороший инженер или учёный, особенно владеющий какой-нибудь востребованной технологией, вполне может получить интересное предложение извне. Особенно если он сидит в лагере для перемещённых лиц на оккупированной территории, и деваться ему особо некуда. На новом месте сначала дела шли хорошо, но потом там сменилась власть, нанимателя убили, и в суете внутренних разборок Лирания и сестра остались без родителей.

— Соболезную, — сказал я.

— Не стоит. Они не умерли. Просто… Неважно. Считай, что их нет.

Оказавшись беспризорницами в чужом городе чужого мира, девчонки ухитрились выжить, хотя стоило им это дорого. Девушка явно не хочет об этом вспоминать. В результате она оказалась втянута в местные разборки и впервые выстрелила в человека. Лирания с детства занималась спортивной стрельбой, однажды навыки пригодились. Нашла, так сказать, себя. Не в том месте, может быть, но так уж вышло.

Девушка совсем молодая, лет двадцать, не старше, но война уже навсегда поселилась в её глазах. Я такие вещи вижу, насмотрелся.

— У Слона тогда как раз ушла из команды Змеямба, его предыдущий снайпер, я попробовалась и получила её место. Хотя он говорит, что мне до неё ещё долго учиться.

— А сестра твоя где?

— Ты, я слышала, был у Дока? Бывшего медика нашего?

— Да, пару раз заезжал по делам.

— Видел Онию?

— Внучку его? Дочь старшего сына? — я вспомнил девочку-школьницу азиатской внешности и только сейчас сообразил, кого мне напоминает Лирания.

— Приёмную, — кивнула та. — Это моя сестра. Не с собой же её таскать по располагам? Её официально удочерили, живёт в семье, учится в школе, я иногда навещаю. Уже зовёт Дока дедом, а его сына Диму — папой.

— Ты довольна?

— Ну… Любой вариант лучше, чем я, поверь. Они хорошие люди, в целом. Док нас с сестрой вытащил тогда из полнейшей жопы. Он всех вытаскивает, человек такой, неравнодушный.

— Да, я заметил. Нам он тоже помог.

— Оньке у них хорошо. Димка с Алькой к ней как к родной. А что она иной раз с трудом припоминает, кто я такая, так оно и к лучшему. Я та ещё сука бешеная.

— Молода ты ещё для «суки бешеной», — засмеялся я. — Так, «сучечка бесючая», не больше.

— Проверять не советую, первый.

— Принято, снайпер.

— А ты, Лёха, чем занимаешься, когда не разминируешь древние артефакты?

— Да так и не скажешь в двух словах… — задумался я. — Встретил Аннушку, влюбился, таскаюсь с ней с тех пор, куда занесёт. Приключенец второго плана, в общем.

— А она?

— Что она?

— Любовь-то у вас взаимная, или так, одни твои страдания?

— Слов «люблю тебя, Лёха» я от неё не слышал. Но надежды не теряю.

— Берёшь упорством и терпением?

— Так уж вышло. Что есть, тем и работаем.

— Ну, счастья в личной жизни тебе тогда.

— Спасибо.

— Не за что. Как я понимаю, мы тут только на прочность её чувства и рассчитываем. Так что моё пожелание более чем искреннее.

— А, ну да, верно. А у тебя как с личной жизнью, снайпер? Или лучше не спрашивать?

— Не спрашивай.

— Почему-то я так и подумал. Ну, может быть, однажды, ты тоже найдёшь кого-то, ради кого стоит жить или сдохнуть.

— Звучит как говно в сиропе, Лёха.

— Кому как, Лирания. Давай уже спать ложиться. Кровати тут пыльные, но мягкие. Или здесь у камина, или, хочешь, в соседнюю комнату иди, там такая же. Мне всё равно, выбирай ты.

— Лягу тут, если ты не против.

— Да на здоровье. Тогда я там. Надеюсь, завтра нас разбудят клаксон «Чёрта» и ругань Аннушки.