Та самая Аннушка, третий том, часть вторая: Долгий привал

Глава 25 Бизнес-интересы

— Слушай, — спросил я Аннушку, когда мы валялись в постели, размышляя, что пора бы уже встать и начать что-то делать, но лень, — а мелефиты могут иметь детей?

— Так, солдат, что за разговор? — я плечом почувствовал, что она напряглась. — Ты это к чему вообще?

— Просто интересно, насколько они… естественные, что ли.

— Если ты решил выяснить, нужен ли тебе гондон, чтобы трахнуть Алину…

— С ума сошла?

— Со мной не нужен. Я бесплодна, и ты это прекрасно знаешь. А вот с ней, может, да, а может, и нет. Откуда мне знать? Спроси у Сашки, наверное, в книжках написано. Ну, или пойди и проверь.

— Да блин! Что ты завелась-то?

— Ничего, — сказала она, вставая, — не завелась. Давай, поднимай жопу, пора ехать.

— Куда?

— Раньше тебе было всё равно куда, лишь бы со мной. Уже не так?

— Так, — не стал развивать тему я. — Поехали, говно вопрос. Но ревновать меня к Алине — это тупо.

— Значит, я ещё и тупая? Тупая, бесплодная, истеричная баба?

Я встал с кровати, обнял её и, преодолевая сопротивление, прижал к себе. Мы постояли с минуту молча, потом она сказала спокойно:

— Всё, отпусти. Прошло. Не знаю, что на меня накатило. Извини, что наехала, ты ни при чём, это я на себя злюсь.

— За что?

— За то, что… А, неважно. Не хочу об этом говорить. Давай, и правда, собираться. Донка передала сообщение от ребят, что объявился Лейхерот, что-то там мутит, и хорошо бы мне при этом присутствовать. Надо нам туда мотнуться, что ли. Лейх слишком умный, чтобы ему доверять, а у нас там бестолковые синеглазые дети, корректоры, которые хуже детей, клановые, дикие, как ветер пустошей, и кайлиты — хитрожопые, но не так чтобы большого ума.

— А мы, с тобой, значит, стратеги?

— Мы с тобой, солдат, крайние.

Первые, кого мы увидели в Библиотеке, — сидящие в кафе бок о бок Костлявая и Слон, которые мило воркуют. Лохматая тётка в кожаном наряде с суровым лицом и мужественный дядька в военном. Прямо загляденье, а не парочка. Кажется, впервые вижу клановую премшу улыбающейся.

— О, Лёха, — обрадовался мне Слон, — присаживайтесь к нам. Как жизнь молодая?

— Нормально, — ответил я, пожав руку, — вот, медика твоего повстречал. Позывной Док.

— Дочище тот ещё унылый мизантроп, но человек надёжный, — кивнул наёмник, — мы с ним старые друзья. Жаль, что ушёл на гражданку, лучшего лепилу и пожелать нельзя. Как он там? Совсем повесил автомат на гвоздь?

— Про автомат не знаю, а с гранатомётом не расстаётся.

— Он что, опять встрял в какую-то мутную делюгу? Вот если не прёт человеку — то не прёт. Мало знаю людей, менее склонных к насилию, но вечно его жизнь ставит в такую позу, что без гранатомёта хоть срать не ходи. Кто-то попытался обидеть его странное семейство? Пожалуй, единственное, что превращает нашего добрейшего Дока в натуральную машину разрушения, так это угроза близким.

— Попытались отнять пациентку, — поделился я. — Но да, детям тоже угрожали.

— Знаешь, Лёха, я много лет воюю, видел всякое, не боюсь ни хрена, но, если бы Док решил, что я собираюсь навредить его детям, то проще было бы пойти и застрелиться сразу, — доверительно сообщил Слон. — Имей это в виду. Во всём остальном он вменяемый, но в этом секторе башню клинит.

— Да мне с ним в окопе не сидеть, не моя проблема.

— Как знать, — пожал плечами Слон, — жизнь штука непредсказуемая.

Мы заказали себе кофе и круассаны, потому как голодные. Ехали быстро, поесть не успели. Сидим, едим, пьём, смотрим вокруг. Я заметил, что Библиотека стала заметно оживлённее, на улицах людно, машины. Суета, как будто население этого тихого академического уголка разом выросло втрое. Похоже, оживление торговых путей идёт на пользу. Впрочем, что считать пользой… Может быть, учёные-энциклопедисты, наоборот, шипят и плюются на отвлекающее их многолюдье. А ещё как-то многовато военных. Вон, на площади на лавочках десятка полтора, и вокруг шляются. Без оружия, в полуштатском, но у меня взгляд намётанный, это одна команда.

— Твои? — спросил я Слона.

Тот проследил мой взгляд и подтвердил:

— Да, мои.

— А танк где?

— В этот раз без танка, — вздохнул тот. — Наниматель говорит, в дверь не пролезет.

— Так вас Лейхерот сюда привёз? — дошло до меня наконец. — Вы же на него работаете?

— Ну, вообще-то на компанию Мейсера, Теконис там типа научный директор. Но да, мы на постоянном контракте. Охрана, сопровождение, озалупливание излишне дерзких аборигенов, конкурентная борьба в партере и ниже. Иногда перехватываем и случайные заказы, как с Терминалом было, но в основном там.

— И вы здесь…

— Да, компания решила, что у неё тут бизнес-интерес. И, Лёха, чисто на всякий случай, лучше у нас на пути не становиться. Я серьёзно.

— Это, Слон, смотря что вы собираетесь делать, — не менее серьёзно ответил я.

— А вот с этим, друг, не ко мне, а к начальству. Наше дело «ать-два, левой», а что зачем, пусть вам Лейхерот рассказывает. Или не рассказывает. Дело такое, сам понимаешь, бизнес любит тишину. В общем, надеюсь, что мы не пересечёмся, если что — без обид. Служба такая.

— Принято, — ответил я. — Ну и ты тогда тоже… Без обид.

— Я, Лёха, не обидчивый. Пристрелю и не вспомню. Ладно, пора мне, дела. Чрезвычайно счастлив встрече, мадам, — это он уже Костлявой, не мне. — Если задержимся, хотел бы ангажировать вас на вечер. Говорят, тут есть приличные рестораны, куда не стыдно пригласить такую прекрасную женщину!

— Ну, я точно задержусь на денёк, — расплывается в улыбке Костлявая, — так что ищи меня на рынке, там караван разгружается, или в локали, там клановая стоянка. Вон, Лёха проведёт.

Они даже обнялись на прощание, очень, блин, трогательно. Надеюсь, мы со Слоном всё же не окажемся по разные стороны.

Лейхерот Теконис встретил нас в своём кабинете. Не один — в кресле развалился мужчина в тёмных очках, с недовольным лицом. Очки обычные, солнечные, цвет глаз не разглядеть, и это нервирует — привык я уже первым делом проверять на синеву. Возраст определить сложно, выглядит лет на сорок, но я уже научился подмечать нюансы и готов поспорить, что ему сильно больше. Мужчина одет в стильный чёрный костюм, под которым непринуждённо расстёгнутая сверху белая сорочка. Лицо строгое и значительное, да и Лейх ведёт себя с ним уважительно, что для профессора нехарактерно.

— Мейсер Ковиарди, — сообщил нам Теконис. — Глава компании.

— Можно просто Мейсер, — мужчина кивнул нам, но не встал и руки не подал, так что я тоже ограничился кивком, а Аннушка его и вовсе проигнорировала, обращаясь только к Теконису.

— Лейх, — сказала она сердито, — что за нафиг? Какого драного чёрта ваши наёмники кучкуются у нашего порога? Вы решили взять нашу локаль на абордаж?

— Напомню, — неприятным тоном ответил профессор, — что мы находимся в локали Библиотека, которая открыта для посещения всеми желающими. Административные функции тут выполняет академический совет, членом которого являюсь я, но отнюдь не вы. Так что если кто-то и может кого-то отсюда выставить, то не вы меня, а я вас. Также я могу свободно приглашать сюда кого хочу по любому поводу или без такового.

— И вы ещё скажите, что не нацелились на нашу дверь! Типа все эти ребята в парке, сидящие на мешках со снарягой, приехали обновить библиотечный абонемент?

— Заметьте, они сидят, а не ломятся к вам. И я не злоупотребляю имеющимся у меня доступом.

«Ну да, — подумал я, — там же стальной тамбур и пулемётная точка, лучшее средство от злоупотреблений. Слон не выглядит идиотом, который будет ломиться с командой в такую щель».

— Хватит, — перебил профессора Мейсер, — мы здесь не для того, чтобы ругаться. Позвольте кратко ввести всех в курс дела. Мы, как социально ответственная компания, безусловно учитываем интересы тех, кто занял локаль-лепесток. Юридически никаких прав владения, разумеется, в данном случае быть не может, потому что трансграничного имущественного права в Мультиверсуме не существует со времён Первой Коммуны. Тем не менее, мы не оспариваем ваше сквоттерство, не претендуем на то, что вы решили считать вашим, и уж тем более не собираемся предпринимать какие-либо насильственные действия. В ваш адрес.

— А в чей собираетесь? — спросил я, усаживаясь.

Стоять, когда собеседник сидит — плохая переговорная позиция. Аннушка, тоже выдернула из-за профессорского стола кресло, где и расположилась в весьма непринуждённой позе.

— Видите ли, — пояснил Мейсер, — мы коммерческая компания. Не без социально-научной составляющей, безусловно, но основная цель нашей деятельности — получение прибыли для акционеров, а максимум общественной ответственности — регулярные выплаты заработной платы наёмным сотрудникам. Обычно мы тщательно избегаем участия в активностях, которые могут быть расценены как вмешательство в системные процессы Мультиверсума. Это не окупается.

— А отжим сенсуса с целых срезов, значит, окупается? — скептически спросила Аннушка. — И это вообще совсем ни разу не системное вмешательство?

— Это коммерческая услуга с соразмерной оплатой, — возразил Мейсер. — Срез получает буст, мы — сенсус, сделка вин-вин. Более того, мы также даём своим клиентам гарантию, что срез не рухнет в коллапс, что выгодно отличает нас от естественного прогресса. Как вы наверняка знаете, регуляция отбором сенсуса вполне действенна и при том малотравматична для аборигенного общества.

— Угу, как лечение кровопусканием.

— Когда других методов нет, сойдёт и такой. Но давайте не будем увлекаться спорами об этике бизнеса. Есть куда менее этичные практики, чем наши. Кроме того, лишь малая часть получаемого нами сенсуса идёт на продажу, большая расходуется в благотворительных и исследовательских целях. У нас, между прочим, целый сенсус-дефицитный срез на полном обеспечении! Кроме того, изучаемые нами социально-динамические практики в перспективе позволят…

— Да-да, — перебила его Аннушка, — вы все такие зайчики пушистые, я поняла. Подумаешь, прогоняете срезы через войны, чуму, голод и отчаяние, зато какой красивый шарик на выходе!

— Прогресс всегда имеет свою цену, — жёстко ответил Мейсер. — Наша — минимальная. И клиент, подписывающий договор от лица аборигенного общества, всегда ставится в известность о методах, рисках и последствиях. Так что давайте закроем эту тему и вернёмся к тому, ради чего мы здесь собрались.

— Ладно, — отмахнулась Аннушка, — валяйте, объясняйте, какой чёрт вас сюда принёс.

— Итак, — вздохнул Мейсер, изображая лицом всю безграничность своего терпения, — как я уже говорил, в норме мы избегаем вмешательства, затрагивающего интересы так называемых «больших игроков». Мы — небольшая скромная компания, занимающая свою нишу на рынке и не претендующая на чужие. Однако бывают ситуации, когда соблюдать нейтралитет просто невозможно, потому что речь идёт об опасности для всех.

— То есть, — уточнил я, — вы притащили сюда вооружённых наёмников не для зачистки рынка от конкурентов? Дело не в том, что Гремарх и компания, помимо всего прочего, отжимает у вас сбыт сенсуса?

— А они ещё и сенсусом занимаются? — удивился Мейсер. — Лейх, ты мне об этом не рассказывал.

— Побочная практика, — отмахнулся профессор, — малые мораториумы используются для удержания корректоров, заодно дают небольшой выход продукта специфического спектра, ближе к алым тонам. Сбывают, скорее всего, через мелких дилеров или употребляют сами. В рыночном сегменте мы с ними не пересекаемся, говорить не о чем.

— Вот видите, — кивнул Мейсер, — причина не в конкуренции.

— А в чём? — спросила Аннушка.

— Исследования, которые провёл Лейхерот, однозначно указывают, что производимые в мораториуме суррогатные кристаллы чрезвычайно опасны. Мы даже не будем сейчас касаться неэтичности методов их синтеза, речь идёт о целях, которые ставят перед собой организаторы этого производства.

— Срубить кучу бабок и получить монополию на рынке? Захватить контроль над финансовыми потоками? Диктовать условия караванной системе? — припомнил я речи Гремарха. — Отжать ключевые активы конкурентов?

— Увы, это только внешняя часть. Мы передали все данные нашему аналитику, он обсчитал их, и его вывод однозначен: Гремарх и компания — просто ширма, их используют, возможно, даже без их ведома, для решения более глобальной задачи.

— И какова она?

— Возвращение Ушедших.

— Что, опять? — вскинулась в кресле Аннушка.

Со слов Мейсера и Текониса, Ушедшими интересуются многие, и, несмотря на лютую хтоничность этих персонажей народного эпоса, которые людей держали за еду, инструменты, игрушки и строительный материал, есть те, кто считают, что игра стоит свеч. Среди основных интересантов прозвучали Коммуна и Контора, две жёстко конкурирующие, хотя и имеющие общий исторический корень, силы. Обе считают, что смогут получить так много, что любые риски окупятся. Аналитик Мейсера предполагает, что за Гремархом и СОТором стоит Коммуна, но это не точно, не исключено наличие теневого игрока, которого пока не вычислили. Контора — сторона открыто экспансивная, располагающая значительными ресурсами; Коммуна традиционно предпочитает самоизоляцию и тонкую игру на чужих интересах; но обе группы имеют достаточный научный потенциал, чтобы достигнуть как минимум промежуточных целей — установить какого-то рода контакт с местом гипотетического заключения Доминаторов. Альтерион является то ли союзником любой из названных сторон, то ли самостоятельным игроком, но может оказаться подыгрывающим обеим, мечтая при том о своей выгоде. Он интересен развитыми портальными технологиями и мощнейшим уникальным вычислительно-модулирующим комплексом «Оркестратор», который в силу использования в структуре фрактальных компонентов, может непосредственно влиять на линии причинности. Скорее всего, именно альтери ближе всего к практическому решению задачи «проковырять дырку в стене тюрьмы Ушедших», но вполне возможно, что Коммуна с их наработками в области реперного резонанса и собственным оригинальным техническим решением портального переноса тоже близка к прорыву. Мешает всем одно: Основатели очень хорошо защитили то место, создав особую метрику, поглощающую любые попытки воздействия. Устройство её столь простое и эффективное, что до сих пор никто так и не мог придумать, как обойти ловушку. Любое усилие, превышающее определённый порог, вызывает её срабатывание, и всё валится в ничто — люди, оборудование, энергия, силы, средства. Всё рассыпается в серую пыль. Вечно голодные бессмертные твари, обитающие там, поглотят любую форму первоматерии, а Чёрные, порождение защитных механизмов Фрактала, исполняют в этой системе обязанности регуляторов.

Я помню Чёрных — их присутствие невозможно выносить буквально физически, но нас с Аннушкой они спасли. Наверное, мы ещё для чего-то нужны Мультиверсуму. Точнее, она. Я-то просто Лёха.

Не сумев проковырять стену, взыскующие Ушедших принялись искать вход. Тот, через который их туда, предположительно загнали (вариант — заманили) Основатели, запечатав потом снаружи. Логично, дверь — это уже готовая дырка в стене, а что одни запечатали, другие и распечатать могут. Или взломать замок. По предположениям аналитика, некий многообещающий вариант недавно найден, и, будь он верным или ложным, вокруг разворачиваются те ещё страсти. Но это не самое неприятное. Хуже, что кто-то из игроков, используя как прикрытие СОТор, занят размещением на маяках суррогатных кристаллов, созданных из сенсуса.

— Мы прекратили работу по текущему проекту, поставив основной бизнес на паузу, — сказал Лейхерот, — промежуточные пробы сенсуса оказались сильно загрязнены. Диапазон фракталообразующих частот сильно сместился вниз, это искажает результат, потому что меняются базовые константы.

— Совершенно невозможно работать! — подтвердил Мейсер.

— Простите, не силён в терминологии, — признался я, — можно как-то проще объяснить?

— Метафорически выражаясь, — сказал тот, — Мультиверсум отравлен смертью.

План у «Мейсера и Ко» прост — используя грубую силу наёмников Слона, пройтись по локалям «ромашки», зачищая их от тех, кто использует Мораториум для производства отравленных смертью инкумбов. От нас не требуется ничего, кроме возможности прохода, потому что быстрее идти по уже разведанному пути, чем подгонять ключ к новым дверям. Сам ключ тоже нужен, разумеется, без него ничего не выйдет. Нам даже обещали его по окончании операции вернуть.

— Вашего брата вы тоже зачистите? — спросила Аннушка прямо. — Разве мораториум Центра не используется для того же самого?

— Нет, — отрицательно покачал головой Лейхерот. — Я не разделяю целей и не одобряю методов Конгрегации, но Мелехрим последний, кто призвал бы в Мультиверсум Ушедших. Ему конкуренты не нужны, он хочет стать Доминатором сам…

В конечном итоге мы согласились пропустить наёмников, выдать им во временное пользование ключ и не путаться под ногами. Взамен получили заверения, что нам постараются создать минимум дискомфорта, на нашу локаль никто не претендует, мы можем и впредь развлекаться как хотим — переманивать у Конгрегации корректоров, выращивать в оранжерейных условиях кайлитов, давать убежище сомнительным авантюристам (это в сторону Андрея, надо полагать) и так далее. Они ещё про мелефитов не знают…

Подозреваю, если бы мы были против, это никого бы не остановило. Подумаешь, пулемёт в прихожей. Я сходу могу предложить два-три варианта нейтрализации, начиная от «быстро приоткрыть дверь, сунуть туда хороший направленный фугас, закрыть, подождать и входить». Хорошо, что нам, в общем, делить с ними нечего, а их цели нашим никак не мешают, потому что никаких своих целей у нас и нет. Просто реагируем на обстоятельства.

Встретили нас с заметным облегчением. Корректоры концентрацию наёмников возле нашей дверки заметили и ждали чуть ли не штурма с последующим геноцидом. Ирина отчего-то решила, что Лейхерот спелся с Мелехримом, и весь движняк по их синеглазые души. Накрутила остальных до паники, требовала от клановых усилить охрану, а от кайлитов чуть ли не встать под ружье. Какой прок был бы от ополчения из рыжих девчонок, я сказать затрудняюсь, но Ирку это не остановило.

В общем, мы вернулись почти вовремя. Потерь минимум — сбежала Марта. Та самая пострадавшая корректорша, которую мы спасли из подвала.

— Я ей не сторож, — высокомерно сказала Ирка. — Хочет обратно к Мелеху — скатертью дорога.

Сеня только виновато руками развёл: ну вот такая она, что поделать.

— Так Марта в Конгрегацию намылилась? — спросила Аннушка, еле сдерживаясь. — И никому в голову не пришло, что она там всё про нас выложит?

— И что нам её, на цепи держать? — логично возразила Джен. — Взаперти она уже насиделась.

— Ну почему вас, блин, вообще нельзя одних оставить? Что не пролюбите, то поломаете!

Джен жалобно смотрит на меня, и я успокаиваю подругу:

— Да не переживай ты так, наверняка у нас тут крот, и не один, в Конгрегации давно про нас всё знают. У нас тут вообще проходной двор, с безопасностью швах, с контрразведкой вообще никак, живём как птички божьи, до первого котика. Если нас до сих пор не трогают, то не потому, что мы хорошо спрятались, а потому что мы никому особо не мешаем. Ну, кроме Гремарха с СОТором, но у них, я надеюсь, теперь будут проблемы посерьёзнее.

— Это не отменяет того, что у нас контингент — беспечные идиоты!

— Зато командирша у них — заглядение!

— Иди в жопу, солдат!