Глава 19

Тирион долго глазел на дверь камеры, снедаемый волнением. Колебание было тем, что, как ему думалось, он давно уже покорил, но теперь оно снова появилось. Тирион с самого начала знал, чего именно потребует его план, но теперь, когда момент настал, он обнаружил, что ему не хочется.

Зарычав на себя, он толкнул ладонью вперёд, и открыл дверь. Внутри Г-1 апатично сидела на длинной каменной плите, служившей ей одновременно кроватью и скамьёй. Теперь та была накрыта скаткой, а также несколькими дополнительными одеялами и подушками. По рекомендации Эммы он также обеспечил каждую свою «гостью» чашкой и миской, дабы им больше не приходилось набирать воду в ладони, чтобы попить.

До цивилизованной обстановки было ещё далеко, но она была лучше, чем прежде.

«Им придётся потерпеть её какие-то месяцы, а потом всё закончится», — подумал Тирион. «Потом будет сон, а когда они проснутся, мир будет уже другим». Он повторял это про себя дюжину раз, но всё равно это мало облегчало его вину.

Осознав, что ему стыдно, он снова разозлился. «Я ничем Ши'Хар не обязан! Ни им, ни их детям, как невинным, так и виновным!». Гнев помогал больше оправданий, когда нужно было отбросить раскаяние прочь.

— Встань и развернись, — приказал он. Когда Г-1 боязливо послушалась, он добавил: — Нагнись, и положи руки на кровать.

Глаза Эал'эстии расширились, когда она осознала, что именно он собирался делать. Она отрицательно покачала головой:

— Ниэлу́ра!

Слово было бессмысленным, но Тирион легко узнал неповиновение. Его рука взметнулась, будто он собирался её ударить, но затем он взял себя в руки. Применив свою волю и эйсар, он спутал её силовыми лентами, сгибая и поворачивая их, чтобы поместить её тело в желаемое им положение. Он пытался быть мягким, но в результате её сопротивления на её теле остались отметины, которые позже, вероятно, станут синяками.

Менее чем полминуты спустя она стояла перед ним, согнувшись, и поскольку она уже была голой, он увидел свою цель.

Тирион распустил завязки штанов, но обнаружил, что желание отсутствует в его теле. На миг он ощутил что-то, шевеление, порыв, но затем звуки рыданий его пленницы разрушили его решимость. Что бы он ни думал, Тирион был бессилен.

«Ты — насильник», — сказала ему однажды Лираллианта, ещё до того, как он посмотрел в лицо реальности того, что он на самом деле творил с женщинами в Колне. Она была права, но сейчас, столкнувшись с холодным, расчётливым решением совершить именно это, он нашёл себя беспомощным.

— Проклятье! — выругался он, отпуская её. Уходя, он с силой захлопнул дверь.

* * *

Час спустя он вернулся, на этот раз — с сыном, Раяном. Парень с сестрой были заняты, работая в ещё одной тайной комнате, но Тирион оторвал его от дела, ничего не объяснив.

— Что тебе нужно, Отец? — спросил молодой человек. — Почему ты просто не сказал Эмме, что мы идём сюда?

— Не хотел её расстраивать, — ответил Тирион. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.

Раян терпеливо ждал.

Тирион указал на двери камер:

— Моя работа по прижиганию их семян разума прошла успешно, и некоторые из них… — сказал он, и остановился. «Чёрт, как же мне это сказать?»

— Некоторые из них… что? — спросил Раян.

— У них начинается течка, — заявил Тирион.

— Течка? — в замешательстве уставился на него Раян, но несколько секунд его щёки порозовели: — Подожди, что… ты же не хочешь, чтобы я…?

— Кто-то должен, — сказал Тирион. — В этом — весь смысл проекта. Человечеству в будущем понадобятся их дарования, и это — единственный способ их заполучить.

Раян уставился на него с отвисшей челюстью:

— Это не позволит мне украсть их таланты. Ты же это знаешь! О чём ты говоришь?

Тирион закрыл глаза:

— Не тебе, а их детям. Любое потомство будет человеческим, но будучи рождённым от этих женщин, будет лишено тех генетических ловушек, которые Ши'Хар встроили в своих детей мужского пола.

— Я всё ещё не до конца понимаю эту «генетическую» фигню, о которой ты всё время говоришь, — сказал Раян, надеясь направить разговор в иное русло.

— Их дети могут производить потомство, и у них будут те же особые дарования, какие есть у их матерей, — сказал Тирион. — Но сперва кто-то должен их оплодотворить.

— Кто-то?

Тирион кивнул:

— Три уже готовы, но и у остальных скоро начнётся.

— Три?!

— Я не ожидаю, что ты управишься со всеми за один день, — добавил Тирион.

Последовал долгий спор, но в конце концов он убедил Раяна с помощью комбинации угроз и запугивания. В этом случае взывать к его лучшему «я» было бессмысленно.

Раян против собственной воли вошёл в камеру, но когда он вышел несколько минут спустя, его голова была поникшей, а лицо — потемневшим.

— Ну? — спросил Тирион. Свой магический взор он всё это время сосредотачивал в других направлениях.

— Я не смог, — пробормотал Раян.

— Что?!

— Я не смог! — закричал молодой человек.

Тирион не мог разозлиться. «Он слишком молод, слишком добр, и, конечно же, есть…».

— Эмма, — наконец сказал он.

Одно слово, но от него у Раяна вскипела кровь:

— Заткнись! Чтобы я больше никогда не слышал от тебя её имени, только не в такое, такое время… — говорил он, пока не перешёл на нечленораздельный рык. Он ругался и сквернословил, но в конце концов выдохся. — Найди кого-нибудь другого. Я — не могу.

Тирион уставился в стену, и долгое время оба молчали. Почти любой мужчина из рабских лагерей сделал бы это без проблем, но, конечно же, это бы лишило проект смысла. «Все они несут в себе смертоносные гены», — подумал он. «Нужно, чтобы это сделал один из нас…»

В конце концов он пришёл к неизбежному выводу. Не глядя на сына, он приказал:

— Ступай, найди Иана.

* * *

Тем же днём, после полудня, он устроил небольшое совещание с маленькой группой, которая будет участвовать в следующем скрытом нападении.

Они собрались в передней комнате главного дома, приведя в действие завесы приватности. Эмма и Раян стояли в одной стороне, и выглядели особенно не в духе, в то время как двое магов Морданов, Брангор и Джордан, стояли в другой. Лэйла была напротив Тириона, а Бриджид, как обычно, была у него под боком.

— Следующие — Сэнтиры, — без предисловий сказал Тирион, — но поскольку, я уверен, вы помните недавний визит Сэйлендора, они представляют некоторое специфичные сложности, первая из которых — место, где мы нанесём удар.

Джордан подал голос:

— Ни я, ни Брангор никогда не были ни в какой из частей Рощи Сэнтир.

— И это значит, что нам нужно доставить одного из них туда, и выбрать место, прежде чем мы сможем сделать что-то ещё, — закончил Тирион.

Лэйла выглядела озабоченной:

— Путь слишком далёкий, если ты планируешь, чтобы я вас скрывала.

Тирион кивнул:

— Не волнуйся, это уже приходило мне в голову. К счастью, наиболее простой вариант — взять одного из них с собой в поездку на осмотр Баратрэа, якобы для подготовки к следующей партии рабов. Однако у меня есть некоторые сомнения, — продолжил он. — Как вы помните, Сэйлендор, похоже, был весьма способен до некоторой степени влиять на нас, даже при том, что наши разумы были крепко защищены. Баратрэа будет кишеть его сородичами. Самая большая опасность заключается в том, что они могут различить мои мотивы, пока мы там.

Эмма вставила слово:

— Тогда очевидный вывод — сократить до минимума число людей, участвующих в этом визите.

— Именно, — сказал Тирион. — Поэтому я планирую взять с собой лишь Джордана. Полагаю, я смогу защитить нас обоих с помощью той же техники, которая сработала у меня во время появления Сэйлендора.

Бриджид начала было:

— Но, Отец, если ты берёшь только одного человека, то это должна быть я…

— Ты — не маг Морданов, Бриджид, — сказал он прежде, чем она смогла продолжить.

Эмма тоже взволновалась:

— Это та техника «каменный разум», которую ты мне описал вчера?

Он кивнул.

— Слишком опасно, — сразу же ответила она. — Возможно, тебе потребуется поддерживать её часами. Если допустишь ошибку, потеряешь контроль, то некому будет тебе помочь, — сказала Эмма, подчёркнуто глядя прямо на Джордана.

Тирион понимал, что она имела ввиду. Если он случайно зайдёт слишком далеко, то ему понадобится кто-то доверенный, чтобы вытащить его. Джордан не подходил для этой задачи по более чем одной причине. Во-первых, он не понимал природу особых талантов Эммы и Тириона, а во-вторых, они не могли полностью ему доверять.

Он хотел было отмахнуться от её беспокойства, но оно имело под собой основания. Наконец он кивнул:

— Хороший аргумент. Значит, нас будет трое.

— Если ты берёшь её, то и меня тоже можешь, — предложила Бриджид. — Ты можешь защищать Джордана, а Эмма — меня.

— Любой из нас может защищать всех трёх или четырёх, — объяснил Тирион. — Но лишь один может заниматься этим одновременно. Другой будет там на случай, если что-то пойдёт не так, или если нам придётся зачем-то разделиться.

— Ты всё ещё не сказал, как доберёшься туда, — напомнила Лэйла. — Верхом до Баратрэа ехать больше недели.

— Дормон, — ответил он. Дормоны были массивными крылатыми растительными существами, которых создавали деревья-отцы в целях транспортировки. Растили их примерно так же, как и Крайтэков, и они, соответственно, тоже жили недолго, считанные месяцы. Роща Иллэниэл редко в них нуждалась, но Роща Прэйсиан была гораздо обширнее, и всё ещё поддерживала рабский лагерь Эллентрэа, поэтому имела привычку держать под рукой несколько таких существ.

Тирион улыбнулся:

— Тиллмэйриас любезно предложил позволить нам использовать одного из дормонов Рощи Прэйсиан.

* * *

— Отец, ты уверен? — спросила Эмма, когда они приземлились на открытой местности, выделенной в Баратрэа специально для таких целей. — Ты можешь повредить свой разум.

— Смотри и учись, Эмма, — ответил он. — Это проще, чем то, что ты делала раньше, и менее опасно, покуда ты не позволишь себе соскользнуть слишком глубоко. Возможно, в какой-то момент тебе придётся сделать то же самое, прежде чем мы покинем это место.

Она нахмурилась:

— Не могу представить, как я буду пытаться слушать землю, и продолжать не только ходить, но ещё и разговаривать.

— Всё дело в равновесии — пока просто наблюдай, но если нам по какой-либо причине придётся разделиться, то я хочу, чтобы ты сделала то же самое. Я не знаю, был ли Сэйлендор исключением, или правилом, но если есть другие с подобными ему навыками, то обычная ментальная защита долго не продержится. Поняла?

Она кивнула, кладя ладонь ему на плечо, и устанавливая прямую связь между их разумами. Это было не так легко, как с Раяном — если его разум был упорядоченным местом идей и конструкций, перемежавшихся с почти скрытой приязнью, то у её отца это была земля холодной стали и острых краёв. На поверхности разум Тириона был структурированным, вменяемым, но под ней она ощущала едва сдерживаемый водоворот безумия.

Эмма удивилась, как он мог выживать в таком состоянии. Она была здесь лишь гостем, Тириону же приходилось жить с самим собой. Видел ли он внутренности своего разума таким же образом, или не воспринимал их? Она ощутила далёкий, скорбный женский крик, и где-то ещё дальше плакал мальчик. Её отец излучал отчаяние, и она чувствовала, как оно пропитывало её до мозга костей. По её щеке скатилась непрошеная слеза.

Из пустоты донёсся голос её отца:

— «Не теряй равновесия, Эмма — если слишком долго смотреть во тьму, то тьма начинает смотреть на тебя в ответ».

Она ощутила, как он смотрит на неё, видит её примерно так же, как она теперь видела его. Что-то, наверное, ему понравилось, поскольку холодные сумерки слегка отступили, и появилось лёгкая теплота. «Это что, отцовская любовь?» — задумалась она.

— «Та её толика, что у меня есть», — ответил он. — «Прости меня за всё, что ты найдёшь здесь, Эмма. Ты, может, рассталась с частью своего тепла, но боюсь, что в итоге ты лишь запятнаешь себя моей тьмой».

Тут разум Тириона начал меняться. Он раскрылся, расширяясь, и становясь чем-то иным, чем-то чужим. Она по собственному опыту узнала эту перемену, по мере того, как его «я» росло, включая в себя часть окружавшего его мира, в частности — землю у них под ногами.

Связь между ними истончилась, ибо её было трудно поддерживать между чисто человеческим сознанием и нечеловеческим сознанием земли. На миг она начала следовать за ним, и тоже стала прислушиваться, приводя своё состояние в схожее с его собственным, но затем взяла себя в руки. Это лишь подвергло бы риску их обоих, и её усилия по созданию якоря для него оказались бы бессмысленными.

«Быть может, было плохой идеей поставить одного человека с такой способностью сторожить другого», — мысленно заметила она. «Возможно, было бы лучше, если бы этим занялся нормальный маг».

Мир стал выглядеть странно. Её магический взор по-прежнему работал, но представлял ей нечто совершенно отличное от того, что видели её глаза. Она всё ещё стояла рядом с отцом, и Джорданом, но её магический взор докладывал, что здесь был лишь камень, непоколебимый камень. Он шёл где-то на десять футов во всех направлениях, и внутри него они не существовали — они были мёртвыми каменными статуями, которые шли сквозь каменный воздух.

За краем камня её магический взор по-прежнему показывал ей мир, отражавший то, что видели её глаза.

— Очень умно, — сделала наблюдение она.

— Воистину, — сказал лишённым интонаций голосом Тирион.

Однако Джордан вспотел:

— Я знаю, что ты меня предупреждал, но, думаю, у меня обнаружилась клаустрофобия.

— Попытайся не слишком задумываться о том, что тебе говорят магические чувства, — посоветовала она магу Морданов.

Джордан сглотнул:

— Постараюсь, но должен признаться. Эта иллюзия, или чем она там является, работает даже слишком хорошо. Я не чувствую своего положения.

— Что ты имеешь ввиду? — невыразительно спросил Тирион.

— Я не думаю, что могу сейчас телепортироваться, — объяснил тот. — И не могу узнать, где мы сейчас находимся, чтобы позже вернуться. Чтобы оставить у себя в голове отпечаток этого места, мне в какой-то момент придётся выйти за пределы твоей защиты, предпочтительно — в месте, куда ты потом захочешь вернуться.

Тирион кивнул:

— Хорошо. Оставайся внутри меня. Позже я дам тебе знать, когда захочу, чтобы ты запомнил какое-нибудь место.

Джордан содрогнулся при мысли о том, чтобы оставаться запертым внутри странной скалы, но затем снова прокрутил в голове слова Тириона:

— Внутри тебя?

— Он имеет ввиду — внутри фантомного камня, — объяснила Эмма.

Вместе все трое пошли прочь от дормона, к краю посадочной области, где их ждала какая-то женщина.

Загрузка...