Продавщица 4: А с платформы говорят…

Глава 15

Чуть не рыдая в телефонную трубку, я выложила лучшей подружке Лиде все как на духу: мой бывший супруг объявился нежданно-негаданно у подъезда дома, караулил меня там несколько часов, а потом, когда я из жалости, решив сыграть в милосердного самаритянина, пригласила его домой попить чаю и согреться, решил, что останется у меня аж на целую неделю, уходить отказывается, еще и ручищами своими сальными обнимать меня пытается…

— Фу, мерзота какая… Еще и руки распускает? Вы же разбежались уже давно! По шеям бы за такое! Слушай, может быть, можно мужиков каких позвать, чтоб наваляли? — возмутилась Лида. — Хотя вряд ли. Вериного Власа не попросишь, он же интеллигент до мозга костей, да и дрищ к тому же. А из оставшихся соседей у Вас, похоже, тоже одни старички? Пожалуй, эти тоже — тебе не помощники. Никита их попросту в больничку отправит. Я же помню, как он на тебя с кулаками бросался… Я б Андрюху своего попросила, этот посильнее будет, здоровяк, за словом точно в карман не полезет, мигом твоему хаму бывшему табло поправит и по лестнице спустит, но далеко ты…

— Навалять, конечно, можно попробовать, если кого-то из знакомых попросить, — согласилась я. — Только у бывшего моего, кажись, натура-то подленькая. Если как-то сумел разузнать мой новый домашний адрес, значит, без труда узнает, где работаю. А ну как в школу заявится и начнет права качать? Я же только-только в новой должности работать начала. А тут, представь себе, бывший муж заявляется на порог с разборками. Мне же потом работать спокойно никто не даст — такая почва для сплетен. А ежели он скандал устроит, в драку полезет, придется защищаться. А из охраны у нас — только сторож Василич, который, кажется, еще Первую Мировую помнит. Беда, в общем…

— Может, тогда тебе опять к нам на выходные свалить, как тогда, когда он телевизор пытался вынести, помнишь? — предложила подруга. — Постелим тебе на диванчике на кухне, там просторно и уютно. Билеты в кассе наверняка еще есть. Если поторопишься, успеешь на «Красную Стрелу»…

— Ну уж нет! — твердо сказала я. — Из своего дома я больше никуда не побегу.

— Да, дела… — выслушав мою тираду, согласилась подружка и, подумав, добавила: — А если так?…

Выслушав то, что предлагает Лида, я поначалу расхохоталась, а потом призадумалась. А если и впрямь сделать так? Для этого мне пришлось сделать еще один важный звонок.

— Алло! — раздался в трубке звонкий бодренький голос.

— Маргарита Петровна? — узнала я. — Это Даша. А Макса можно к телефону? Или спит еще?

— Здравствуй, Дашенька! — образдовалась пожилая соседка моего приятеля по кличке «Зингер». — Да можно, можно. Проснулся давеча Максим только, со смены утром пришел из котельной. Снова друга своего, Бориса, подменял. Он тоже не женат, кстати, высокий такой, симпатичный. Хочешь, заходи к нам в гости как-нибудь? Я и их приглашу, вдвоем. Может, кто тебе по сердцу придется?

— Спасибо, дорогая, — вежливо прервала я матримониальные планы доброй старушки. Скорее всего, это тот Борис, о ком я подумала… Охмурять автора будущего хита про город золотой в мои планы не входило. Все-таки в настоящем своем теле я — замужняя женщина, счастливая в браке. Хотя, признаться, увидеть Гребенщикова было бы очень любопытно. — Мне бы Максу пару слов сказать.

— Сейчас, сейчас, мигом позову! — засуетилась Маргарита Петровна и неожиданно зычным для своего возраста голосом кликнула: — Максим! Зайчик! Тут Даша тебя зовет!

— Дарова, Дашка! — услышала я в трубке сонный голос двухметрового и бородатого «зайчика» Макса. Несмотря на уже вполне взрослый возраст парня, Маргарита Петровна продолжала считать его кем-то вроде сына-подростка. — Как дела? Что, решила все-таки мне шанс дать?

— Я? — растерялась я.

— Да шучу я, шучу, не переживай, — рассмеялся «зайчик» Макс. — Я парень понятливый. Друзья, так друзья, что же делать. Я и сам, признаться, не особо-то желаю детишек нянчить да от жены заначку прятать. Это Маргарита Петровна меня подбила тебя в театр пригласить… Очень уж ты ей видишься в качестве моей супружницы. Ну хорошо, раз уж мы с тобой договорились, то больше докучать приглашениями на свидания не стану, хоть и нравишься ты мне. Но в гости забегай! Так, по-приятельски…

— Хорошо, — согласилась я. — Макс, тут помощь твоя нужна… Это я тебя сегодня зову в гости.

— Ого! — обрадовался Макс. — Отлично!

— Да, да, — нетерпеливо продолжала я. — Да ты слушай!

У моего ленинградского приятеля была масса положительных качеств, и одно из них — терпение. За все время, что я сумбурно, заикаясь и краснея, излагала ему свои соображения, он ни разу меня не перебил.

— Лады, — согласился он, хотя был, конечно, очень удивлен. — Придется помочь. И впрямь какой-то мерзкий крендель твой бывший. Ты же моя подруга, а подруг в беде одних оставлять нельзя. Короче, давай, ставь самовар, к восьми часам буду. Сделаю так, что этот чудик больше на твой порог не заявится. Все будет в ажуре, без шума и пыли, все в точности так, как вы со своей подружкой придумали. Выдумщица она у тебя, однако… А если тебе массовка нужна, то могу Иру с Лехой позвать, ну, тех, которые в прошлый раз стилягами плясали… Помнишь?

Конечно же, я все помнила. В начале года «Зингер» оказал мне неоценимую услугу. Когда мы наконец нашли возле «Сайгона» мою подружку Лиду, озябшую, голодную и совершенно невменяемую, Макс предложил мне совершенно удивительный план: перебить плохие воспоминания, в которых застряла на долгие годы моя подруга, хорошими. Авось вспомнит она свои юные годы и вновь вернется в действительность. А то Лидочка была совсем уж плоха — сошла с ума, переживая из-за потери новорожденной дочери, бросила семью и уехала с хиппи «на собаках», то есть на электричках зайцем, в Ленинград, бродяжничала по холодному зимнему городу и прижимала к груди обычную куклу, совершенно ничего, кроме этого, не помня из своего прошлого…

В итоге у нас все получилось, хотя изначально мы, украшая кухню, не рассчитывали на положительный исход дела. Услышав знакомую музыку, Лида будто ожила: встала, умылась, принарядилась и начала вместе с нами отплясывать на кухне, а потом, поблагодарив всех нас за помощь, первым же поездом отправилась домой. Андрей и дети не стали задавать ей никаких вопросов и просто радовались возвращению дорогой жены и мамы. Они снова зажили счастливо, как и жили раньше — до января 1964 года, когда нежданно-негаданно Лида потеряла дочь…

Когда через некоторое время я вернулась на кухню, меня там встретил бывший супруг Гвоздик, сидящий на табуретке и уныло чистящий картошку, матерясь через слово. За все время, что я трещала с подружкой по телефону, он очистил всего два клубня, и то — криво и неаккуратно, срезал много хорошего, но зато оставил кучу «глазков». Да уж, такими темпами не скоро нам удастся поужинать вкусной жареной картошечкой…

Мне, впрочем, было абсолютно все равно. У меня созрел план. Моя бойкая и неунывающая подружка Лида, способная найти выход из совершенно любой, даже самой безвыходной ситуации, подкинула мне одну идейку, и я надеялась успешно ее реализовать этим вечером. Здорово, что у меня есть настоящие друзья не только в Москве, но и в Ленинграде, и Макс согласился мне помочь! Если все выгорит, то моя мечта о безоблачных выходных с книжкой в обнимку сбудется…

— Палец вот порезал, — жалобно сказал он, протягивая мне руку c крошечным порезом. — А от лука плакать хочется.

— До свадьбы заживет, — равнодушно ответила я. Несмотря на то, что я видела Дашиного бывшего мужа впервые в жизни, всего за час, прошедший с момента знакомства, у меня к нему уже сформировалась стойкая неприязнь. — Горе-то какое, пальчик покромсал. Принесу тебе йод и пластырь. Что, всего два клубня почистил? А говорил, что в армии вы за полчаса уже ведро начистить успевали… И одевались, пока спичка горит…

— Что ж ты за хозяйка-то такая? Ножи у тебя какие-то тупые все, неужто наточить некому? — продолжал жаловаться Гвоздик, которому, как плохому танцору, постоянно что-то мешало. — Только взял — и сразу порезался. Мужик в доме нужен. Так испокон веков заведено. Муж — добытчик, женщина — хранительница очага.

— И много ты добыл за три года нашего брака? — ехидно поинтересовалась я. — Вроде бы «ничага».

— Я бы молод и глуп, — возразил Гвоздик. — Я совершил много ошибок, но ты должна была, просто обязана была помочь мне их исправить. Нехорошо женщине жить одной, неправильно это.

— А мне отлично! — возразила я.

— И хорошая у тебя теперь жизнь? — язвительно переспросил бывший супруг.

— Отличная! — весело сказала я. — Ни трусов чужить стирать не надо, ни к плите вставать каждый день после работы. Под боком опять же никто не храпит. Красота, а не жизнь…

Тут я, конечно, немножко привирала. Люди-то разные. Гоша мой, к примеру, и вовсе не храпит. А приготовить что-то любимому человеку — не в тягость. Только к кармическому близнецу моего бывшего сожителя Толика все это не имеет ни малейшего отношения. У меня сложилось ощущение, что Гвоздик этот — его дальний родственник. Я, конечно, не знала всех подробностей брака Никиты Гвоздика с настоящей Дашей Кислицыной, но, кажется, ей там приходилось несладко.

— Вот зря ты на развод подала, снова завел старую шарманку Гвоздик. — И кто ты сейчас? Разведенка под сорок, живущая в коммуналке…

— А сам-то кто? Было бы о чем переживать, — отрезала я, твердо решив не ввязываться в дискуссию. — А моя личная жизнь тебя не касается. Ладно, давай, помогу. К тому же вечером гости ожидаются. Посидишь вместе с нами за столом, девать-то тебя некуда.

— Гости? — оторопело переспросил Гвоздик. — У тебя? Тут?

— Не тут, конечно, а в комнате. Тут сидеть негде. Соседи сейчас с работы придут, им тоже ужинать надо. Так, стол раздвинем, посидим. Недолго, часиков до десяти. Песни попоем. Не каждый же день помолвку отмечаем. А тут повод хороший выдался.

— Помолвку? — ошарашенно повторил Гвоздик. — Так ты что, замуж выходишь?

— Ну как выхожу… — лениво ответила я, на ходу придумывая легенду, которую решила скормить бывшему. — Решили, что все-таки надо отношения оформить и вместе жить. А то сколько лет уж друг к дружке в гости мотаемся. Стыдно перед людьми уже. В общем, мы и так давно живем, как муж и жена, просто никак не распишемся. Все руки не доходили…

— Так ты, что ль, хахаля себе нашла? — угрожающе спросил Гвоздик, поднимаясь с табуретки и скидывая с себя фартук. Я опасливо покосилась на нож в его руке, схватила со стола большую кухонную доску, прикрыла на всякий случай самые уязвимые места и сказала, переходя на его рабоче-крестьянскую манеру общения:

— Нашла, конечно. А что мне, в девках после развода оставаться? Я ж тетка молодая еще. Хороший мужик, кстати, я Вас познакомлю. Да не переживай ты так, все нормально. Ты мужчина видный, тебя любая баба подберет. А ножик-то положи…

Гвоздик явно не рассчитывал на такой поворот событий. Плюхнувшись обратно на табуретку, которая жалобно хрустнула под его объемистым задом, и поковыряв в носу, бывший муж сказал:

— Ясно все… Значит, мужик твой новый сегодня завалится, с кентами своими…

— Ага, — подтвердила я. — С кентами. Да не переживай, ты нам не помешаешь. Так, посидишь тихонечко. Гостей надо хорошо кормить, так что давай, в темпе вальса, картошка сама собой не почистится.

— И чо, как он вообще? — спросил Гвоздик, ерзая на табуретке. — Много зарабатывает?

— Поболе тебя! — рубанула я. — Хочешь жрать — бери картошку и чисти. Ножи, кстати, тоже можешь наточить — вон брусок валяется. Давай готовить!

Что-то недовольно пробубнив себе под нос, Никита со странной фамилией «Гвоздик» взял брусок, кое-как наточил нож и принялся выковыривать «глазки» из коряво почищенных им картофелин. Предстоящая встреча с моим новым «возлюбленным» и его кентами явно не входила в его планы.

Ровно в восемь часов раздался звонок в дверь. К тому времени я уже закончила все приготовления: пожарила картошку, котлеты, открыла баночку лечо, которую берегла на Новый Год, и настрогала салат. Помощник по кухне из Гвоздика вышел никакой — за час он начистил только еще два клубня, не переставая бубнить про то, какой великолепный шанс я упустила, разведясь с ним. Улучив минутку, я ужом скользнула в комнату к Вере, которая уже пришла с работы, по дороге забрав дочку с продленки, и тоже кое-о-чем с ней заранее договорилась.

— Ой, ненаглядный мой пришел! — фальшиво воскликнула я, услышав звонок в дверь, побросала тарелки на стол, скинула с себя фартуки, поправила прическу и ринулась в коридор. — Пойдем, пойдем! Я вас познакомлю.

Гвоздик, кряхтя, поднял зад с табуретки и поплелся за мной.

Макс, по договоренности играющий свою роль, выглядел безупречно: все тот же бежевый плащ, в котором он звал меня в театр, начищенные до блеска ботинки, костюм, чистые волосы, одеколон, аккуратно подстриженная борода… Немного смущаясь, он протянул мне букет цветов и нежно обнял, как мы и договаривались заранее по телефону.

— Здравствуй, любимая! — сказал он погромче, специально так, чтобы слышал Гвоздик. — Это тебе! Какая ты красивая сегодня. — А это — к столу: тортик и батон «Докторской», добыл по случаю.

— Только сегодня? — начала я кокетничать, нарочито не обращая внимания на пунцово-красного от злости Гвоздика.

— Всегда! — констатировал Макс, — но сегодня — особенно. А дочурка наша где?

— К тете Вере пошла в гости, поиграть, — беззастенчиво продолжала врать я. — Сейчас прибежит егоза наша любимая. По папке соскучилась!

— А это кто? — мимоходом поинтересовался Макс, снова приобнимая меня и показывая на Никиту.

— Супруг мой бывший, Гвоздик, — махнула я рукой пренебрежительно. — Он с нами посидит. Проездом в Ленинграде. Скоро уже уезжает. Оголодал болезный, попросил его накормить.

— Вообще-то я Никита, — обиженно протянул Гвоздик. — А «Гвоздик» — это фамилия. Я — поэт!

— Забавная фамилия, — весело сказал Макс и протянул Никите руку. — Здорово, гостем будешь, Гвоздик! Не выгонять же тебя, бедолагу, на улицу, голодного да холодного…

Тут из Вериной комнаты выбежала заранее подговоренная Верой Лидочка и повисла у Макса на шее.

— Папочка, дорогой! Как я по тебе соскучилась!

— А это еще кто? — оторопело вытаращился на ребенка Гвоздик.

— Дочурка моя, Лидочка, от первой супруги осталась, — спокойно сказал Макс, не обращая внимание на удивление Никиты. — С Дашуткой вместе ее растим. Привязалась к ней, как к родной матери. Вот в гостях у соседки Дашиной играла, пока я за цветами да кольцами бегал. Решили вот сегодня помолвку нашу с Дашуткой отметить и съехаться наконец. И Лидочка с нами будет жить, да?

— Ну и правильно! — неожиданно поддержала «папу» Лида. — А то сколько можно? Все в гости, да в гости. Теперь заживем счастливо! Ты, я и Даша.

— Так вы втроем будете жить? — упавшим голосом поинтересовался Гвоздик. — в Дашиной комнате?

— Ну да, — благодушно промурлыкал Макс. — А где нам еще жить? Я свою комнату бывшей жене оставил. Так что поживем тут. В тесноте, да не в обиде. А ты с какой целью интересуешься? — И он обратился к Лидочке: — Беги, зайка, поиграй пока. А папа сейчас придет.

Весело подмигнув мне, Лидочка пулей унеслась по коридору. А Гвоздик так и продолжал понуро стоять, вперив взгляд в свои дырявые носки.

— Я это… пойду, наверное! — промямлил он. — Поезд у меня скоро.

— Уже? — фальшиво расстроился Макс. — Жалость-то какая! Так быстро? Даже не пообщались толком, не познакомились. А я уж было хотел тебе на кухне ночью постелить… Там, правда, тараканы иногда бегают, но это ничего, лучше, чем на вокзале, правда?

Через пять минут о недавнем присутствии бывшего Дашиного супруга в квартире напоминали только неаккуратно почищенные клубни, валяющиеся на кухонном столе. Я так и не решилась пустить их в блюдо для гостей.

— Ладно! — довольно сказал Макс, потирая руки. — Обязательная программа выполнена. Как-то быстро он свинтил, даже подмога не потребовалась. Ты не против, что я Иру с Лехой позвал и еще парочку крепких ребят? Они через полчасика подгрести должны. Я, если честно, думал, что твоего бывшего целой компанией парней выпроваживать придется. А видишь, как быстро обернулись! Даже без вызова участкового обошлось!

— Да нет, конечно! — весело отозвалась я, довольная тем, что спектакль, устроенный для бывшего Дашиного супруга Никиты, удался. У меня будто камень с души упал. — Пойдем в комнату, всех накормлю, напою!