Продавщица 4: А с платформы говорят…

Глава 18

Однако ни на первый, ни на второй призыв нам никто так и не ответил. Орали мы с бабушкой до тех пор, пока не охрипли, но все без толку, разве что редкие прохожие начали на нас оглядываться.

— Обход у них вечерний, наверное, все по койкам… А Колю моего звать бесполезно: глуховат, да и пока допрыгает до окна на костылях. Ох, елки-палки, курить-то как хочется… — вздохнула бабушка. — И вечереет, холодно уже… — она потерла озябшие руки и достала из кармана перчатки.

— Так покурите, — сделав вид, что ничего не знаю, вежливо сказала я. — Я, хоть сама и не курю, но постою рядом с Вами. За компанию, так сказать… Я к дыму терпимо отношусь.

— Нетушки! — отрезала Клара Ефимовна. — Потерплю, негоже некурящую дымом травить. Я, может, вообще скоро брошу. Сейчас пока раз в два дня себе по сигарете позволяю. Целый блок «ВТ» импортный соседу Вите отдала, который по случаю достала. Коля-то у меня тоже курит, конечно но другие, «Космос», а «ВТ» называет: «Бычки тротуарные», не нравятся они ему. Иногда курить тянет — жуть как! Сама не замечаю, что постоянно что-то в рот тяну. Каждую ночь снится, как закуриваю. То карандаш грызть начну, то ключи, то даже собственный палец… В метро уже люди на меня косятся, наверное, думают, что с приветом. А что делать? Я же, как после института на работу устроилась, так и закурила. У нас как было? Обед — все идут в курилку. Я раз попробовала дрянь эту, два попробовала, а потом и сама не заметила, как пристрастилась. А Вы, Дашенька, молодец. Вы все-таки, как-никак, завуч, а это значит, что учителям и младшему поколению должны пример подавать. Негоже, если Вас какой-нибудь пионер или преподаватель за этим занятием застукает… Вы педагог, и сами, наверное, знаете, наверное, что лучший пример — это личный пример…

— А почему собираетесь бросить-то? — снова притворно полюбопытствовала я, вежливо выслушав лекцию о вреде курения. Да уж, если бабушка, курившая почти двадцать лет, пожертвовала целым блоком болгарских «ВТ», видать, она и впрямь была настроена серьезно. — Событие какое-то ожидается?

— Да больненькая немножко внучка у меня родилась, — сообщила бабушка мне то, что я, в целом, и так хорошо знала. — Одна ножка короче другой. Медсестра в роддоме одна была, хабалка, чтоб ее… Невестку мою обрабатывала, чтобы та Галочку не забирала, отказ написала. Мол, вырастет инвалидкой. Я тогда как раз передачу принесла с едой, под дверью стояла…

— А Вы? — я еле сдерживала улыбку, гордясь за тогдашний бабушкин поступок, который очень четко характеризовал ее отношение ко мне. Однако бабушка, видимо, решив так сразу не раскрывать все карты новой приятельнице, выдала мне другие варианты развития хорошо знакомых мне событий:

— Ну а что я? — с притворной скромностью пожала плечами бабушка. — Я промолчала, чего уж там… Да и забылось все уже. В общем, Маргошка у меня есть, подружка с работы. Так вот, она одного костоправа детского знает, он в Купчино живет. К нему весь Ленинград детишек своих возит. В общем, два месяца я уже к нему с Галочкой, как на работу, езжу. К апрелю полугодовой курс массажа закончится, ножки сравняться должны. Невестка-то моя здоровье после тяжких родов поправляет, тяжело ей в такую даль мотаться с коляской. В общем, слово себе дала: если поправит это светило науки внучку, брошу курить. Пока на поправку внучка идет, дай Бог врачу здоровья и жену хорошую. Но беда, как говорится, не приходит одна… Коленька мой ногу сломал. Перелом лодыжки со смещением. Теперь вот на костылях ходит.

— Как же так получилось? — снова притворно удивленно спросила я. Уж кто, кто, а я историю попытки дедушки освежить отношения после двадцати лет брака знала досконально, не зря каждую годовщину слушала его тосты.

— Да шторы вешать полез, оступился неудачно и с лестницы упал, неудачно-то как… И я его подхватить не успела, — соврала бабушка. Я ее не осуждала. И впрямь: не станешь же рассказывать новой знакомой, что именно ты отправила в больницу супруга, который лез в открытое окно с букетом цветов, потому что приняла его за квартирного вора.

— Ну да, ну да, — еле сдержав улыбку кивнула я. — Ну что, Клара, давайте еще разок для очистки совести покричим? Если и в этот раз не откликнется, тогда двинем по домам? А перед этим можем завернуть куда-нибудь выпить кофе с эклером… Вы как?

— С удовольствием, Дашенька! — согласилась бабушка. — Ежели не откликнется — так сами все съедим, не пропадать же добру! Ну, давайте! Три-четыре! Вла-ста Мат-ве-ев-на!

Тут вдруг внезапно раздался крик:

— Клара, ты, что ль? Во дела! А ты чего здесь? К нам же не пускают!

Мы обернулись на зов.

— Коленька! — обрадованно закричала бабушка. В окне третьего этажа торчала хорошо знакомая дедушкина голова, только вместо привычной лысины, на которую он с боков зачесывал остатки волос, на голове у него была лохматая рыжая шевелюра. Под мышками у него были костыли, а в руках он держал сигарету. — Ты как, дорогой?

— Как на курорте, — мрачно ответил дедушка. У него было своеобразное чувство юмора. Сколько я помню их с бабушкой, они вечно друг над другом подшучивали. — У троих из восьмой палаты краснуху нашли, нас на месяц закрыли. В нарды играем целыми днями и в города. Я уже, кажется, всю географию СССР повторил. Выйду из больницы — Витьку убью, соседа. Это он, зараза, меня подбил на то, чтобы я к тебе в годовщину с цветами в окно полез. Отношения освежить посоветовал. А ты еще этому советчику целый блок «ВТ» отдала… Лучше соседу отдать, да, чем родному мужу? Эта болгарщина носками воняет, конечно, но разбрасываться зачем? Ты бы еще ящик «Мальборо» ему подарила…

— Коленька, — чувствуя себя виноватой, засюсюкала бабушка. — Ты, может, кушать хочешь? Ну что для тебя еще сделать? Ты только скажи!

— Что ты, Галочка! — пафосно воскликнул любящий супруг. — Нас тут отлично кормят. На обед — капуста, на ужин — капуста. На полдник — пирог с капустой. А на завтрак — каша. Ну хоть не из капусты, и на том спасибо, хотя на вкус — один в один. Раз уж целый месяц отпуска неожиданно нарисовался, мог бы дома сидеть, диван пролеживать, кроссворды разгадывать, да «ящик» смотреть… А не хотят меня выписывать, сволочи! Сложный там какой-то перелом, говорят… Да, Клара, эту годовщину я навсегда запомню… Хотя нет, ты знаешь… Я этот день просто вычеркну из памяти.

— Коленька, — сокрушенно продолжала бабушка, готовая провалиться от землю от стыда. Она явно не рассчитывала, что ее новая знакомая узнает историю попадания супруга в больницу. — У нас просьба к тебе. Ты веревку где-нибудь раздобыть можешь?

— Конечно, любимая! — в тон ей ответил дедушка. — Уже почти нашел. Мыло и табурет уже есть. Нет, Клара, не надейся. Еще минимум двадцать лет тебе меня терпеть. Через неделю меня выпишут, и вот тогда ты от меня не отвертишься. С тебя праздничный стол на годовщину в качестве извинений. А кто это с тобой, кстати?

— Это Даша, знакомая моя, — заискивающе продолжала бабушка. — Коленька, я тебе тут… это… покушать принесла. Если тросик найдешь какой-нибудь, я тебе прицеплю, и ты поднимешь а? Тут свое все, домашнее, как ты любишь. И холодец вот, чтобы косточки лучше срастались. А еще у Даши тут коллега лежит, в девятой палате, Власта Матвеевна. Тут вот подписано, кому что… Можешь ей передать через своих?

— Тоже через окно лезла? — насмешливо спросил дедушка.

— Типун тебе на язык! — рассердилась бабушка, возвращаясь к своему обычному тону. Издевки мужа ей уже порядком надоели. — Коля, хватит уже, а? Я тыщу раз перед тобой извинилась. Хочешь жрать домашнюю еду — ищи веревку. Да, и про мыло и табурет снова не надо. Надоел.

— Ладно, — кивнул дедушка. — Погоди, я щас… И правда, хочется уже чего-то нормального съесть. Не боись, щас поднимем. Мне скакать долго, но ребят попрошу.

— Ну все, — довольно потирая руки и постукивая каблучком одного сапожка о другой, сказала бабушка. — Повезло нам, что Колька курить не бросил и в окно выглянул.

Слушая перепалку супругов, проживших бок о бок двадцать с лишним лет, я улыбалась уголком рта, стараясь, чтобы это было незаметно. Людям, ничего не знающим об отношениях моих бабушки и дедушки, могло показаться, что они уже давным-давно надоели друг другу, и никаких чувств у них не осталось. Но я-то знала, что это не так. Клара Ефимовна и Николай Вадимович Пряник безумно любили друг друга.

Ничтоже сумняшеся, бабушка, которая по праву считалась первой красавицей общежития университета, в далеком пятьдесят пятом году отдала свое сердце лопоухому рыжему деревенскому парню Коле и ни разу в жизни об этом не пожалела. Была она в юности такой же красивой, как и моя подружка Лида, но если яркая, эффектная Лидочка смахивала, скорее на цыганку, то юная Клара Кристалинская светилась простой, русской красотой, была рослой, с каштановыми волосами, фарфорово-белой кожей и синими глазами.

Незадолго до свадьбы сплетница Милка, которую на торжество не позвали, громко прошипела, проходя мимо Коли, который при полном параде приехал забирать любимую в ЗАГС:

— Надо же, за какого урода наша красавица выходит… Деревенщина, лопоухий, рыжий, только «путягу» и закончил. И ботинки-то лакированные у дружка взял, своих небось нет. И фамилия-то чудная какая — Пряник. Да уж, была Клара Кристалинская, будто актриса, а станет Кларой Пряник.

— Ну и что, что урод? — весело ответил дедушка, которому в этот чудесный день ничего не могло испортить настроение, особенно — такая мелочь, как завистливая и вредная Милка. — Зато женюсь на красавице. А ты не грусти, Милка, выше нос, глядишь, и в твое болото когда-нибудь попадет счастливая стрела. Только поласковее будь, злюк никто не любит. А то так и проходишь Авдеевой до конца дней. — И, легонько щелкнув получившую неожиданный отпор девушку по носу, он гордо зашагал в комнату к невесте, которую уже вовсю наряжали подруги.

Вместе мои бабушка и дедушка прошли все: огонь, воду и медные трубы. Через полгода после знакомства они сыграли свадьбу. Тогда это была не редкость. Жить несколько лет вместе, чтобы «узнать друг друга получше» было как-то не принято. Да и выгодно было быть семейным человеком: больше уважения на работе, начальство больше ценит, в очередь за квартирой можно встать. Да и хорошо, когда дома хозяйка есть… Вот и женились молодые пары, просто погуляв вместе и поев мороженого…

Поначалу им досталась крохотная комнатка в общежитии в Москве, потом от завода, где трудился дедушка, молодая семья получила комнату в коммунальной квартире. Когда бабушка была беременна, супруг терпеливо сносил все ее странности: какими-то неведомыми путями доставал дефицитные апельсины и даже в пять часов утра бегал с ведрами на улицу, когда проснувшейся невовремя бабушке внезапно захотелось понюхать мокрый асфальт…

В отдельную квартиру Клара с Колей переехали только спустя долгих десять лет, когда уже были родителями. Бабушка благополучно окончила институт в Москве и устроилась инженером-технологом на производство, ну а дедушка так и продолжал работать слесарем-наладчиком. Его фотография красовалась на доске почета завода.

А потом был переезд обратно в родной бабушкин Ленинград — ее пригласили на другое производство. Пару ожидали хлопоты по обустройству новой квартиры: ремонт, покупка ковров, румынского гарнитура, чеканок, чехословацкой люстры… В общем, все было, как у всех… И бабушка с дедушкой были абсолютно счастливы и даже не представляли себе, что может быть как-то по-другому.

А сейчас мы, продрогшие и озябшие, стояли с бабушкой под окнами травматологического отделения больницы и ждали, пока дедушка (для меня сейчас — просто Николай Вадимович) сбросит нам веревку. Наконец в окне снова появилась его рыжая лохматая голова.

— Вот, нашел! — крикнул он и кинул к нашим ногам конец прочной веревки. — Прочная, должна выдержать. Клара, ты только сильно не дергай, ладно? А то, боюсь, тут под окнами асфальт, мне не так мягко будет падать, как под домом…

Беззвучно выругавшись, бабушка завязала крепким узлом мою и свою авоськи, в которых лежал драгоценный провиант, и крикнула:

— Тащи давай! Не забудь, второй пакет Власте Матвеевне!

— Ладно! — махнул рукой дедушка. — Выпишут — с тебя стол, не забывай! — он аккуратно втянул провизию в окно на третьем этаже и обратился ко мне: — Порядок. Ух, аромат какой! Лопать и впрямь захотелось! Не бойтесь, Даша, передам я все Вашей знакомой… Сам я пока плохо бегаю, соседей по палате попрошу, кто ходячий, оттащат.

— Спасибо, де… Николай Вадимович! — поправилась я.

— Пока, Клара! Я позвоню! Целую тебя! Спасибо! — уже по-другому, без иронии сказал дедушка и, убедившись, что я не смотрю, втихаря послал бабушке воздушный поцелуй. Видимо, происшествие с ногой все же освежило их отношения.

— Пока! — внезапно смущенно зарделась бабушка и, поправив прическу (она делала так всякий раз, когда смущалась), сказала:

— А пойдемте-ка ко мне, Дашенька! Ну правда! Мы теперь с Вами знакомы, живем неподалеку. Вы мне про себя расскажете, а я про себя. Чайку попьем, согреемся… А в кафе мы с Вами в другой раз как-нибудь сходим. Соглашайтесь, а?

— Право, не знаю… — растерялась я. — Поздновато уже, а мне еще к завтрашнему дню готовиться надо. Вы бы знали, сколько у меня сейчас бумажной волокиты. Если бы я знала заранее, что так будет — ни за что бы не согласилась быть завучем…

— Не знаю! А вот Вы мне сейчас и расскажете, да? — по-дружески прихватила меня под локоть бабушка. — Пойдемте, Дашенька! Давайте просто идти, а я Вас по дороге буду уговаривать… Кстати, я Вам не рассказала, как мы с Колей познакомились. Я тогда на танцплощадку пришла с подругой…

Так за приятной беседой я и не заметила, как оказалась на пороге квартиры, куда столько раз забегала, будучи девочкой. Бабушка с дедушкой жили рядом с родительской квартирой.

В квартире мне все было знакомо: тумбочка, зеркало, проводной телефон, рядом с которым лежала записная книжка, газовая плита «Томь-М», холодильник «Бирюса», который мама в середине двухтысячных отдала соседям, и он работает у них до сих пор… А на стене в рамочке чуть позже появится фотография крошечной полугодовалой Гали в симпатичном платьице, сделанная в честь ее выздоровления после курса чудодейственного массажа. Моя фотография.

— Нам тут стенку югославскую привезли недели три назад, Коля мой тогда еще ходячим был, сам собирал. Я Вам покажу! Уже хрусталь туда выставила! Да Вы, Дашенька, его не слушайте, — суетилась моя новая старая знакомая, ставя на плиту хорошо знакомый мне чайник со свистком. — Он у меня любит пофантазировать. Не зря в районной библиотеке все книги по фантастике перечитал. Вы ему не верьте… Это он с лестницы упал…

— Да Вы не волнуйтесь, Клара, все в порядке, я верю! — улыбнулась я. Бабушку я понимала. Острый на язык деда Коля даже не подумал, как она будет выглядеть в глазах новой знакомой… — Я даже в голову не взяла.

— Правда? Ну и славно! А пойдемте чай пить!

Вернувшись домой через пару часов, я скинула плащ, туфли и, усталая и довольная, повалилась на кровать. Кажется, моя жизнь в СССР стала налаживаться, хоть мне и не удалось сегодня увидеть Власту Матвеевну. Ну ничего, гостинцы я ей передала, авось скоро поправится. А главное, что у меня появилась еще одна подруга.