Та самая Аннушка, третий том, часть вторая: Долгий привал

Глава 21 Старые связи

С мелефитами история вышла такая. В том срезе, где сейчас торчит в пустошах, как хрен на лбу, одинокий Терминал, в давние времена, ещё до коллапса, в глухих лесах, которых тут было полно, однажды нашли законсервированный завод по производству чего-то вроде киберов. Ну, или удачно его под это приспособили, хотя изначально он выпускал что-то другое. Эта находка хорошо легла на развившиеся к тому времени большие компьютеры, так что вскоре киб-системы начали с успехом замещать людей на производстве и в быту. Все они были сетевые, а не автономные, потому что компактных мощных процессоров тот завод не производил, а аборигены со своими техпроцессами укладывались пока в кубометры, а не миллиметры. Однако в логике им не откажешь — обнаружив завод, где можно сделать киба без головы, они предположили, что головы тоже где-то должны были выпускать, и начали искать.

До коллапса мир был полон девственных лесов, холмов и гор, так что поиски заняли приличное время, но, в конце концов, увенчались умеренным успехом. «Головостроительный» завод не нашли, зато обнаружили нечто весьма любопытное. В горной долине, куда отродясь не ступала нога человека, самолёт-разведчик засёк следы давней катастрофы. Это выглядело чертовски любопытным — в закрытое со всех сторон ущелье можно было попасть только с воздуха, а обломки пролежали там явно дольше, чем скромный возраст аборигенного воздухоплавания. Их и нашли-то чудом, так деревьями заросли: пилот одного из первых трансконтинентальных монопланов заметил блеск металлической поверхности, решил, что потерпел крушение кто-то из коллег, сообщил после посадки диспетчеру, и всё закрутилось.

Оказалось, что действительно имело место лётное происшествие, вот только случилось оно так давно, что деревьям, растущим на месте катастрофы, уже сотни лет, а сколько поколений этих деревьев сменилось, и вовсе сказать сложно. Обломки, до которых добрались с огромным трудом, проложив опасную тропу через горы, принадлежали титаническому летательному аппарату неизвестной конструкции. Реконструировав по фрагментам его внешний вид, исследователи выяснили, что он походил на дирижабль, однако имел иной принцип полёта. Там, где у дирижаблей наполненная газом ёмкость, располагался некий механизм, который, видимо, и обеспечивал его положительную плавучесть. К сожалению, при аварии он так сильно пострадал, что даже приблизительных гипотез о технологии не возникло. Линейную тягу аппарату придавала восьмёрка импеллеров, расположенная ближе к корме, под основным корпусом располагалась многопалубная пассажирская гондола. Даже катастрофа, превратившая её в обломки, и время, эти обломки не пощадившее, не смогли полностью скрыть, насколько роскошны были её каюты. Раскопки провели крайне тщательно, ущелье постепенно, за несколько лет, зачистили до голого камня, просеяв каждый кубометр почвы. В процессе находили осколки дорогой посуды, украшения, детали интерьера — всё говорило о том, что это был прогулочный лайнер высокого класса.

Но больше всего исследователей заинтересовали останки пассажиров. Их было много, и все они принадлежали не людям. Плоть, разумеется, не пережила столетий природного воздействия, но то, что скелеты имеют искусственное происхождение, было видно невооружённым взглядом. Учёные моментально провели параллели с найденным киб-производством, а инженеры обнаружили совместимость технологий. Это открыло немного пугающие перспективы — ведь у останков тех, кто летел на этом дирижабле, сохранились головы! И эти головы содержали в себе компактные и фантастически прочные модули интеллекта. Их можно было подключить к уже имеющимся системам и посмотреть, что получится. Разумеется, учёные не были бы учёными, если бы этого не сделали.

Дальше информированность Алины дала сбой — она не могла сказать, утратили ли те электронные мозги информацию вследствие длительного хранения в неподходящих условиях, или она была считана и стёрта, чтобы освободить место, но часть обнаруженных на месте катастрофы головных модулей была отформатирована и использована повторно, породив группу экспериментальных автономных кибов, в число которых вошла и сама Алина. Большая часть их исчезла неизвестно куда во время коллапса, некоторые составили персонал Терминала, но никто, кроме неё, не пошёл дальше наложенных аборигенами программных паттернов, оставшись сервисным оборудованием.

«Или ты не дала им это сделать, опасаясь конкуренции», — подумал я, рассматривая улыбчивую синеволосую негритянку. В истории о том, как Алина получила полную власть над Терминалом и сопутствующими предприятиями, лично для меня многовато ничем не заполненных лакун. На эти вопросы она, ещё будучи пластиковой куклой, отвечала очень уклончиво и неохотно. Впрочем, не мне её судить. Задачей было сохранить Терминал — и она его сохранила. В весьма, надо сказать, непростых условиях. Проявила ум, гибкость, умение находить союзников и, конечно, железную волю. Глядя на сисястую синевласку, легко забыть, какая на самом деле Алина сильная и жёсткая бизнесвумен.

— То есть, — уточнила заворожённо слушавшая эту историю Даша, — у тебя и у Сашки мелефитские мозги? От дохлых мелефитов, тыщу лет провалявшихся в горах?

— Формулировка не самая удачная, — подтвердила Алина, — но, в принципе, так и есть. Единственное, я бы исключила из определения термин «дохлые», и не только потому, что он звучит неуважительно, но и в силу его фактической неверности.

— Мелефиты не умерли! — горячо поддержала её Сашка. — Я прочитала в книгах! Наши интеллектуальные модули нельзя разбить или поломать, они очень прочные! При длительном отключении питания они переходят в режим гибернации, архивируя личность в особую защищённую часть носителя. В этом состоянии наш мозг может пребывать чрезвычайно долго, почти бесконечно, но потом его можно подключить — оп! — мелефит снова живой!

— Не понял, — озадачился я, — то есть мы сейчас разговариваем не с Алиной и Александрой, а с древними мелефитами?

— Нет, — вздохнула негритянка, — их личности не то уничтожены, не то заархивированы. Я не знаю точно. Когда модули готовили к повторному использованию, их отформатировали, но я надеюсь, что резервная копия сохранилась на специальном отделяемом носителе, который есть в каждом из модулей.

— Это можно как-то выяснить?

— Я не рискнула запустить восстановление на себе. В какой-то мере это самоубийство. Если во мне разархивируется тот мелефит, что летел куда-то на дирижабле, что станет со мной, Алиной? Не исчезну ли я как личность? Не будет ли это фактической смертью? Я долго размышляла на эту тему, и решила, что моя жизнь тоже чего-то стоит. Мой опыт, переживания, становление, развитие, осознание себя… Разве я не имею права на жизнь? Справедливо ли будет убить меня только потому, что это помещение… — она постучала наманикюренным пальчиком по синеволосой голове, — раньше принадлежало кому-то другому?

— Полностью тебя поддерживаю, подруга, — сказала Аннушка. — Я бы на твоём месте ни за что не уступила место какому-то древнему хрену. Может, он вообще мудак какой-нибудь, а ты ради него себя сотрёшь. Не, ну нафиг! А ты, Саш, не хочешь пробудить в себе мелефита? В нынешней ипостаси ты и прожила-то всего ничего, много не потеряешь.

— Я тоже думала об этом, — призналась Сашка. — Как только прочитала книги и поняла, что они про меня и для меня. Как Александра Алексеевна я живу совсем недолго, это правда…

— Стоп, — перебила её Даша. — Так ты чья дочь вообще? Я слыхала, что с отцом бывают неясности, но с матерью-то как вышло?

— Александра — биокибернетическая сборка, — спокойно пояснила Алина. — Как и я сейчас. Это биологическое тело, выращенное вокруг кибернетической основы и обслуживаемое интеллектуальным модулем утратившего личность мелефита.

— Мои сны, — добавила Сашка. — Это то, что осталось от той девочки с дирижабля.

— Или то, что каким-то образом просачивается с архивного носителя, — возразила ей негритянка. — Её тело, точнее, его биологическая часть, выращено из генетической основы Лёхи и Аннушки, так что она их дочь. Но основа её сознания — язык, информация о мире, базовый личностный паттерн, — заложены в пустой мозг мной. Без этого она была бы младенцем в теле подростка. Так что она и моя дочь.

— Забавно… — почесала растерянно нос Даша. — Слушай, я вот чего не поняла. Если её тело частично кибернетическое, то она что, никогда не вырастет?

— Я тебе объясню, — вызвалась Сашка. — У мелефитов возраст был дискретный. Точнее, это было пять возрастов, от ранне-детского до взрослого. Мы не росли и не старели так, как люди. Получив тот опыт, который можно обрести в первом детском теле, мелефит-ребёнок переписывался в тело следующего возраста, а модуль-носитель этого освобождался для нового сознания. Поэтому число детей всегда было одинаковым, а вот число взрослых постепенно росло. Устойчивая семейная пара могла подать заявку и, пройдя ряд тестов, получала ребёнка первого возраста с несформированной личностью. И брала на себя её формирование. В окончательном теле мелефит обретал внешность, которую считал соответствующей самовосприятию, принимал на себя социальную ответственность и получал нечто близкое к бессмертию. Если его тело повреждалось, то носитель переставляли в новое. Это была огромная индустрия, части их производства в виде изолированных предприятий существуют до сих пор. Я третьего возраста и не вырасту, если не появится подходящий носитель. Мой интеллектуальный модуль меньшего размера, чем взрослый, так что просто переставить его в новое тело нельзя.

— Пичалька, — озадаченно прокомментировала Даша, — ну ничего, ты мне такой больше нравишься. Смешная. А выросла и стала бы занудой небось…

Отловили меня у Кройчека, которого я навестил, чтобы передать привет от Криссы, заверить, что дочь его в полном порядке, цветёт и пахнет, учится и растёт в профессии и вообще умница-красавица, всем на зависть. Душой не покривил, девушка правда талантливая и симпатичная, хоть и невеличка. Про Кардана рассказывать не стал, мало ли как отец отреагирует на то, что дочь крутит любовь с кибером на железных ногах? У всех свои пределы толерантности. Да они, может, и разбегутся ещё, чего зря родителей нервировать? Крисса уже взрослая, сама разберётся.

У самого Кройчека дела идут хорошо, все подъёмники заняты, а в соседнем боксе технические роботы Алины монтируют ещё три. Расширяется, значит, бизнес.

Грёмлёнг порадовался вестям, повыспрашивал подробности, похвастался, что оказался самым продуманным предпринимателем на Терминале, потому что не свалил, когда все его бросили, а верил в Алину и не ошибся. Теперь аренда подорожала на порядок, а он успел почти задаром заключить договор на три дополнительных бокса. Оборудование, инструмент и расходку привезут на днях караваном, теперь это быстро и даже относительно дёшево, потому что прямой маршрут и можно делать заказы. Кто молодец? Он молодец! Правда, одной семьёй это не потянуть, но он уже послал весточку дальним родственникам, будут у него в найме, а он будет им начальник. Поди плохо? Я заверил, что да, хорошо, и Кройчек — голова, палец ему в рот не клади. Я бы вот не положил бы.

Вестником оказался всё тот же Пеший, который приходил ко мне в квартиру на Родине. Он давний порученец консигнатора, мужик невзрачный, но недооценивать его не стоит. Рассказывали, что он не просто портфель за боссом носит, а ещё и людей для него режет. Ножом. Большой, говорят, мастер. Но, может, и врут, конечно. Сталкерам верить — себя не уважать. Хуже рыбаков, ей-богу.

— Здаров, Лёха, — сказал он.

— И тебе не хворать, Пеший.

— Теперь-то найдёшь время со Злобным перетереть?

— А что, он здесь, что ли?

— Да, в гостиничке здешней поселился. Не ради с тобой повидаться, конечно, тут большие дела стали делаться, пригляд хозяйский нужен. Так что, пойдёшь?

В интонациях отчётливо прозвучало «добром пойдёшь, или как?», но я не испугался. Здесь Злобный не хозяин, ничего он мне не сделает. Какие бы ни были ко мне претензии, они точно не перевесят бизнес-перспектив Терминала, так что не станет он рисковать тем, что Алина его отсюда просто выкинет.

— А схожу, — согласился я. — Поздороваюсь.

Пожалуй, выяснять, с чего консигнатора так разобрало, лучше тут, в дружественной мне юрисдикции, а не когда на меня очередную засаду где-нибудь устроят.

Злобный арендует один из дорогих номеров в недавно открывшейся части отеля. Этажи с такими хоромами были закрыты за полным отсутствием спроса, стояли на консервации: караванщикам подавай что попроще и подешевле. Но Алина (в любой из своих ипостасей) отлично умеет получать прибыль, так что сервисные киберы быстро привели апартаменты в порядок. Номер в несколько комнат с кабинетом — практически мини-офис с проживанием.

— Здравствуй, Лёха, — сказал Злобный, — присаживайся.

— Спасибо, Роман Терентьевич, пешком постою.

Сидеть, имея за спинкой стула Пешего, которому до меня только руку протянуть, не хочется. Мало ли как разговор пойдёт. Злобный недовольно поморщился, но настаивать не стал.

— Что же ты, Лёха, не зашёл ко мне, когда дома был? Я беспокоился, всё ли с тобой хорошо. Пропал надолго, на связь не выходишь…

— Недосуг было. О том, что заказ выполнен, вам должен был заказчик сообщить, а не я. И заплатить заодно.

— С этим проблемы нет. Сообщил, заплатил. Груз доставлен с задержкой, но целым, претензий у него нет.

— Тогда в чём дело?

— Мог бы проявить вежливость, объявиться лично.

— Ну, извините. Всё на этом?

— Нет, Лёх, есть ещё пара вопросиков. Для начала, вот твои деньги за доставку. Возьмёшь здешними или предпочитаешь рубли?

— Купоны Терминала вполне устроят, спасибо.

— То есть возвращаться на Родину не планируешь?

— А вы с какой целью интересуетесь?

— Расторопные опытные люди всегда в цене. Бизнес, сам видишь, расширяется, осваиваем новые возможности, есть кадровый дефицит…

— Не интересует, спасибо.

— Жаль, жаль, но насильно мил не будешь. Смотрю, не хромаешь больше? Обзавёлся хорошим протезом? Из тех, что тут предлагают?

— Да, — ответил я честно, решив, что реклама Заводу не лишняя. — Из этих.

— И как оно?

— Идеально. Забываю, что не нога. Так я пойду? Дела, всё такое…

— Да что ты торопливый такой? Не присядешь, не поговоришь… Я, вон, ребят посылал тебя искать, так не все вернулись даже. Не встречал?

— Нет. Разминулись, наверное.

— Жаль, жаль… — Злобный задумчиво постукивает карандашом по столу. — Давно бы всё обсудили.

— Роман Терентьевич, давайте уже напрямую, что вам надо-то? — не выдержал я.

— Видишь ли, Лёха, странное вышло совпадение. Пока ты выполнял тот заказ, пришёл новый. На тебя. Вынь да положь заказчику некоего Лёху. Я бы их культурно послал, потому что хоть ты и вольный контрактор, но из наших, и сдавать тебя абы кому было бы не очень красиво. Но это были не абы кто, а люди с серьёзными рекомендациями, пришлось выслушать. Я объяснил, что ты где-то на выходе, когда вернёшься, неизвестно, но, когда объявишься, я сразу попрошу тебя с ними связаться, оставьте визиточку. Но они были настроены решительно, и были готовы хорошо заплатить даже не за тебя, а за способ с тобой связаться.

— И вы им продали образец моей крови, — кивнул я.

— Да, — ничуть не смутился Злобный. — Бизнес есть бизнес. Они обещали, что им нужно только пообщаться. Раз ты знаешь по кровный маркер, то, надо полагать, тебя нашли, а раз ты жив-здоров, то насчёт целей они не соврали, так?

— Что-то вроде. Они отправили человека, который умеет искать, и тот меня нашёл, но с заказчиками мы так и не встретились. А кто они такие, кстати?

— Не знаю. Человек, который от них пришёл, был рекомендован разводящим от альтери, поэтому проигнорировать его просьбу было нельзя. Но он посредник, а не заказчик. Я, конечно, заинтересовался ситуацией — почему какого-то Лёху, который просто сталкер на побегушках, ищут на таком серьёзном уровне.

— Решили, что я нашёл что-то ценное и решил ни с кем не делиться? — понимающе спросил я.

— А что я должен был решить? Ты ушёл на довольно, скажем так, необычный заказ, пропал с концами, а потом тобой начинают интересоваться люди, до которых даже мне не допрыгнуть? И предлагают такие бабки, что на них можно президента заказать?

— Президента? Серьёзно?

— Ну, не нашего, понятно, а какого-нибудь Лаоса — запросто. Ещё и сдачу дадут.

— Экий я ценный, оказывается.

— Вот и я удивился. И начал выяснять, кто что про тебя знает, и не засветился ли ты с неожиданным хабаром в неожиданных местах. И знаешь? Долгое время было пусто, я уже решил, что след остыл, но потом одна разговорчивая женщина рассказала моему человечку, что никакой ты не «просто Лёха», а «тот самый Лёха». И эти-то тебя знают, и с теми-то ты хороводишься, и к таким-то вхож, а уж баба твоя вообще знаменитость первейшая.

«Ну, Донка, — подумал я про себя, — ну, спасибо, блин, за рекламу!»

— И вы решили меня найти сами?

— Мы проверили, и кое-что сошлось. — сказал Злобный. — И бабу твою многие знают, и, как минимум, с главой Совета Альтериона ты лично беседовал, видели тебя там. То есть не простой ты парень, Лёха. Вот я и начал тебя искать, чисто расспросить, разумеется.

Угу, так я ему и поверил.

— И тут ты объявляешься дома, но не звонишь, в гости не заходишь, деньги за выполненный заказ не требуешь. Я решил проявить настойчивость, но тут — внезапно! — объявляется не кто-нибудь, а сама Контора! И не очень вежливо, но очень дохочиво рекомендует некоего Лёху не трогать. И что я должен был подумать? — Злобный уставился на меня и замолчал, ожидая ответа.

Я прикинул, покрутил ситуацию с его точки зрения, и предположил:

— Что я внедрённый крот от Конторы?

— А ты он?

— А будь я им, я бы сказал?

— Логично, — согласился консигнатор. — В общем, мы, конечно, с Конторой спорить не стали, но несколько поисковых групп я за тобой выслал. Одна группа, кстати, так и не вернулась. Потом ребята нашли их по маркерам, кто-то превратил машину в решето, да так и бросил с телами внутри. Ты, кстати, вроде пулемётчиком служил?

— Мультиверсум — опасное место, — нейтрально ответил я. — Рейдеры обожают пулемёты на свои тачанки ставить. Наверное, ребята на банду нарвались.

— Наверное, — кивнул Злобный. — Бывает. Намёк я понял, и больше тебя не искали. Но присматривали, Лёха, присматривали. То там тебя видели, то тут… И всё в непростых местах с непростыми людьми! И вот нас приглашают на Терминал, обещают большие перспективы, я приезжаю приглядеться, и кого мы тут видим?

— Кого?

— Того самого Лёху! А когда мои ребята начинают аккуратно интересоваться за расклад, то выясняется, что этот Лёха тут живёт в пентхаузе, его все знают, и администрация в лице многоликой железной бабы вежливо нас предупреждает, что в случае чего за него впишется. Это как так?

— Вот так, бывает. Личные знакомства, — пожал плечами я. — Так что, всё выяснили? Я пойду?

— Погодь, один последний вопросик остался. Думаю, тебе будет интересно, что тебя снова заказали. И цену сулят даже больше, чем первые.

— И вы, конечно, согласились? Бизнес есть бизнес, всё такое…

— Нет, разумеется! — возмущённо ответил Злобный. — С Конторой ссориться дураков нет. От них нигде не спрячешься. Но ведь не все такие умные, как я, Лёха. Отказал я — пойдут к другим.

— И кому я так резко понадобился?

— Имя Гремарх тебе о чём-то говорит?