Та самая Аннушка, третий том, часть вторая: Долгий привал

Глава 31 Видеописьмо

Аннушка перехватила меня в холле. Лицо у неё настолько озадаченное, что я даже испугался.

— Пойдём, солдат, ты должен это увидеть.

— Куда пойдём?

— В пентхауз. Лучше смотреть на большом экране.

— Смотреть что?

— Увидишь. И офигеешь. Как я.

В пентхаузе большой настенный телевизор, но я никогда не видел его включённым. В отеле присутствует что-то вроде кабельного, но контент остался от аборигенов со времён до коллапса, и сказать, что он странный, — это сильно приуменьшить. И ещё видеопамятки для гостей, типа интерактивной инструкции по использованию унитаза, для диких рейдеров, которые привыкли срать в кустах, вытирая жопу лопухом или вовсе пренебрегая этой процедурой. До каналов платного ночного порно, как в гостиницах моего среза, администрация отеля пока не додумалась, а я не стану подсказывать.

Аннушка долго не могла найти пульт, который теоретически где-то есть, и, в конце концов, просто сказала: «Алина, чёрт тебя дери, включи эту штуку!»

— Включаю видеоэкран, — приятным голосом отозвался динамик в стене. — Что желаете просмотреть?

— Чёртово видеопослание, разумеется.

— Включаю видеописьмо Алины к Аннушке. Приятного просмотра.

— Да уж, блин, море удовольствия, чтоб я сдохла…

Засветился экран. Сначала на нём просто голубая стена немного не в фокусе, потом в поле зрения камеры вошла Алина. Негритянка с синими волосами. Встала, сложив руки под грудью. Смотрится по-прежнему вызывающе секси, похоже, это теперь постоянный имидж.

Постояла, подумала и заговорила:

— Здравствуй, Аннушка. И, наверное, Лёха, если вы вместе. Не знаю, когда вы в следующий раз окажетесь на Терминале, а ждать не могу. Поэтому решила записать это послание вам.

В кадр внезапно всунулась Сашка:

— Привет, мам-пап!

— Погоди, — отодвинула её Алина, — потом приветы передашь. Сперва по делу. Первое: мы, наконец, отправляемся. В тот срез… ну, ты знаешь. Донка будет нашей глойти, она помнит дорогу. Но это не новость, это ты и так знала. Новость — это второе. Позволь представить тебе… Иди сюда.

— Здравствуйте, — в кадр вошёл высокий мужчина лет тридцати на вид, располагающей к себе внешности: широкоплечий, мускулистый, с длинными чёрными волосами, щегольскими усами и бородкой. Тёмный пиджак, цветастая рубаха. Парень на стиле. В лице есть что-то неуловимо-азиатское, и это, в сочетании с яркой одеждой, у меня почему-то вызывает ассоциацию с мафиозным сутенёром. Понятия не имею, почему. У меня нет знакомых сутенёров. Наверное, в сериале каком-нибудь видел. Но словил укол мгновенной антипатии.

— Знакомьтесь, это Мена́р. Единственный в Мультиверсуме настоящий мелефит. Живой свидетель эпохи Предтеч и… мой муж. Да, не удивляйтесь, мы сразу поняли, что созданы друг для друга.

Мужчина приложил руку к сердцу и слегка поклонился в камеру.

— Охренеть, — сказал я. — Ты права, я шокирован.

— Я аж заревновала, прикинь? — ответила Аннушка. — Как же так? Моя лучшая подруга! Замуж за какого-то древнего проходимца! И я узнаю об этом вот так, от картинки в телевизоре⁈

— Внешность я, признаться, взяла на свой вкус из имевшегося генетического материала, — продолжает меж тем Алина. — Однако Менар уверяет, что она удивительно близка к той, что была у него раньше. Удивительное совпадение, правда?

— Угу, — комментирует Аннушка, — просто невероятное. Или он просто брешет, альфонс херов.

— Да, — соглашаюсь я, — приходит в себя, узнаёт, что валялся дохлым в кустах дохуллиард лет, а тут такая сочная бабёнка при капитале и сиськах, смотрит в рот, всему верит… Разумеется, ухватился… За что попало.

— Нас, мелефитов, осталось совсем немного, — рассказывает Алина, — и я теперь знаю почему. Менар рассказал мне о нашем народе, о том, как много мы сделали для Мультиверсума и как несправедливо с нами обошлись. Теперь я ещё больше уверена — мой долг… наш долг! — вернуть их… нас!.. миру. Менар говорит, что мы последний шанс Мультиверсума. А значит, просто обязаны сделать это. Я не знаю, найдём ли мы то, что ищем, в том срезе. Описание слишком скудное, чтобы Менар его узнал, но мы будем искать, пока не обретём место, где сможем восстановить тела наших собратьев. Менар уверен, что центры биосинтеза сохранились, их было много и они чрезвычайно долговечны, как всё, нами созданное. Я с ним согласна, ведь мы постоянно встречаем примеры работающих фрагментов технологий той эпохи…

— В поисках, значит, земли обетованной, — прокомментировал я. — Угу.

— У неё этот чёртов Менар через слово теперь! — ревниво заметила Аннушка. — Видишь, как она на него смотрит?

— Как влюблённая школьница на рок-звезду. Но взгляни на это с другой стороны: идея отбить у тебя меня совершенно точно покинула её синевласую головку. Есть с кем опробовать возможности новообретённого тела.

— Чёрт, уже начинаю думать, что лучше бы я поделилась. Да что с ней вообще? Не узнаю Алину в этой дурочке!

— Любовь, надо полагать. Биология взяла верх.

— Вот так это выглядит да? Какой ужас. Пристрели меня, если настолько поглупею.

— Ни за что.

— Воспользуешься, что ли, моментом?

— Обязательно.

— … Менар рассказал мне так много, что передать это в кратком послании невозможно, — продолжает Алина. — Но я скажу главное: он уверен, что новый кризис будет вот-вот.

— Ага, — скептически прокомментировала Аннушка, — вчера из колбы вылупился! И уже всё знает.

— Мне тоже почему-то кажется, что он просто Алине поддакивал. А она, при всём уважении, не очень хорошо информирована в этих областях.

— Он погиб, пытаясь предотвратить возвращение Доминаторов, которых теперь называют Ушедшими. Тогда они не вернулись, значит, погиб не зря. Но, если эта опасность снова нависла над Мультиверсумом, Менар готов исполнить свой долг снова! А мой долг — ему помочь!

— Тоже мне, блин, жена декабриста… — прокомментировал я.

— Кого? — не поняла Аннушка.

— Неважно, давай дальше.

— Догадываюсь, что для вас это может прозвучать неоднозначно…

— Да не то слово, подруга!

— … ваши опасения по поводу возвращения в Мультиверсум мелефитов мне тоже понятны. Но я прошу мне поверить…

— Тебе-то да, но не этому древнему хмырю!

— … я знаю, что делаю! Да, на всякий случай: церебральные модули, которые мы привезли, больше не хранятся на Терминале. Простите за некоторое недоверие, но вы, исходя из неверных данных, можете принять ошибочное решение. Мне пришлось это предусмотреть. Только я знаю, где они спрятаны. Я — и Менар…

— Ну, глядь, конечно! Как же без него! — сердито прокомментировала Аннушка. — Мне, значит, доверять нельзя, а красавчику, с которым она неделю знакома, можно?

— А, так ты заметила, что он красавчик?

— Ты заревнуй ещё. Я, к слову, терпеть не могу красавчиков.

— А меня?

— А тебя — могу. Терпеть. Когда ты меня не достаёшь специально, как сейчас. И ты не красавчик. Извини, если это для тебя сюрприз.

— … надеюсь, мы увидимся снова, и я смогу рассказать вам то, что нельзя доверить записи. Ты всё ещё моя лучшая подруга, и я люблю тебя.

— И я тебя, дурочка электрическая, — буркнула Аннушка расстроенно, — ну вот как так, а?

— Не переживай, она умный робот. Или мелефит. Или кто она там.

— Думаешь, пройдёт?

— Уверен. Видел такое пару раз у обычных живых женщин. Вроде умница-красавица, всё при ней. А втрескается в какого-нибудь обаятельного мерзавца — и всё, в ушах затычки, на глазах шоры. Как подменили бабу. Но влюблённость проходит, а ум остаётся. Однажды она вдруг смотрит на этого мудака, и до неё доходит: «А что я, собственно, тут делаю? Ведь он полное ничтожество!» И в тот же момент он вылетает из её жизни пинком под зад.

— Уверен?

— Алина менее гормонозависима, у неё должно быстро пройти, — ответил я, как мог убедительно.

Уточнять, что обычно такие тётки тут же находят себе следующего мудака, ещё хлеще первого, я не стал.

— Ладно, — неуверенно ответила Аннушка. — Может быть, мы просто его недооцениваем. Ну, не понравилась нам рожа, и что? Это же не его внешность, просто волос с жопы какого-то постояльца, который Алинка использовала как генный шаблон. Вдруг мы не правы, и он нормальный мужик… то есть мелефит? Что мы про него знаем? Ничего.

— Кроме того, что он сломал за каким-то хреном Мораториум и помер, — уточнил я.

— Подумаешь, ты тоже один сломал. И что? Дурацкое дело нехитрое.

— Я не ломал! Случайная пуля. Даже не моя.

— А вот нашли бы рядом твой труп, и хрен бы ты отмазался.

— Это верно, — признал я, — мы не знаем точно, ломал он или, наоборот, из последних сил этим ломом отбивался. О, глянь, это ещё не всё!

На опустевшем экране появились новые действующие лица. Даша с Сашкой, хихикая и толкаясь, встали плечом к плечу в центре кадра, как будто позируя для совместного фото.

— Мам-пап! — сказала Сашка. — Не парьтесь. Он не такой противный, как кажется. Маме Алине с ним хорошо. Наверное.

— Ага, кровать сломали, так хорошо! — ржёт Даша.

— Хватит тебе, — осуждающе отвечает ей девочка, — это их дело. По книжкам я представляла себе мелефитов немного иначе, но всё не так плохо, как вы могли подумать. Мама Алина очень умная. Умнее, чем он думает. Не могу сказать больше, простите. Я еду с ними, и я за ней присмотрю.

— И я еду с ними, — добавила Даша, — и пусть только кто-нибудь попробует обидеть нашу Сашенцию!

Она обняла девчонку за плечи и чмокнула в макушку.

— Пока, мам-пап, — попрощалась Сашка. — Что бы ни случилось, вы тоже мои родители.

— Не скучайте, увидимся! — смеётся Даша, — Я-то вас везде найду!

Экран погас.

— Они как две сестры теперь, — сказала Аннушка. — ты заметил?

— Даже как будто похожи стали, — согласился я. — Сашка тоже кожаную куртку себе нашла, подражает. Обеим не хватает нормальной семьи, я думаю. Вот и прилепились друг к дружке.

— Роботёнок-мелефитка и сумасшедшая Разрушительница. Два ботинка комплект. Так у вас говорят, да?

— У нас говорят, два сапога пара.

— Да пофиг. А скажи, солдат, тебе ведь тоже пришла в голову мысль прибрать от греха мелефитские бошки?

— Ну, — признался я, — промелькнула такая идейка. Очень не хочется сеять зубы дракона, не разобравшись сперва в агротехнике процесса.

— Это какая-то ваша идиома опять? Ладно, не объясняй, смысл понятен. Но, заметь, Алина нас отлично просчитала. А значит, есть надежда, что и этого Менара просчитает.

— То есть, — уточнил я, — мы не поскачем им вдогонку с шашкой наголо?

— А должны?

— Нет, наверное.

— Вот и я так думаю. Не всё в Мультиверсуме наше дело, солдат. Поехали отсюда, Кройчек как раз дыры заварил, краска должна уже высохнуть.

На привале Аннушка непривычно мрачна. Мы остановились не на берегу какого-нибудь моря, как обычно делаем, а просто в пустошах среди скал. Аннушка не стала пить виски, равнодушно съела приготовленный мной ужин, теперь сидит на большом камне и молча смотрит в никуда, хотя здешний пейзаж не вызывает ни малейшего желания им любоваться. Мрачная местность с руинами на горизонте и с давно заброшенной пыльной дорогой. Хочется спросить, что мы тут забыли и не стоило ли выбрать срез поприятнее, но я знаю, что Аннушку в таком настроении лучше не трогать.

— Знаешь, солдат, — сказала она, наконец, — я, наверное, в чём-то даже понимаю Алину.

— Хм, — сказал я, не зная, как реагировать.

— Думаю, её всё конкретно достало. Она тащила на себе Терминал чёртову бездну лет. Начав с ходячего хостес-манекена типа «чего изволите», стала настоящей бизнес-леди и фактическим правителем целого среза. А толку?

— А какой может быть толк?

— Хотела бы я знать. Думаю, ей захотелось просто быть счастливой.

— Вполне понятное желание, если абстрагироваться от того, кто она такая. Ну, пусть попробует. Искренне желаю ей удачи.

— А что может пойти не так? Алина решительная, сразу зашла с козырей: роскошные сиськи, смазливый мужик, зайка-ребёнок с синдромом отличницы и свадебное путешествие на роскошном лимузине.

— Даша и Донка не очень вписываются в эту сусальную картинку, но, в целом, что-то в этом есть, — признал я. — Прямо дамский роман.

— Эти две балбески сойдут за домашних питомцев, — фыркнула она. Настроение явно улучшилось, и мне полегчало: Аннушка в депрессии — зрелище совершенно неестественное.

— А с чего ты вообще так заморочилась?

— Да чёрт меня знает. Я такая непредсказуемая. Взгрустнулось о нашей бабской доле. Забей, солдат. Пошли спать. Нам ещё ехать и ехать.

Лейхерот встретил нас приветливо, как обычно:

— И где вас носило?

— Кстати, куда ты дел моего снайпера? — спросил Слон.

— Я тоже рада вас видеть, — мрачно ответила Аннушка. — Общалась с вашим братцем, если вам интересно.

— Снайпер взяла отгул и поехала повидаться с семьёй, — сообщил я. — Не знаю, как у вас с дисциплиной, я ей не сторож. Сказала, что у неё предчувствие, и что очень надо увидеть сестру.

— Семья — это святое… — задумчиво сказал Слон. — Опять же, предчувствие… И не у неё одной, да. Ладно, у нас была договорённость, да и снайпер мне сейчас не нужен, дистанции тут плёвые, любой марксман затащит. Подхвачу её у Дока, будет повод увидеться. Сам как?

— Штатно.

— Ну и гут. Перетрём ещё по деталям, но позже. Там, вон, шеф чего-то из-под вас хочет, аж не может.

— Вы были у Мелехрима? В Центре? — требовательно спрашивает Теконис. — И что там происходит?

— Ну, вы чуть не остались единственным ребёнком в семье, но я не успела добраться до его глотки. Он запер меня в клетке в подвале!

— Как можно запереть человека Фрактала?

— Это был не простой подвал. Фрактала там нет.

— Нет? Вы что, были в Цоколе Мораториума? Я обязательно должен туда попасть!

— Вижу, трагическая история моего плена вас не трогает? Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Может быть, тогда вам будет любопытнее узнать, что Мелехрим закрыл Конгрегацию.

— В каком смысле «закрыл»?

— В самом прямом. Распустил. Аннулировал. Ликвидировал бизнес. Конгрегации больше нет, Школа закрыта, детишки отмечают каникулы, но следующего семестра не будет. Сам Мелех помахал всем ручкой и свалил, не оставив обратного адреса.

— Значит, началось… — задумчиво сказал Лейхерот.

— Да что началось-то? — рассердилась Аннушка. — Что все с такими лицами встречают эту новость?

— Возвращение Доминаторов, естественно, — раздражённо ответил тот. — Неужели сложно догадаться? Только в этом случае Конгрегация становится не нужна. Надеюсь, Мелехрим успел собрать всё необходимое.

— Зачем ему Доминаторы?

— Вы так ничего и не поняли. Конгрегация многие годы противостояла давлению Ушедших, пытающихся взломать Фрактал и вернуться. Ареопаг использовал корректоров и коллапсы как клапаны сброса… — посмотрев на возмущённую Аннушку, он добавил: — Да, они всегда были расходным материалом, сырьём и инструментами. Да, это неэтично. Вы это хотели от меня услышать?

— Вам плевать, разумеется, — ответила она. — Но мне нет! Лично я верю, что никакие цели не оправдывают некоторые средства. Чем вы тогда отличаетесь от Ушедших?

— Это пустое философствование, — отмахнулся Лейхерот. — И не мне надо адресовать вопросы, я никогда не поддерживал методы Конгрегации. А теперь вернёмся к важному: как вы попали в Цоколь?

Оказалось, что, пока нас не было, произошло много всяких событий. Локаль, где мы с Лиранией чуть не умерли от жажды, открылась. Может быть, мы бы дождались этого момента, может быть, нет — с относительным временем всегда всё сложно. Лейхерот считает, что двери заблокировались так надолго потому, что был некий «каскадный эффект», вызванный тем, что отключилась не одна часть, а сразу несколько, но это всего лишь гипотеза, потому что повторить эксперимент возможности нет. Я не сомневаюсь, что он охотно взорвал бы ещё десяток-другой, чтобы проверить теорию, но вот беда — непонятно, остались ли они в таком количестве. Например, тот, что в срезе Великого Герцога, попытались снести из гранатомёта, и если бы там не было людей Слона, то и снесли бы. Не исключается и атака на наш — дверь в Библиотеку под охраной, но дверей в другие локали полно, и почётный караул к каждой не приставишь. Если у кого-то есть такой же универсальный ключ, как у нас, он может устроить нам диверсию в любой момент. Сейчас по всему городу бегают клановые дети, ищут двери с чёрной пластиной на косяке, а клановые механики заколачивают их наглухо. Лейхерот сказал, что пластины можно просто снять, превратив дверь в обычную, но у него нет с собой необходимого оборудования, а ждать некогда. Пластины кросс-бифуркаторов перенастраиваемые, могут быть использованы на других дверях, соединяя их с другими локациями, так что представляют собой большую ценность для тех, кто это умеет. Лейх умеет и в другой раз охотно бы этим занялся, но сейчас есть дела поважнее. А именно — ему немедленно нужно в Цоколь!

В общем, мы спешим, и корректоры, атаковавшие Аннушку градом вопросов, остались ни с чем:

— Да, Конгрегации больше нет. Да, Мелех свалил. Нет, я никого не держу, можете проваливать, вы больше не мишень. Да, на вас и правда всем насрать. Нет, я понятия не имею, как вам жить дальше. А теперь мне пора.

— Лёх, хоть ты скажи! — накинулась на меня белобрысая Джен, за которой так и таскается везде немой пацан. — Что теперь в школе? Как ребята отреагировали? Кто там рулит?

— Некая Тиция, — ответил я на последний вопрос.

— Тиц стала главной? — присвистнула девушка. — Ну, я как-то даже и не удивлена.

— Знакомая?

— Да, можно сказать, подружка. В соседних комнатах жили. Активистка — обожала всех строить и организовывать. Вечно у неё были какие-то «советы», «кружки», «объединения», «сообщества» и прочие общественные нагрузки, но как корректор — слабачка полная. Дорвалась, значит.

— Это плохо?

— Как сказать. Она девчонка неплохая, так-то. Но чтобы затащить новую Конгрегацию, одного энтузиазма мало, я думаю.

— Пошли, Лёха, — зовёт меня Аннушка, — сами разберутся. Нас Лейхерот ждёт.

Профессор, узнав, что я могу открыть дверь в Цоколь, возбудился чрезвычайно. Ну, то есть даже стал немного похож на нормального человека, а не на оживлённую колдунством мумию сумасшедшего учёного в жутких чёрных окулярах. Видно, ему действительно припёрло. Теконис и то место просто созданы друг для друга — прислони его там к стене, сольётся с интерьером. Безумный учёный в безумном устройстве — что может пойти не так?

Однако пошло.

Через дверь в подвале вошли я, Аннушка, Лейх, Крисса и Кардан. Такая спонтанно сложившаяся мини-команда. Вошли осторожно: вряд ли Мелехрим решит по случаю прикончить брата, но мало ли… Ставки, как я понимаю, сильно выросли, хоть мне трудно сказать, почему. Ощущение «вот-вот начнётся» захватывает даже меня, а ведь я и понятия не имею, что именно «начнётся». Это такая аура предвкушения, которая незримыми и невербальными путями расползается, например, на фронте перед крупным наступлением или не менее крупным проёбом. Ещё ничего не случилось, никаких объективных признаков — ни артподготовки, ни радиообмена, ни ротации личного состава, ни усиленного подвоза б/к. Но каждый ветеран жопой чует: скоро.

Вошли мы совершенно без проблем, дверь открылась как обычный кросс-локус, и гораздо легче, чем в прошлый раз: я же им недавно пользовался. Мы оказались в полутёмном коридоре, сделали шагов десять, а потом Лейхерот произнёс странным голосом:

— Стоп.

— Что случилось, проф? — спросил Кардан.

— Я ничего не вижу. Вообще ничего.

— Э… Ну, вы, это, как бы… типа…

— Слепой? Нет. Я не слепой, у меня просто нет глаз. Я вижу лучше, чем вы, но иначе. Материальные объекты как фрактальные. Людей как последовательность взаимодействий. События как предрасположенности. Но здесь нет Фрактала, и я полностью ослеп. Надо было предвидеть это, но я слишком привык полагаться на свои способности. Нужен какой-то другой метод восприятия.

— Дык это, проф… — сказал Кардан, — вам бы имплы на зрение.

— О чём вы?

— Ну, как у меня. Электронные глаза видят лучше настоящих, диапазон шире, к цифровому прицелу коннектятся. Выглядят на любителя, это да, но вы ж всё равно в очках таскаетесь, разницы никакой.

— Да, это может сработать, — признал Лейхерот. — Это технология вашего среза, как я понимаю? Точнее, адаптированная мелефитская, но это неважно. Я смогу получить такие?

— Ну, проф, если честно, я не знаю, что там сейчас, — замялся Кардан. — Так-то у Костлявой были связи в крайме, и ломщик, который меня из ренда вытаскивал, вообще офигенный спец. Но времени прошло прилично, сходу не скажу. Мы, кстати, собираемся туда как раз, ребятам надо софт обновить, да и поменять кой-чего из железа по мелочи не мешало бы. Слон ваш, вроде бы, знает дорогу. Ждём только его, как освободится от текущих заданий. Будет пауза — сгоняем, он Костлявой обещал.

— Думаю, список приоритетных задач для него только что изменился, — сказал профессор. — А сейчас проводите меня к выходу. В таком состоянии я бесполезен.

— Профессор, а можно я останусь? — жалобно попросила Крисса. — Тут так интересно!

— Нет, — твёрдо ответил он.

— Но я же смогу разобраться! Наверное.

— Именно потому.

— Я могу сфотографировать для вас те приборы, что крутил Мелехрим, — предложил я. — У меня телефон с собой. Давно не включал, но вряд ли он разрядился.

— Это ни в коей мере не заменит личного осмотра, — досадливо ответил Лейхерот, — но, если несложно, сделайте это. Даже поверхностное впечатление лучше, чем никакого. Также мне пригодились бы любые записи, которые делал тут брат. Зная его дотошность, уверен, что они есть.

— Я видел у него в кабинете какие-то заметки, — вспомнил я. — Но не смог прочитать, языка не знаю.

— Я разберусь. Принесите их мне. Вы на меня не работаете, но это в общих интересах, поверьте.