Проклятье предателя

Глава 2

Бриджид тихо ехала рядом с ним, но в её настроении было что-то почти весёлое. Она ехала с выпрямленной спиной, и ветер развевал её чёрные волосы позади неё. Посторонний никогда бы не увидел этого в её угрюмых чертах, но Тириону было видно, что она была до краёв наполнена возбуждением.

— Чему ты так радуешься? — проворчал он.

Молчаливая девушка некоторое время не отвечала, но когда всё же открыла рот, ответ её был краток:

— Потому что это наконец началось.

Он уставился на неё в ответ, наблюдая за её татуировками, которые двигались в такт с напряжением и расслаблением жилистых мышц под её смуглой кожей. Тело его дочери было атлетическим и по большей части обнажённым. Хотя по большей части его дети были рады вернуться к ношению одежды, когда освободились, Бриджид часто игнорировала этот обычай.

— Ты даже не знаешь, куда мы едем.

— Не важно, — колко ответила она. — Я чувствую твою решимость.

— Разве тебе не любопытно? — спросил он.

— Если бы мне нужно было знать, ты бы мне сказал. А поскольку ты молчишь, то я могу лишь предположить, что мне лучше не знать. Как бы то ни было, мне всё равно, покуда в конце этого пути будет кровь.

«Чёрт, она настолько холодная, что и демона бы пробрала дрожь».

— Значит, ты будешь разочарована. Если всё пойдёт хорошо, то в этой поездке крови не будет. — Несколько секунд спустя он добавил: — Тебе следует хотя бы рубашку надеть.

— Я не голая, Отец. На мне штаны, а для Дэрхама я уложила в сумку платье. Мои груди тебе докучают? — с вызовом спросила она.

— Если мы встретим кого-нибудь по пути, то они посчитают тебя сумасшедшей, или дикаркой.

Она улыбнулась:

— И это так. Я предпочитаю сражаться голой. Если мне придётся использовать татуировки, то чары всё равно испортят мне одежду.

— Сражаться мы не будем, — сказал он ей. — Слезай с лошади.

Бриджид натянула поводья, и постепенно остановила лошадь. Легко соскочив на землю, она сразу же принялась снимать свою цепь, привязанную на лошади над перемётными сумами. Эта цепь имела особо пугающий вид. Созданная из почти изящных железных звеньев, она была бритвенно-острой, и покрытой рунами, которые были скрупулёзно высечены по всей её длине. Цепь была любимым оружием Бриджид, и она всегда держала её под рукой.

Каждый конец оканчивался острым шестидюймовым лезвием, и встроенные в металл чары гарантировали, что никто кроме самой Бриджид не осмелится коснуться этого оружия. Магия в каждом звене перетекала между двумя состояниями, одно состояние скрывало острые края, чтобы не порезаться, но только для самой Бриджид. Во втором же состоянии звенья были смертоносно острыми. Да Бриджид и так не держала цепь в руках во время использования — она двигала оружием напрямую с помощью своего эйсара, махая цепью в воздухе с летальными последствиями. Та с равной лёгкостью могла рассекать заклинания и заклинательные плетения, и стряхивала с себя касание любой чужой магии так же, как гусь стряхивает с себя воду. Против неё самой эту цепь использовать было нельзя.

— Оставь её, — приказал Тирион. — Много времени это не займёт.

Бриджид убрала руку, но промолчала, уставившись на него тихим взглядом.

Тирион не двигался, слушая голос, который всегда присутствовал под ним — голос, который могли слышать лишь они с Эммой. Его взгляд остекленел, а затем его глаза стали коричневыми — не тёплыми, карими человеческими глазами, а коричневыми как кремень — даже белки исчезли, поглощённые каменной метаморфозой.

Бриджид была потрясена, но промолчала. Она готова была скорее умереть, чем показать перед ним свой страх. Движения эйсара она не ощущала, но земля под ними начала двигаться и перекатываться, будто теряя твёрдость и становясь какой-то странной жидкостью. Чуть погодя появилась форма, и из земляной лужи поднялась шкатулка, слегка покачивавшаяся на поверхности, а затем замершая, когда почва вернула себе прежнюю плотность.

Её отец поглядел на шкатулку, прежде чем нагнуться, и взять предмет в руки. Глаза его вернулись в нормальное состояние, когда он выпрямился, но ещё несколько секунд он смотрел так, будто Бриджид была для него загадкой. Выражение лица Тириона было чужим, и Бриджид вопреки ей самой стало не по себе.

Затем Тирион улыбнулся:

— Можно ехать… Бриджид. — Заминка перед её именем была неловкой, будто он на миг забыл, как её звали.

Она проворно вскочила в седло, и некоторое время ехала следом за Тирионом, прежде чем наконец спросила:

— Что это было?

— А, значит ты всё же не лишена любопытства.

— Эйсара в этом не было — земля двигалась так, будто в неё вселился какой-то дух, — тихо сказала она.

На миг Тирион оглянулся через плечо с рождённой злорадством улыбкой. Это выражение его лица Бриджид было очень дорого, и тут она поняла, что он всё ещё был тем же человеком, которого она любила. Человеком, который удовлетворит её жажду мести. В течение прошедшего года он так хорошо это скрывал, что в ней начали зарождаться сомнения.

— Наши союзники — не только в нашей семье, Бриджид. На поможет сама земля, и небо тоже поможет. Дело не только в нас, сам мир жаждет крови, но сперва мне нужно узнать больше, поэтому тебе нужно будет проявить терпение.

При его словах она ощутила, как дрожь пробежала по её спине. Его слова на самом деле не казались осмысленными, но она чувствовала, что за ними что-то стояло.

— Я тебе доверяю, Отец, но ты говоришь как сумасшедший.

Тирион рассмеялся:

— Да, уж ты-то в этом разбираешься.

— Что в шкатулке?

— Знание — но оно может свести меня с ума, или даже убить.

Она нахмурилась:

— Оно стоит такого риска?

— Без него нам не победить. То, что ты видела — лишь намёк на то, что возможно, но этого мало. Думаю, я смог бы создать хаос, и мы бы многих уничтожили, но в конечном итоге это бы ничего не значило. Мы умрём, а они оправятся от любых потерь. Чтобы победить, нам нужны знание и хитрость. Нам нужно вернуть то, что человечество потеряло, и разузнать о слабостях наших врагов. Не знаю, что я смогу выяснить, но это может потребовать столько терпения, что и жизни не хватит.

Бриджид зарычала. Это был глубокий, гортанный звук, совершенно не вязавшийся с тонкой женственностью её шеи:

— Долго я ждать не буду, Отец.

— Надеюсь, что тебе и не придётся, — ответил он. «И я сам положу конец твоим мучениям, если потребуется слишком много времени».

— Что мне делать?

— В этой шкатулке лежит плод, украденный у Ши'Хар. В нём содержится множество их тайн, и я думаю, что я смогу их узнать, если съем его. Мне нужно, чтобы ты приглядывала за мной. Лира сказала, что некоторых из них он сводит с ума, а я — вообще не Ши'Хар. Если всё пойдёт неправильно, то тебе, возможно, придётся убить меня. — «А если всё пойдёт действительно неправильно, то я могу убить тебя».

— Почему я?

— Я могу смириться с некоторым количеством безумия, если это позволит мне достичь наших целей, но ты — единственная, кому я могу доверить суждение об этом.

Бриджид нахмурилась:

— Потому что я — самая чокнутая из всех нас, верно? Ты это имеешь ввиду, так ведь?

Он кивнул, шагнув ближе:

— И если меня всё же нужно будет прикончить, то более всех остальных сделать это заслуживаешь ты. Чёрт, возможно, что только ты одна и сможешь.

Она опустила взгляд:

— Я тебя не убью. Раньше я ошибалась. Если ты сойдёшь с ума, то я просто присоединюсь к тебе, пока они не прикончат нас обоих. — «Кроме тебя я больше никого не люблю».

Он обнял её, притянув к себе:

— Даже если я превращусь в Ши'Хар, или в древолюбца?

Она напряглась, и висевшая на перемётных сумах её лошади цепь зашевелилась, зловеще звеня.

— Это уже будешь не ты. Может, тогда я сумею это сделать. Сколько времени это займёт?

Тирион отпустил её, и пошёл к своей лошади:

— Не менее нескольких дней, возможно — недель, угадать наперёд невозможно.

— Тогда надеюсь, что ты знаешь тихое место.

Тирион осклабился:

— Его я уже выбрал.

Они заехали глубоко в предгорья, обогнув Колн, и забравшись в лежавшие за ним скалистые земли. Этот регион был слишком неровным, чтобы здесь могли расти старейшины Ши'Хар, и даже осаждённые остатки человечества находили выживание здесь слишком трудным. Земля была слишком твёрдой для земледелия, и воды не хватало.

Тириону это место подходило идеально.

Однако местность эта была ему незнакома. Вероятно, там были пещеры, в которых можно было бы укрыться, но он понятия не имел, где они. Вместо того, чтобы тратить время на поиски, он попросил землю помочь, и та последовала его предложению, создав глубокую, тенистую нишу в склоне одного из каменистых холмов. В задней её части пробился родник, обеспечивавший их водой и холодным бассейном для мытья.

Еду они привезли с собой, но на тот случай, если им придётся задержаться надолго, Бриджид была способной охотницей, хотя её кулинарные навыки оставляли желать лучшего.

Когда они придали этому месту некоторое подобие комфорта, Тирион расстелил свою постель, и разделся. Он понятия не имел, будет ли он спать, видеть сны, или просто бредить. Из того, что рассказала ему Лираллианта, он подозревал, что некоторое время он пробудет без сознания, по крайней мере — поначалу.

Когда он открыл стазисную шкатулку, лошти был всё ещё того же тёмного пурпурно-коричневого цвета, точно такой же, каким был, год назад, когда Тирион его украл. Вопреки себе Тирион ощутил неуверенность, глядя на плод — неуверенность и страх. «Что он со мной сделает?»

— Как ты его достал? — спросила Бриджид, пристально наблюдая за ним.

— Он предназначался для Лираллианты, но я тайком пробрался в рощу, и забрал его той ночью, когда ей полагалось его получить, — объяснил он.

Её брови взметнулись вверх:

— Вот так просто?

— Его никто не охранял. — Тирион не стал утруждать себя описанием методов, благодаря которым он избежал обнаружения, или тот факт, что ему помогали Эмма и Раян.

— Это кажется подозрительным. С чего им оставлять такую вещь без охраны?

— Гордыня, — ответил Тирион. — Лира сказала мне, что им не нужно было сторожить лошти. Судя по всему, никто никогда прежде не крал у Рощи Иллэниэл.

Бриджид прищурилась:

— Из-за их предвиденья. У тебя не должно было получиться его забрать, если только они сами не позволили тебе его взять. Разве ты не думаешь, что это может быть ловушкой?

— Ты ничего не смогла почувствовать, когда земля двигалась, помнишь? Думаю, Ши'Хар не могут воспринимать мои особые таланты.

— Но точно ты не знаешь, — настаивала она. В её словах был намёк на взволнованное отчаяние.

Тирион кивнул:

— Ты права, точно я не знаю. Возможно, это ловушка. Возможно, это яд, или что-то похуже — но если это воистину то, о чём мне рассказала Лираллианта, то я не могу представить, что они отдали бы мне этот плод добровольно. Никто не может быть настолько глупым, чтобы позволить чему-то, содержащему знания веков, попасть в руки врага. Поэтому я полагаю, что если бы они были способны увидеть то, что я собирался сделать, то они меня бы остановили.

— Не делай этого, — сказала Бриджид, но её отец уже откусывал от плода.

Тот был сладким, гораздо слаще обычного кялмуса. Тирион откусил большой кусок, и проглотил, быстро сглатывая. Он не был уверен, насколько быстро плод подействует, и хотел съесть его целиком до того, как потеряет сознание. Тирион откусил ещё, а потом ещё.

— Остановись, Отец! Хватит, ты же не знаешь, что он с тобой сделает…

Тирион схрумкал лошти целиком. В центре его сочной мякоти не было семян, поэтому доесть плод было легко. Казалось, вкус расходился по его губам, через язык, и вниз по пищеводу. Тириону было всё мало и мало.

Казалось, его тело начало покалывать, и он с удивлением уставился на свою дочь:

— Ты такая красивая, Бриджид. Я когда-нибудь говорил это тебе?

Она прикусила губу:

— Не думаю. Как ты себя чувствуешь, в порядке?

— Я чувствую себя чудесно, — ответил он. — Видишь? — спросил он, уставившись в пустое пространство выше и позади неё. — Становится светлее. Это ты создаёшь свет?

Снаружи был закат, и вход был достаточно далеко, чтобы в их укрытии было весьма сумрачно.

— Какой свет? Ничего не изменилось, Отец.

Тирион уставился сквозь неё, глядя, как вокруг них стали расти деревья, огромные, величавые гиганты, которые будто доставали до звёзд. Их озарял постепенно усиливавшийся яркий свет, тепло, вливавшееся в него, питавшее его. Свет был полон значения и важности. Далеко внизу он ощущал, как его корни простирались в стороны, касаясь его братьев и сестёр, и соединяя его со всем миром. По Тириону потекло удовольствие, пробиравшее его до костей, и оно с каждым мигом усиливалось по мере того, как свет становился ярче.

Вскоре он совсем перестал видеть, и сияние стало своего рода обратной слепотой, которая не затмевала взор, а накрывала его лавиной ничем не ограниченного видения всего. Удовольствие стало настолько острым, что было больно, и сама сущность Тириона начала гореть.

Бриджид наблюдала, как он без всякого выражения глазел по сторонам. Рот её отца округлился от удивления, но взгляд его был неустойчив. Она чувствовала себя беспомощной, и единственным, что она могла сделать, было помочь ему лечь, когда его тело обмякло. Его кожа была горячей на ощупь. Она едва успела его уложить, как он начал извиваться, то резко напрягаясь, то мирно расслабляясь.

Она понятия не имела, что делать, когда он начал бессвязно бубнить, поэтому Бриджид села рядом, поглаживая его ладонью по голове:

— Пожалуйста, не умирай, — шептала она. — Кроме тебя у меня больше никого не осталось.